На поверхность — во власть вечной зимы! На поверхность — в объятья вечной мерзлоты!
***
Жизнь человечества — лишь миг на циферблате Вселенной. Тэхён понял эту незамысловатую истину ещё в первых классах средней школы. Понял и принял как нечто само собой разумеющееся. Рано или поздно наступит такой момент, когда всё живое вновь исчезнет — это неизбежно. От этого никуда не деться. И динозавры тому явное подтверждение. Собственно, как и последний закат солнца. Интересно, а каким он был? Кроваво-красным? Нежно-розовым? Бесцветным? А был ли он вообще? Так много возможных вариантов, а где истина — не ясно. В пыльных книгах и справочниках по изучению истории краха человечества, в скрупулёзных деталях были описаны тот тотальный хаос и слепое безумие, за считанные часы охватившие всю планету, но нет ни слова о последнем закате. Почему так? Историки не сочли подобную информацию важной? Но это ведь не так! Это тоже часть истории. Истории длиною в десять миллиардов лет, ведь именно столько было отведено солнцу. А что, если об этом умолчали намеренно? Что, если солнце погибло не само, и тот закат был этому явным подтверждением? Сейчас уже никому не под силу дать вразумительный ответ на этот непростой вопрос. Переписанная история, намеренно утерянные куски — всё это бич человечества. Сейчас на глазах Тэхёна тоже творилась история, пусть и в меньшем масштабе, и она так же была уже отчасти отредактирована. Злодеев в их временном отрезке было много, но на страницы будущих книг попадёт всего один гипертрофированный злодей, которого героически победили простые люди! Притеснение альбиносов, потакание торговли людьми, игнорирование каннибализма и жестокости, монополия на колонии и их жителей, бордели и ещё много всего плохо. Злодей этот отличился везде и сразу. Но так ли это было на самом деле или же на него просто спустили всех собак, дабы отвлечь внимание от государственного переворота? Для Тэхёна ответ очевидный. Для Тэхёна, но не для будущих поколений. И это по-своему грустно. Слух о смерти Лилит, подобно яду, расползся по всему сектору не больше часа назад, а народ уже вовсю бесновался, словно в глубоком трансе празднуя свою мнимую победу, которой, по сути, и не было. Всё в деталях продумали, спланировали и реализовали всё те же люди, что и порабощали их всё это время. Рабы так и остались рабами. Ничего не изменилось. Да, сегодня простой люд ликует, но что будет завтра? Что им даст ИАО СОБАО? Всё то же, что и Лилит. Пусть и в праздничной упаковке. Те, кто ненавидел и использовал их, вновь дорвались до власти, пусть и под новой, более привлекательной личиной, не есть ли это презренная философия спаниеля, который перекатывается на спину, когда его пнут? Всё же очевидно! Откуда тогда столько слепцов вокруг? Что ж, Тэхён готов это признать: альбинос и Хи-ним постарались на славу, так промыть мозги нужно ещё уметь. Народ сейчас, добровольно сбиваясь в стадо, ликуя, смотрит на небо, совершенно не понимая, что покорно ступает в чертоги преисподней. Дьявол новый, да только вот Зло — прежнее. И в этом вся суть. Устало тряхнув головой, Тэхён, стараясь не зацикливаться на шуме, доносящемся через приоткрытую форточку, хмуро огляделся по сторонам, лишь чудом не взвыв в голос от морального истощения. Ему бы поспать хоть пару часиков, да есть вероятность вновь оказаться в липком мареве персонального кошмара. В его состоянии спать опасно. Можно ведь и не проснуться. Слишком уж часто в моменты сна его разум чудовищ рождает, а сладкая гниль в душу вползает, отравляя собой всё нутро. В его иногда уж слишком реальных «снах», сердце всегда сотрясается от боли, нервы гудят, разум сокрушается, небеса переворачиваются, земля трескается, праведники горят, сгорая дотла. Надежда гаснет, смерть сияет, стены рушатся, зависимости рыщут, выискивают все. Раны кровоточат, слезы текут, демоны пируют, ангелы скрываются, отцы вздыхают, матери рыдают, дети плачут, горько плачут. Бороться со всем этим бессмысленно. Он пытался, и не раз. Но все попытки тщетные. Ему нужен проводник. Только вот где его взять? Кто рискнёт войти в его внутреннее болото? Приятный запах трав кружит голову, но найти источник крайне затруднительно. Или ему так только кажется? В оранжерее, где его бросили видоизменённые сразу же по приезде, забрав при этом Чонгука, очень много цветов самых разных размеров и расцветок. Крупные красные цветы с несколькими лепестками, более мелкие фиолетовые, похожие на звездочки, высокие желтые, напоминающие подсолнухи. Такого разнообразия он не видел даже в «Тэгу-5». По сторонам, опираясь на проржавевшие решётки, вились лозы, усыпанные сочными на вид ягодами. Тэхёну так хотелось сорвать несколько спелых гроздей и съесть, ни с кем не поделившись, но он упрямо не давал себе этого сделать. Такое ведь уже было однажды. Сад, фрукт… да, виноград не яблоко, ну и что с того? Аллегория ведь вполне себе подходящая, так почему же последствия должны быть другими? Запретный плод, он и на поверхности — запретный плод. И не суть важно, метафорический он или же физический. Чонгук. Вот же блядство. Почему его так волнует этот отбитый на всю голову видоизменённый? Потому что, наплевав на собственные раны, спас из огня? Вариант, конечно, но есть во всём этом что-то ещё, что-то пугающее, походящее на помешательство. Самое время вспомнить про собак, да? И про симпатию к Хосоку тоже. Тэхёну дурно. Ох, не время сейчас впускать в свою душу нового человека. Да и что видоизменённому там делать? Все вакантные места давно уже заняты Юнги. Юнги… с ним же всё хорошо? Хосок и альбинос его защитили? А что, если нет? Лучше об этом не думать. Юнги — его убежище, лезвие ножа, надежда на понимание, свои самые горькие слёзы он пролил именно по нему. Как бы он не злился, как бы не грозился забыть и жить дальше, Юнги ему нужен. Юнги — его связь с прошлым. С Юнги всё предельно ясно, с Хосоком ясно, с альбиносом тоже, но вот с Чонгуком… В какой именно момент он свернул не туда? В какой именно момент перестал видеть в видоизменённом монстра? В какой именно момент тот перестал быть буквой «Т» в слове «Тьма»? Совсем умом тронулся, да? Перепутал все дороги и сбился с изначально проложенного верного курса. Это так похоже на него. Прав был отец, непутёвый он. Словно в бреду скользя по лучам не то полярной звезды, не то звезды смерти, Тэхён, ступая по глади спящей воды, проклинал сам себя за легкомыслие. Он, словно сомнамбула, ясно видел своё прошлое и снегом будущее запорошённое. Видел, но не признавал. Снег — это поверхность? Что ему здесь делать? Что его здесь держит? Свобода? Как бы ни так! Безмолвно паря между светом и тьмой, он, с чувством познавая своё снежное море, чья зеркальная гладь отражала неожиданно нежное горе, справлял тризну по своим мечтам, покоящимся сейчас на ледяном дне. Его внутренний космос оказался таким хрупким, несмотря на все чёрные дыры. Как кит Иону, его сожрала поверхность. И ведь даже не подавилась, а так хотелось. Во тьме среди звёзд в неоновом свете тонет и тает Земля. Маленький Принц на далёкой планете всё ждёт своего Короля… Иронично, да? — Всё прошло хорошо, Чонгук отдыхает, — появившись словно из ниоткуда, проговорил знакомый Тэхёну Судья, мягко ступая по тропинке. — Если хочешь, мои люди отведут тебя к нему, но предупреждаю, там холодно. — Как сильно он пострадал? — нехотя выныривая из зыбких песков своих мыслей, тихонько прошептал Тэхён, неспеша поднимаясь на ноги. Маленький принц всё ждёт своего Короля? Хм… как бы не убиться от подобных аллегорий. — Достаточно, — немного подумав, ответил Судья. — Намджун КМС по боксу, могло быть и хуже. Плюс ожоги и рана от огнестрела. Восстанавливаться будет долго, но помереть не должен. Не волнуйся. — А с альбиносом что? — зачем-то спросил Тэхён. А мог ведь сразу задать вопрос о Юнги. Оттягивает неизбежное? Похоже на то. — Примерно то же самое. Побои, выкидыш и переломанные кости. — Человек Чонгука с ним? — не зная, как правильно сформулировать свою мысль, выдохнул Тэхён. Человек Чонгука… звучит-то как странно. — Ты о Мин Юнги? — приподнял бровь Судья и, дождавшись кивка, промолвил: — Да, он в порядке. — Ясно, — тряхнул головой Тэхён. — Ну, веди меня к папке. Боже… на глазах помрачнел Тэхён, что он только что ляпнул? Какой такой папка? Что о нём Судья теперь подумает? Стыдоба-то какая! Остановите планету, он сойдёт. Так, ладно, проехали. Главное, что сам Чонгук этого позора не слышал, а то точно бы ляпнул что-то типа: «Сосать по-братски будешь?». Ага, конечно, будет! С Хосоком на брудершафт. — Пошли, тут недалеко, — весело прыснул Судья, подмигнув Тэхёну. — Негоже заставлять своего daddy долго ждать. — Папку, а не daddy, — не смог промолчать Тэхён. — Это важно. — Как скажешь, — не стал спорить Судья. Папка, daddy — всё те же яйца только в профиль. — Не отставай. С видом как минимум достопочтенного великомученика, снятого с креста, Тэхён мрачной тенью выполз из оранжереи в тёмный коридор и, без слов следуя за Судьёй, всё никак не мог унять тревогу в груди. Совсем скоро он увидит Чонгука. Совсем скоро… да что это с ним? Почему он так нервничает? Это ведь просто треклятый Чонгук. Откуда у него такое чувство, будто его внутренний Карфаген вот-вот падёт? Этому никогда не бывать! Нет — это значит нет. Воля его как надгробие нерушима. Воля его… Господи, что он несёт? — Пришли, — негромко проговорил Судья, остановившись у неприметной серой двери. — Заходи, как будешь готов. Кивнув, соглашаясь со словами Судьи, Тэхён, мысленно сосчитав до десяти, осторожно отворил дверь и тихонько зашёл внутрь. И правда, холодно. Интересно, а при такой низкой температуре их самопровозглашённый папка ничего себе не отморозит? Уши там или нос, пальцы на ногах… Тому троих «детей», рождённых сердцем, кормить нужно, не время прохлаждаться. Ой, не время! Несмело подойдя к кровати и внимательно посмотрев на видоизменённого, Тэхён сиротливо присел на краешке постели и, убедившись в том, что тот не спит, едва слышно спросил: — Ты как? — Так, словно по мне проехался каток, — повернув голову в сторону Тэхёна, прохрипел Чонгук. — Где мы? — Не знаю. — А Цаца где? — нахмурившись, одними губами прошептал Чонгук. — Он дался осмотреть свои ноги? — Альбинос в «Кванджу-1», — потупив взгляд, выпалил Тэхён. — Здесь только ты и я. — В каком это смысле? — попытался сесть Чонгук. — Как долго я был в отключке? — Не дёргайся, Гук, — перехватил альфу Тэхён. — Деталей я не знаю, но уже всё закончилось. Лилит мёртв. — А Цаца? — одними губами осведомился Чонгук. — Что с Чимином? — Жив, он сейчас с Юнги. — С ним всё хорошо? — дыша через раз, выдохнул Чонгук. — Он цел? — И да, и нет, — взяв альфу за руку, проговорил Тэхён. — Судья сказал, что у него сломаны кости и случился выкидыш. — Выкидыш, — побледнел Чонгук, внутренне умирая. — Это я виноват… я должен был поехать с ним. Будь я рядом, этого бы не случилось. — Ты ни в чём не виноват, — тоном, не терпящим возражений, прорычал Тэхён. — Оставить тебя здесь было его решением. Правильным решением. До «Кванджу-1» ты бы не доехал живым. Думаешь, с твоим трупом на руках он был бы в безопасности? Нет, Чонгук, не был бы. То, что случилось, несомненно ужасно, я даже не представляю, что он сейчас чувствует, но было бы ему лучше, оплакивай он не только свою беременность, но и тебя? Ты сделал всё, что мог. Выдыхай. — Мне нужно в «Кванджу-1», — словно в бреду проговорил Чонгук, напрасно пытаясь сесть. — Срочно! — Не сегодня, — всем телом забравшись на постель и своим весом придавив альфу к постели, промолвил Тэхён. — Для начала мы выспимся, наберёмся сил, а затем — да, поедем в «Кванджу-1». Всем нам нужен здоровый папка. — Даже тебе? — непослушной рукой приобняв Тэхёна за талию, прыснул Чонгук, намеренно переключаясь в режим дурачка. — Конечно, — уверенно кивнул Тэхён. — Ты мне «Тэгу-5» обещал. — Вот тебе и вся любовь, — скривился Чонгук. — Залез на меня, уселся на бёдра и так обломал. Сука ты, Тэхён. А ведь братский отсос мог вернуть меня к жизни. — Не сомневаюсь, — укладываясь к альфе под бок, наигранно рассмеялся Тэхён, прекрасно видя, что видоизменённый не в порядке, да шутки шутит, но вот взгляд… нужно держать ухо востро, иначе быть беде. — А теперь спи. — Как скажешь, мамуля. — Чонгук. — Что? — Ты ни в чём не виноват. — Наверное… — Альбинос скажет тебе то же самое. — Я очень хочу в это верить, лапа. Очень. Сильнее прижимаясь к холодному телу видоизменённого, Тэхён чувствовал себя до уязвимого беспомощным. Больше всего на свете его сейчас волновал Чонгук. Чонгук, который буквально трещал по швам. Сильного человека сломать непросто, но если это всё же случится, не уцелеет никто. Так что… Где-то в этих стенах есть горящие «руины», которые нужно потушить. Где-то в этих стенах есть «демон», который спит, и его нужно освободить!