Музыка жизни опошлилась бы, если бы порвались струны памяти. Хорошо было бы вырвать с корнем только сорные травы и оставить цветы.
***
Даже в блеклом свете луны, едва пробирающемся сквозь густые ветки хвойных деревьев, кровь вокруг омеги, словно свежевыжатый гранатовый сок, пролитый на девственно-белую скатерть, неожиданно яркая. Или Чимину так только кажется? Со зрением у него всегда были проблемы. Собственно, как и с восприятием реальности. Свежевыжатый гранатовый сок из чужих вен. Только ли из чужих? Его крови здесь тоже предостаточно. Что-то это ему напоминает. Ах, да, было дело! Давно уже, правда: «— Сокджин-а, как думаешь, что мне подарить Намджуну?», «— Букеты алых слёз из своего запястья». И к чему он это сейчас вспомнил? Окончательно умом тронулся? Да, дело это, конечно, нехитрое и в его случае даже вполне себе ожидаемое, но пока ещё рановато впадать в беспамятство и пускать всё на самотёк. Лилит мёртв, сектор практически в шаге от тотальной анархии, где дядя — не ясно. Если срочно что-то не предпринять, последствия могут быть плачевными. Причём для всех. Народу нужен ИАО САБАО. Без него неминуемо начнётся кровавый передел власти. В их секторе много желающих занять вакантное кресло главы, и большая часть из этой «массы» — самые настоящие отморозки. Если кто-то из них придёт к власти, весь сектор погрязнет в насилии, работорговле и неконтролируемых убийствах. Видоизменённым необходим строгий контроль, ибо их восприятие «добра» и «зла» совсем не такое, как у обычных людей. Для них «добро» — это то, что нравится, а «зло» — то, что не нравится. Девиация во всей красе. Северокорейский сектор — «страна», где нет ни тепла, ни света, ни нравственности; в остальном же это чудесный край. Чимин правда любит свою Родину. И именно поэтому он должен сейчас встать и выйти к людям, должен успокоить всех. Должен… он не сможет. Это очевидно. Он без сил. Ему так больно! Причём не только физически, но и душевно. Ох, ни этого он ожидал, так яростно скаля зубы на Сокджина. Ох, ни этого! Сокджин… почему в их семье всегда страдает только он? Медленно опустив взгляд вниз и внимательно оглядев залитое кровью тело брата, на котором он по-прежнему сидел, Чимин, всё ещё до конца не переварив произошедшее, то открывал, то закрывал рот. Это же он сделал? Да? Безусловно. Нож в груди Сокджина из личной коллекции их «любимого» отца. Он специально принёс его сюда. Специально заточил прямо на глазах у Намджуна. В тот вечер, за сутки до своей смерти, альфа лишь посмеялся над его желанием собственноручно вырезать Сокджину матку, и вот он результат. Матка, конечно, все ещё на месте, но это мало что меняет. Толку от одного конкретного органа, если тело мертво? У него вот душа мертва, и это чувствуется, да. Подавив в себе стойкое желание проблеваться, омега осторожно, стараясь лишний раз не прикасаться к брату, сполз на грязный снег и, на четвереньках добравшись до Юнги, рухнул тому под ноги. Живой. Его Юнги правда живой. Это лучшая новость за сегодня. Всё будет хорошо. Пусть и не сразу. Пусть и не факт, что будет… — Чимин, ты как? — на грани слышимости произнёс Юнги, наклоняясь к омеге. — Маленький мой, на тебе живого места нет. — Я… не знаю, — покачал головой Чимин, мало контролируя своё тело. — Я так рад тебя видеть. Я так сильно скучал. — И я скучал, — прижимая к себе омегу, прошептал Юнги, стараясь не смотреть на тело Лилит. Все ожоги на теле видоизменённого — его заслуга. От этого так погано на душе. Отныне он такой же убийца, как и Чимин с Гуком. Горько, но правда. — Ни о чём не волнуйся, сейчас зайдём в колонию, и я обработаю все твои раны. — А твои раны кто обработает? — присаживаясь на корточки рядом с Сокджином, грубо спросил Хосок. — Самый здоровый нашёлся. — Я в порядке, — поднимая омегу на руки, прокряхтел Юнги. Ну, как в порядке… рана не кровоточит и на том спасибо. — Чонгук где? — Недалеко от Сеула, — не глядя на Юнги, ответил Хосок. — Потрепало его сильно. Тэхён с ним. — Живой, значит, хорошо, — кивнув чему-то своему, проговорил Юнги. — Пошли в колонию, Хо. Тут чертовски холодно. — Иди, я тебя догоню, — немного подумав, произнёс Хосок. — Сокджин долгое время был моим хорошим другом. Я не позволю нелюдям надругаться над его трупом. — Как знаешь, — не стал спорить Юнги. Да и смысл? Им всем сейчас нужно время. Кто он такой, чтобы осуждать Хосока за его скорбь? Даже по такому человеку, как Лилит. Из последних сил обхватив Юнги за шею, Чимин, вполуха слушая чужой незатейливый разговор, всё напрасно пытался совладать с собой и перестать так очевидно трястись. До чего же ему дурно! Дурно и холодно. Он явно переоценил свои возможности. Как бы не сдохнуть до следующих суток. Нужно отдохнуть. Утро вечера мудренее. И не суть, что утра как такового у них нет. Важна лишь суть. Устало прикрыв глаза и лишний раз стараясь не думать о Сокджине, омега рвано выдохнул и, то и дело периодически вздрагивая, не то от ярких бликов перед глазами, не то от острой боли во всём теле, замер в любимых объятиях. Что это с ним? Он будто везде и нигде одновременно. Безмолвные тени вдоль дороги, тёмные, словно дети самой Чёрной смерти, танцующие на закромах сознания мутные образы не то ангелов, не то демонов, он всё-таки бредит, да? Его слезы, что капли вина, вот-вот прольются из воспалённых глаз. Он должен быть сильным. Должен… или уже нет? Прекрасно видя состояние омеги, Юнги осторожно уложил свою неожиданно хрупкую ношу на невысокий диван и, присев рядом прямо на пол, потянулся к аптечке, выданной ему Хосоком. Лекарств там немного. Но выбирать всё равно не приходится. Вооружившись перекисью и бинтом, он внимательно оглядел все ссадины на любимом теле и лишь чудом не взвыл в голос. Лицо, руки, шея, ноги — Чимин был травмирован везде. На восстановление потребуется целая куча времени, которого у омеги, естественно, не будет. Сектор-то не ждёт! Революционер херов! Боже, дай ему сил… И с чего начать? С рассечений на лице? Да, там сплошное месиво. Нужно срочно раздобыть медицинские нитки и иголку. Шить придётся много и долго. На каком там уровне в «Кванджу-1» обитают врачи? На пятом? Далеко идти придётся. Ещё едва тёплая вода и чистые полотенца не помешают. Да и одежда тоже. Не смыв кровь с тела, сложновато будет понять, на что ещё следует обратить внимание. Главное не начать паниковать. С омегой всё будет хорошо! Кивнув, соглашаясь со своими мыслями, Юнги, не сдержавшись, погладил омегу по волосам и, поднявшись на ноги, поспешил к Хосоку. Сам он не справится. Ему нужна помощь. Слишком большой фронт работы, да и собственная рана тоже вносит свои непредвиденные коррективы. Если всё взвалить на себя, самому недолго душу Дьяволу отдать. Выйдя в коридор и тут же столкнувшись нос к носу с хмурым Хосоком, раздающим указания, он, прокашлявшись, проговорил: — Прости, Хосок, мне нужен ещё один врач, операционный набор и вода с полотенцами. — Доктор, надеюсь, тебе? — пуще прежнего нахмурился Хосок, скосив взгляд на главный вход, через который заносили тело Сокджина, завёрнутое в простыни. Сколько у него есть времени до прихода людей Хи-нима? Меньше часа? Мало. — Я в порядке, а вот Чимин — нет. — В порядке, говоришь, — хмыкнул Хосок, видя, как у Юнги трусятся руки. Так переживает из-за альбиноса? Да уж, любовь правда слепа. — Хорошо. Сейчас всё будет. Кожей чувствуя раздражение Хосока, Юнги молча вернулся к Чимину и тут же принялся стаскивать с того грязную одежду. Как и ожидалось — под майкой пёстрыми ядовитыми цветами расцвели обширные гематомы разной степени тревожности. Сколько ж силы было в этом Сокджине? Рёбра омеги, словно сладкий «хворост», покрошились под кожей, затрудняя дыхание. С этим моментом хорошо бы разобраться в первую очередь. Сняв с Чимина так же и штаны с бельём, он наскоро обтёр все его тело принесённой водой и, прикрыв низ живота чистым полотенцем, начал тщательно обрабатывать раны, то и дело кидая обеспокоенные взгляды между ног омеге, где тонким ручейком стекала кровь. Что за? Откуда? Услышав, как негромко скрипнула дверь, Юнги, не отвлекаясь от своего занятия, чётко проговорил: — Приготовьте, пожалуйста, швейный материал и повязку на рёбра. Хорошо бы, конечно, сделать рентген или компьютерную томографию, но на пятом уровне слишком жарко, придётся разбираться со всем пальпацией, или… — Юнги? — несмело донеслось сзади таким знакомым женским голосом, что внутри всё мигом обледенело. Что за? — Это правда ты? Обернувшись назад и неверующим взглядом посмотрев на мать, Юнги чуть бинт из рук не выронил. Вот это встреча… ещё и в такой момент. Радоваться бы, да мысли заняты другим. Чёрт! Сколько лет они не виделись? Долго, очень долго! Он определённо не готов ко всему, что происходит сейчас. — Да, мама, это я, — титаническим усилием воли выдавил из себя Юнги. — Давай все разговоры потом, мне очень нужна помощь. Если он умрёт, я пойду на тот свет следом за ним. — Конечно, — торопливо кивнула женщина, мало что понимая. — Что с ним случилось? — Избили, а на ногах ожоги и недавняя пересадка кожи. Подозреваю перелом трёх рёбер и сотрясение мозга, — быстро затараторил Юнги. — Ещё кровотечение какое-то странное из анального отверстия. Не пойму с чем оно связано. На изнасилование не похоже. Какой-то внутренний орган повреждён? — Может, геморрой? — неуверенно предположила женщина, осторожно подходя к видоизменённому. Он же её не убьёт? — Другие варианты маловероятны. — Нет у него геморроя, — отмахнулся Юнги, вновь слыша скрип двери. Тут что, проходной двор? — Я это точно знаю. Быстро зыркнув на дверь и почти даже не удивившись, увидев там шокированного отца и задумчивого Хосока, Юнги, чувствуя зарождающуюся в груди панику, прикрыл на секунду глаза, напрасно пытаясь успокоиться. Как же ему не хватает Чонгука! Будь этот дурень сейчас здесь, ляпнул бы какую-то глупость, вероятнее всего — пошлую, и мигом разрядил обстановку. А так… и с ума сойти недолго. — Отец, займись ногами, только осторожно, кожа после пересадки могла до конца не прижиться, — выдохнул Юнги, немного успокоившись. — Вероятно, он ещё и пил, не просыхая, это тоже стоит учитывать при подборе препаратов. И ещё это кровотечение… — Юнги, это… — неуверенно произнёс Хосок, пропуская вперёд Мина старшего. — Чонгук говорил, что он беременный. Не особо знаком с физиологией омег, но… — Он что? — на глазах побледнел Юнги. Беременный? Когда успел? Разве что тогда, в их с Гуком доме. Выходит… Боже! — Намджун предъявил за отцовство Гуку, но… ты сам всё понимаешь, — неопределённо повёл головой Хосок. — Держи себя в руках! Может, давай твои родители займутся омегой, а ты присядешь? Твоя рана ещё даже толком не начала затягиваться. — Я сам, — отмахнулся Юнги, в голове максимально быстро начиная выстраивать план действий. — Мама, у вас тут аппарат УЗИ переносной? — Да, — быстро кивнула женщина. — Портативный рентген тоже есть. — Хосок, распорядись насчёт УЗИ и рентгена, — скомандовал Юнги, надевая стетоскоп. — Ещё мне нужно всё для гинекологического осмотра. Плюс спазмолитики, гормональные препараты и миорелаксанты. Если выкидыш только начался, попробуем сохранить беременность. Мама, займись рёбрами. — Хорошо, — на автомате кивнула женщина, принимаясь за работу. Беременность? У кого? Видоизменённого? — Сейчас всё сделаю, — стараясь ничего не забыть, проговорил Хосок. — И человека пришлю, если нужно будет бегать на пятый уровень. Максимально быстро стараясь вспомнить всё, что он читал и знал о репродуктивной системе омег, Юнги проверил количество крови под Чимином и, прекрасно понимая, что беременность вряд ли получится сохранить, принялся морально готовиться к худшему. Всё время, что омега был в больнице, его пичкали довольно серьёзными препаратами, противопоказанными при беременности, плюс ещё алкоголь и избиение. У примерно двухмесячного эмбриона при такой массивной «атаке» нет шансов. Чистка здесь единственный вариант. Это логично и правильно. Логично и правильно… чёрт! Выскоблить из любимого омеги собственного ребёнка — такого и врагу не пожелаешь. А что будет после с Чимином? Две сорванные беременности. Приходить в себя омеге придётся долго. Взяв из рук матери датчик от аппарата УЗИ, Юнги, убедившись, что тот работает исправно, надавил им омеге на низ живота и внимательно начал осматривать полость матки. Плодное яйцо от стенок открепилось полностью. Ещё немного и выйдет со сгустками крови. Это даже по-своему хорошо, чистить не придётся. Пара уколов и матка всё сделает сама. Всё сделает сама… Не стоит сейчас заострять на этом своего внимания. Пока Чимин без сознания, нужно обработать и зашить все его раны. Да и с рёбрами разобраться. Оплакать свою утрату он может и позже. — Первый раз вижу видоизменённого так близко, — прошептал Мин старший, перевязывая ноги. — С виду обычный человек. — Он и есть обычный человек, — помогая матери сделать рентген, проговорил Юнги. — Омега только. Ещё альбинос. Характер, конечно, не подарок, но… — Омега? — переспросил Мин старший. — Где-то я недавно читал о подобном. — Да, омега, он может выносить детей, — кивнул головой Юнги, думая, как будет фиксировать рёбра. Переломы есть, но не такие критические, как он думал изначально. Всё же видоизменённые куда крепче, чем обычные люди. — В этот раз, увы, не получилось, но в следующий обязательно доносит до родов. — Вы близки? — осторожно поинтересовался Мин старший. — Да, он мой… парень, — немного подумав, ответил Юнги. — Значит, ребёнок был твой? — аккуратно зашивая бровь, поинтересовалась женщина. — Боже, милый! — У нас ещё будут дети, — скорее себе, чем матери, сказал Юнги. — Обязательно! — Конечно, будут, — улыбнулась женщина. — Всему своё время. — Что-то вы слишком спокойно отнеслись к тому, что ваш сын привёл парня, а не девушку, — сам не зная зачем ляпнул Юнги. Чонгука, что ли, подменяет? — Ты живой, и это главное, — тоном, не терпящим возражений, проговорил Мин старший. — Всё остальное мелочи. — Действительно, — прыснул Юнги. Мелочи? Ну-ну… это Чонгука ещё здесь нет. Чонгук. С ним же всё будет хорошо? Как же неспокойно на душе. Жаль, что он не может оказаться в двух местах одновременно. Было бы удобно.