Наполовину — человек Наполовину — я мертвец Таким останусь я навек Я будто волк среди овец.
***
Сани едут слишком быстро. Чонгуку из-за этого дурно. Его мутит. Как бы не блевануть на ближайшем повороте. Кровь. Чёрт! Этот запах везде. Нельзя заострять на нём своего внимания. Нужно просто дышать. Дышать и стараться лишний раз не двигаться. Всё позади. Ещё немного, и они приедут в «Кванджу-1». Там его немного подлатают, и он, наконец, выспится. Переживать больше не о чём. Переживать больше… какой же это самообман! Переживать есть о чём. Они в полной жопе. Ничего не закончилось. Главный бой всё ещё впереди. А он уже без сил и желания жить. Как же хочется к Юнги. Нельзя умирать. Он ведь обещал купить своей сварливой принцессе спелых ароматных сицилийских апельсинов. Даже деньги на них откладывать начал. И продавца в соседнем квадрате нашёл. Удовольствие это, конечно, крайне недешёвое, но что не сделаешь ради милейшей улыбки дёснами. Юнги, Юнги, Юнги… Зачем он только послал его за теми чёртовыми консервами? Зачем приволок в их дом помеченного альбиноса? Видел же штрих-код, знал же, из чьей колонии тот сбежал. Знал! Знал! Знал! Всё знал. Идиот. Так сильно хотелось поднасрать Намджуну? Что ж, браво, ему это удалось. Ким Намджуна больше нет. И отчасти в этом его заслуга. Жизнь за жизнь. Да, всё так. Злобный «великан», наконец, повержен хрупким «эльфом». Справедливость восторжествовала. Аллилуйя! Ага, как же. Сокджин им этого не простит. Из-под земли достанет и выпотрошит, как тех курей на бойне. Будет больно. Даже очень. В печали этой безрадостной зимы он больше не принесёт золото боящемуся Солнца «миру». В его не пролитых слезах, подобно ядовитому бурьяну, неожиданно расцвёл блеклый цветок горькой правды, отрицать очевидное больше нет смысла. Виновен. Чимин — помеченная смертью рука, что умело играет со злом и нечестивым желанием. Чонгук всегда это знал. Знал и закрывал глаза, слепо веря в то, что всё контролирует. Но куда там! Мозг омеги — хостел монстров, душа — безлюдный остров. В своих алчных мечтах о мести и власти он позволил темнеющей луне стать главной драгоценностью своего королевства. Как же он был слеп! Как же умело им играли! Озарение снизошло на него слишком поздно. Или он себе его просто придумал? Всегда ведь проще винить кого-то другого в своих ошибках. Но… легче обмануть толпу, чем самого себя, да? — Что-то мне это не нравится, — едва слышно произнёс Чимин, отрывая от своей футболки кусок ткани и прикладывая её к ране альфы. — Мы уже почти двадцать минут ездим по кругу. Если что-то срочно не предпринять, Чонгук истечёт кровью. — Я не могу выехать к лесу, — виновато проговорил Хосок, потупив взгляд. — Везде люди Сокджина. Они явно к чему-то готовятся. — Притормози у того высокого дерева и выключи фары, — немного подумав, скомандовал Джеджун. — Я отойду ненадолго. — Думаешь, сможешь что-то узнать? — хмуро посмотрев на омегу, спросил Чимин. Остановиться сейчас… а не слишком ли это рискованно? — Да, Судьям лгать не принято, — поправляя свою форму, прохрипел Джеджун. — Если не вернусь через десять минут — уезжайте. — Хорошо, давай, — быстро кивнул Чимин, всё ещё сомневаясь. — Хосок, встань так, чтобы нас максимально не было видно. Но руку от кнопки зажигания всё же не убирай. Мало ли. — Что-то мне подсказывает, что мы умрём раньше, чем доедем до «Кванджу-1», — беззлобно рыкнул Хосок, нехотя снижая скорость. Во что он только ввязался? — Не каркай, — скривился Чимин, сильнее зажимая тканью рану альфы. — Я ещё пожить хочу. — Пожить он хочет… а я нет? — пуще прежнего нахмурился Хосок, заглушив мотор. Безумие. Какое же это безумие! Сокджин его убьёт. Из последних сил стараясь держать себя в руках, Чимин терпеливо дождался, пока Джеджун выйдет на улицу, и лишь после этого посмотрел на Чонгука. Всё лицо альфы — месиво. Намджун бил от души. Намджун… так, не время сейчас думать о нём. Позже. Он поплачет о нём позже. На данный момент есть дела поважнее. Например, рана на плече Гука. Кровь не останавливается, да и пуля осталась в теле. Её нужно достать. Но как? В санях душно и темно. Одно неверное движение и крови станет больше. Чонгук — сильный, но не бессмертный. Что, если понадобится переливание? Кто его делать будет? Блядство! Сокджин уже определённо нашёл Намджуна и, вероятнее всего, озверел. Каждая минута простоя может стоить им жизни. Впереди ещё почти три часа пути. Слишком долго. Им нужен врач. Может, попробовать попросить помощи у дяди? Если Чонгук умрёт, он себе этого никогда не простит. И Юнги ему этого тоже никогда не простит. Юнги… как же всё сложно. — Чимин, нужно срочно убираться отсюда, — резко открыв переднюю дверь на санях, проговорил Джеджун, попутно пытаясь отдышаться. — Сокджин приказал сжечь всех людей, что сейчас стоят у его ворот. Система механизированного орошения уже активирована вокруг всего забора и за ним тоже. Их обольют концентрированным бензином и подожгут. После этого он собрался по твою душу. Джунсу готовится к выезду в «Кванджу-1». И это не все плохие новости. — «Кванджу-1» — это плохо, очень плохо, — закрыл глаза Чимин, лбом уперевшись в плечо Чонгука. — Что ещё? — Сокджин убил Юнхо, — прикусив губу, прохрипел Джеджун. — Убил сразу после того, как ему был объявлен импичмент. Ему больше нет дела до сектора. Люди Хичоля возьмут Сеул без боя. — Мне очень жаль, Джеджун, — слишком очевидно подбирая слова, прошептал Чимин. — И… прости за то, что я сейчас заставлю тебя сделать. — Говори. — Раз Юнхо мёртв, новым Верховным Судьёй являешься ты, — тоном, не терпящим возражений, произнёс Чимин, стараясь не смотреть на Хосока. — Вступи в должность и объяви охоту на Лилит. Пусть все узнают, что он сделал и кого убил. Судей трогать нельзя — это все знают. — Чем больше шума, тем лучше? — хмыкнул Джеджун, даже не удивившись словам омеги. Смерть его мужа — это явно меньшее, что сейчас волнует великого ИАО САБАО. Так ожидаемо, если честно. — Да, — уверенно кивнул Чимин. — Действуй, а мы поедем. — Никуда мы не поедем, — закашлявшись кровью, прошипел Чонгук. — Там у дома Сокджина — Тэхён. Его нужно забрать. — Да пофиг на Тэхёна, — повысил голос Чимин. — У нас нет на это времени. — Не думал, что скажу это, но я согласен с альбиносом, — на глазах помрачнел Хосок, мысленно уже прощаясь со своей колонией. — Тэ, конечно, парень хороший, но риски слишком велики. Нужно ехать. — Если мы ничего не сделаем, его сожгут живьем, — рукавом вытирая кровь с лица, выдохнул Чонгук, напрасно пытаясь шире раскрыть глаза. — Ты на собственном опыте знаешь, насколько это больно, Цаца. — Между твоей жизнью и его, я выберу тебя, — посмотрев альфе в глаза, прошептал Чимин. — Ты умрёшь раньше, чем дойдешь до него. Я тоже, мои ступни в ужасном состоянии. Хосок даже рисковать не станет. Гук, не глупи. Мысли здраво! — Мыслить здраво — это явно не ко мне, я попёрся в логово Лилит за тобой, — немного нервно хихикнул Чонгук. — И за ним пойду. Я обещал. — Гук, это самоубийство, — попытался вразумить альфу Чимин. — Этот человек не стоит твоей жизни. — Никто не стоит чужой жизни, — отстранив от себя омегу, выдохнул Чонгук, потянувшись к ручке на двери. — Разве что кроме Юнги. Моя принцесса стоит всего этого мира. Как же я по нему скучаю. — И мне его не хватает, Гук, — вылезая следом за альфой на улицу, прошептал Чимин. — Вернись в сани. — Жди здесь, Цаца, папка быстро. — Чонгук, я сказал, вернись в сани! — не сдержавшись, крикнул Чимин, теряя терпение. — Не подвергай всех нас опасности. — Не ори, как резанный, и будет тебе счастье, — поморщился Чонгук, стараясь сконцентрироваться на узкой тропинке, что уходила глубоко в лес. — Я скоро. Широко то открывая, то закрывая рот, Чимин обречённо смотрел в след Гуку, совершенно не понимая, что ему делать дальше. Как остановить альфу? Оглушить? Силой усадить в сани? Чонгук не справится. Он едва идёт! Как только людей обольют бензином и подожгут, у ворот начнётся самая настоящая вакханалия. Если альфа не сгорит со всеми за компанию, то его просто затопчут в бессмысленной попытке спастись. Он должен что-то сделать… Должен! — Я иду с тобой, — рвано выдохнул Чимин, обходя сани. — И пусть тебе будет стыдно. Сам потом будешь объяснять Юнги, почему я умер! — Как же вы мне дороги, — укоризненно покачал головой Хосок, подходя к омеге, и, небрежно взяв того за руку, затолкал в сани. — Сиди здесь и не высовывайся, — затем, переведя взгляд на второго омегу, хрипло спросил: — Ты, Судья, свет вокруг дома Сокджина выключить сможешь? — Думаю, да, — немного подумав, кивнул Джеджун. — Но ненадолго. Система освещения перезапускается ровно за минуту. — Нам хватит, — потерев переносицу, проговорил Хосок. — Сколько тебе нужно времени? — Пятнадцать минут, — в уме быстро составив краткий план своих действий, ответил Джеджун. — Это с дорогой? — Да. — Я тебя услышал. Устало тряхнув и без того больной головой, Хосок неловко поправил неожиданно тяжёлую шапку и, мысленно послав на голову Чонгука все десять казней египетских, поспешил догнать альфу, который, подобно танку, упрямо брёл вперёд, явно подпитываясь одним лишь адреналином. Они умрут. Как пить дать умрут…***
Тэхёну неспокойно. Вокруг слишком много незнакомых людей. Незнакомых людей и альбиносов. Все они дружно ходят вокруг него, громко обсуждая происходящее, и косятся, косятся, косятся. Игрушка Жеводанского зверя. Все они пришли сюда за свободой. Все готовы биться до последней капли крови. Все хотят лучшей жизни. Только вот больше половины из них совсем скоро умрёт. Силы неравны — это очевидно. Но людей вокруг — это явно мало волнует. Все так воодушевлены, что даже страшно. Зомбированная, зомбированная толпа. Джихун рядом с ним уже практически ликует, выбирая для себя колонию. Боя ещё не было, а вокруг одни победители. Абсурд же. Всё слишком гладко для них складывается. Им не может так везти. Сокджин ведь уже в доме. Почему он не реагирует на их присутствие? Ждёт подмоги? Выжидает нужный момент? Хруст снега под ногами неожиданно громкий. Скосив слегка расфокусированный от усталости взгляд на свою обувь, Тэхён, сделав маленький шаг назад, хмуро оглядел нечто подозрительно похожее на поливную трубку с капельницами, как у системы механизированного орошения, коими активно пользуются в колониях, и тут же, почувствовав неладное, напрягся всем телом. Когда они пришли, ничего подобного на земле не было. Зачем ставить такую сложную систему там, где ничего не растёт? Что здесь поливать? Так, стоп… что или кого? Если облить людей водой, они явно на таком холоде долго не протянут. Умно, однако. Бой без боя. Присев на корточки и сняв с рук перчатки, Тэ со всех сторон ощупал каждую трубку и, поднеся пальцы к носу, учуял едва слышный запах бензина. Бензин в системе орошения? Для чего? Брызгать им на людей вместо воды? Ой-вей… Резко поднявшись на ноги и в панике завертев головой, Тэхён, далеко не сразу отыскав в толпе видоизменённого, оставленного приглядывать за ним, пальцем указал тому на землю, а затем себе на нос. Убедившись, что тот его понял правильно, он только было хотел позвать Джихуна, как трубки под ногами подозрительно булькнули и оттуда полился бензин. Руками закрывая лицо, Тэ, стараясь глубоко не дышать, развернулся в сторону всё того же видоизменённого, слишком очевидно ожидая от него помощи. Далеко. Как же они далеко друг от друга. Нужно подойти ближе. Но как это сделать? Когда все поймут, что произошло, начнётся толкучка. Вот же… Думай, Тэхён, думай! — Ну что, ребята, устроим барбекю? — громкий крик из-за ворот, словно вслух озвученный смертный приговор. Их сожгут. Всех сожгут. Бежать бессмысленно. Словно под глубоким гипнозом глядя на то, как ворота открываются и два зажжённых факела летят в толпу, Тэхён даже крик из себя выдавить не смог. Жестоко. Как же это жестоко! Поверхность — отвратительна. Хотя чему он удивляется? Сокджин собственного брата сжечь живьём хотел, что уж тут говорить о простых людях? Те, кто не с Лилит — против него. Да? Как ожидаемо. Он так долго видел в кошмарах одного конкретного Дьявола, а умрёт от рук совсем другого. Засмеяться бы, да как-то совсем не смешно. Потупив взгляд и стараясь абстрагироваться от истошных криков кругом, Тэхён, всё отчётливее чувствуя, как намокает его одежда, отшатнулся назад именно в тот момент, когда высокие массивные фонари неожиданно погасли. Толком ничего не видя перед собой, он, словно зачарованный, затаил дыхание, сам не зная, чего ждать. Стоять на месте нельзя, ещё немного — и его затопчут. Нужно бежать, нужно попытаться спастись. Но до чего же страшно сделать первый шаг! Липкая, насквозь мокрая ткань, накинутая ему на голову, отрезвляет, но ненадолго. То, в чём смочили её, явно не бензин. Тэхён знает этот запах. Он ещё пострашнее будет. Кровь… Резко дёрнувшись вперёд и неловко попытавшись освободиться из чужого захвата, он, споткнувшись о собственные ноги, чуть на землю не рухнул. Но его удержали. Уже находясь на грани обморока, Тэхён услышал: — Детка, не дёргайся, папке очень больно. — Чонгук? — проблеял Тэхён, мигом обмякая в чужих руках. Его персональный Дьявол здесь, он пришёл за ним… — Это ты? — Конечно, я, — выдохнул альфа. — Пошли отсюда, обгорелые части тела не освободят тебя от братского отсоса. — Идиот… — Даже спорить не буду. Плотно закрыв глаза и полностью доверившись видоизменённому, Тэхён практически не дышал, быстро переставляя ногами. Он не сгорит! За ним пришли. Он будет жить. Только вот… откуда кровь на тряпке, спасающей его от огня? Дьявол ранен? Ранен и всё равно пришёл за ним? Как так? Почему?