Teenage Dream

Кристофер Бан был одним из тех немногих парней, с которыми не хочешь вступать в контакт ровно до того момента, пока они сами случайным образом не завяжут разговор. С первого взгляда, он всегда казался самым неприступным человеком во Вселенной — хитрым, проницательным и невероятно холодным. Но в этой взрывоопасной смеси было столько шарма, что ничто так не захватывало, как его беспрецедентная харизма, сражающая прямо в самое сердце и не отпускающая вплоть до секунды, пока он сам того не пожелает. Сколько себя помню, он обладал особой властной аурой с чисто естественной потребностью к доминированию. Ничто не насыщало его в той степени, как довольство от собственного могущества и способности подчинять каждую деталь — манипулятор от природы он играл людьми, как шахматами на доске жизни, ловко обходя удары противника и даже на грани проигрыша не принимая поражения. Он был крайне умён, предпочитая держать дистанцию и отсиживаться в тени, прячась подобно хищнику, пока жертва сама не попадала в капкан. Чан несомненно догадывался, насколько опасен для Хван Хенджина и тем более для меня — но его мало волновали разрушенные отношения, чья-то любовь и ненависть, благородство и низость, потому что сам был дикой сублимацией всех этих качеств, четко зная, когда примерять роль безупречного принца, а когда разыгрывать подлинного злодея. Последнее выходило настолько блестяще, что начинало представляться, словно этот образ и есть его сущность. Как бы не так — при всем лицемерии он действовал с рассудительностью мудреца и безаппеляционностью воина. В глубине души я питала к нему уважение: захватывающая внешность позволяла сбивать с толку и действовать исключительно в рамках того впечатления, которое он хотел произвести, а несгибаемый характер превращал его в одного из самых роковых оппонентов, когда-либо мною встречаемых. Высокого роста, с поразительной грацией тела, он был безжалостен и в то же время человечен, возвышенен и непозволительно приземленен, расчётлив и до исступления безрассуден — несомненно хорош в качестве заклятого врага и тайного объекта для изучения. Нет ничего упоительнее, чем учиться у своего же соперника, который всю жизнь привык получать желаемое. То, от чего дети богачей не могут до конца избавиться, так это серебряная ложка в заднице, и Бан Чан происходил из той редкой лиги избалованных детишек, знавших цену унижениям — в своё время он прошёл через то же самое, что и я, невзирая на разное происхождение. — Что такое хрупкое создание делает в этом богом забытом месте? — не унимался он, по-свойски сжимая плечо и тем самым внушая ещё меньше доверия. — Для Королевы не пристало расхаживать по подобным забегаловкам — чревато последствиями. Где твой рыцарь? — Королевам не нужно особое разрешение для того, чтобы ходить, куда заблагорассудиться, в отличие от таких, как ты, — подневольных пресмыкающихся, — приторно улыбнулась я, вскользь касаясь дорогой флисовой рубашки и демонстративно смахивая несколько пылинок. — Неплохо выглядишь, кстати. Когда успел так подкачаться? — А ты не изменяешь своим традициям, Ю, — довольно откликнулся Бан. — Все такая же упёртая стерва — мне нравится. Ни за что бы не подумал, что наткнусь на тебя в клубе спустя сутки после публичного осмеяния. Только ты можешь хлебнуть дерьма, но при этом не растерять твёрдой походки и короны. Подумай хорошенько: на затылке ничего не давит? — Невозможно лишиться того, для чего был изначально рождён, Кристофер. Мой титул не приобретённый, а естественный, и ты, как никто другой, хорошо осведомлён об этом. Прости, не могу разделить твою печаль — ты же только живешь и дышишь, чтобы насолить мне. Неужели полагаешь, что раз втянул Хенджина в грязную авантюру, я сдамся? — Что ты!.. Как же я смею посягать на твои регалии, когда школа уже как три года процветает за счёт твоего колоссального труда и эмоционального вклада? — Тогда в чем проблема, Бан? — прошипела я, с трудом снося заговорщическую ухмылку и жадный взгляд, грозившийся в любую секунду испепелить. В этот момент за спиной стало явственнее ощущаться активное движение и я обернулась — Минхо не спускал с нас взгляда, будучи готовым, очевидно, прийти на помощь, но я тут же подала знак, чтобы он не подавал виду, будто знает меня, иначе все пропало. Феликс также сидел за барной стойкой подобно натянутой струне, с трудом откликаясь на реплики напарников и тут же распознавая напряжение, застывшее удушливым кольцом в воздухе. — Моя проблема — это ты, принцесса, — безапелляционно произнёс парень, окончательно ввергая в ступор. — Жду не дождусь, когда все-таки уяснишь, что не сможешь пожизненно быть любимой всеми, выезжая за счёт извечной пахоты и попыток навязать собственное мнение. Этот мир не идеален, Хана, и ты в нем не эпицентр мироздания — невозможно перекроить планету под себя. То же самое ты попыталась провернуть с Хенджином, и что в итоге? Мальчик взбунтовался спустя всех этих лет и перестал слушать свою мамочку? Ты вообще в курсе, что мне даже предпринимать ничего не надо? Рано или поздно сама себя погубишь. Внутри стало совсем тесно, и в горле пересохло. Бан добился желаемого эффекта — горячая ладонь легла на затылок, и он намеренно склонился ближе, шепча: — Я с привеликим удовольствием избавлюсь от твоего ненаглядного бойфренда, и ты мне в этом поможешь. Меня бесконечно прельщает твой идеализм и упорство. Вспомни среднюю школу: какие мы оба были запуганные и затравленные общественной несправедливостью… В сущности, мы ведь пережили одну трагедию — покинули одно и то же гнездо. Может быть, для тебя я враг, но поверь, — для меня ты по-прежнему самый лучший союзник. — Не нужно сравнивать меня с собой, Кристофер, — просипела я, не прерывая зрительного контакта и изо всех сил пытаясь соблюдать дистанцию, однако его дыхание на губах твердило об обратном. — За все это время я ни разу не опустилась до твоего уровня: мне не интересны эти жалкие игры, и я не использую людей как инструмент для реализации целей, при этом ни во что их не ставя. — Тогда что такое Хван? Разве не попытка защитить себя, чтобы никто не догадался, что на самом деле ты ютишься в двухкомнатной квартирке на Виндзор Террас вместе с мамой, которая с трудом получает каждый месяц зарплату чуть выше прожиточного минимума в какой-то захудалой больничке? Кровь прилила к вискам, и мне истошно захотелось кричать, но Бан Чан беззастенчиво продолжил: — Просто признай: мы нужны друг другу. Студенческий совет на грани развала. Теперь все видят лидера в Хенджине. Я обеспечу тебе сохранение титула Королевы Хантера и должность Председателя, а взамен ты поможешь вернуть все на круги своя — проголосуешь за мою кандидатуру на выборы в Короли. Защита, Ю!.. Помни про чёртову защиту! Тебе нужен мощный союзник, если не хочешь снова ощутить вкус позора! Но это, твою мать, Кристофер Бан! Я не стану частью его шайки и не пойду против Хенджина! Тебе в любом случае придётся сделать выбор: Бан Чан или новый проект в формате очкастого гика. Вне зависимости от решения все равно выступаешь против своего ненаглядного бывшего!.. Чего ждёшь, черт побери?! Но чем я тогда лучше манипулятора Криса, той же самой Мины или Сильвии? По итогу я оказываюсь предателем и врагом! А снова отщепенцем на задворках школы оказаться не хочешь? Неужели позабыла вкус одиночества или каково это застрять на пол дня привязанной к толчку строительным скотчем благодаря куче маразматиков, которые не отстанут вплоть до окончания школы? Я плотно сцепила челюсть, мучительно ощущая, как по позвоночнику скатывается несколько капель холодного пота. Бан Чан замер, выжидающе разглядывая каждую деталь на меняющемся с каждой секундой лице — нет лучше потеряю все, что наработала за эти годы, чем примкну к нему. — Удачи на выборах, Крис, — бесстрастно произнесла я, и парень язвительно ухмыльнулся, проводя ладонью по зачесанной назад блондинистой челке, утопавшей в лучах темных прожекторов, выгодно бросавших свет на его скульптурное лицо, ярко выделявшееся на мрачном фоне гудящей толпы. — Не пожалеешь, принцесса? Со мной опасно вступать в конфронтацию, сама знаешь. Как бы ты мне не нравилась, я ничем не поступлюсь — верну титул, чего бы это не стоило. — Пусть будет так, но это ещё ничего не значит. — Звучит, как будто у тебя уже есть план, — с очаровывающей интонацией ответил он, практически невесомо проводя пальцами по волосам и мгновенно опустошая содержимое стакана. — Надеюсь знаешь, что делаешь, потому что мне все-таки не хотелось бы видеть тебя среди отбросов в пятом ряду буфета под конец года. Очень жаль, если такая сладкая мордашка пропадёт с радаров. Я тут же отмахнулась от его руки, как от языка пламени, замечая особую сосредоточенность в темных миндалевидных глазах и тут же стремясь ретироваться — достаточно провокаций на сегодня. Теперь предводителем войска ненавистников, очевидно, станет Бан Чан, и я просто собственноручно вырыла себе яму. В груди что-то глухо выстрелило, легкие ещё отчаяннее начали требовать кислорода и я принялась в исступлении продираться сквозь толпу, по итогу толкая дверь какого-то запасного выхода и припадая ладонями от полнейшего бессилия и раздора в сознании на влажный после дождя грунт. Казалось, словно внутри окончательно опустело, и я больше никогда не смогу взлететь — пустота сдерживала в железных тисках, приковывая к земле и стремительно лишая чувства легкости. Сознание притупилось, и я поняла, что либо возьму себя в руки и отважусь на задуманное, либо просто лягу под школьными плитами без сторонней помощи. — Эй, Хана!.. У тебя все хорошо? Чей-то до боли знакомый голос застыл в сознании, и я невольно обернулась, но реакция Феликса оказалась куда намного быстрее — он вывел меня из паралитического состояния, подхватывая под локти и уверенно удерживая от падения. Сила в пальцах навевала ещё более обезоруживающую волну усталости, сражавшую напрочь, и выпитые три шота резко ударили в голову — я повисла на его плечах подобно тряпичной кукле. — Тихо-… Тихо-… Держись, — не прекращая, нашептывал он, крепче прижимая к груди. — Пойдём, довезу тебя до дома. — Н-нет, мне нельзя обратно, — с трудом промямлила я, попытавшись реабилитироваться, и Ликс неожиданно дал свободу действий, позволив слегка отстраниться. — Что ты вообще забыла в клубе? Почему совершенно одна?.. Т-ты пила из-за Хенджина? — с шокирующим предположением выступил он, и я звонко рассмеялась, наблюдая за по-детски невинным лицом и алыми кукольными губами, беспрестанно смыкавшимися в немом «о». — Нет, я ещё не до конца слетела с катушек, хотя идея-… вполне себе правдоподобная. Не бери в голову, у меня просто друг тут работает. Я решительно пошагала, куда глаза глядят, сталкиваясь лицом к лицу с шумным шоссе, однако Ли неотступно следовал рядом, пока на пешеходном переходе уверенно не перехватил руку. — Моя машина в противоположной стороне. Просто позволь помочь. Ночная прохлада освежала и вынуждала мозг генерировать самые безрассудные вопросы: «И что ему от меня понадобилось?», «Почему так рьяно оказывает услугу?», «А вдруг это часть какого-то плана?». Но ответом на сумбурную вереницу послужило кроткое: — Тебе нужно научиться доверять этому миру, Хана. По крайней мере сейчас сделай выбор в пользу доверия, и обещаю — не пожалеешь. Его благородное в своей серьезности лицо бесконечно завораживало — он напоминал настоящего ангела только без крыльев с этим точеным узким лицом и ясными как небосвод глазами. На фоне мелькали многочисленные небоскрёбы, напоминавшие дискотечные шары, источавшие столько ослепляющего света, что Феликс окончательно утратил человеческие черты, являя из себя поистине захватывающую сюрреалистическую картину, которую можно увидеть разве что в Лувре. Я аккуратно потёрла глаза тыльной стороной ладони, дабы прийти в себя и не позволить коньяку рисовать самые безумные портреты в голове. Однако парень с каждой секундой доказывал обратное даже после жалкой попытки хоть немного протрезветь. — Прекрати помогать. Прекрати быть хорошим, — в подлинном испуге произнесла я, не зная, куда себя деть, когда все его присутствие источало нечто большее, чем просто ответный порыв. — Я пытаюсь предотвратить падение в пропасть, — серьезно заключил он, убедительно смыкая пальцы на предплечьях и склоняясь чуть ближе. — Рядом со мной тебе не нужно притворяться, Хана, — будь собой. — Я Королева Хантера, Ликс, и я должна-… — Мне ты ничего не должна, — прошептал он, неожиданно заключая в тёплые объятия, столь сильно контрастировавшие с температурой извне. Почему-то его руки, его голос в тот момент навевали старозабытое чувство уюта и дома, словно удушливый канат бесприютства на шее резко ослабили. Не знаю, под влиянием алкоголя ли или под влиянием обуреваемых сердце чувств я все-таки позволила себе сломаться, но несколько крохотных слезинок самопроизвольно сорвались с ресниц, и я обессилено упала ему на грудь, ощущая, как запас прочности окончательно истончился. Должно быть, за все эти годы я ещё ни разу не позволяла кому-то обнимать себя настолько сильно, как это делал Феликс, не решалась сама раскрыться в ответ, чтобы испытать этот неповторимый щемящий трепет в груди. Невозможно было дать конструктивное описание этому чувству, но парень дарил его настолько щедро, с такой самоотверженностью, что хотелось не то, что плакать, а рыдать. — Может быть, для всех остальных ты и Королева школы, но я ненавижу эти статусы. Я здесь не для Председательницы Совета, не для лидера сотни кружков и сообществ, а для Ю Ханы, очень доброй и милой девушки, которая заставляет ощущать слишком много всего. — И ч-что же это? — невольно выдохнула я, объятая вуалью дурманящего запаха. — Полнота в душе.

***

Мелькание придорожных фонарей неуемно ввергало в сон, поэтому каждые несколько секунд я стремилась одергивать себя, пока не приметила знакомую пристройку с воротами, ведущими к элитному жилому комплексу. — Останови здесь, пожалуйста, — предупредила я Ли, но тот лишь нахмурился, неохотно тормозя возле бордюра совершенно пустой пешеходной дороги. — Послушай, тут ни души. Уверена, что хочешь, чтобы высадил тебя? — неохотно откликнулся он, оглядываясь по сторонам и обращая обеспокоенный взгляд темных глаз на мое бесстрастное выражение лица. — Да, — неловко ответила я, искренне пытаясь не лгать в лицо, однако внутреннее эго снова взяло верх, — там просто охранники возле шлагбаума, и к тебе будет куча вопросов. Феликс задумчиво кивнул, прикусывая внутреннюю сторону щеки, пока я потянулась за ручкой, дабы открыть дверь, которая в итоге не поддалась. Обернувшись, я заметила, что он расслабленно опустился в водительском сиденье, держа палец на кнопке, но не нажимая на нее. — В чем дело? — взволнованно пробормотала я, испытывая дрожь по позвоночнику от погружённого в глубокие размышления профиля, освещаемого лишь слабым светом луны, проникающим через окно и сверкающим подобно волшебной пыли. — Что такое, Ликс? — Какое решение ты бы не приняла касательно Бан Чана или того же Хенджина, знай — я на твоей стороне. — Почему? — растеряно вымолвила я, смотря на него столь же пронзительно, как и он на меня. — Кристофер же твой лучший друг с пелёнок. Как можешь так легко поддержать и повернуться к нему спиной? — Не в моих принципах отказываться от кого-то, и Чан, на самом деле, не такой уж и плохой человек — наоборот, я бы даже сказал, он глубоко несчастен, но только благодаря самому себе. Он никогда не считал тебя заклятым врагом или что-то в этом духе, — наоборот, он в восхищении, что ты сумела слепить из кого-то наподобие Хенджина такую цельную и сильную личность. Он боится его, Хана, но ещё больше боится тебя. — Поэтому ты здесь? — хмыкнула я, смыкая руки на груди. — Втираешься в доверие, чтобы потом очутиться на безопасной стороне? — Поначалу так и было, — без тени смущения признался Ликс. — Я действительно решил начать общаться с тобой, потому что, когда узнал, что Чан снюхался с Хенджином, понял, что ничего хорошего из их псевдодружбы не выйдет. Крис играл с огнём и на удивление сумел приманить фортуну на свою сторону — ни за что бы не подумал, что Хван выдаст нечто подобное после всех этих лет ваших идеальных отношений — но, став свидетелем, как он предал тебя на глазах общественности, я-… я вдруг осознал, что не смогу запросто отвернуться, будто нас ничего не связывает. — К ч-чему ты клонишь?.. — Пока ни к чему, — загадочно улыбнулся парень, резко нажимая на кнопку, и характерный щелчок оповестил об открытии пассажирской двери. — Твой выход. — Издеваешься, да? — нервно засмеялась я, с неверием смотря него. — Ты же понимаешь, что я не в силах принять кого-то ближе, чем Хенджина?.. Это невозможно, и я-… даже не уверена, смогу ли однажды полюбить также, как полюбила его в своё время. — Согласен, первая любовь на то и первая — ее невозможно прочувствовать с той же полнотой, а тем более забыть, но-… — Ли неожиданно замолк, смотря на непроглядное туманное небо через лобовое стекло, и его губы тихо подрагивали, откликаясь на собственные потаённые мысли, — сильную любовь другого человека порой можно спутать с первой, будто раньше и не испытывал ничего подобного. С ним можно забыться, и, должно быть, в этом и заключается вся прелесть. Ты-… напоминаешь мне одного человека, которым я когда-то крайне дорожил — только во сто крат усовершенствованная версия, поэтому-… я немного теряюсь. Это пугает. Я поежилась от его слов, робко касаясь запястья и благодаря за поездку. Ликс с тёплой улыбкой кивнул, без слов принимая жест и наблюдая, как я покидаю салон. — Кинь сообщение, когда будешь на месте! — напоследок крикнул он, высовывая голову через окно своего внедорожника и задорно махая на прощание. Я не смогла сдержать ответной улыбки, более не прослеживая тяжести от усталости во всем теле и ощущая поразительный заряд воодушевления, словно его слова магическим образом задействовали определенные точки и внушили приятную негу с примесью странных размышлений, что могу напоминать ему ту, кто впервые задела струны его души. Наверняка это настолько потрясающе встретить незнакомца, который вызывает идентичные чувства тем, которые раньше испытывал к абсолютно иному человеку! Не это ли называют судьбой? Предавшись мыслям о том, что держать Феликса подле себя было бы рискованной идеей, я не заметила, как быстрым шагом достигла угла здания, резко поворачиваясь на пятках и сталкиваясь лицом к лицу с высоким, прекрасным в своей обезоруживающей мрачности силуэтом, ввергнувшим сознание в небытие. Я тут же замерла, не в силах сделать вздоха и до последнего лелея идею о побеге, но стоило стройной тени приблизится, как каждый ее шаг вибрацией гонга пронзил все тело — стопы мгновенно вросли во влажную брусчатку, и я окончательно ослабела. Хенджин приблизился вплотную, мучительно медленно стягивая капюшон чёрного дождевика и напрочь сражая нелегальной изысканностью утонченных черт, способных, пожалуй, кого-угодно лишить рассудка. От него веяло дождевой водой, той самой пленительной тоской и горечью утраты, снедавшей изнутри. Неестественная бледнота избороздила выразительные глаза и пухлые губы, подрагивавшие то ли от холода, то ли от причины, по которой очутился здесь в столь поздний час. Даже невзирая на явную трагичность взора, он все равно напоминал нечто несуществующее — божественное создание, спустившееся с угольного небосвода прямиком по мою душу. Картинность и призрачность его силуэта дурманили не хуже любого наркотика, поэтому я могла только рабски вторить, чтобы он держал дистанцию, хотя о какой к черту дистанции может идти речь, когда он всю сознательную жизнь принадлежал только мне одной? Хван Хенджин — это моя воля, мое воплощение мечты, и ничто в этом мире не смело изменить данного факта. — Где ты была все это время? — с отдышкой прохрипел он, невольно кладя ладонь на затылок, как это делал всегда, когда хотел обнять или поцеловать. — Почему не отвечаешь на сообщения? На звонки? Я места себе не находил! Думал-… — Только будь честен, Хенджин! — воскликнула я, и парень вздрогнул, рьяно припадая к груди и обнимая до хруста в плечах. — Кем я была все это время для тебя? Неужели нянькой, как говорят многие? Ты так поступил, потому что устал от меня, да? От чрезмерной опеки?.. Тогда почему никогда не говорил, что не хочешь этого внимания? Я же старалась только для тебя одного!.. — Я говорил! — вспыхнул Хван, опаляя нещадным огнём в глазах. — С самого первого дня, как мы начали встречаться, не уставал повторять, что соглашаюсь на все эти манипуляции только потому, что люблю тебя! По итогу мне было плевать, к чему все это приведёт — лишь бы постоянно иметь возможность быть с тобой рядом! Я понимал, что, если не достигну твоего уровня, то не смогу сохранить эти отношения, — рано или поздно ты бы отбросила меня, как несостоявшийся план, как неподходящий атрибут, потому что все это время я был всего-навсего дополнением к твоему непогрешимому образу Королевы! И что теперь — я не могу быть с тобой, потому что наконец-то приобрёл какой-то общественный вес и стал слишком хорош? Чересчур влиятелен? Для кого? Для тебя? — Ты сейчас говоришь кощунственные вещи, Хван Хенджин, — с еле подавляемой дрожью в голосе парировала я, пытаясь реабилитироваться от нестерпимой волны шока. — Я никогда не воспринимала тебя в качестве вещи, дабы сохранить собственную репутацию, и просто хотела помочь. Я сделала тебя частью собственной жизни, открыла душу и вверила ключи от всех замков, в то время как ты бросил их прямо в вертеп общественности на порицание — это то же самое, что толкнуть человека в спину прямиком в обрыв без его же ведома. Ты был первым, кому я в принципе доверилась за все эти годы, о ком заботилась в той степени, как никогда не заботилась о себе самой!.. — Ты никогда никому не помогаешь просто так, Хана, — сквозь плотно сжатые зубы просипел парень, вынуждая инстинктивно сжаться. — Должно быть, тебе действительно нужно было меня перекроить, чтобы я стал именно тем, кто осмелился бы сказать тебе в лицо: «Все, что ты когда-либо делала в средней и старшей школе, было только для того, чтобы самоутвердиться. Ты и Бан Чан делите прошлое несчастных детей, недолюбленных и отверженных, поэтому так слепо пускаетесь во всякие махинации и манипулируете людьми, сами того не замечая — у вас просто методы разные». Этот придурок и правда решил, что мы теперь друзья навеки, раз пригласил стать частью его тусовки, — идиот даже не видит, что я его использую. — Ч-что?.. Так ты на самом деле не веришь ему? — За кого меня держишь, черт возьми? — язвительно рассмеялся он, и у меня на коже выступили мурашки — Хван напоминал дьявола во плоти с этими сверкающими во мраке глазами и внезапно налившимися кровью губами. — Думаешь, я так запросто забыл все издевательства, которые он проворачивал последние два года? Когда ты спасла меня от того дерьма, я поклялся, что в один день обязательно стану достаточно сильным, чтобы поставить его на колени, и, поверь, этот час настал — скоро ты сама все увидишь воочию. — Клянусь богом, я не узнаю тебя, — прошептала я, и в уголках глаз невольно скопились слезы, которые вот-вот грозились обжечь щеки. — Хван Хенджин, которого я знаю, никогда не потратил бы годы на месть. — Значит, ты никогда меня не знала. — То, кем ты являешься сейчас, — это все благодаря мне! — воскликнула я, сраженно отступая к стене, пока шаги парня не стали чаще и бескомпромисснее. Властный силуэт мгновенно накрыл мой, как только спина соприкоснулась с мокрым кирпичом, — я тряслась, не помня себя от ужаса и замечая совершенно безмятежно-нежный взгляд, леденящий душу и столь сильно контрастировавший с чернильным кошмаром, отражавшимся в моих глазах. — Черт возьми, что бы ни делала или ни говорила, я все равно так сильно люблю тебя. Ты — моя единственная непозволительная слабость, — судорожно зашептал Хенджин, внезапно припадая губами к челюсти. — Иметь все, но при этом быть по-прежнему зависимым от тебя — ненавижу. Просто почему ты стала такой до боли правильной? — Нет, просто это ты превратился в главного манипулятора, который теперь все естественное и адекватное принимает за чересчур правильное!.. — пытаясь оказать конфронтацию, парировала я, но Хван, окончательно оставшись без капюшона на голове и подставив затылок ледяным моросящим каплям, полностью скрыл меня под собой, нависая благодаря росту и утягивая в опьяняющий поцелуй, от которого резко подкосились ноги. Кажется, тело уменьшилось в несколько сотен раз, потому что сила и напор возросли настолько, что я просто не находила сил для сопротивления, умирая снова и снова маленькой смертью в его страстных объятиях, грозившихся испепелить и уничтожить. Никогда не думала, что в нем кроется столько нерастраченной любви, потребности в принятии, и он, как никто другой, знал, что я единственная на этой планете, кто примет его со всей этой безумной энергией и безрассудством, потому что любила столь же беззаветно. Это я научила его быть таким — желанным, исключительным, драгоценным, — и теперь он нагло бил меня моим же оружием. Господи, я точно создала Дьявола и погибну от его руки. Хван был мягкий и воздушный, сладкий как облако, а тело — настолько манящее и послушное, что я вот-вот была готова прогнуться под его неконтролируемым порывом, страшно боясь утратить память о вкусе губ или о том, как его пальцы ощущаются против пылающей кожи. Его ласка — то, от чего не было спасения и что заставляло не хотеть спасаться. — Я — часть тебя, — прохрипел он, снова и снова прикусывая нижнюю губу. — Но не забывай, что и ты — часть меня. Мы — одно целое, Хана, всегда помни об этом. — Т-ты предатель, — рвано выдохнула я, явственно чувствуя, как температура наших тел становилась все выше в сравнении с окружающим холодом. — Между мной и Миной ничего не было и нет. Это ошибка, — поспешно выпалил он, снова сжимая в объятиях и углубляя поцелуй. Меня словно резко опустили под колоссальную толщу воды, лишив последнего глотка воздуха, и я крепко сжала его плечо, проводя кончиками пальцев по шее, заведомо зная, что больше не позволю себе подобного. — Нет, Хенджин, это ты — моя главная ошибка, — с замиранием сердца выдохнула я, как только он отпрянул. — Что? Я мучительно прикусила губу, вслушиваясь в шум ливня и замечая, как по лбу парня стали стремительно скатываться капли. Схватив его за запястье, я начала снимать кольцо со своего пальца, но он пронзительно закричал, тут же останавливая: — Что ты делаешь?!.. — Если я — всего лишь часть плана по отмщению, то мне нет места рядом с тобой. — Нет, это не так!.. Ты никакая не часть плана! У меня не было намерения тебя оскорбить! — Ты смотрел прямо в камеру, — затравленно выдавила я, ощущая, как кокон из его рук становится лишь крепче. — Я не могу смириться, не могу принять, не-… — Ты не можешь оставить меня! — с надрывом закричал он, тут же перемещая мокрые ладони на лицо и оставляя беспорядочные поцелуи на подбородке, щеках, лбу. — Я не смогу жить без тебя, Хана! Это абсурд!.. Скажи, что я должен сделать?.. Сделаю все, что прикажешь, только не бросай, умоляю! — Однажды ты сказал, что подаренное мною на День Рождение кольцо будет напоминать о прошлом — то, с чего ты начинал. Но ты забыл, Хенджин, — обо всем забыл, потому что месть ослепляет. Я поверю, если откажешься от цели проучить Бан Чана и от статуса Короля Хантера. В это мгновение взгляд парня абсолютно изменился: налился свинцом и похолодел. Зрачки сузились, и горячие ладони, доселе накрывавшие лицо, обессиленно рухнули по бокам. Он смотрел на меня, как на сумасшедшую. — Что ты такое говоришь?.. — в полнейшем неверии воззвал он. — Раньше ты твердил, что тебе плевать на титулы, питал откровенное отвращение к навешиваемым ярлыкам и чуждался каждой вечеринки, на которую я тебя тянула, а теперь напиваешься вдрызг со своим заклятым врагом и записываешь ролики, на которых открыто озвучиваешь оскорбления в мою сторону. Это не любовь, Хенджин, — это эгоизм. Не помня себя от волнения и страха, я вложила своё кольцо в его дрожащую ладонь и пошагала прочь в противоположную сторону, погружаясь под ливень, стоявший стеной, и переодически срываясь на бег. — Нет, Хана! Не уходи! — пронзительно кричал Хван вдогонку, пока нас не разделил пешеходный переход и красный свет светофора. — Ты не можешь оставить меня! Я все исправлю, слышишь?.. Однако чем стремительнее я удалялась, тем явственнее его крики сливались с воем ветра и слезным причитанием дождя, уносившим и мои всхлипывания, пока в конце концов в радиусе километра не воцарилась оглушительная тишина.

***

— Так… Теперь на очереди Курт Ричардс — прирожденный гик, заядлый программист, который за весь прошлый год выиграл пять медалей и два кубка на региональных соревнованиях, один из создателей нашего мобильного приложения для просмотра расписания в режиме онлайн, шахматист и тайный поклонник хентая-… — Дальше, — бесстрастно бросила я, и Наоми шумно выдохнула, откидываясь на подушки и недовольно забирая у меня ноутбук с колен. — Слушай, я нарыла анкеты на тридцать, мать его, ботаников, и ни один из них тебя, видите ли, не устраивает, — ругалась шатенка, пока Жизель задумчиво рассматривала отобранные фотографии кандидатов на планшете, переодически подпихивая в бок и показывая очередное невзрачное юношеское личико, от которого так и тянуло блевать — после расставания с Хенджином тошнило от всего, на самом деле. — Я не буду перевоспитывать медалистов и каких-то обсессивных поклонников порнухи, — противилась я, натягивая одеяло до самого подбородка. — Черт побери, а чего хотела? У них минимум социальных навыков, а шансы, что кто-то даст в период пубертата, просто минимальны. — Ну неужели нет ни одного адекватного?.. — устало простонала я, снова подхватывая ноутбук и концентрируя все внимание на экране. — Понимаю, Бог одарил их прекрасным интеллектом и возможностью занять какое-то положение в обществе, не взирая на внешность, но-… большинство реально уже ничто не спасёт, кроме хирургического вмешательства, чего я обеспечить точно не сумею. Ни один из них не тянет на будущего Короля. Мне нужно увидеть хотя бы задатки, чтобы было над чем работать. — А может вот этот? — с надеждой пробормотала Чейз, протягивая снимок рослого парня с более-менее пропорциональными чертами и приятной наружностью. — Его имя — Рик Кэррауэй. Он тоже член компьютерного клуба, но при этом активно занимается волонтерством и, судя по данным, любит животных. — Фу, даже не показывай, — резко отмахнулась Наоми. — Он гребаный торчок. Это уже все знают. — Мда, к сожалению, реальность такова, что симпатичные очкарики существуют только в сериалах, — грустно захныкала блондинка, — либо попадаются раз в столетие, как это случилось с Хван Хенджином. Клянусь богом, он даже до перевоплощения с той стрёмной отросшей челкой выглядел, как Ли Чонсок в своих ранних ролях. Это судьба, и тут уже ничего не поделаешь — даже если вывалять в дерьме и обсыпать перьями, все равно останется красавчиком… — А что если абстрагироваться от ботаников? — предложила я, и Картер с сомнением взглянула на мою решительную экспрессию. — Может лучше поискать среди обыкновенных студентов? — Предлагаешь поднять архивы всех пятисот студентов? — саркастически откликнулась она. — Без вариантов — от тех, кто не участвуют в студенческой жизни, толку никакого, а веса при голосовании — тем более. — Мне хочется промыть глаза святой водой, — продолжала жаловаться Жизель, бессознательно переходя от одной фотографии к другой. — Почему все такие страшные? Среди кого мы вообще учимся?.. Я лучше предпочту умереть старой девой, чем в наш девичник перелопачивать тонну анкет с самыми жалкими лицами, которые когда-либо видела. Боженька, прости за клевету и пошли нам хотя бы одного более-менее сносного гуманоида, иначе мне всю ночь будут сниться кошмары!.. — Не спорю, в этот раз я действительно собрала самый уродский гаремник, — хохотала Наоми, накрывая лицо ладонями от усталости и при этом не переставая бросать колкие шуточки в сторону практически каждого всплывавшего на планшете снимка. — Постой-ка! Остановись!.. — поспешно затараторила я, когда девушка смахнула очередное коллективное фото. — Верни обратно. Когда оно было сделано? — Да где-то неделю назад. Вывесили на главном сайте в разделе «Достижения». Был какой-то очередной конкурс среди фотографов, а что? — Е-его лицо-… Он мне кого-то напоминает, — с сомнением пробормотала я, приближая изображение настолько, насколько возможно, и упорно пытаясь припомнить, где могла встретить этого малознакомого белокурого парня, довольно сжимавшего объектив и неловко улыбавшегося подле профессорского состава. — А этот!.. — подхватила Наоми, тыкая в экран и мгновенно клацая по клавишам. — Его зовут Ли Джено. Он с параллели, кстати. Судя по анкете, входит в кружок искусства, переодически подбирает за лошадьми навоз, любит котов, не расстаётся с камерой, да ещё при всем при этом полный социофоб. Он даже не состоит ни при одном сообществе — свободное время тратит на компьютерные игры. Чересчур слаб в плане влияния, поэтому я не брала его в расчёт. В этот момент в сознании словно что-то щёлкнуло, и я резко подняла корпус, тем самом вынудив девочек недоумевающе приоткрыть рты. Твою мать, так это же тот самый до нитки промокший блондин в худи, который пытался вытереть рукавом грязные учебники, когда я чуть не упала на выходе из школы! Точно!.. Тот самый — с красивыми глазами! Причём тут глаза? Он страшный, как вся моя жизнь! Но материал-то годный! Только представь, каким станет, если немного поколдовать! Да у всех поджилки затрясутся! Как я превращу его в потенциального претендента на титул Короля Хантера, когда он компьютерный игрок, да ещё и социофоб в придачу? Включишь немного природного очарования, доброты, заставишь думать, что ты — единственный человек во всем мире, кому он может доверять, и все — победа и вся школа снова у тебя в кармане! Забыла, что социофобы в большинстве своём самые трепетные и мягкие люди, которым просто не хватает любви и внимания? Просто дай ему то, чего был лишён все это время, и он запросто выполнит любую просьбу! Я рвано выдохнула, радостно выпрыгивая из под одеяла и окончательно шокируя замерших в непонимании подруг. — Идеальный вариант! Лучше и не придумаешь! Решено — Ли Джено будет наш! — Хана, милая, у тебя все хорошо? — с придыханием откликнулась Жизель, ласково сжимая ладонь и побуждая лечь обратно. — Точно пора спать, потому что у неё поехала крыша, — заключила Наоми, тут же захлопывая ноутбук и забирая из рук Чейз планшет. — Это так повлиял гарем всех самых стрёмных парней современности — я сама чуть не рехнулась. Этот дурдом надо воспринимать дозировано, так что продолжим завтра. Ложись давай уже. — Да нет же! — воодушевленно воскликнула я, набрасываясь на девушек с непредвиденными и чересчур пламенными объятиями. — Мы нашли нового Короля Хантера! — Хотелось бы верить, Нэнси Дрю*, но лучше тебе поспать, — залепетала Жизель, взволнованно укладывая рядом с собой и крепко обнимая со спины, пока Наоми не дернула за выключатель, мгновенно погрузив всю комнату в непроглядную темноту. — Меньше, чем через восемь месяцев он станет мечтой каждого тинейджера — попомните мои слова!.. — не унимаясь, прошептала я, буквально видя перед собой образ Ли Джено и его ясные голубые глаза, неизменно откликающиеся с той самой теплотой и самоотверженностью, как при нашем недавнем спонтанном столкновении.