Тебя пугает кара неба Я не останусь навсегда В твоём раю тупого плена Всё это — эволюция.
***
Практически на ходу запрыгивая в прогретые до максимума сани с неприметным логотипом «Кванджу-1» у самых колёс, Чонгук был ни жив, ни мёртв. Хосок, по всей видимости, тоже. Ведь даже здороваться не стал. А лишь многозначительно потупил взгляд в пол. Вот же до чего любопытно, ни слова сейчас произнесено не было, а как много всего в тишине между ними. Тот, кто глядит назад чрез зеркало столетий, увидеть может и своё же отраженье. Да? Будет о чём подумать на досуге. До дома Намджуна не больше десяти минут пути, и от этого особенно не по себе. Гук не готов. Ему страшно. Внутри столько сомнений и противоречий, что так и с ума сойти недолго. Только вот кому до этого есть дело? Цаце? Юнги? Ага, как же! Про Тэхёна ещё бы вспомнил! Он вновь целиком и полностью предоставлен сам себе, и с этим бы давно пора смириться. Это ведь он сломя голову бросается на помощь, он, а не к нему, это ему есть дело до чужих проблем, его же собственные не волнуют никого. Так было, есть и будет. Возмутиться бы, да смысл? Сам ведь позволил этому случиться. Закутаться бы сейчас с головой в тёплый плед, взять в руки чашку с ароматным какао, которое Юнги пренепременно бы назвал помоями, ибо холодное, как сердце того самого пресловутого бывшего, и усадить свою задницу на узкий подоконник, да нельзя. Он давно уже большой мальчик, ко всему ещё и альфа, романтические пиздострадания, так красиво описанные в пыльных старых книгах, увы, ему не к лицу. А жаль. Он ведь даже плед себе для этих целей прикупил. Мягкий такой, флисовый. Юнги вон, давно уже на него посматривает, явно же на свои труселя с начёсом пустить хочет. Но… увы и ах, в кинотеатре его жизни все места давно заняты. Безликий народ, громко стеная, яро жаждет шоу, и кто он такой, чтобы огорчать своих зрителей? Шоу обязательно будет. Ещё какое! Меньше чем час назад он собственноручно изувечил постамент «великому» Велиалу, написав кроваво-красной краской у его подножия: «Намджун-и, а какие последние слова сказал тебе папка перед тем, как ты сбросил его с лестницы?». И это неслабая такая завязочка на долгую и мучительную смерть. Намёк слишком жирный. Не только Намджун его поймёт, но и Сокджин. И это проблема. — Мы опаздываем, — посмотрев на часы, наконец, подал голос Хосок. — Сильно. — Не страшно, — выныривая из водоворота своих мыслей, прохрипел Чонгук. — Если всё пойдёт по плану, управимся минут за двадцать. — А если нет? — Сориентируемся на месте, — поморщился Чонгук, даже мысли не желая допускать о подобном. — У тебя всё готово для консервации колонии? — Да, все входы уже заперты, а окна забиты, — потерев переносицу, проговорил Хосок. — Я решил перестраховаться. — А не слишком ли это рискованно? — заметно напрягся Чонгук, напрасно стараясь не выдать этого. — Ты ведь говорил, что кто-то из приближённых на тебя зуб точит. Что, если в нужный нам момент ворота не откроются? — Тогда я точно узнаю, кто мой враг, — как нечто само собой разумеющееся озвучил Хосок. — Не ссы, не откроется центральная дверь, войдём с задней. Я всё продумал. Сегодня утром ко мне пожаловал один… хороший знакомый. Все ключи и внутренние коды у него. Нам волноваться не о чём. — Хороший знакомый? У тебя-то? — приподняв бровь, прыснул Чонгук. — Не верю! Ты даже мне до конца не доверяешь. А тут ключи и коды кому-то оставил. И я должен в это поверить? Не хочешь говорить правду — не нужно! Только единственное, надеюсь, что ты знаешь, что делаешь. — О, друг мой, ты будешь весьма удивлён, может, даже зол, когда увидишь этого самого «хорошего знакомого» собственной персоной, — громко хохотнул Хосок. — Я бы назвал тебе его имя, но он запретил. Сказал, что едва ты его услышишь, твой щуплый зад таким адским пламенем всполохнёт, что из космоса видно будет. А нам это ни к чему. Мы почти приехали. — Интригуешь, — задумчиво протянул Чонгук. — Я хорошо его знаю? — Более чем. — Не Хи-ним же? — наугад предположил Чонгук. — Скажи, что не он! — Нет, не он. Не старайся, всё равно не угадаешь, — закатил глаза Хосок, поднимаясь на ноги. — Лезь в тайник, мы у ворот. Скривившись и с видом как минимум великомученика с церковных икон, Чонгук, помянув не злым тихим словом всех, кого только знал, встал и нехотя помог Хосоку снять верхнюю часть сидения, а затем, забравшись в импровизированный ящик, плотно закрыл глаза. Всё, назад дороги теперь точно уже нет. Ещё пара секунд и он окажется в доме Намджуна, ну а там… либо пан, либо пропал. Слишком отчётливо слыша, как Хосок запирает его внутри сидения, Гук лишь чудом громко не выругался матом. Чувство такое, будто его живьём похоронили, а не просто на время спрятали. Так, панику долой. Всё будет хорошо. Совсем скоро всё закончится, и он вернётся домой. Купит по пути Юнги мандарин и пощупает Цацу за задницу. Может, Тэхён даже отсосёт по-братски. Не факт, конечно, но всё же! С чем чёрт не шутит? Почувствовав, как сани затормозили, Чонгук, напрягшись всем телом, мысленно приготовился дать отпор любому, кто к нему только сунется. Но ни через минуту, ни через две никто не пришёл. Даже звуки кругом стихли. Всё получилось? Хосок его не сдал? Медленно протянув руки вверх и максимально тихо сдвинув верхнюю часть сидения в бок, Гук, практически не дыша, выбрался сначала из ящика, а затем и из саней. Оказавшись на улице в самом конце двора, он, обойдя сани, нырнул во мрак и внимательно огляделся по сторонам. Темно. Из семи фонарей на территории дома горят всего два, и те не ярко. Собак не видно. Охраны тоже. Это то, о чём говорил Хи-ним? Ему сейчас помогают? Если это так, то хорошо бы поспешить. На часах начало одиннадцатого «утра», до революции осталось совсем мало времени. Что ж… с Богом! Натянув на голову и лицо спрятанную за пазухой маску Судьи, Чонгук стряхнул с одежды пыль и как можно увереннее вышел на свет. Чимин на втором этаже. Ближе всего к его комнате именно с центрального входа. Нужно идти прямо и никуда не сворачивать. План в голове. Бояться нечего. Без особой необходимости к нему никто не подойдёт. Сейчас он Судья, а не Чон Чонгук. Судей никто не любит, их обходят стороной. И только это имеет значение. С широко поднятой головой миновав несколько охранников, увлечённо слушающих рассказ Хосока о недавней рыбалке, Гук без особых препятствий вошёл в дом и тут же направился к лестнице. Медленно поднимаясь вверх, альфа старался особо не крутить головой, дабы не привлекать к себе лишнего внимания, Судьи здесь гости частые, а вот ремонт — нет, но даже это не помешало ему заметить привлекательного омегу в такой же одежде Судьи, как и он сам, гордо восседающего на верхнем пролёте. Это Джеджун? Похоже на то. Спина прикрыта, можно выдыхать. Оказавшись, наконец, на втором этаже и взглядом выцепив нужную ему дверь, Чонгук, нехотя отметив про себя то, что в стенах этого дома его душевное состояние меняется, как та погода за окном, неуверенно двинулся вперёд. Мысленно собирая мнимую мозаику, основанную на противопоставлениях холодных и тёплых цветов, он старался думать о чём угодно, только не об обитателях здешних стен. Как же не по себе. Истощённый до предела разум громко вопил, закладывая уши, всё глубже погружаясь в затерянную во времени гробницу, дабы бессознательно начать возносить молитвы пред свечою жизни. Как глупо. Это не поможет. Он давно уже потонул в море летаргии, погряз в своих пустых мечтах. Колонны белого мрамора, коими украшен весь коридор, сияют, как те путеводные звёзды, только это не они. В саду его персональных иллюзий, окружённом такими же колоннами, спрятан белокурый идол. Добраться до него нелегко. Лишь эфемерные пурпурные облака, заполнившие небеса и пролившие свои слёзы хрусталя, могут указать к нему путь. Но есть во всём этом одно «но»: после их «подсказки» идол неминуемо покроется грязью. И что потом? Кто понесёт за это ответственность? Стены вокруг украшены пригвождёнными бабочками. Это уже реальность или ещё нет? Каждая счастливая мысль прелестна, но стара и бездыханна. Если он всё сделает правильно, на месте, где стоял идол, расцвёл белый цветок. Дверь. Нужная дверь прямо перед ним. Рука на холодной ручке ощущается совершенно чужой и инородной, но Чонгук не акцентировал на этом своего внимания. Всё потом. Позже. Осторожно толкнув дверь и тенью прошмыгнув внутрь, Чонгук, тут же узнав в мирно спящем брюнете Чимина, прошёл в глубь комнаты и, подойдя к постели, негромко прошептал: — Цаца, просыпайся! Папка пришёл за тобой. Почувствовав от омеги сильный запах алкоголя, смешанный с нотками природного аромата, Чонгук, невольно нахмурившись, несильно потряс Чимина за плечо, и только было хотел вновь заговорить, как сзади донеслось таким знакомым намджуновым голосом: — Можешь не стараться, он не проснётся. Две бутылки виски сделали своё дело. — Ты не в курсе, что антибиотики и алкоголь не совместимы? — медленно поворачиваясь лицом к альфе, протянул Чонгук. Вот же встрял! И что теперь? Как быть? — Что с его ногами? Делали перевязки? — Какая забота, — наигранно восхитился Намджун, отходя от окна. — Не переживай, с ногами всё нормально. Кожа приживается, конечно, не так хорошо, как хотелось бы, но процесс идёт. Пусть и медленно. — Если бы ты не давал ему пить, дела бы пошли куда быстрее, — скосив взгляд на двери, прохрипел Чонгук. Папандос. Один на один против Намджуна он не выстоит. Тот силён, как бык. Ещё и свиреп до остервенения. Может попытаться позвать Джеджуна? А смысл? Чем ему омега поможет? Намджун их двоих одной левой уделает и даже не запыхается. Единственный шанс остаться относительно целым — это избежать прямого боя. Но как это сделать? Оставлять тут Цацу никак нельзя. Когда начнётся революция, народ не будет разбираться, кто есть кто, а просто сотрёт в порошок любого, кого только встретит на своём пути. ИАО САБАО должен жить. Без него сектор утонет в крови. — Здесь дело не только в алкоголе, Чон, — сложив руки на груди, пробасил Намджун, явно сдерживая себя. — Тот паразит, которым ты наградил Чимина, тоже замедляет заживление, высасывая из него все соки. Но не переживай, совсем скоро мой омега избавится от него. — Паразит? — не понял Чонгук. — О чём ты? — Ты правда думал, что я не замечу? — укоризненно покачал головой Намджун. — Я очень наблюдательный, Чон. Ещё я прекрасно помню, как плохо чувствовал себя Чимин, когда носил под сердцем моего ребёнка. Токсикоз — вещь вполне очевидная. Сколько бы он не старался выдать постоянную тошноту за похмелье, истину этим скрыть так и не удалось. — Чимин беременный? — на грани слышимости произнёс Чонгук, внутренне леденея. Ну, Юнги, ну, кот гулящий! Везде успел. И как тут не начать ругаться матом? Омегу оприходовал Юнги, а по морде получит он. Вот что за непруха? — Ты не знал? — приподняв бровь, спросил Намджун. — Нет. — Это не суть важно, — подкатывая на рубашке рукава, прохрипел Намджун. — Ты умрёшь в муках. Когда Чимин проснётся, твой мерзкий труп будет валяться прямо у его ног. — Ты думаешь, это его впечатлит? — чуть отойдя в сторону, осведомился Чонгук, взглядом хаотично пробежавшись по комнате. Чем скорее он найдёт то, чем можно будет защищаться, тем больше шанс выжить. Ну, или хотя бы ненадолго, минуты на две, оттянуть неизбежное. Вот же… чуял же, что быть беде, а всё равно пошёл. Ничему жизнь не учит. — Шокирует так точно, — прекрасно видя, что именно удумал Чонгук, хмыкнул Намджун. — Пока он будет биться в истерике, я избавлю его тело от паразита. — История повторяется. Да? — нервно прыснул Чонгук. — Фраза «папа двух ангелочков» неожиданно заиграла совершенно в другом свете. — Паясничать удумал? — Нет, что ты! — стаскивая маску с лица и отбрасывая её в сторону, промолвил Чонгук. — Перед тем, как мы начнём, ответишь на вопрос? — Какой? — Как ты узнал, что я приду именно сегодня? — Мои люди следили за Хосоком, — даже в лице не изменившись, проговорил Намджун. — Ваши шашни было несложно заметить. — Значит… Лилит тоже здесь? — медленно переваривая услышанное, спросил Чонгук. Они спалились? Но как? Неужели… тот бета? Это он донёс? — Нет, Сокджин пока не в курсе. — Ты не рассказал ему? — подвис Чонгук. — Почему? — А это не твоё дело, Чон. Не его дело? Какой ожидаемый ответ. Что ж, либо он, либо его. Да? Нужно поспешить. Времени осталось совсем немного. Нельзя допустить, чтобы Цаца проснулся в одной постели с его бездыханным телом. Труп не сможет защитить беременного омегу от озверевшей толпы. Труп не сможет защитить беременного омегу от Намджуна. Труп ничего не сможет. Выходит… раз, два, три — помолился и в бой! Где там его завещание?