Семена его терновых шипов рождены объятиями Бога.
***
За окном поезда — вьюга. Сильная и свирепая. Некогда мягкие и пушистые хлопья ажурного снега, сейчас хаотично кружась в только им понятном танце, непривычно тяжёлыми камнями опадали на стекло с такой яростью, будто желали не украсить собой всё вокруг, а безвозвратно поработить каждый клочок промозглой земли. Но есть ли тут ещё что порабощать? Этот мир давно уже прогнил до самого основания. Кругом лишь холод, одиночество и серость души. Чонгуку очень не по вкусу быть единственным вменяемым свидетелем бесконечной ночи, но разве у него есть выбор? Как говорится: земля ответила, в слезах привстав с ледяной постели — лишь тьма и страх в ее очах, и волосы поседели. Такими темпами и он скоро поседеет. Будет белым и бледным, как их милый Цаца. Цаца… вот же чёрт! Эта непогода просто сводит его с ума! Снег, снег, снег! Белый снег. Вот сколько можно? Когда там их уже ждёт затишье? В любой другой ситуации Чонгук был бы рад снегу, ибо там, где есть снегопад — не видно следов. Но сейчас, когда от него зависели жизни двух слабых хрупких существ, буря как-то неожиданно начала восприниматься им чем-то негативным и даже враждебным. Это странно. Снег ведь друг видоизменённого. Но, похоже, далеко не лучший. Краем глаза заметив знакомый поворот, ведущий к нужной им развилке, Чонгук, устало зевнув, начал лениво обдумывать свои дальнейшие действия. От железнодорожной станции до «Кванджу-1» не больше двадцати минут ходьбы. Это не много и вполне себе под силу людям. Пусть и не без усилий, но они всё же справятся. Проблем возникнуть не должно. Не должно… если, конечно, их кто-то не заметит и не попробует остановить. В противном случае бежать придётся через лес, а это глубокие сугробы, голодные хищники и ещё плюс тридцать-сорок минут к общему времени на морозе. Тэхён с такой нагрузкой может и справится, а вот девчонка — не факт. И это проблема. От её жизни зависит и жизнь Юнги. Вот же! Юнги… как же неспокойно на душе! Всё нутро так и вопит об опасности. Нужно взять себя в руки. На далёком берегу, затерянном во времени, потоки настоящего разверзают Небеса, постепенно искажаясь. Чонгуку бы очень не хотелось вновь услышать в своей голове те хриплые незнакомые голоса, которые уже однажды предостерегали его. Предостерегали от себя самого. Бред? Да, это он. Кто-то умный однажды сказал: яркое солнце будет терзать ослеплённых. И сейчас он чувствовал себя тем самым ослеплённым. Окровавленный и облаченный в лохмотья, которые некогда были его единственной защитой, он упрямо полз по искалеченным телам, которые сам же и нашел среди осколков своей реальности. Осколки те оставляли после себя глубокие раны на теле, безжалостно наказывая его за гордыню. Боль. Боль всё возрастала, терзала его, проклинала, но святости в ней больше не было. Ибо его святость — это Юнги! Рождённый шакалом, благословляемый грехом, ничего не стоящий, оставленный умирать на пепелище, когда-то бывшим цивилизацией, он один из многих, чьё имя ещё при рождении было запрещено. Заклеймённое зло, номер зверя. Невидимые руки плотно обнимают небо, закрывая собой звёзды от его взгляда. Темень. Кругом лишь одна сплошная темень! Но мрак давно уже не пугает. Даже так он всё ещё может видеть Ад. Ядерная зима наступит скоро, но цветы ещё цветут. А ведь не должны же. Чонгук на распутье. И сюда его привели буквально за руку. Привели и поставили в самом центре зала, а он и рад! Сила? Власть? Справедливость или глупая гордость? Ответ ведь очевиден! Он — марионетка! А Цаца — искусный кукловод, ловко воздействующий на него через Юнги. Бежать бы, спасаться! Но он не станет. Зачем? Слишком глубоко погряз в сладкой патоке обмана. Сейчас Чимин — есть его Свет. Свет, который ведёт во Тьму! Чимин — есть его Ночь. Ночь непроглядная и проклятая. Совсем скоро они дружно узрят Пандемониум! Узрят Утреннюю Звезду! Узрят самого Люцифера. Пусть и в хрупком омежьем теле. Библия погребена в пыли. Проклинаемая тысячи лет. Чимин… Ложная вера. Но дороги назад уже нет. Ни для него, ни для Юнги. — Поднимайтесь, мы приехали, — тихо проговорил Чонгук, нехотя выныривая из водоворота своих противоречивых мыслей. Всё будет хорошо. Пусть и не сразу. — Так быстро? — сонно протянул Тэхён, поднимаясь на ноги. — Вы проспали почти всю дорогу. — Как скоро мы будем в «Кванджу-1»? — помогая ребёнку встать, спросил Тэхён. — Колония же где-то рядом со станцией? — Несовсем, — протягивая водителю деньги, ответил Чонгук. — Придётся немного прогуляться. Я возьму девчонку на руки, а ты не отходи от меня ни на шаг. Пойдём там, где нет фонарей. — Я тебя понял, — неуверенно кивнул Тэхён. — Но не слишком ли опасно передвигаться в темноте? — Поверь мне, детка, куда опаснее на свету, — прыснул Чонгук, присев на корточки и ловко усадив ребёнка себе на плечи. — Люди Намджуна и Лилит могут быть где угодно. А если мы их встретим… до Хосока можем и не дойти. Прекрасно понимая, что видоизменённый прав, Тэхён, не говоря больше ни слова, покорно вышел следом за альфой из поезда и, хмуро глядя тому в затылок, шёл буквально по его следам. Шаг вправо, шаг влево — непозволительная роскошь. За каждым поворотом, за каждым деревом может таиться голодный зверь. Каждый неприметный на первый взгляд сугроб может стать для него ледяной могилой. И вот как при таком раскладе оставаться спокойным? Его жизнь сейчас целиком и полностью зависит от «человека», которому он не доверяет! И от этого выть в голос хочется. В каждой книге на полке, у каждого человека на улице есть своя ценность. Пока ты ценен, тебя никто не тронет. Но что будет потом? Чего ждать в конце? Злодей получит по заслугам? Зло будет наказано? Как бы не так… — Тэхён, не отставай, мы уже близко, — через плечо посмотрев на человека, едва слышно проговорил Чонгук. — Если сложно идти, возьми меня за руку. — Обойдусь без сопливых, — отмахнувшись от видоизменённого, словно от настырной мухи, прошипел Тэхён, всё отчётливее чувствуя, как дубеет его тело. Когда они уже там придут? Ещё немного, и он в сосульку превратится! Юнги явно извращенец, ну или лютый мазохист, раз ему нравится жить здесь. — Вот насколько ты красивый, настолько и упрямый, — закатил глаза Чонгук, прекрасно видя, что Тэхён замёрз. — Просить помощи не стыдно, детка. — Я не стану этого комментировать, — фыркнул Тэхён, наконец, замечая вдалеке первые очертания колонии. — Скажи мне, что это «Кванджу-1»! — Да, — уверенно кивнул Чонгук. — Ещё немного и будешь греться! — Хвала небесам! — Почему это небесам? — не смог промолчать Чонгук. — Это я тебя сюда довёл. Значит, мне хвала. Уже придумал, как будешь меня благодарить? — Только ляпни своё коронное: отсоси по-братски, и я тебя стукну! — сквозь зубы процедил Тэхён. — Озабоченный кобель! — И вот на кой я людей заводил? — недовольно покачал головой Чонгук, осторожно входя во двор колонии. — Ни минета тебе, ни кофе в постель. Зато мозг дважды в день выебут, ещё и на мандарины раскрутят. А они знаешь, сколько стоят! Никакой благодарности. Были ещё, конечно, небольшие надежды на Цацу, но и тут меня ждал облом! Бубенцы Юнги ему милее моих оказались. Свинство же! Вот уйду я от вас в монастырь. Омежий! И посмотрим, как жить без папки будете. — Сам себя не пожалеешь, никто не пожалеет, да? Смерив Тэхёна крайне обиженным взглядом, Чонгук опустил девчонку на землю и, взяв её за руку, неторопливо двинулся к «входной двери» колонии. Стараясь вести себя максимально расслабленно, он осторожно огляделся по сторонам и, не заметив ничего странного, нажал на кнопку вызова на «домофоне», намеренно встав так, чтобы его хорошо было видно на камерах. Как альфа и думал, двери открылись практически сразу. Войдя внутрь и по памяти дойдя до «приёмной», что располагалась на первом уровне, Чонгук, рухнув там на старый диван, наконец, рвано выдохнул. Добрались. И что удивительно: без происшествий. Радоваться бы, да как-то неспокойно. Обычно им так не везёт. Неужто Хи-ним весь местный сброд отвлёк? Кстати, да, вполне возможно. — Чонгук, боже, я думал, что больше тебя не увижу! — влетев в «приёмную», затараторил Хосок, на эмоциях крепко обнимая альфу. — Где Юнги? Вас увезли чёрт знает куда. Я себе уже такого напридумывал! Чёртов альбинос! Вот говорил же, что из-за него будут проблемы, а ты не верил! — Сам на меня Лилит натравил, — похлопав человека рукой по спине, рассмеялся Чонгук. — Чему удивляешься сейчас? — Сокджин не должен был вас трогать, — заметив, наконец, притихшего Тэхёна, проговорил Хосок. — Он дал мне слово. — Слово Лилит нынче пустой звук, — скривился Чонгук, не особо горя желанием при посторонних обсуждать произошедшее. — Ну и Бог с ним! Что было, то было. Мне нужна твоя помощь, Хо. Можешь спрятать у себя Тэхёна и девчонку? Девчонку особенно хорошо, от её сохранности зависит жизнь Юнги. — Конечно, без проблем, — без раздумий согласился Хосок. — Но где Юнги? Почему он не с тобой? — Моя принцесса в северокорейском секторе. Намджун пустил ему пулю в грудь, — нахмурившись, прохрипел Чонгук. — Я не мог забрать его с собой. Он бы не доехал даже до границы. Девчонка — дочка одной очень непростой женщины, в чьём питомнике я оставил Юнги. — Эта женщина — владелец питомника? — пытаясь переварить услышанное, осведомился Хосок. Юнги ранен? Ранен, и Чонгук оставил его чёрт знает где? Что тут вообще происходит? — Нет, она им управляет, — не стал лгать Чонгук. — Владелец: Хи-ним. — Постой, — тряхнул головой Хосок, мало что понимая. Юнги у Хи-нима? Каким боком тут глава северокорейского сектора? Куда Чонгук опять вляпался? — Как-то всё уж очень неожиданно. — Когда расскажу тебе всё — обалдеешь, — прыснул Чонгук, скосив тяжёлый взгляд на Тэхёна. — Детка, бери малышку и спускайтесь на второй уровень. Там очень тепло. Дайте взрослым дядям поговорить. — Да, Тэхён, проходи, — выдавил из себя улыбку Хосок. — Я закончу с Чонгуком и поселю вас. Если что, родители Юнги на четвёртом уровне. Можешь их проведать. — Хорошо, — нехотя согласился Тэхён, отчётливо понимая, что его изначальный план трещит по швам. Видоизменённый собрался всё рассказать Чону? Но какой в этом смысл? Чтобы он сам не рассказал? Настолько не доверяет? Вот же сволочь. И что теперь? Как быть? Попытаться остаться? А есть ли смысл? Ему прямым текстом на двери указали. Ладно, не всё ещё потеряно. — Чонгук, как будешь уходить — дай знать. — Хочешь со мной попрощаться? — оскалился альфа. — Что-то типа того, — выдавил из себя Тэхён, взяв ребёнка за руку. — Как лучше всего спускаться? По лестнице? — Да, она в конце коридора, — на автомате кивнул Хосок. — Построение наших колоний очень схоже между собой. Не заблудишься. Внимательно наблюдая за тем, как явно недовольный Тэхён уводит девчонку на нижний уровень, Чонгук, отметив про себя то, что тот весьма напряжён, а значит, вполне себе мог что-то планировать против него, перевел взгляд на Хосока и негромко проговорил: — Ты таки вывез родителей Юнги. Спасибо. Я у тебя в долгу. — Это наименьшее, что я мог сделать, — садясь рядом с альфой, промолвил Хосок. — Насколько сильно он ранен? — Пуля прошла насквозь, он потерял много крови, — потерев переносицу, произнёс Чонгук. — Ещё немного и всё… Сохён, мать девчонки, его буквально с того света достала. — Как это произошло? — Юнги и Чимин возвращались из клиники. Намджун перехватил их по пути, — глядя себе под ноги, прошептал Чонгук. — Омегу он, разумеется, забрал. А мою принцессу бросил умирать на холоде в луже собственной крови. А знаешь, что в этом самое грустное? Когда Юнги пришёл в себя, единственное, что его волновало, так это то, что эта сволочь хватала альбиноса за больные ноги. Чимину ведь было больно! Хосок, он почти плакал, говоря мне это! Понимаешь? — Юнги нравится альбинос? — несмело осведомился Хосок. — Он в него по самые уши. — Да, вкус у него, конечно… — пожал плечами Хосок. — Когда всё это произошло, где был ты? — Дома у Хи-нима, — не стал юлить Чонгук. Хосок не дурак, лучше ему не лгать, но и всей правды тоже говорить не стоит. — Намджун подговорил главу тайваньского сектора похитить сына Хичоля. Ты знал, что тот альбинос? Я охранял его. Когда понял, что всё это подстава, было уже поздно. — Так, стоп, я что-то не понял, — невольно повысил голос Хосок. — Намджун похитил альбиноса на северокорейской территории? — Да, — уверенно кивнул Чонгук. — Это было в Пхеньяне. — Сумасшествие! — потупил взгляд Хосок. — Как Сокджин это допустил? — Хороший вопрос, — нараспев протянул Чонгук, внимательно обдумывая своё каждое слово. — Намджун заявился на чужую территорию, натравил тайваньский сектор на северокорейский и спокойно себе укатил в закат. А Лилит что? Ничего! Даже слова не сказал. Тебе не кажется это странным? — Может, Сокджин ничего не знал? — неуверенно предположил Хосок. — У него сейчас вся голова этим ИАО САБАО забита. Мог и недоглядеть. — То есть, у него под носом творится полнейшая дичь, угрожающая безопасности всего сектора, а он ни сном, ни духом? — приподнял бровь Чонгук. — Хорош глава, ничего не скажешь. — Про безопасность всего сектора — это ты, конечно, загнул… — Разве? — перебил Хосока Чонгук. — Чимин — любимый племянник Хи-нима. Не могу рассказать тебе всего, но если за месяц я не верну альбиноса Хичолю, северокорейский и китайский сектора пойдут на нас войной. Суши сухари, Хо, твоей колонии они скоро понадобятся. — Ты сейчас говоришь на полном серьёзе? — окончательно опешил Хосок. — Что значит пойдут войной? Кто им позволит? Сохранность государственных границ даже в наше время актуальна. — А кто им запретит? — посмотрев Хосоку в глаза, задал риторический вопрос Чонгук. — Северокорейский сектор с гордо поднятой головой придёт освобождать наш от гнёта продажной и жестокой власти. А как иначе? Мы ведь один народ! Придёт и освободит, только вот не от власти, а от жизни и имущества. А соседние сектора… безусловно выразят свою глубочайшую обеспокоенность. — Это какой-то сюр. — Это реальность, Хосок. — И что ты намерен делать? — Для начала: вернуть альбиноса, — как нечто само собой разумеющееся озвучил Чонгук. — Не хочешь мне в этом помочь? — И как же? — тут же напрягся Хосок, моментально меняясь в лице. — Провези меня на территорию жилища Лилит и дай минут двадцать, — как можно спокойнее произнёс Чонгук. — Я найду Чимина, и мы все дружно уедем оттуда. — Ты понимаешь, о чём меня просишь? — сквозь зубы процедил Хосок. — Я ненавижу эту белобрысую тварь. Когда он в муках сдохнет, я лично плюну на его могилу. — Понимаю, — уверенно кивнул Чонгук. — Поэтому и не требую от тебя ответа сразу. Подумай хорошенько, наведи справки, взвесь все «за» и «против». Если откажешься, я больше не стану поднимать эту тему. — Чонгук, послушай меня… — Нет, это ты меня послушай, — не дав договорить Хосоку, протянул Чонгук. — Дело тут вовсе не в Чимине. На кон и без него поставлено слишком многое. Я уйду на неделю, нужно порешать кое-какие дела, сам понимаешь, а затем вернусь за Тэхёном. Просто подумай. Окей? Я ничего от тебя не требую. — Хорошо, — нехотя согласился Хосок. — Неделя так неделя. — Ты такое солнышко, Хо, — довольно оскалился Чонгук. — Тогда я пошёл. — Мне позвать Тэхёна? Он хотел тебе что-то сказать. — Нет, не нужно, — отмахнулся Чонгук, и так прекрасно зная, что именно от него хотел человек. — Он ко мне неравнодушный, не хотелось бы выслушивать признания в любви на дорогу глядя. — Как скажешь. Похлопав Хосока по плечу, Чонгук, превозмогая усталость, нехотя поднялся на ноги и неторопливо двинулся к выходу. Что ж, приманку в воду он закинул, теперь осталось дождаться результата. И хорошо бы, чтобы он был положительным.