Бог сна, вечная тьма, костюм шьет изо льда.
***
«Скажи мне, кем ты хочешь быть, и я освобожу тебя», — именно эти незатейливые, но при этом такие глубокие слова с мягкой улыбкой на пухлых губах сказал Чимину Хичоль ещё при их первой встрече на закрытых похоронах Велиала. И я освобожу тебя… Вот так просто. Без лишней мишуры и предисловия. В тот момент красивый длинноволосый омега в странном красном платье на китайский мотив, показался Чимину своеобразным всемогущим Джином. Потри лампу, и все твои желания тут же исполнятся. До чего же заманчиво! Заманчиво и ещё самую капельку подозрительно. Разве так бывает? Разве может обычный альбинос стать «хозяином лампы»? Сокджин бы с уверенностью сказал, что нет, не может. И Намджун, возможно, даже поддержал бы его в этом вопросе. Но на их беду, Чимину давно уже нет дела до чужого мнения. Если он хочет, значит можно. Выползший из ада, павший от чужих «молитв», у него больше нечего было забрать, всё осталось там, в глубокой могиле собственных стремлений и преданных чувств. Тогда, стоя напротив незнакомого омеги у гроба некогда такого родного человека, Чимин чувствовал себя единственным, способным понять самого себя. В его эбонитовых мечтах больше не было места другим людям. Там царили лишь мрак и злоба. Омега, сам того до конца не понимая, был практически в шаге от отчаяния. Отца рядом с ним больше нет, как и иллюзии эфемерной защиты. Сокджин убьёт его в любой момент. Быть может, даже этой ночью. Сбежать бы, да смысл? Его всё равно тут же найдут. Не брат, так другие торгаши живым товаром. И что из этого хуже, так сразу и не ясно. Тропа ночи, где тьма — это свет, единственное пристанище для его очерствевшей души. Ему так сильно нужна была помощь. Ему так сильно нужен был персональный Джин. Он не мог ответить отказом… «Я хочу то, что мне принадлежит по праву рождения», — он сказал это совсем тихо и так несмело. Но Хичоль его услышал. И ответ принял. В ту самую секунду Чимин, словно блаженный, без раздумий и даже некого подобия на сопротивление, отдал сам себя в руки Дьяволу. В руки такого незнакомого и приторно ласкового Хи-нима, которого при жизни боялся даже Велиал. Теперь Дьявол был в его крови, в его жизни, в его нестабильных мыслях. Зло — пуля, он — пистолет. А прицел аккурат на спине у Сокджина. Бежать некуда. Ни компромиссов. Ни слёз украдкой. Ни повторения. Ни обмана. Ни болезненных воспоминаний из прошлого. Сокджин, Намджун и им подобные отбросы — главная причина, по которой Чимину так долго приходилось чувствовать себя ненормальным. И этому нет прощения.— Я, может, и не построил это королевство, Сокджин, но я чертовски уверен, что защищу его от тебя.
— Ты можешь только поплакать в сторонке. Слабый, мерзкий альбинос.
Слабый, мерзкий альбинос. Звучит, конечно, обидно. Только вот слабость — это не приговор и даже не всегда черта характера. Понял бы это Чимин немного раньше, стольких бед мог бы избежать. А так… увы и ах. Что сделано, то сделано. Сожалеть не в его правилах. Без прошлого не было бы его настоящего. Сейчас он — то самое запретное дерево. Древо отступничества от веры с разрушенной гармонией вплоть до смолы. Прикоснёшься и будешь изгнан из рая. Он проклят. И это даже хорошо. — Как часто сердцу горы, чащи, воды — безлюдные святилища Природы — дают столь всеобъемлющий ответ, что забываем мы о беге лет? — с задумчивым видом проговорил Хичоль, остановившись напротив Чимина, в гордом одиночестве сидящего на мягком пушистом ковре в гостиной, прямо напротив небольшого резного старинного камина. Как давно его не топили? Года три? — Ты решил начать наш разговор с цитирования Эдгара Аллана По? — прыснул Чимин, поморщившись от нарастающей боли в ногах. Обезболивающие уже почти не действует. Плохо. — Смело. — Я не смог придумать ничего лучше, — равнодушно пожал плечами Хичоль, замечая дискомфорт омеги. — Тебе больно? — Да, — не стал отрицать очевидного Чимин. Храбриться сейчас не время и не место. Ему нужно обезболивающее, и только Хичоль может его ему дать. — С ногами всё настолько плохо? — тут же помрачнел омега, взглядом пробегаюсь по грязным бинтам. Как давно Чимину делали перевязку? Больше суток назад? — Там места живого нет, — резко выдохнул Чимин, стараясь не акцентировать своё внимание на боли. И не такой дискомфорт с достоинством терпел. — Я послал своих людей за одним очень толковым врачом, — усевшись на пол возле омеги, ласково проговорил Хичоль. — Он специализируется на ожогах и пересадке кожи. Не переживай, эту проблему мы решим довольно скоро. — Хорошо бы, — кивнул Чимин, ближе подсаживаясь к дяде. — Из-за этих ног я ничего не могу сделать. Столько времени коту под хвост. — Простой — это не всегда плохо, — приобняв омегу за плечи, прошептал Хичоль. — Есть время всё обдумать и проанализировать. — С этим соглашусь, — хмуро оглядываясь по сторонам, прохрипел Чимин. Они одни? Точно? — Я хочу немного подкорректировать наш план. — Насколько «немного»? — невольно напрягся Хичоль, так же зыркнув по сторонам. Подкорректировать план? А оно точно им нужно? — Ввести ещё одного ключевого игрока. — Того альфу? — практически одними губами спросил Хичоль. — Да, — растянул губы в улыбке Чимин. — Он мой козырь. — Ты в нём так уверен? — с сомнением в голосе осведомился Хичоль. — Намджун тоже был твоим козырем. Но ничего хорошего с этого не вышло. — Чонгук — это другое, — поморщившись от упоминания имени бывшего, отмахнулся Чимин. — Он не испытывает ко мне любовных чувств, как и я к нему. — Тогда как ты собираешься контролировать его? Шантаж? Деньги? — Никак, — на полном серьёзе протянул Чимин, прекрасно понимая, как на это отреагирует омега. — Я дам ему право выбора. — А если откажется? — устало потерев переносицу, проговорил Хичоль. Право выбора? В их ситуации? А не слишком ли это большая роскошь? — Убьёшь его? — Нет, я не стану ему вредить. Закрою где-то тут, а когда всё будет готово — отпущу. — Ты серьёзно? Это чревато последствиями, Чимин, — попытался вразумить омегу Хичоль. Оставлять в живых того, кто знает все детали их плана? Это же безумие! — Мы и так вынуждены сдвинуть все даты. Если что-то пойдёт не так, полетит не только твоя голова, но и моя. Про Хань Гэня я вообще молчу. Нельзя так рисковать. — Мы не будем ничего сдвигать, — тщательно подбирая слова, проговорил Чимин. — То, что я тут — это даже хорошо. Когда поднимется шум, подозревать меня и Чонгука будут в последнюю очередь. ИАО САБАО давно уже нужен человек, который будет действовать от его имени и которого смогут увидеть люди. — Я понимаю, к чему ты клонишь, и да, это имеет смысл, но этот альфа… — запнулся Хичоль, стараясь не выдавать своего раздражения. — У нас есть надёжные люди. Незачем привлекать кого-то извне. — Чонгук — идеален для этого. Он умный, сильный, преданный, и ему есть что терять. Да и Намджуна он ненавидит. Сокджина с недавних пор тоже. — Под «есть что терять» ты подразумеваешь? — Бизнес, — коротко ответил Чимин, намеренно умолчав про Юнги. — Я в нём уверен. — Хорошо, будь по-твоему, — нехотя согласился Хичоль. — С чего начнём? — С питомников в Пусане, — немного подумав, проговорил Чимин. — Взорвём их. И записку после себя оставим. — Записку? Какую? — Небольшое письмо, в котором всю вину за подрывы возьмёт на себя некий Жеводанский зверь, действующий в интересах ИАО САБАО. — А Жеводанский зверь — это твой Чонгук? Я правильно понимаю? — Да, — уверенно кивнул Чимин. — Он расположит к себе людей, альбиносов и некоторых непростых видоизменённых. Это даст нам преимущество. — Если всё пойдёт по твоему плану, когда мы объявим Лилит импичмент, протестов практически не будет. А нет протестов, нет и жертв среди населения. — Верно! Государственный переворот без кровавой бойни мало кому будет интересен на соседних секторах. И нам это только на руку. — Не захват власти, а просто смена, — растянув губы в улыбке, прошептал Хичоль. — Мне нравится. Давай попробуем. Где там твой Чонгук? — Во дворе, — прыснул Чимин, заметно расслабляясь. — Ищет лазейки для побега. — Наивный, сбежать отсюда нереально, — поднимаясь на ноги, фыркнул Хичоль. — Пойду позову его. Заодно и проверю, не приехал ли доктор. — Я буду здесь. — Не сомневаюсь. Ползти до комнаты далековато. Смерив дядю просто убийственным взглядом, Чимин, удобно умостившись спиной на ковёр, закрыл глаза и мысленно попытался составить хотя бы примерный план будущего разговора с Чонгуком. Как много ему следует рассказать альфе? Всё? А не спугнёт ли Гука такое количество информации? Может лучше обрисовать всё в общих чертах, но при этом не утаивая сути? Да, в этом определённо есть смысл. Так альфе легко будут понятны все риски и видны цели. Главное, только лишнего не сболтнуть. А то мало ли, вдруг Чонгук тот ещё моралист? Хотя… а чего бояться-то? Ничего особо ужасного он делать не планирует. Убивать людей сотнями тоже. Пытать и калечить в список его хобби не входит. Так что… всё нормально? — Ты звал меня? — немного удивлённо спросил Чонгук, зайдя в гостиную. — Я чуть Богу душу не отдал, когда Хи-ним подошёл ко мне и с улыбочкой сказал, что я тебе нужен. Сколько ему там лет? Под сорок? Я почти к нему подкатил. — Почему «почти»? — приподняв бровь, прыснул Чимин, даже не удивляясь поведению Чонгука. Подкатить к красивому омеге? Это вполне в стиле альфы. — Вовремя вспомнил, что он крутит шашни с главой китайского сектора. — Ты в своём репертуаре. — Так что ты хотел? — лениво садясь возле омеги, осведомился Чонгук. — Соскучился по мне? А как же Юнги? Я не готов крутить с тобой роман за его спиной. Давай встречаться втроём! Как тебе идея? А? — Я хочу, чтобы ты стал правой рукой ИАО САБАО, — прямо проговорил Чимин, даже в лице не изменившись. — Я даже имя тебе крутое придумал — Жеводанский зверь. Нравится? — Жеводанский кто? — мигом подрастеряв всё своё хорошее настроение, хрипло переспросил Чонгук, во все глаза уставившись на омегу. Пардон? Что от него альбинос хочет? Он похож на самоубийцу? — Зверь, — терпеливо повторил Чимин, прекрасно видя шок альфы. Не ожидал? — Не слышал о таком? — Нет, — всё ещё медленно переваривая услышанное, протянул Чонгук. — Это что-то из литературы? Или оккультизма? — Жеводанский зверь — прозвище волкоподобного существа, зверя-людоеда, с 1 июня 1764 по 19 июня 1767 года терроризировавшего север французского графства. По легенде, он призван силами свыше, чтобы лакомиться предателями и лжецами. — Я похож на террориста-людоеда? — Ты похож на человека с хорошо подвешенным языком, — лишь чудом не закатив глаза, прохрипел Чимин. — Помоги мне расположить людей к ИАО САБАО. — И зачем мне это делать? — Когда я свергну Сокджина, поделюсь с тобой властью. — Я не вижу себя политиком, — немного нервно хихикнул Чонгук. — Да и к убийству Лилит не хочу быть причастным. — А кто сказал, что я собираюсь его убивать? — хмыкнул Чимин, внимательно посмотрев на альфу. — Он двадцать четыре года портил мне жизнь. Смерть слишком лёгкая расплата для него. — Чуть раньше ты говорил немного другое. — Говорил, — не стал отрицать Чимин. Да и смысл? Слово не воробей, вылетит — не поймаешь. — Но я передумал. — И что сейчас ты собираешься с ним делать? — на свой страх и риск поинтересовался Чонгук. Передумал? Это так… по-омежьи. Стоит ли ему во всё это ввязываться? Может просто остаться с Юнги в северокорейском секторе и никуда не рыпаться? Тут их никто не тронет. Да и врагов здесь нет. Чем не вариант? — Сначала будет импичмент. Потом я отрежу ему язык и перережу сухожилия на руках, — спокойно протяну Чимин, не сводя с альфы хитрого взгляда. — Перережу так глубоко, что ни один хирург обратно не сошьёт. А после этого отпущу. Я же не злодей. Держать людей в подвалах и пытать не в моих правилах. — Ты отпустишь на свободу немощного калеку. С перерезанными сухожилиями он даже ложку держать самостоятельно не сможет. — Я знаю, — с совершенно невинным видом кивнул Чимин. — Правда, я добрый? — Боюсь, но всё же спрошу, — прокашлявшись, протянул Чонгук. — А с Намджуном ты что сделаешь? — Вазэктомию? — не то спросил, не то ответил Чимин. — У него передо мной всего один большой косяк. Он убил нашего нерождённого ребёнка. И он за это заплатит. Как именно? Я не до конца уверен. — Ты из-за этого сбежал? — понизив голос, спросил Чонгук. — Из-за ребёнка? — Да, — потупив взгляд, выдохнул Чимин. — Он сказал, что рад беременности. Но меньше чем через час вернулся с Сокджином, и пока тот держал меня, засунул в рот таблетку, предназначенную для медикаментозного аборта. Было больно. — Насколько ты уверен в том, что собрался делать? — На все сто процентов. — Ты толкаешь меня на смерть. — Никто не умрёт, Чонгук. — Мне бы твою уверенность. — Помоги мне, и я исполню любое твоё желание, — на полном серьёзе проговорил Чимин. — Мне это по силам. — Любое? — зацепился за такое опасное слово Чонгук. Что, если… — Любое. — Хорошо, я сделаю это. — Взамен «на»? — Не придумал ещё, — легко соврал Чонгук. Ага, как же. — Тогда по рукам. Хичоль введёт тебя в курс дела. — А ты? — А я пойду лечить свои ноги. Государственный переворот. Получится ли? Ответил бы кто Чонгуку на этот вопрос.