Я часто вижу страх в смотрящих на меня глазах. Им суждено уснуть в моих стенах, Застыть в моих мирах.
***
Звук закрывающейся двери — словно приговор. Хосок ушёл — проблемы остались. Проблемы… как же Сокджин устал от них, как же ему осточертело изо дня в день яростно сражаться с призрачными «ветряными мельницами», слепо отстаивая себя и своё право на власть. Вот зачем ему всё это нужно? Ради чего он столько лет страдает? Ради мнимой справедливости? Чести? Долга? Потому что так велел отец? Ответ очевиден. Только вот от него омеге ни холодно, ни жарко. Полное понимание мотивов совершённых им поступков не принесло за собой ни толики облегчения. А так хотелось. Он так же, как и всегда до этого, просыпается один в своей холодной постели, так же чувствует на себе порой уже неподъёмный груз депрессии, стресса, рецессии и повышенной агрессии, смешанных в один гремучий коктейль «Молотова», так же закрывает глаза на многие чужие проступки и поощряет то, что не должен бы. Глава сектора априори не может быть хорошим человеком. Это аксиома. Или нет?— Ты ни в чём не виноват, Сокджин-и, отец заполнил за тебя твои пустующие страницы, и вот он результат.
Трава ищет на земле толпы себе подобных; дерево ищет на небе свое одиночество. Сокджину до неба ой как далеко, трава же ему претит. Его надежды — точно снег, падающий в реку: в одно мгновение белый, а в следующее — он исчезает навсегда. Омеге бы встать, наконец, в позу, показать свой характер, поставить всех неугодных на место, наказать, стереть в порошок, желательно в белый, да только вот что потом с последствиями делать? Все то немногое, что он создал, вся боль, которой придал форму, в один момент трансформировалась в огромного, неуправляемого, вечно жаждущего плоти монстра, готового вот-вот сорваться с толстой цепи и разорвать на части своего нерадивого хозяина. Сокджин не глупец и прекрасно знает, когда именно свернул не туда. Одиноко скрываясь в обледеневшем коридоре времени, он всё упрямо ползёт на искалеченных ногах эволюции и даже минуты себе не даёт, дабы перевести дух. Нельзя. Ещё не время. Нужно двигаться дальше. Кульминация уже близко. Только вот толку с неё? Безнадежный сценарий всеобщего разрушения давно уже запущен. Безобразная пародия заключения и освобождения безустанно разыгрывается под маской напускной беспристрастности, внушая всем кругом иллюзию выбора. Это не Вас силой пленили и клеймили, это Вы сделали такой выбор! Это Вы позволили чуме коснуться себя. И вот он, результат! Вот последствия выбора. Короли взошли на трон, Боги вознеслись на небо, кто-то стал волками, кто-то их добычей, но расплата последует за каждым. Поглощая свободу и приобщаясь к тайне, которую никому никогда не разгадать, Сокджин нехотя, но всё же допускал шальную мысль о том, что может проиграть. Не Хи-ниму. Брату. Заперев на замок свой возможный позор, постоянно окруженный страхом, он отчаянно боролся с самим собой, упрямо отказываясь принимать реальность. Пока он жив, беззвучный шторм не извергнет на «трон» прирожденного безумца. Сокджин — зверь, истина. Он — всё. Где бы жизнь не рождалась — он пламя, где бы смерть не наносила удар — он нож, где бы зло не было — он сзади. Он на шаг впереди. И не суть важно, что сейчас вокруг него — пустота, и все, что у него есть — это ржавый крест, который он упрямо проносит через воцарившееся в секторе торжество смерти. Его звезда будет сиять вечно, медленно дрейфуя в тёмном потоке, в хаотичных очертаниях, в самом печальном океане. Океан — его продолжение, лёд — его одеяние. Он мог бы сравнить себя с кораблем, который храбро пробирается сквозь бури, делая короткие остановки в портах. Только вот никакой он не корабль, а проклятая хромая чайка со сломанным крылом, которой просто не под силу улететь куда-то далеко отсюда. А ведь так хотелось бы. — Лилит-ши, северокорейский сектор стягивает тяжёлую технику к границе и разворачивает по всему периметру системы ПВО, — без стука вбежав в кабинет омеги, пролепетал полноватый бета, не зная, куда себя деть от волнения. — Наши действия? — Пошли одного из Судей к границе, — немного подумав, проговорил Сокджин. — Пусть попросит Хи-нима о переговорах. Настойчиво так попросит. Если будет нужно, пусть напомнит, что его племянник у нас. Попутно тоже готовьте технику. — Вас понял, — низко поклонился бета. — Будет исполнено. — И Намджуна позови. — Одну минуту. Проводив бету нечитаемым взглядом, Сокджин устало упёр локти в стол и, сцепив пальцы в замок, устроил на них подбородок. Тяжёлая техника — это плохо. ПВО — тоже. Может, Хосок прав? Может, действительно стоит попытаться оттянуть войну? У северокорейского сектора ведь и техники больше, и живой силы. Про ядерное оружие вообще лучше не вспоминать. Если ничего срочно не предпринять — они обречены. Сколько их сектор сможет сопротивляться чужому напору без посторонней помощи? Неделю? Месяц? Дольше? А потом как быть? У кого помощи просить? Варианты, конечно, есть, союзники в беде не бросят, но всё же! Хорошо бы и другие варианты рассмотреть. Ведь если северокорейский сектор запустит по ним ядерную ракету, узнают они об этом уже по факту, после взрыва. И повезёт, если удар придётся не по Сеулу. В противном случае… врата Ада Сокджин увидит раньше, чем смерть любимого братца. Давным-давно Франсуа Фенелон писал: «Бесчисленные народы и сильнейшие армии походят на муравьёв, которые оспаривают друг у друга былинку на куче грязи». Раньше Сокджина возмущала эта цитата. Какие муравьи? Какая грязь? Война — это живой организм. Организм, который никому не под силу остановить. Сейчас же, находясь на пороге этой самой войны, он неожиданно осознал всю скрытую суть этого высказывания. Причина конфликта между ним и Хи-нимом высосана из пальца и раздута, словно дешёвый воздушный шарик. Дунь в него ещё разок, и он тут же лопнет, наглядно показав всем кругом уродливую изнанку, лишённую всякой логики. Но кому до этого есть дело? «Хозяин» принял решение — миллионы «холопов» обязаны подчиниться. Всё просто, да? До недавнего времени Сокджин особо и не задумывался о том гнёте, который ежедневно терпел южнокорейский сектор. Его воля ведь тоже неоспорима. Всё будет именно так, как он решит. По-другому быть не может. Все недовольные системой идут лесом, если не сразу в мир иной. Хм… Странное чувство. Вот вроде бы суть одна и та же, а реакция совсем разная. Чем не повод задуматься? — Звал? — чуть ли не с ноги открыв дверь, прорычал Намджун, недовольно посмотрев на омегу. — Давай быстрее. ИАО САБАО взорвал очередной питомник. И как только этот гад всё успевает? Он вообще спит? — Чем дольше я думаю о личности ИАО САБАО, тем больше склоняюсь к тому, что мы имеем дело не с одним конкретным человеком, а с собирательным образом, — нахмурившись, произнёс Сокджин, проигнорировав грубость альфы. Стучать в дверь больше не модно? — Нельзя в одиночку натворить столько дел, не раскрыв при этом себя. — Тоже были такие мысли, — садясь напротив омеги, кивнул Намджун. — Раздобыть информацию, проверить её правдивость, внедриться в питомник, подложить взрывчатку, взорвать её в нужный момент — это же целый квест. Работы тут на несколько недель минимум. А он всё за считанные часы успевает. — Виртуоз, не иначе, — помрачнел на глазах Сокджин. — Ну, теперь мы хоть личность Жеводанского зверя знаем. Назвав себя, Чон дал нам парочку жирных подсказок. — И каких же? — заметно напрягся Намджун. — О личностях ИАО САБАО, — внимательно посмотрев на альфу, проговорил Сокджин. — То, что твой любимый альбинос один из них, больше не является секретом. И да, Джун, похоже, ты всё же был прав насчёт Судьи. Я более чем уверен, что Джеджун помогал этой змее. Я искал о нём информацию, но толком ничего не нашел. И это странно. Как омега без роду и племени стал Судьёй? Вопрос ещё тот. — Опять ты всех собак на Чимина спускаешь. Не надоело ещё? — Намджун, хватит валять дурака, — сквозь зубы процедил Сокджин, начиная терять терпение. — Тебе всё разжевать и в рот вложить? Ты дважды два складывать не умеешь? — Ты делаешь поспешные выводы, — рыкнул Намджун, сжимая руки в кулаки. — Нет никаких доказательств того, что Чон действительно Жеводанский зверь. Что мешало ему соврать? Напомню, что у него на меня зуб, вот и мутит воду. — Мутит воду? — хмыкнул Сокджин, приподняв бровь. Ох, до чего же охота скандал закатить. Но не станет. Даже несмотря на то, что Намджун украл его гордость — он всё ещё находится выше его лжи. — Как ты с тайваньским сектором? Кстати, когда именно ты собирался рассказать мне о том, что Чимин племянник Хи-нима? Не думаешь, что это стоило сделать сразу? — И кто тебе об этом рассказал? — потупив взгляд, спросил Намджун. Неожиданно, однако. — Хосок, — не стал лгать Сокджин. — А ему Чон. Хи-ним, кстати, в курсе, с чьей подачи его сына попытались похитить. Он, знаешь ли, обиделся. И сильно. Войной на нас собирается идти. Ты о последствиях вообще не думал, пересекая чужую границу? Хотя да… о чём это я? Думать — это не твоё. Как и плести интриги. На какой там стадии наш развод? Смело неси бумаги, я подпишу. Только запомни, дорогой, как только мы станем чужими людьми, ты тут же потеряешь моё покровительство. — Не нужно меня пугать, Сокджин, — повысил голос Намджун, прекрасно понимая, что теряет контроль над ситуацией. — Питомники мои, и ты с этим ничего не сделаешь. Есть ли смысл ссориться? — Да подавись ты этими питомниками, они мне ни к чему, — устало потерев переносицу, выдохнул Сокджин. — Тем более, что скоро все они превратятся в руины. ИАО САБАО не остановится, пока не достигнет своей цели. А вот о моей поддержке можешь забыть. Я впредь не буду становиться на твою сторону в конфликтах. Всё сам, Джун, сам. — Мне стоит испугаться? — весело прыснул Намджун. — Серьёзно? Сам-то ты долго без меня протянешь? — Я — большая вода под листом лотоса, Джун-и, а ты — маленькая капелька на его верхней стороне. Смекаешь? — Ладно, давай не будем горячиться, — нехотя дал заднюю Намджун. — Мы оба сейчас в полной жопе. Не время разные стороны ринга занимать. — Вынужден согласиться, — немного подумав, протянул Сокджин. — Сначала разберёмся с насущными проблемами, а затем и личными займёмся. — Каков план? — Тянуть время. — И что нам это даст? — Время, логично, не? — Хорошо, что ты намерен делать дальше? — Вести переговоры, — наигранно весело пропел Сокджин. — И с Хи-нимом, и с нашими партнёрами. С первым я, конечно, вряд ли о чём-то договорюсь, а вот поддержкой соседних секторов точно заручусь. Много кто из них имеет зуб на северокорейский сектор. На этом-то я и сыграю. Чем больше военной помощи мы получим, тем выше у нас шанс выиграть. — Мне что делать? — обдумывая каждое слово, спросил Намджун. — Охранять альбиноса как зеницу ока. Пока он у нас, мы сможем оказывать давление на Хи-нима. А это уже хоть что-то. — Без проблем, — легко согласился Намджун. — Что-то ещё? — Пошли несколько человек к «Кванджу-1», — взвесив все «за» и «против», прохрипел Сокджин. — Пусть незаметно следят за колонией. — Ой-вей, что я слышу? — не смог промолчать Намджун. — Чон Хосок впал в немилость? — Хосок верен мне, как тот сторожевой пёс, — без тени сомнений проговорил Сокджин. — Но, несмотря на это, он всё ещё испытывает тёплые чувства к Чону. Я более чем уверен, что тот рано или поздно появится в колонии. Мы не должны его упустить. — Что-то я в этом сильно сомневаюсь. Колония — самое очевидное место. Какой смысл ему так рисковать? Особенно после того, как он раскрыл себя. — Твоя шлюха крайне уверенно просила Хосока передать весточку Чону. Даже с заумной формулировкой заморочился. Так что… всё возможно. Сокджину бы очень не хотелось признаваться об этом вслух, но такие, на первый взгляд бессмысленные слова брата не на шутку взволновали его. «Если ты когда-то встретишь храброго рыцаря, словно сошедшего со страниц сказки, передай ему, что злодеи иногда бывают очень болтливы, а принцессы умеют хорошо слушать». В этом нехитром наборе слов определённо был скрыт тайный смысл, было скрыто двойное дно. Понять бы ещё, что конкретно хотел сказать Чимин и почему не сделал этого прямо? Хм… Итак: у каждого героя этой недо-сказки совершенно точно должен быть реальный прототип. Прототип которого знает Хосок. Следовательно, рыцарь — это Чонгук. Злодей — сам Чимин. А вот принцесса… тут труднее. Никаких женщин в их окружении нет. Только человек Чона. Но тот, во-первых, мёртв, а во-вторых, мужчина. Даже если предположить, что принцесса — это омега, всё равно яснее не становится. Помимо альбиноса из омег там только Хи-ним. А этот скорее уж «королева», чем принцесса. Нужно думать дальше. Что там ещё нёс этот блаженный? «Есть одна б-о-л-ь-ш-а-я тайна о ещё б-о-л-ь-ш-е-м злодее, и есть ответ. К ответу приведут ступеньки. Но ходить по ним нужно осторожно. Зло ведь не дремлет». Ещё одна тайна о ещё одном злодее. Большая тайна о ещё большем злодее и ступеньки… неужели здесь речь идёт об их отце? Но зачем Чимину акцентировать внимание Чона на его смерти? Всем ведь и так известно, что убил его ИАО САБАО. Чёрт. ИАО САБАО! Собирательный образ. Что если альбинос всё это время знал личность настоящего убийцы? Что, если альбинос и есть убийца? Нет, сам бы он не справился. Отец всегда был крайне крупным альфой. Тогда… Намджун? Боже, нет! — Да? — не скрывая своего удивления, хмыкнул Намджун. — И что Чимин хотел? — Цитирую: Если ты когда-то встретишь храброго рыцаря, словно сошедшего со страниц сказки, передай ему, что злодеи иногда бывают очень болтливы, а принцессы умеют хорошо слушать. Есть одна б-о-л-ь-ш-а-я тайна о ещё б-о-л-ь-ш-е-м злодее, и есть ответ. К ответу приведут ступеньки. Но ходить по ним нужно осторожно. Зло ведь не дремлет, — чётко выговаривая каждое слово, произнёс Сокджин, не сводя с альфы тяжёлого взгляда. — Что бы это значило? — Не имею ни малейшего представления, — лишь чудом сохранив на лице маску равнодушия, пожал плечами Намджун. — Прямо ребус какой-то. — Тебе не кажется, что речь здесь идёт о смерти отца? — Вряд ли, — отвернувшись к окну, выдохнул Намджун. — Всем в секторе известно, как он умер. — Может ты и прав, — не поверил ни единому слову альфы Сокджин. — Понять бы ещё, что там за принцесса. Может быть и до сути докопались бы. — Так человек Чона же. Он вечно его «принцессой» называл. — Если речь здесь действительно о Мин Юнги, то мы в тупике. Мёртвые не умеют говорить. — Что ж, будем тогда разбираться во всём постепенно. — Да, можешь идти. — Сокджин, мы же точно всё решили? — поднимаясь на ноги, хмуро спросил Намджун. — Мы заодно? — Всё так. Не переживай. Наши отношения — меньшее, что меня сейчас волнует. — Хорошо. Как только узнаю что-то, сразу дам тебе знать. — Договорились. Договорились. Вновь это чувство. Вновь мухи роятся там, где открывается чужой лживый рот. Лживый рот… Намджун. Неожиданно. Мертвые слова так небрежно произнесены тем, от кого Сокджин меньше всего этого ожидал. Карма? Похоже на то. Вывод? Никому доверять нельзя.