Я видел Ад, теперь о нем свидетельствую. Да будет непрерывной господняя беспомощность.
***
При всём желании Тэхён не смог бы сейчас точно охарактеризовать всё то, что он чувствовал, уезжая с Чонгуком и маленькой девчушкой лет десяти из дома Хи-нима, с ног до головы закутанный в какую-то странную синтетическую ткань с автоподогревом. Страх? Предвкушение? Разочарование? Всё и сразу? Он, как тот старый ржавый корабль-призрак, некогда покинувший порт, возвращался спустя долгое время в родные воды таким же пустым, как и ушёл в плавание. Ничего не приобрёл, зато сколько потерял… Медленно плывя по волнам, ослеплённый пустотой, он, остро нуждаясь хоть в каком-то предлоге для мнимого разговора со Вселенной, обречённо вдыхал серый пепел, разносимый свирепым ветром по всей округе, вдыхал дым, вдыхал своё внутреннее лето, давно уже умершее в муках, вдыхал холод зим, вдыхал страх, вдыхал сон, и ничего не мог с этим поделать. Он сам себя загнал в угол, не сразу задумавшись о возможных последствиях своего решения. Есть ли теперь смысл корчить из себя жертву? Впереди — больше сотни километров и полная неизвестность, позади — единственный человек, до которого ему есть дело и относительно спокойная жизнь. Не ошибся ли он, приняв предложение видоизменённого? Да, безусловно, «Тэгу-5» для него всё и сразу! Колония его любовь, его боль, его первое разочарование, первое стремление, первое предательство, первое осознание реальности и ущербности системы. «Тэгу-5» — огромный, дивный, ни на что не похожий мир со своими не всегда справедливыми правилами и устоями. Но стоит ли колония его чести и принципов? Его покоя и принятия себя? Отец с уверенностью сказал бы, что да, стоит! Но он не отец. И никогда им не станет. Ему сложно. И хочется, и колется во всей красе! Глава «Тэгу-5» — до чего же заманчиво звучит! Он ведь так долго к этому шёл. Но… в этой жизни ничего не даётся просто так. Особенно в мире видоизменённых. Чон Хосок. Всего один человек, а сколько их проблем может решить, банально пойдя на поводу у Чонгука. Или точнее будет сказать: пойдя у него на поводу? Какая же знакомая ситуация. Только обычно это им манипулировали. Отец, отец, отец, как погодка в Аду? Манипуляция — звучит так грозно, а на деле занятие крайне примитивное. Ведь для того, чтобы манипулировать человеком, сначала нужно всего лишь превратить его из субъекта в объект. А затем как-то обозначить, например: фашист, коммунист, патриот, поэт, политик, любовник. И всё! Манипулируй в своё удовольствие исходя из несложных законов, присущих выбранному жанру. «Жанр» Хосока пока Тэхёном точно не определён. Либо друг, либо любовник. Второе, к слову, куда более вероятно. Секс ведь один из лучших рычагов давления. Поддаться соблазну так просто. Слишком просто. Раз и всё. Иногда украдкой наблюдая за Юнги и вечно хмурым альбиносом, Тэхён невольно начинал задумываться о том, а не манипулирует ли его другом белая проказа, ловко используя своё тощее тело? С того ведь станется! Мутный тип. Жесты, движения омеги временами были весьма кричащими. Если не вопящими во весь голос. Но сам Юнги этого почему-то никогда не замечал. Или не хотел замечать? Хм… а вопрос-то со звёздочкой. Как бы это было не горько признавать, но факт остаётся фактом: Юнги для Тэхёна больше не открытая книга, а древние письмена на мёртвом языке. Сколько не смотри на пожелтевшие от времени страницы, всё равно ни слова не разберёшь. А так хотелось бы. Но что он может? Юнги уже сделал свой выбор и отнюдь не в его пользу. — Мы почти на месте, — внимательно наблюдая за дорогой, проговорил Чонгук. — Сейчас пересечём границу и пересядем на поезд. — На какой поезд? — не понял Тэхён, нехотя выныривая из вязкой трясины своих мыслей. В каком это смысле «на поезд»? Не на настоящем же… — Дизельный, — как нечто само собой разумеющееся промолвил Чонгук. — А что не так? Боишься поездов? — Они разве ещё ходят? — нахмурился Тэхён, медленно переваривая услышанное. Он поезда разве что на картинках видел. Ну, ещё в научных фильмах. — Вот прямо по рельсам? — Конечно, — на автомате кивнул Чонгук, через плечо посмотрев на Тэхёна, словно на идиота. По рельсам? А как ещё могут ходить поезда? По воздуху? — Ты же не думал, что мы до Кванджу на санях добираться будем? — Примерно так и думал. — Четыреста километров, детка, какие сани? — Быстрые. — О, вы там в своих колониях совсем дикие, — покачал головой Чонгук. — И после этого вы ещё нас варварами называете. — С даты выпуска последнего поезда прошла куча лет! — зачем-то попытался оправдаться Тэхён. — Откуда мне было знать, что ещё что-то уцелело? — Вы и про рыбу в реках не знаете, и про дичь в лесах, и… — только было начал свою пламенную речь Чонгук, как его совершенно бессовестно перебили. — Так, всё, хватит! — недовольно фыркнул Тэхён. — Поезд так поезд! — Какие мы обидчивые. Проигнорировав последнюю реплику Чонгука, Тэхён, насупившись пуще прежнего, уткнулся взглядом в свои ярко-розовые угги, всеми силами напрасно стараясь успокоиться. Поезда… подумать только! Пока они сидят под землёй и дальше своего носа ничего не видят по поверхности ходят поезда! Фантастика же! А что, если и корабли в море есть? Нет, ну этого точно быть не может! Все воды на поверхности покрыты толстенной коркой льда. Как в таких условиях кораблям и суднам передвигаться по воде? Они ведь не коньки, им не место на льду. — О чём задумался? — негромко прыснул Чонгук, паркуясь возле железнодорожных путей в тени высокой ветвистой ели. — Мысленно готовишься ко встрече с паровозиком Томасом? — Думаю о кораблях, — не стал лгать Тэхён. — Вдруг и они ещё сохранились, плавают сейчас где-то в море… — На самом деле — да, — немного подумав, ответил Чонгук. — Плавают. Только не корабли, а атомные ледоколы и прочие их вариации. — Обалдеть, — на выдохе произнёс Тэхён, хаотично пытаясь вспомнить, как выглядят ледоколы. — А самолёты? — С ними чуть сложнее. Вроде и есть, но не у всех секторов. Ими довольно сложно управлять в нынешних реалиях. Теоретически, да, слетать куда-то недалеко можно, но вот, например, на соседний континент, очень вряд ли. — Мне ещё очень много предстоит узнать об этом мире. — Это да, детка, — уверенно кивнул Чонгук, замечая первые очертания поезда. — Тут много любопытного. Юнги вот, когда в первый раз увидел беременного омегу, неделю пил. Я кучу сил потратил, пока его из запоя вывел. — Беременный омега? — привычно ступил Тэхён. — А разве омеги не мужчины? — Мужчины. — Как мужчина может быть беременным? — окончательно растерялся Тэхён. — Разве только он трансгендер. На поверхности делают операции по смене пола? — Нет, не делают. — Тогда я ничего не понимаю… — Ну, не всё сразу, солнце. Старательно пытаясь понять, что именно имел в виду видоизменённый, говоря о беременных мужиках, Тэхён, услышав громкий гудок, повернул голову в сторону и чуть с саней не выпал, лицезрев в метре от себя огромный массивный поезд, движущийся по рельсам прямо на них. Что за чертовщина? Поезд! Настоящий поезд! Такой же, как и на картинках в учебниках истории. На негнущихся ногах, выбравшись из саней и во все глаза уставившись на начинающего медленно тормозить гиганта, освещающего себе путь четырьмя буферными фонарями, Тэхён, не чувствуя холода, сделал несколько неуверенных шагов, а затем замер на месте, отчего-то опасаясь подходить ближе. Какой же он большой этот поезд! И, судя по виду, — грузовой. И где они поедут? Не в кабине же машиниста? Подняв голову вверх и словно под глубоким гипнозом проследив взглядом за тем, как неторопливо плывут в свете фонарей крошечные снежинки, Тэхён, не находя в себе слов, дабы хоть как-то описать увиденное им чудо, беспомощно то открывал, то закрывал рот. А снег — это, оказывается, красиво. Очень красиво! Почти греховно и по-своему умиротворяюще. Пройдя столь долгий путь, снежинки неизбежно и так покорно падают на землю, неся в себе некую разгадку и успокоение людям. И почему он не замечал этого раньше? Из колонии было плохо видно? Похоже на то. Снег в ресницах заблудился и в слезинку превратился — это, похоже, сейчас про него. — Детка, я, конечно, понимаю, что ты впечатлён и всё такое, но нам пора, — взяв Тэхёна под руку, проговорил Чонгук. — Да и юная леди с нами, не хотелось бы, чтобы она замёрзла и заболела. Сохён же шкуру с меня за это спустит. — Ты только о себе и думаешь, — тряхнув головой, промолвил Тэхён, покорно следуя за видоизменённым к поезду. — Шкуру с него спустят… давно пора. — Вот злой ты, маленький, — укоризненно покачал головой Чонгук, помогая ребёнку забраться в поезд. — А у меня, между прочим, и за тебя душа болит. Вдруг ты захочешь мне в благодарность за поездку на поезде отсосать по-братски, а горло того… ангина! И что тогда? Отсосом ведь больное горло не лечится. А жаль! Разве что член мороженным намазать и тогда да, и полезно, и приятно. — Ты совсем больной? — невольно повысил голос Тэхён. — Ребёнок рядом! Следи за тем, что говоришь. Хочешь нанести ей моральную травму? — Знаешь, Тэ, я, конечно, не хочу тебя расстраивать, но… — запнулся Чонгук, слишком очевидно подбирая слова, — малышка Миён о сексе побольше нас с тобой вместе взятых знает. Мы же её из питомника забрали, а там подобному с пеленок учат. — Это отвратительно! — С этим спорить не буду. Детей читать и писать учить нужно, а не как член сосать, — помрачнел Чонгук, посмотрев на Тэхёна. — Но, увы, педофилы — не мамонты, они никогда не вымрут. — В колонии педофилов кастрируют и на самые тяжёлые работы отправляют, — сквозь зубы процедил Тэхён, неуверенно подходя к поезду и по лестнице осторожно поднимаясь в кабину машиниста. — Они даже живут отдельно ото всех. — И это правильно, — забираясь в кабину следом за человеком, протянул Чонгук. — Вот посадим Цацу на «трон» и подкинем ему идейку и у нас в секторе так же наказывать этих уродов. А там и другие сектора подхватят. Северокорейский так точно. Ещё на китайский надежда есть. Хань Гэн мне показался крутым чуваком. — Как же много ты говоришь, — неуверенно садясь в углу возле обогревателя, себе под нос выдохнул Тэхён. — Помолчать никак? — А зачем молчать? — закрыв дверь и сев рядом с машинистом, весело рассмеялся Чонгук. — Может я с тобой познакомиться поближе хочу? — Боже упаси! — усадив ребёнка возле себя, воскликнул Тэхён. — На кой мне столь сомнительное знакомство? — Это ты зря! Я не последний человек в нашем секторе. — Я не хочу с тобой разговаривать. Удобнее устроившись у обогревателя, Тэхён устало облокотился спиной о стену и, прикрыв глаза, попытался хоть немного расслабиться. Совсем скоро они будут в Кванджу. Каких-то несчастных четыре часа, и он вновь окажется в родной стихии. Колония. Пусть и не родная «Тэгу-5», но всё же! В колонии тепло, нет видоизменённых, нет беззакония, нет бессмысленной агрессии, там не нужно бороться за свою свободу, не нужно пытаться выжить, там спокойно и уютно. Самое комфортное место для человека. Не то, что на поверхности. Здесь холодно, снежно, и каждый второй видоизменённый может стать причиной конца. Чем не повод задуматься? Его везут в колонию, везут в безопасность. Что, если там и остаться? Что, если всё рассказать Чон Хосоку и попросить у того защиты? Это ведь может сработать. Он навсегда останется в «Кванджу-1» и никакие видоизменённые до него не доберутся. Чонгук так уж точно. Хм… И падал снег, и столько всего скрывал. Чуть наклонив голову в бок, Тэхён нехотя открыл глаза и внимательно посмотрел на профиль видоизменённого. Такой спокойный и уверенный в себе мужчина. Будет весьма приятно сбить с него всю спесь. Соблазнить Чон Хосока? Как же! Есть у него план получше. «Кванджу-1», «Тэгу-5» — разница не велика. Значение имеет лишь кресло главы. И он его получит. Любой ценой. Ну а Юнги — весьма печальный опыт. Раз тому так сильно нравятся видоизменённые, пусть с ними и живёт. Воспылав нешуточной уверенностью в своих силах и вновь закрыв глаза, Тэхён, медленно проваливаясь в тревожный сон, почти ликовал, даже не догадываясь о том, что у Чон Чонгука всегда есть запасной план. И не факт, что в основном сейчас задействован именно он.