Утащи меня за руку. Похорони меня рядом с собой.
***
Иногда чувство привязанности способно сгубить человеку жизнь. Сковать его волю и бросить умирать, слепо лелея свои идеалы. И не то, чтобы Чонгук не знал об этом раньше, скорее просто не предавал особого значения столь очевидным и банальным вещам. Философствовать — это не к нему. И без того всякого хлама в голове хватает. Он привязан к Юнги — это неоспоримый факт, принцесса — его всё. Ему не безразличен Чимин, досадная, конечно, оплошность, но пусть будет. Его волнует судьба Хосока, несмотря ни на что, они всё ещё друзья. Ему не хотелось бы, чтобы в нынешних беспорядках как-то пострадал старина Минхо, этот альфа многим ему помог. Все эти люди ценны для него и по-своему дороги, со всеми ними всё предельно ясно, но вот Тэхён… вызывал вопросы. Точнее, не сам Тэхён, а крайне неоднозначная реакция Гука на него. Стоя позади беснующейся толпы и почти терпеливо дожидаясь пока погаснет свет, он оказался совершенно не готов к тому, чтобы испытать ни с чем не сравнимый ужас аккурат в тот момент, когда на, по сути, чужого для него человека попали первые капли бензина. Бензин горит хорошо. Даже слишком хорошо для их ледяного ада… Бред! Он просто устал, вот и начало чудиться… всякое. Не стоит искать подтекст там, где его нет. Он обещал Тэхёну вернуться и сопроводить того в безопасное место. И вот он здесь, своё слово он сдержал. Чтобы не произошло дальше, он не отступит. Всё так, как и было оговорено, всё так… всё не так. Всего один момент, всего одна стрессовая ситуация, и его сердце будто сошло с ума, тут же принявшись с бешеной скоростью биться о и без того больную грудину, словно дикая птица, случайно пойманная в клетку, ещё немного и ребра проломит. Это не нормально. Почему ему страшно? Почему он так волнуется? Тэхён — чужак. Был им, есть и будет. Переживать о чужаках глупо. Лучше бы о себе подумал. Глупо, глупо, глупо! Глупо подвергать опасности действительно важных для себя людей ради жизни одного случайного знакомого. Пока он здесь истекает кровью, Цацу могут найти и убить. Пока он здесь корчится от боли, Хосок в метре от него может замёрзнуть насмерть. Пока он здесь… да много чего может случиться. Он в нескольких метрах от Лилит! От Лилит, уже явно обнаружившего мёртвое тело любви всей своей жизни. Но что это меняет? Всё равно ведь не отступит. Сам придумал, сам поверил. Всё сам… Перед глазами — пелена, в ушах — громкий гул. Это свет погас или же он окончательно скатился во мрак? Ау, звёзды, вы где? Ноги — ватные. Но идти всё равно придётся. Прямо, никуда не сворачивая. Тэхён там. Хосок же с фонариком сзади. Он справится. Должен справиться. Все действия — на автомате. Думать и анализировать он будет позже, в санях под крылышком у Цацы. И Юнги ему за это ничего не сделает. Ложь, о которой известно, что она — ложь, уже наполовину искоренена, но с ложью, что даже мыслящий человек принимает за правду, с ложью, насаждённой маленькому ребёнку на коленях матери — с такой ложью бороться опаснее, чем с ползучей чумой! Он это знает! Только вот толку от этого? Всё равно ведь ввязался в неприятности. Люди, альбиносы… как же хорошо жилось, когда все они были для него всего лишь живым товаром. На ходу стаскивая с себя майку, Чонгук ни жив, ни мёртв. Вокруг столько людей, все они кричат, вопят от боли. В какой момент всё начало пылать? Ему тоже больно. Он тоже чувствует языки пламени на своём теле. Похоже, шрамов не избежать. Ну и пусть, они ведь украшают мужчину. Вот посмотрит Тэхён на его полуобнажённое тело, всё покрытое свежими шрамами, и сразу отсосать по-братски захочет, упадёт на колени и с энтузиазмом примется за дело. Ага, как же! Мечтать не вредно. О последнем желании его сегодня вряд ли спросят. Вот что за несправедливость? Он в шаге от того, чтобы стать шашлыком, и это, чёрт побери, обидно, струганина ему всяко милее будет. Так, о чём это он сейчас? Нужно оставаться в сознании, ещё не время отдыхать. Ещё немного. Совсем немного. Осталось только протянуть руку… Резко дёрнув Тэхёна за капюшон куртки на себя и тут же набросив тому на голову испачканную в собственной крови майку, Чонгук, расфокусированным взглядом выцепив вдали блеклый свет фонарика, рвано выдохнул и, стараясь не забывать дышать, потащил свою ношу прямиком к Хосоку. Быстро переступая ногами, он с некоторой толикой гордости за себя любимого неожиданно вспомнил одну крайне любопытную цитату из такой же крайне любопытной книги. Там говорилось: «Затем всё твоё существо скажет, исполненное гордостью: «Кто ещё на меня? Не был ли я достаточно силён для противников моих? Не освободил ли я сам себя своим собственным разумом и телом?». Эти строки ведь сейчас буквально о нём. Он всё сделал сам. Самое время воспеть аллилуйя! Звёзды над головой практически мертвы, все нравы слабых людей… осколки. Ещё несколько шагов и он победил. Что есть его будущее, если не безнадёжность? — Господи, Чонгук, вся моя седина на твоей совести, — негромко рыкнул Хосок, от греха подальше погасив фонарик и, словно неупокоенная душа, выскочив из-за дерева. — Тебя штормит, как лодку в бурю. — А мы разве не на море? — прыснул Чонгук, отпуская Тэхёна. — Откуда тогда качка? Землетрясение? Извержение вулкана? А я-то смотрю: горю весь. — Совсем умом поехал, — укоризненно покачал головой Хосок, стягивая с Тэхёна гукову майку. — Тэ, ты как? — Я… — проблеял Тэхён, толком ничего не понимая. Всё его лицо в крови. В крови Чонгука? — Да. Он не в порядке. Совершенно точно не в порядке. Но неожиданно не это сейчас главное. «Детка, не дёргайся, папке очень больно.» Кое-как сфокусировав свой взгляд на мертвецки бледном видоизменённом, что едва ли мог стоять ровно, Тэхён с немым ужасом в глазах бегло оглядел тело альфы и, поняв весь масштаб катастрофы, негромко охнул. Да, он весь в крови Чонгука. Сомнений нет. На его персональном Дьяволе живого места нет. Куда ни глянь: либо рана, либо ожог. Ожог? Нет, не просто ожог… свежий ожог. Спасая его из огня, тот буквально принял весь «удар» на себя. Дело плохо. Чонгуку явно нужен врач. Причём срочно. У них ведь есть план? Есть? Дьявол не должен умереть из-за него. — Что? — склонив голову на бок, спросил Чонгук, кожей почувствовав на себя взгляд Тэхёна. — Переживаешь за папку? Не ссы, лапа, отсосать по-братски ты мне ещё успеешь. Может даже не один раз. — Сдохни в муках, похотливое животное! — не сдержавшись, повысил голос Тэхён. Боже… и об этом недочеловеке он переживал секунду назад? Пустая трата времени и собственных ресурсов! Дьявол — он в любой ситуации Дьявол. — Хосок, Тэхён меня хочет! Зуб даю, что хочет, — гаденько протянул Чонгук, плечом облокотившись на дерево. Как же голова кружится. Где там их сани? — Будь мы сейчас наедине, давно бы уже на колени встал и отсосал. — Конечно, конечно, — китайским болванчиком закивал Хосок. — И он тебе отсосёт, и я. Альбинос будет тому свидетелем. Любой каприз, как говорится. Только давай сначала ты живым до «Кванджу-1» доедешь. — Нельзя нам в «Кванджу-1», Хо, — виновато потупив взгляд, прошептал Чонгук. — Это самоубийство. Лилит уже едет туда. Я не смогу нас защитить. — Гук, послушай меня… — явно подбирая слова, промолвил Хосок. — Нет, это ты меня послушай, — перебил Хосока Чонгук. — «Кванджу-1» не стоит твоей жизни. Когда всё закончится, Цаца даст тебе новую колонию. Я лично озадачусь этой целью. Он мне должен, Хосок. Всё будет. Поверь. — Помнишь, я говорил тебе о человеке, которому оставил все ключи и коды от колонии? — устало потерев переносицу, спросил Хосок. — Да, — подвиснув, выдохнул Чонгук. — Он-то тут при чём? — Только не нервничай, хорошо? — Не обещаю. — Это Юнги, — посмотрев в глаза альфе, проговорил Хосок, мысленно прощаясь с жизнью. — Юнги сейчас в «Кванджу-1». И чувствует он себя ненамного лучше, чем ты. — Повтори, — на глазах помрачнел Чонгук. Его принцесса в «Кванджу-1»? Как такое возможно? Путь ведь до колонии из северокорейского сектора явно будет неблизкий… если не сказать больше. — Юнги у меня в колонии. — Прекрасно просто, — постучав себя кулаком в грудь, проблеял Чонгук. — Я в восторге. — Что делать будем? — Едем в «Кванджу-1» и попутно молимся всем известным нам Богам, дабы те нас уберегли, и мы по пути не нарвались на Лилит, — немного подумав, прохрипел Чонгук. — Сначала доберёмся до колонии, а там видно будет. — Чимин может быть против. — А кто Чимина спрашивать будет? — приподнял бровь Чонгук. — Если ему что-то не нравится — скатертью дорожка. — Пойдем тогда, — оглядевшись по сторонам, протянул Хосок. — Времени у нас немного. Несколько раз глубоко вдохнув и медленно выдохнув, Тэхён, уже не чувствуя от холода пальцев на ногах, — вот зря он не надел ещё одни носки, — осторожно подошёл к Чонгуку и, перекинув его руку себе через шею, слегка приобнял за талию, тем самым придерживая. То, что видоизменённый сам до саней не дойдёт, было очевидно, как снег зимой. Медленно ступая за хмурым Хосоком, Тэхён, невольно напрягаясь от отсутствия к своей персоне глупых шуток и ничем не завуалированных сексуальных домогательств со стороны альфы, всё никак не мог отделаться от мысли, что тот критически плох. Когда Чонгук молчит — это не к добру. Молчаливый Чонгук — это предвестник больших бед. Может стоит заикнуться о враче? А есть ли смысл? Между своей жизнью и жизнью Юнги, альфа явно выберет Юнги. И это почему-то ни на шутку возмущало. Довольно странная реакция для того, кто ненавидит видоизменённых всей душой… Практически на себе дотащив альфу до саней, Тэхён, по пути сосчитав как минимум три раза, когда тот почти потерял сознание, только было хотел посадить его на землю, дабы проверить раны, как из саней вывалился альбинос и, ураганом налетев на Чонгука, пролепетал: — Гук, ты как? Как много крови… Хосок, нам срочно нужно к врачу. Джеджун… — Нам нужно в «Кванджу-1», — похлопав омегу по плечу, вымученно улыбнулся Чонгук, не дав тому договорить. — Там мне окажут помощь. — До Кванджу три часа пути, — покачал головой Чимин. — Ты не доедешь. — Доеду, в первый раз огребаю, что ли? — Чонгук, ты потерял много крови, — попытался вразумить альфу Чимин. — Мы поедем в Кванджу, но позже. — Цаца, там в колонии Юнги, — поближе притянув к себе омегу, прошептал Чонгук. — Нужно говорить, что с ним сделает Сокджин, едва увидев? — Как такое возможно? — нахмурился Чимин, медленно переваривая услышанное. — Он ведь должен быть под охраной дяди. — Без понятия. — Твою же… — нервно выругался Чимин, максимально быстро пытаясь придумать, что делать дальше. Юнги в Кванджу… это плохо. Очень плохо. Нельзя там его оставлять. И Чонгука в колонию тащить нельзя. Не доедет же, как пить дать умрёт по дороге. Выходит… ладно, с чем чёрт не шутит. — Хорошо, Джеджун передал небольшую аптечку. Там есть обезболивающее и системы. Какая у тебя группа крови? Попробуем мою тебе перелить. Это даст нам немного времени. — Э, нет, Цаца, обойдусь без твоей крови, — отрицательно покачал головой Чонгук. — Вот вообще не вариант. — Почему это? — не понял омега. — От моей крови ты альбиносом не станешь. — Дело не в том, что ты альбинос, — рвано втянул воздух Чонгук. — А в моём племяннике, который у тебя в животе. Ты его уже и так алкоголем и лекарствами всякими травил. Хватит! С моей личной жизнью, этот ребёнок единственный, который мне светит. А понянчиться, знаешь ли, хочется. — Откуда ты… — на глазах напрягся Чимин. — Как? — Намджун сказал, — пожал плечами Чонгук. — Предъявил мне за отцовство. И так далее, и тому подобное. Короче, всё стандартно, Юнги отличился, а я разгребаю. — Что-то я не понял, — неуверенно подал голос Тэхён. — Кто беременный? Альбинос? Ты что, трансгендерный мужчина? Вот это, конечно, предпочтения у Юнги… — Он — омега, детка, — из последних сил рассмеялся Чонгук, запоздало понимая, что не может пошевелиться. — Хоть омеги и по большей части мужчины, но матку всё же имеют. Это довольно сложно объяснить. Короче, Цаца может родить. Вот. — Ничего не понимаю, — окончательно запутался Тэхён. Беременный мужчина? Это что за изврат? — Не страшно, Юнги тебе потом всё объяснит. Он у меня умный. — Ладно, мы зря теряем время, — отведя взгляд от лица альфы, произнёс Чимин. — Сейчас вколем тебе обезболивающее и поедем за Юнги. — Вот это по-нашему, — одними губами прошептал Чонгук. — Коли, я весь твой, Цаца. Хмуро глядя на то, как альбинос достаёт из саней небольшой пакет с лекарствами и что-то набирает в шприц, Тэхён чувствовал себя максимально бесполезным. Они действительно повезут Чонгука за триста километров? Это же безумие! Видоизменённому уже даже говорить тяжело. Риск не оправдан. — Вот так, Гук-и, сейчас тебе станет хорошо, — вливая лекарство в вену альфы, ласково промурчал омега. — Ни о чём не беспокойся. — Что ты ему вколол? — видя, как у Чонгука закатываются глаза, обеспокоенно спросил Тэхён. — Морфий и ещё кое-что, — не стал лгать Чимин. — Люди Джеджуна рядом. Они заберут Чонгука и доставят в безопасное место. Я не стану рисковать его жизнью ради своих амбиций. — А как же Юнги? — понимая, что альбинос прав, поинтересовался Тэхён. — Я и Хосок поедем в «Кванджу-1», а там… разберёмся по обстоятельствам. — Я останусь с Чонгуком, — выпалил Тэхён раньше, чем успел осознать сказанное. — Давай, — немного подумав, кивнул Чимин. — Так даже лучше. — Я сдохну рядом с альбиносом, — поднял глаза к небу Хосок. — Вот за что мне это? — Наверное в прошлой жизни ты спас целую галактику, — фыркнул Чимин и, убедившись в том, что Чонгук спит, отошёл в сторону, пропуская к альфе двух здоровых мужчин. — Позаботьтесь о нём. И о человеке тоже. — Будет исполнено, ИАО САБАО-ши, — поклонился один из мужчин. С совершенно нечитаемым видом проводив Чонгука и Тэхёна к стареньким неприметным саням, Чимин, убедившись, что с ними теперь ничего не случится, вернулся к Хосоку и хрипло проговорил: — Готов умереть? — Как никогда раньше. — Что ж… поехали тогда.