Серым пеплом взлетая вверх
Я поверю в этот смертный грех
Вырастая с криком до небес
Оставляя тебя.
***
Зарево пламени впереди совсем не волновало Сокджина. И это странно. Пылал ведь его дом. Точнее, не сам дом, а один из центральных питомников, расположенный недалеко от него. Если его люди не поторопятся, пламя вполне себе может перекинуться и на сам дом. А там ведь всё: документы, компромат на «друзей» и врагов, ценные бумаги, доверенности, деньги. Вот же… И куда только Намджун смотрит? Опять, что ли, на своего альбиноса отвлёкся? Носится небось с ним сейчас, как с писаной торбой, и своей грудью от огня ограждает. И не надоело же! Что за странный мазохизм? Вчера чуть полдома не разнесли, выясняя отношения, а сегодня, как ни в чём не бывало, Намджун вновь намертво ослеплён любовью к своей гулящей бляди и готов в ножки тому кланяться, только бы на него обратили внимание. Подумаешь, омега принёс в подоле не пойми от кого. Разве это повод расстраиваться? Аборт ведь решение многих проблем. Раз и всё. Как же жаль, что в своё время отец позабыл об этом. Всего одна вовремя принятая таблетка мигом решила бы все его проблемы. Но, увы и ах. Поганая моль родилась, и начались последствия. А разгребать их кому? Верно, ему. Спасибо, отец, удружил, земля тебе стекловатой. Заезжая во двор и напрочь игнорируя всю суету, царившую там, Сокджин, краем глаза заметив сани Хосока, движущиеся к чёрному входу, рвано выдохнул и слез со снегохода. Разминулись. Ну и хорошо. Не до разговоров ему сейчас. И без Хосока проблем хватает. Эх, лечь бы немного поспать, но куда там! Бунт сам себя не подавит, да и война с Хи-нимом не закончится, так и не начавшись. Где там Намджун? Не пора ли альфе к нему выйти и внести хоть немного ясности в происходящее? Как же он устал… утро только началось, а он уже в шаге от катастрофы. И что обидно, никому ведь до этого нет дела. Друзья все где-то дружно потерялись, компаньоны — затаились и трусливо ждут развязки, про семью и речи не идёт! Даже любимый альфа и тот занят не пойми чем. Будь на его месте Чимин, Намджун бы уже раза три Хи-нима на тот свет отправил, утопив в собственной крови. Чимин же цветочек нежный, его оберегать нужно, а Сокджин — лошадь ломовая, сам со всем справится. И пофиг, что тоже омега. Не хрупкий же, не сломается. Да, не сломается… Вот чем он хуже той твари? Быстро преодолев двор и игнорируя крики своих людей, Сокджин, зайдя в дом, тут же направился в комнату альбиноса — сам не знал, почему вдруг начал нервничать. Мозг, наконец, обработал информацию о пожаре? Оперативно, ничего не скажешь. Ещё немного и обо всех опасностях думать начнёт. Может даже план какой придумает. Желательно с блицкригом. Но не всё сразу. Время ещё есть, что не факт, конечно. Армия Хи-нима полчаса назад пересекла границу, тут же взяв курс на Сеул, с моря заходит китайский сектор, даже вражеская авиация в небо поднята. А он что? А он кофе выпил. Всё. И самое «забавное» во всём этом то, что он мог бы дать Хи-ниму вполне себе достойный отпор. Его армия так же сильна и вооружена до зубов. Но… случился бунт. Армия — одна, а проблем — две. И в этом вся загвоздка. Людей тупо не хватает. Нужно срочно что-то придумать. Но вот что? Не альбиносом же прикрываться. Хотя… Что там предлагал Хосок? Чимин, Чимин, Чимин… в каком же он отчаянии. Дверь в комнату альбиноса привычно плотно закрыта. Неужели опять напился и спит? Отвратительное существо. Сокджин вот вообще не удивится, если Намджун сейчас сидит возле постели омеги и любуется тем, как тот спит. Картина маслом, да. И нашёл же, чем любоваться! Заплывшим от постоянных пьянок лицом! Невысоки же у его альфы, оказывается, стандарты. Даже обидно как-то. Толкнув от себя дверь и нехотя зайдя внутрь, Сокджин, тут же выцепив краем глаза валяющийся у двери пистолет, невольно нахмурился и огляделся по сторонам. До чего же смердит кровью. Кровью и перегаром. Ещё немного ванилью. Ванилью? Всего один момент, всего один взгляд, и его мир окончательно рушится. Не заметить Намджуна, валяющегося в луже крови, просто невозможно. Ноги не держат, тело словно не его. Всего два шага. Всего два шага и он будет рядом с альфой. Всего два шага… и он сможет прикоснуться к нему. — Намджун… Тело альфы практически невредимо, лишь костяшки на руках сбиты, но вот голова… пуля прошла насквозь. Сокджин бы предпочёл этого никогда не видеть, но чужие мозги на белом ковровом покрытии теперь ему в кошмарах сниться будут. Как он там говорил? У Намджуна нет мозгов? Нет, они есть. Кто-то это ему наглядно продемонстрировал. И этот кто-то, вероятнее всего, Чон. Не прощу. Ноги подгибаются, в ушах гул. Рухнув на пол, Сокджин сдавленно прорычал, от отчаяния закрывая глаза. Он спит. Спит и видит слишком реалистичный кошмар. Этого не может происходить в реальности. Не может! — Намджун, не шути со мной так. Намджун… Ответа нет. Его и не будет. Сокджин не спит. Вторые сутки не спит. На коленях подползая к альфе и пачкая одежду в чужой крови, он ни жив, ни мёртв. Хочется кричать. Намджун. Его Намджун-и… В конце истины, в конце света, в конце любви, в конце всего — Намджун. Альфа — его храм, его эго, его вода, его хлеб. Он столько лет старался стать для своего мужа — плодородной почвой, богом… но у него так ничего и не вышло. Намджун избрал для себя другого бога — жестокого и безликого. Бога, который его предал и сгубил. Придти сюда и выстрелить в Намджуна мог только Чон Чонгук. А пришёл тот — за альбиносом. Всё всегда из-за этого проклятого альбиноса. Намджун называл того — падшим ангелом. Но эта характеристика явно не подходит Чимину. Падший ангел — это некто, не осознающий свою подлинную личность, потому что падение произошло всего лишь на внутренних пространствах, а разбитые крылья — кровоточащая память. Чимин же всегда прекрасно осознавал, кто он и зачем пришёл в этот мир. Осознавал и упрямо шёл к своей цели. Как же прав был отец, постоянно повторяя, что не так страшны чужие вши, как свои гниды. Самую страшную «гниду» они вскормили лично. До чего же иронично. Лучше умереть, чем пережить это ещё раз. — Сокджин? — тихий голос сзади, словно раскат грома в безоблачном небе. Ого, кто к нему пожаловал! Неужто Джеджун уже успел доложить о смерти Намджуна? U-Know не частый гость в его доме. Что и не удивительно, если честно. У Верховного Судьи дел всегда много. И раз сегодня тот здесь, значит, случилось что-то поистине масштабное. И Сокджин даже догадывается, что. Только вот сейчас всё это не важно. Значение имеет только Намджун. Смерть Намджуна. Он должен отомстить. Должен! Ещё хорошо бы сохранить свою власть. Но как это сделать, когда в груди так больно? Его сердце — кровавое месиво, душа заблудилась где-то во мраке. Он так много на себя взвалил. Осилит ли? — Убирайся, мне не до тебя, — сквозь зубы процедил Сокджин, взяв руку Намджуна в свою. Такая холодная… — Я понимаю, что тебе нелегко, — явно подбирая слова, проговорил U-Know. — Но дело не терпит отлагательств. — Я всё знаю и всё решу, — повысил голос Сокджин. — Вон отсюда. — Не вынуждай меня делать это здесь. — Что делать? Я в курсе, что Хи-ним на нашей земле. Я справлюсь. — Дело не в Хи-ниме, Сокджин, — покачав головой, промолвил U-Know. — Он лишь последствие твоих неверных решений. — О чем ты? — мигом напрягся Сокджин, крепче сжимая руку Намджуна. — Об импичменте. — Ты не посмеешь, Юнхо, — отпустив руку альфы и поднеся испачканные в крови пальцы, прохрипел Сокджин. — Это мой сектор. — Это сектор южнокорейского народа. И народ желает сменить главу. — Ты хоть сам себя слышишь? — поднимаясь на ноги, усмехнулся Сокджин. — Закон и желание народа — давно уже пустой звук в нашем мире. Народ хочет нового главу? А я хочу голову Чон Чонгука. Как думаешь, чьё желание исполнится быстрее? А, Юнхо? — Ты довёл сектор до войны с северокорейским и китайским секторами. Назад дороги нет. Только смена лидера поможет избежать множества жертв. — А какое мне дело до жертв? — подходя к Судье, спросил Сокджин. — Люди умирают каждый день. Умрёт сегодня сотня или тысяча… омеги родят ещё. — Ты хоть сам себя слышишь? — А ты понимаешь, что всё происходящее сейчас — это подстава? — приподняв бровь, осведомился Сокджин, стараясь не думать о крови на своей одежде. — Бунт — это дело рук обычных людей и альбиносов. Видоизменённых я полностью устраиваю. — Если ты их устраиваешь, где они сейчас? — расставив руки в стороны, спросил Судья. — Почему не защищают тебя? У твоего порога толпа людей и альбиносов. Все они стоят себе там спокойно. Их никто не трогает. И не тронет, Сокджин. Да, закон в нашем мире мало на что влияет. Пока глава делится плюшками со своим народом и игнорирует мелкие шалости своей «паствы» — его все любят. Но когда глава становится эгоистом или же при любом споре начинает занимать одну конкретную сторону — всё меняется. Всё изменилось, Сокджин. Тебе больше не верят. Я бы мог закрыть на это глаза и подождать, пока ты сам со всем разберёшься, но не сейчас. Мы не готовы к войне. Это понимают все. Кроме тебя. — Ты слишком рано списываешь меня со счетов. — Я так не думаю, — уверенно произнёс Судья. — Поэтому: в этот самый момент, при свидетелях, я, Верховный Судья южнокорейского сектора, объявляю тебе — Лилит — импичмент. Ты неоднократно нарушал закон и право, и вот он, результат. Больше ты не глава южнокорейского сектора. — Я так не думаю, — оскалился Сокджин, краем глаза глаза выцепив пистолет, которым убили Намджуна. — Ты кое-чего не учёл, Юнхо. Когда человеку нечего терять, он перестаёт бояться за свою жизнь. Мне больше не страшно умереть, но я не сдохну, пока не отомщу за Намджуна. Чон Чонгук ответит за то, что сделал. — А при чём тут Чон Чонгук? — немного помедлив, спросил Судья. — На курок нажал Чимин. Ким Намджуна убил ИАО САБАО. Там, за забором, уже все это знают. — Повтори, — замерев на месте, едва слышно произнёс Сокджин. — Чимин убил Намджуна. — Когда встретишь Намджуна, передай ему, что я его люблю. — Что? Сокджин быстрый. Всегда таким был. Даже толком не контролируя себя от горя, он не растерял своей скорости. Один выпад и один поворот. Стрелять в Верховного Судью неожиданно не страшно. В двух других — тоже. Кто они? Не суть важно, омега видит их в первый и в последний раз. Важно добить U-Know. Нет Верховного Судьи — нет проблем. Самообман, да. Он в полной жопе, теперь уж точно. Но ничего и не из такого дерьма выбирался живым. Чимин… он поймает его. Поймает, зажарит и сожрёт. Буквально. А пока хорошо бы разобраться со сбродом на улице. Там альбиносы и люди? Что ж… да прольётся кровь. Путь до первого этажа словно в тумане. Он выстрелил трижды, а на верх так никто и не поднялся. Чем заняты его люди? Неужели всё ещё пожар тушат? Бессмысленное занятие. Нет больше смысла, нечего здесь спасать. Пусть всё сгорит! Пусть полыхает алым пламенем. Намджун достоин самой лучшей панихиды. Почему бы ей не пройти прямо здесь? Ах, да, нужен ещё священник. Раз нужен — будет. Сокджин этой целью лично озадачится. — Джунсу, подойди сюда, — громко проговорил Сокджин, едва выйдя на улицу. — Да, Лилит-щи, — обеспокоено поклонился альфа, с ног до головы оглядев омегу. — Что-то случилось? Я не могу найти Намджун-щи. — Он мёртв, а тварь, убившая его, сбежала. — Наши действия? — на глазах помрачнел Джунсу, в голове складывая «два плюс два». Намджун мёртв? Как так? Кто посмел? Альбинос? — Сначала разберёмся с толпой под домом, — немного подумав, прохрипел Сокджин. — Облейте их бензином и подожгите. Тех, на кого бензин не попадёт, просто застрелите. После найдите альбиноса. Из-под земли мне его достаньте. — Будет исполнено, — быстро кивнул альфа. — И, Сокджин-щи, у меня есть одно подозрение. — Подозрение? — Когда Вас не было, приезжал Хосок из «Кванджу-1», сначала он вёл себя довольно расслабленно, но потом в один момент весь напрягся и торопливо уехал. На месте, где стояли его сани, мои люди заметили следы крови. Сам же он ранен не был. — Вот как… — разочарованно протянул Сокджин. Хосок… неожиданно, однако. Недооценил он Чон Чонгука. Что же такого предложил этот альфа Хосоку, что тот его предал? — Подготовь сани и возьми динамит. Много динамита. Мы едем в «Кванджу-1». — Как быть с армией Хи-нима? — Оставь как есть, — без тени сомнения промолвил Сокджин. — Если Хи-ним хочет южнокорейский сектор, пусть его забирает. — Вы уверены? — Абсолютно. — Я Вас понял. Через двадцать минут всё будет готово. Кивнув, соглашаясь со словами альфы, Сокджин, не оглядываясь по сторонам, вернулся в дом и, зайдя в свой кабинет, встал у окна. С минуты на минуту начнётся шоу. Все, кто сейчас стоит у ворот его дома — сгорят. Ох, и вони же будет. Зачем-то широко открыв окно и облокотившись локтями о подоконник, омега, чуть высунувшись из окна, прищурился, напрасно пытаясь рассмотреть в толпе хоть кого-то знакомого. Напрасно. Слишком далеко. Слишком много людей. Уже собираясь закрыть окно, Сокджин скосил взгляд чуть в сторону и невольно замер, узнав в одном из людей, стоящих прямо у ворот, — Ким Тэхёна. Как любопытно. Первый, кого убьют его люди, будет шавка Чона. Ну и поделом ему. Одним человеком меньше, одним больше… разница невелика.