Мы прячем свои секреты чертовски глубоко, а они — ключ к вечной славе.
***
«Тэгу-5» — сколько же всего скрыто в этом неприметном на первый взгляд названии. Колония. Неприступная крепость. Цитадель, в которую извне так никто и не смог попасть. Огромный бастион под землей. Шесть ярусов идеально спроектированного для максимально комфортной жизни человека пространства, разделённого на секции и температурные режимы. Полностью автономна. Два больших атомных реактора установленных на нижних уровнях, сполна позволяют обеспечить энергией всю территорию колонии. Защитные саркофаги на них — произведение инженерного искусства, практически полностью поглощающие радиацию. Трубы водопровода проведены в целых три подземных источника с пресной водой. Канализация имеет прямой выход наружу для эффективного сбрасывания отходов жизнедеятельности и прочих побочек производства. И как вишенка на торте во всём этом технологическом раю: мощнейший аппарат для выработки искусственного кислорода. Именно он и интересовал Сокджина. Не нужно быть гением, чтобы понять, что кислород в атмосфере не бесконечен. Нет света от солнца — нет фотосинтеза — нет кислорода. Всё взаимосвязано. На фитопланктон тоже надежды нет, ибо все моря и океаны покрыты десятиметровой коркой льда. Те источники искусственного фотосинтеза, которые были в распоряжении у корейского сектора со своей задачей едва ли справлялись. Да, несколько хвойных лесов всё ещё росло, пусть и на грани своих возможностей, но толку от этого было мало. Рано или поздно настанет такой момент, когда весь O2 полностью иссякнет, растворившись в прозрачном мареве, и тогда всему живому на поверхности придёт неминуемый конец. На словах всё это, конечно, звучит довольно жутко, но на деле тотальное вымирание легко можно предотвратить, тщательно изучив чертежи и принцип работы аппарата для выработки искусственного кислорода и внедрив его схемы в проект «Купол», коим был одержим Сокджин последние лет десять. Возведя над корейским сектором плотный прозрачный купол из бронированного стекла с встроенными светодиодными лампами и с циркуляцией кислорода, можно будет сохранить жизнь всех живущих тут видоизменённых. Да, в подобной тотальной изоляции есть и свои минусы, Сокджин с этим спорить не будет, но разве сохранность собственной шкуры не уравновешивает чашу воображаемых весов-сомнений? Проект «Купол» уже хорош, но омеге под силу сделать его ещё лучше. Сокджин в этом полностью уверен. Все трубы работающих до сих пор заводов можно вывести за стекло, тем самым полностью убрав загрязнение «окружающей среды», выход за территорию сектора тоже вполне реально внести в чертёж проекта, осталось только разобраться с утилизацией мусора и с охлаждением купола. Видоизменённые — не простые люди, высокая плюсовая температура убьёт их так же быстро и эффективно, как и заряженное ружьё. Сокджин хронически «болен» идеей «Купола», Намджун же считает его мечтателем и безумцем. Мечты… У каждого ведь есть мечты. Что в этом плохого? Каждый хочет, чтобы его грёзы исполнились и делает для этого всё возможное. Да, мечта мучит человека, но она ещё и наполняет его жизнь смыслом. Даже если эта самая мечта монотонно разрушает жизнь, отказаться от неё крайне сложно. В этом огромном холодном проклятом мёртвом мире может ли человек обладать чем-то более прочным и надёжным, чем мечта? Очень вряд ли. Всё кругом зыбко, никаких правил толком нет, сильный с потрохами жрёт слабого, убивает, насилует… и вся надежда лишь на благосклонность жестокой Госпожи Судьбы. Да, Сокджин опять-таки не спорит, мы все дружно плывём по водам бурного потока, именуемого судьбой. Но потом наше время резко истекает, и река жизни пересыхает прежде, чем мы успеваем понять, кто мы. Один шаг и ты просто задубевший труп. Суровые реалии современного общества. Рано или поздно мы все умрем. А некоторые из нас уже при жизни мертвецы. Но Сокджину так бы хотелось оставить, что-то после себя. Оставить этакое наследие, кое прославило бы его имя в веках. В еврейской мифологии и каббалистической теории, Лилит — мать всех демонов. Почему он не может стать отцом нового мира? Почему он не может стать вторым Ноем? Потому что у него нет своего личного Люцифера? Хм… Рядом с ним лишь простачок «Адам», полностью одержимый блаженной «Евой». И не суть важно, что Ева всего лишь замена Лилит — первой жены Адама. Что не упоминается в «Святой книге», то не имеет значения? Так что ли? Тогда долой христианство! Настало время иудаизма. Ведь в «Талмуде» о Лилит говорится аж четыре раза! Когда Добро бессильно, оно — Зло. Красотка Лилит по своей собственной воле спустилась в Ад, а Сокджин уже родился там. Он знает всё в деталях и изнутри. На кой ему тогда Люцифер, когда он сам его человеческая версия? Нельзя полагаться на глаза, если расфокусировано воображение. Нельзя заставить других понять свои ощущения. Крайне сложно объяснить другим ощущения поверхности, к которой они никогда не прикасались. Часто самый верный способ ввести человека в заблуждение — сказать ему чистую правду и молча дождаться реакции. Сейчас Сокджин как никогда чётко это понимал. Нужно быть самим собой. Прочие роли уже заняты. И это неплохо, на самом деле. Сокджин, как та вода, если она попадает в желудок человека — это одно, а если в лёгкие — это совсем другое. Совсем скоро он попадёт и в лёгкие «милашки» Чимина и тогда, наконец, познает высшее истинное удовольствие. Терпеть осталось ещё недолго… Ну а пока ему необходимо разобраться с «Тэгу-5». Так просто идти на таран нельзя. Система безопасности колонии работает, как те пресловутые швейцарские часы. Даже зная её слабое место, нужен тщательно спланированный план. Для начала хорошо бы послать туда разведчика, чтобы тот всё поближе оглядел и сделали несколько крупных фото. Затем отправить к колонии диверсионную группу, которая позволила бы трезво оценить нынешний уровень подготовки обитающих там людей. И лишь после этого приступать к непосредственной масштабной атаке. На первый взгляд, перекрыть кислород не так уж и сложно, но, если чуть больше разобраться в этом вопросе, появляется множество подводных камней. И самый большой из них: как быстро открутить болты, сотнями лет ржавеющие на поверхности и уже практически вросшие в окружающий их метал? Конечно, можно было бы немного надавить и обо всём подробно расспросить непосредственно у шавки Чона, но доверия как такового у Сокджина к тому не было. Слишком уж подозрительным тот был. Сколько бы омега не думал, всё никак не мог понять, почему простой доктор оказался на поверхности в числе охранников колонии? Чем он мог быть полезен? Моментальной помощью раненым? А стоила ли игра свеч? Рисковать хорошим доктором, посылая его в самый эпицентр кровавой бойни… вот какой в этом смысл? Оказать первую помощь можно было и внутри на первом уровне колонии. Но человека всё равно зачем-то выпустили наружу. Выпустили и обратно не пустили. Здесь должна быть причина. Он кому-то перешёл дорогу? Таким своеобразным способом его за что-то наказали? И кто такой этот Ким Тэхён, и почему человек его на самом деле хочет? Что, если они и не враги вовсе? Что, если этот Ким Тэхён близкий друг человека? Забрать того из силой захваченной колонии здравое решение. Если всё так и есть, как на этом сыграть Сокджину? Никак ведь. Как ни крути, а здесь всё же пятьдесят на пятьдесят. Ибо месть тоже имеет своё место быть. В любом случае омега ничего не теряет, если человек убьёт своего дружка — и Бог с ним, а если оставит рядом с собой, здорово так усложнит Чону жизнь. Чону усложнит, а ему облегчит. Рана на теле альфы довольно глубокая и так быстро не затянется, передвигаться по улице с двумя слабыми людьми и подгоревшим альбиносом ему будет практически нереально, а значит дальше дома они не сунутся. И это прекрасно! Достать их там будет проще простого. Сорок дней. Осталось подождать всего сорок дней! — Я всё думаю, почему в доме такая неприятная атмосфера, а это ты вернулся, — нагло, с ноги войдя в кабинет Сокджина, проговорил высокий привлекательный омега, манерно заправляя за ухо прядь чёрных, как смоль волос. — Какие люди и без охраны, — скривился Сокджин, устало потирая пальцами виски. Вот только этого неадеквата ему до полного счастья и не хватало. — Каким ветром? — Да было тут одно дело в ваших краях, — елейным голоском протянул омега, садясь в кресло напротив Сокджина. — Уже хотел топать домой, как мне вдруг рассказали, что ты поехал по душу Чимин-и. Ну и? Как успехи? — К сожалению, альбинос всё ещё жив, — стараясь слишком очевидно не демонстрировать своего раздражения, прохрипел Сокджин, хмуро рассматривая татуировки на руках омеги. — Но уверяю тебя, этой шлюхе осталось ещё недолго. — Шлюхе? Как забавно, — громко прыснул омега, явно намереваясь вывести Сокджина из себя. — Это ведь ты бросился на шею к его мужику, а после всеми силами попытался усесться ещё и на член, один раз тебе это даже удалось. Именно ты манипуляциями и шантажом женил на себе Намджун-и. Почему же тогда шлюха Чимин, а не ты, мой милый Сокджин? — Поругаться захотел? — сквозь зубы процедил Сокджин. — Не надейся, я не пойду у тебя на поводу. Проходили уже, знаем. — Ой ли? — Ты слишком очевиден, Джеджун, — мысленно призвав себя собраться, серьёзно промолвил Сокджин. — Если ты забыл, то я тебе напомню: у Судьи не должно быть фаворитов. Понимаешь, да? Мне вот даже сейчас как-то любопытно стало, почему тебя так сильно тянет к этой дряни? Ответишь по старой дружбе? — Все блестящие личности должны встречаться на своих орбитах, как некоторые из самых приятных планет, — с обворожительной улыбкой ответил Джеджун, даже и не думая отрицать очевидное. Да, он Судья и, да, у него есть любимчик. И что с того? Кто посмеет его осудить? Сокджин? Ну и пусть! Вообще пофиг. — Я бы сказал, что в вашем случае, грязь притягивается к грязи, но боюсь, что за такие слова твой муж не погладит меня по головке. — Великий и страшный Ким Сокджин боится молчаливого и справедливого Судью U-Know? На тебя это как-то не похоже. — У тебя всё? — устав терпеть омегу, прямо спросил Сокджин. — В отличии от тебя, Юнхо я хотя бы уважаю. — А его все уважают, — не растерялся Джеджун. — И тебя бы уважали, а не тупо боялись, будь ты умнее. — Поясни? — Чимин, — чётко выговаривая каждую букву, протянул Джеджун. — Умнее, хитрее и сообразительнее омеги я ещё не видел. Будь он на твоей стороне, ты бы давно уже вернул под свой контроль северную часть корейского сектора. Но ты предпочёл его уму, член Намджуна. И вот он результат. «Блядский Лилит», «Сука Лилит», «Бешеная тварь» — вот как тебя называют. Чуешь уважение? Я — нет. — Всё сказал? — Да. — Тогда всего хорошего. Не скажу, что был рад увидеться. — Окей, я уйду, — поднимаясь на ноги и подходя к двери, нараспев проговорил Джеджун. — Только вот что я тебе скажу… по секрету, разумеется. Имя Чимина лично мной вписано в реестр семьи Ким. Если он тебя убьёт, абсолютно законно займёт твоё место. Правда чудесно? — Ты не мог так поступить… — обомлел Сокджин, невольно сжимая руки в кулаки. — Мог. И поступил. До встречи, Сокджин-и. — Джеджун! Во все глаза глядя на то, как медленно и вальяжно омега покидает его кабинет, Сокджин был готов рвать и метать. Чимин записан в семейный реестр? Почему он не знал об этом раньше? Джеджун сделал это недавно? И Юнхо позволил? Зачем? Это нужно обжаловать! Альбиносу не место рядом с его семьёй. Это недопустимо! Судьи что там совсем с ума посходили? Заняться больше нечем? Надо бы им срочно нанести визит и отнюдь не вежливости. Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, омега прикрыл глаза и мысленно призвал себя успокоится. Всё поправимо. Не случилось ничего страшного. Он всё решит. Пусть и не сразу. Открыв глаза и потянувшись рукой к чашке с остывшим кофе, Сокджин чуть не опрокинул её на пол, когда второй раз за день, двери его кабинета чуть с петель не сошли, являя на пороге злющего Намджуна. Час от часу не легче. Теперь ещё и с этим нервным светские беседы вести. Вот за что ему всё это? Сейчас бы бокал вкусного полусладкого вина и горячего альфу в постель, а не вот всё это… — Стучаться не учили? — залпом выпивая кофе, хрипло осведомился Сокджин, мысленно готовясь к Армагеддону. — Что это сегодня было? — грозовой тучей вплывая в кабинет, прорычал Намджун, не сводя с омеги тяжёлого взгляда. Вот же гад, покалечил Чимина и сидит себе спокойно кофе смакует. Вот как тут не придушить? — А что не так? — с вызовом приподнял бровь Сокджин. — Все вроде остались живы. Чем ты недоволен? — Ты до мяса сжёг Чимину ноги. Там живого места нет! — переходя на крик, проговорил Намджун, вплотную подходя к столу за которым сидел омега. — Вообще я планировал сжечь его целиком. И сжёг бы, если бы человек Чона не предложил мне интересную сделку. Так что… придётся с жертвенным сожжением немного подождать. Но ты бы слышал, как он кричал! Я получил море удовольствия. — Ты понимаешь, что сейчас делаешь? — сквозь зубы процедил Намджун, медленно, без лишних движений, взяв в руки острый нож для вскрытия писем. — А что я делаю? — проследив за действиями альфы, улыбнулся Сокджин. Намджун хочет его напугать? Как мило! — У тебя есть какие-то претензии ко мне? — Я говорил тебе его не трогать. Говорил, что не прощу! — Не нужно мне угрожать, Намджун, — вмиг став серьёзным, проговорил Сокджин. — Знаешь же, что я не люблю этого. Всё, что у тебя есть, ты на определённых условиях получил от моего отца. Но! Как он дал тебе питомники, так я их и заберу. Ещё раз повысишь на меня голос и окажешься на улице. Думаешь долго там протянешь со своим скверным склочным характером и непомерными амбициями, ещё и без моего прямого покровительства? — Сокджин! — Без меня ты никто! Запомни это, наконец. И да, любимый, ту таблетку ты собственноручно засунул в рот своего ненаглядного Чимина. Чем ты лучше меня? Я хотел убить его, а ты убил то, что получилось в результате вашей связи. Так что… сомневаюсь, что он тебя когда-то простит. Иллюзия — высшее наслаждение. Питать иллюзии приятно. Почти так же, как и возводить воздушные замки своей значимости. Намджун никто без Сокджина? В прошлом, может бы и да, но не сейчас. Сейчас они практически на одном уровне. И весьма жаль, что омега этого не понимает. Чёрным птицам присуще сбиваться в стаи и до хрипоты пытаться спорить с небесами. Присуще плач и мольбы облекать угрозами, терновый венец украшая мёртвыми розами. А ещё им присуще от безысходности бросаться с головой в пропасть. И сейчас Сокджин поймёт, каково это… получать то, что заслужил. Одно резкое движение. Один пронзительный вскрик. И глаза в глаза. Нож для вскрытия писем по самую рукоять в кисти Сокджина. Кровь. Алая кровь прекрасна. Особенно на этом светлом дубовом столе, который так сильно любит омега. Перерезать бы горло, да последствия будут плачевными. Лилит нужен ему живым. Живым и послушным. Но вот только возможно ли это? — Отомстил? Тогда пошёл вон отсюда, — на выдохе прорычал Сокджин, стараясь не двигаться. Больно. И не только руке. Во всяком из нас есть и рай, и ад. Ад Намджуна совершенно точно ему не по вкусу. — Поговорим, когда я успокоюсь. — Поговорим, когда я этого захочу, — отпуская рукоять ножа, чётко проговорил Намджун. — Больше я не позволю собой помыкать. — Поживём — увидим, любимый. Смерив Сокджина презрительным взглядом, Намджун уверенным шагом вышел из кабинета и никому ничего не говоря, двинулся вновь к жилищу Чона. Пора возвращать Чимина домой, и он знает, как сделать это максимально легко и законно. Нельзя забирать альбиноса силой? Хорошо, Чон Чонгук сам охотно отдаст ему омегу. Отдаст и ещё спасибо скажет. Может даже не один раз. В каждом человеке есть два начала: стремление к богу и стремление к сатане. В самом же Намджуне к Богу больше ничего не взывает. Сокджину стоит ходить и оглядываться, ибо теперь он всегда будет за его спиной.