Teenage Dream

— Боже, поверить не могу, что вообще согласился на это, — продолжал вздыхать Джено, переодически порываясь тайком приоткрыть правый глаз и подсмотреть за всеми манипуляциями, которые я над ним проделывала, однако все попытки оказались тщетными — я моментально раскусила его намерения, как только взялась за парихмахерские ножницы, тут же убрав зеркало в сторону. — Клянусь, ты возишься слишком долго для человека, который сказал, что просто подравняет концы. — Можешь не тарахтеть, как старый дед? — выпалила я, приступая к челке и невольно прикусывая кончик языка, чувствуя, что руки уже начинают дрожать: то ли от волнения, то ли от нетерпения оценить конечный результат. Должно быть, прошло уже часа два с момента, как я и Сара всё-таки убедили Ли, что без должной причёски образ Джокера для вечеринки в честь Хеллоуина не будет завершён и костюм, добытый с таким трудом в разгар праздничных приготовлений, просто не будет смотреться. Он упирался до последнего, негодуя и не понимая, что с его волосами не так, пока я не выдумала ошеломляющую историю о том, как практиковала парикмахерское дело на протяжении двух лет, уезжая на каникулы в Сиэтл и подрабатывая там в небольшом салоне. Главное, он купился, и Сара со всей своей женской солидарностью мне помогла, довольно подтверждая каждое слово, невзирая на откровенную ложь. Каждый щелчок ножниц отдавался гулким ударом где-то в груди, и я ощутила, как на лбу выступила испарина: Джено впервые за все это время уступил, сделал ответный шаг навстречу, и лишь от одной этой мысли голова шла кругом, поскольку я до последнего не надеялась на его расположение. Он казался несгибаемым, как кремень, однако стоило магической крохотной частичке затеплиться в зрачках, каждый раз когда угольные зрачки останавливались на моем робком лице, как я начинала испытывать явственную ласку хрупких крыльев надежды, преисполнявшей естество изнутри. Чем сильнее я старалась вести себя сдержаннее и держать дистанцию, тем стремительнее он начинал открываться мне подобно книге, заполняя каждую пустую страницу новой жизненной главой. От этого становилось страшно не по себе, потому что былой огонь отчаяния узнать его ближе как можно быстрее неожиданно начал угасать, сменяясь на обыкновенную потребность в частых встречах, обыденных разговорах, нелепых шутках и невольных соприкосновениях рук. Джено настолько перекраивал реальность вокруг, превращая любой порыв души в нечто совершенно органичное и заставляя отбросить мелочные мысли о проекте прочь, что все чаще и чаще, пребывая подле него, я стала забывать об истинном предназначении совершаемого, просто наслаждаясь его обществом и не понимая, как он так свободно и без доли усилия умудряется вселять столько сил и воодушевления. Он дарил лёгкость во всем теле, приятный трепет в груди, не испытываемый так давно, и главное — веру в то, что я не одна, не отброшена на съедение собственным демонам, тут же отступавшим при виде лучезарной улыбки, от которой сознание и вовсе пустело, погружаясь в блаженную негу. Я неожиданно словила себя на мысли, что последние дни разум не тлеет от вереницы противоречивых мыслей и я не обращаюсь снова и снова к пугающей идее разрушить чью-то жизнь, дабы спасти собственную репутацию. Это вдруг приобрело сублимацию чего-то настолько мелочного и несуществующего в сравнении с тем океаном чувств, которые я испытывала лишь от одного жеста Джено или взгляда на его крохотную родинку на скуле, вводившую в состояние необъяснимого транса. Я вдруг начала замечать каждую деталь на его прекрасном лице: непозволительно очаровательные полнолуния при улыбке, неподражаемые ямочки, трепет длинных ресниц, матовость свежей подобно несорванному бутону кожи — хотелось просто быть рядом, чтобы делить с ним один кислород и не упускать изменения ни единой черты, внушавшей столько обаяния, что сердце на каком-то этапе прекращало слушаться — билось словно сумасшедшее, вынуждая превозмогать страшную слабость. Не понимаю, откуда взялось столько безрассудства с моей стороны, но оно неизмеримо подкреплялось искренностью Джено и его обезоруживающей добротой и щедростью, которое я пропускала через себя и захватывала с такой жадностью, что порой становилось не по себе — он с каждым днём делал меня зависимой, заставляя желать все самое лучшее, что было заключено в нем, хотя я знала, что не заслуживаю даже того, чтобы просто находиться рядом. — Черт возьми, мне уже правда страшно! — лепетал он, упорно наблюдая, как прядь за прядью невесомо спадает на пол. — Ты обещала, что отстрижешь совсем чуть-чуть!.. — Но тут правда совсем немножко! — хныча, оправдывалась я, оказываясь прямо напротив побледневшего парня и с особой аккуратностью вытягивая каждый локон. — Просто вспомни Джареда Лето, его зелёную голову в фильме и скажи «спасибо», что не поддержала идею Сары с зеленкой! — Очень смешно, — фыркнул он, пытаясь смахнуть лишние волосинки с лица, но я безапелляционно остановила его за руку. — Ни за что не пошёл бы на подобные жертвы ради какого-то Хеллоуина! — Ты уже на них идёшь, — ухмыльнулась я, и Ли подозрительно замер, как только я отдала властный приказ не дергаться, склонившись ближе, дабы нанести завершающие штрихи. — Дышать можно вообще-то. Однако мои слова не только не подействовали ободряюще, но ещё больше сбили парня с толку: он рассеянно сидел в кресле, косясь куда-то в бок, нервно покусывая нижнюю губу и не реагируя ни на единую реплику, окончательно окунувшись с головой в собственные мысли. Лишь спустя несколько мгновений и характерных щелчков смыкавшихся на сиявших локонах лезвий ножниц я заметила, как он до посинения в суставах сжимает подлокотники. Я поспешила отстраниться, чувствуя напряжение в воздухе, и тут же отложила необходимое оборудование, позволяя себе напоследок аккуратно зачесать несколько непослушных прядей и отказаться от использования лака, дабы окончательно не вывести Джено из равновесия. Стоило отстраниться, как внутри все замерло, и я на мгновение не ощутила почвы под ногами, теряясь в пространстве и ликующе признавая, что действительно сотворила на этот раз нечто невероятное — или просто некто такой, как Ли Джено, является идеальным материалом для перевоплощений в кого угодно: рокового похитителя женских сердец, плохого парня с загадочным прошлым или человека, от которого у меня потеют ладони, повышается давление и появляется желание завязать узел на собственной шее. — Что все настолько плохо? — вдруг подал голос он, замечая мою, должно быть, абсолютно очевидную взволнованность. — Н-нет, все отлично. Ты выглядишь-… «…невообразимо», — промелькнуло в голове, но я окончательно растеряла дар речи, цепляясь ладонями за край стола, чтобы не потерять равновесие, пока он нетерпеливо обогнул мой силуэт, поспешно хватаясь за зеркало. — Эй, ну вы там ещё долго?.. — хныкала Сара за дверью. — Я больше не могу ждать: уже рассказала всем подругам, что мой брат не так уж безнадёжен в плане внешности и даже сбегала в магазин за всякими вкусностями — притащила твоё любимое ведро с шоколадным мороженым, Джено! Короче, вы оба меня извели!.. Я вхожу! Как можно столько копаться ради какого-то поганого Хэ-… Дверь скрипнула, и она тут же замерла на пороге с радостной улыбкой на лице, сжимая в одной руке телефон, постоянно вибрировавший от новых уведомлений, а в другой — открытую пачку с чипсами. Однако стоило Ли невольно обернуться, отрывая шокированный взгляд от собственного отражения, как ее улыбка начала тлеть подобно углям в камине, и содержимое упаковки тут же посыпалось на пол. — Твою мать… — сорвалось с уст, и парень тут же по-отечески заявил: — Никаких грязных слов в нашем доме! Но на Сару его суровый приказ не подействовал: кажется, она даже забыла о моем присутствии, медленно приблизившись к брату и неожиданно для нас всех резко сжав его узкое лицо меж своих ладоней до того самого момента, пока губы невольно не сложились в форме уточки. — Боже помилуй, что за чёрная магия? — с придыханием пролепетала она, беззастенчиво оттягивая щеки, из-за чего Ли резко поморщился, предприняв попытку высвободиться из мертвой хватки. — Выглядишь, как все те факбои из ТикТока, на которых я подписана!.. — Что прости? — прорычал он, безапелляционно останавливая сестру за запястье, как только она осознала, что случайно сморозила полнейшую глупость, которая на самом деле была правдой. — Нет-нет, я имела ввиду, что вышло очень з-здорово! Тебе безумно идёт н-новая прическа, эта укладка, м-макияж-… Меня внезапно посетила мысль, что Сару пора спасать, поэтому натянуто рассмеялась, аккуратно накрывая напряженные пальцы Ли рукой, которые он поразительно быстро расслабил, пряча в карман, словно чуждался моего касания. — Отлично же вышло! — довольно провозгласила я, отыскивая в восторженных глазах девочки тонну поддержки, и она активно закивала, мечтательно прижимая полупустую пачку из под чипсов теснее к груди и громко провозглашая: — Я всегда знала, что ты просто волшебная фея, Хана, и к чему бы не прикасались твои святые руки — все обращается в золото!.. Неужели мне больше не придётся скрывать в школе нашу родословную и говорить, что тот социопат с придурью под деревом — мой брат?.. — Очень смешно, — отрешенно пробурчал парень, пока я с задором рассматривала его уязвлённую физиономию. Он оскорбленно повёл челюстью — часто так делал когда слышал критические ремарки в свой адрес и что я не уставала находить крайне привлекательным. Сара не дала соврать, когда озвучила комментарий, однозначно вырвавшийся откуда-то из недр души относительно его нынешнего образа — от былой мягкости черт не осталось практически ни следа, поскольку прическа открыла и подчеркнула остроту его скульптурного лица, в котором прослеживалось много резкости, начиная с формы подбородка и заканчивая точеными скулами. Он являл собой симбиоз чего-то хищного, в чем несомненно раскрывалось много мужественности, и в то же время мягкого, — что бесконечно твердило о внутренней восприимчивости. Вся его внешность была построена на контрастах без намёка на кукольность, и неряшливость челки, куполом ложившейся на виски, лишь выгодно оттеняла мятежность духа. Маллет, который я сохранила, немного укоротив и придав аккуратности, вносил колоссальное количество шарма и притягательности, граничащей с чем-то фатальным. Я создала идеальное оружие. Телефон в руках Сары завибрировал, и она тут же ответила на звонок, воспользовавшись им, как спасательным кругом, тут же вылетая из комнаты под громкие раскаты: «Ты даже представить себе не можешь, что сейчас произошло, Эми!..» — Ну вот сейчас наболтает черт знает что своим длинным языком, — раздосадовано протянул Джено, опускаясь обратно в кресло напротив зеркала. — Но ведь это абсолютная правда, — с тихой улыбкой протянула я, опираясь на угол столешницы и замечая его озабоченный взгляд, направленный на собственное отражение. — Что именно? — Она скажет, что ее брат выглядит потрясающе, и она гордится им. Разве это ложь? Он нахмурился, обращая на меня задумчивый взор с примесью чего-то волнующего — неуловимого и труднообъяснимого, однако стоило ему подняться и приблизиться, как я инстинктивно вжалась в столешницу ещё сильнее, не понимая, чего вообще так пугаюсь. — Ты-… тоже так считаешь? Я нервно сглотнула, борясь с желанием отвести взгляд, но умело подавила его, балансируя на тонком лезвии и догадываясь, что он легко может что-нибудь заподозрить, если начну смущаться и говорить дежурными фразами. — Конечно, — как можно более беспристрастно ответила я, формируя фирменную улыбку и пряча вспотевшие ладони за поясницу. — У меня есть миллион причин радоваться за тебя и ровно столько же подставлять плечо и без колебаний помогать, как в своё время это сделал ты. Друзья ведь для этого и нужны, не так ли? Джено взволнованно заморгал, и его глаза заметно потеплели, формируя два сверкающих полнолуния, от которых сотни бабочек разом воспаряли внутри, облагораживая и приятно щекоча грудную клетку. Неужели наконец удалось заставить его доверять? Неужели он теперь видит во мне не просто пустое звено, а нечто важное — что может прочно закрепиться в его жизни? Я пошла на риск, страстно стремясь проверить эту теорию и делая ответный шаг вперёд, больше не в силах терзаться предположениями. Руки самопроизвольно сомкнулись на шее, и я, идя наперекор всем чувствам, крепко обняла его, резко осознавая, что, должно быть, ещё больше нуждалась в этом, чем он сам. Однако эти мысли тут же рассеялись, как только я ощутила его горячие ладони на лопатках, вжавшие в себя с ещё большим жаром, словно устроила ему не обычный сеанс по перевоплощению, а спасла жизнь. Какие-либо сомнения обнадеживающе отступили на второй план и мгновенно обратились в прах от одного только осознания, что теперь имею полное право находиться с ним настолько близко — может быть не настолько, насколько на самом деле хотелось бы, но я страшно боялась признаться в этом, воздвигая невидимые барьеры и при этом сама же их разрушая. Что-то внутри бесконечно твердило, что нужно вести себя сдержаннее, дабы не привязываться слишком сильно, но в сердце непреодолимо зрело зерно искренней симпатии и тяги, которая накрывала такой мощной волной, что я вообще прекращала соображать в присутствии Джено. И теперь когда он с каждым днём становится все мягче и мягче, позволяя узнавать себя с самых разных сторон, и при этом все глубже пускает корни в мою нежную плоть, парализуя сознание, грань между подлинной целью и чувствами начала стираться, и, как бы я не хотела замедлить этот процесс, все тщетно, — я находила в нем все больше и больше милых сердцу черт, которые побуждали желать его в совершенно незапланированном ключе. — Спасибо, — внезапно прошептал он, и все тело тут же покрылось мурашками от внезапного ощущения его дыхания на шее. Я лихорадочно отпрянула, вызывая на лице Ли растерянность, напомнившую удивление ребёнка, поэтому тут же поспешила реабилитироваться, натягивая спокойную улыбку и принимаясь убирать оборудование. — Не нужно благодарностей. Уверена, если кому-то тоже взбредёт нарядиться в Джокера, тебе не будет равных. — Ты так стараешься… Я вижу, как это мероприятие важно для тебя, поэтому обещаю, что не подведу. — Нет-нет, даже не думай, что теперь мне чем-то обязан, — поспешила заверить я. — Если почувствуешь на вечеринке какой-то дискомфорт, то мы сразу уедем — просто скажи, ладно? Обычно, как показывает практика, к полуночи начинается полная вакханалия, а, учитывая, что нас будет чуть ли ни на сотню человек больше благодаря школе-партнеру… Делаю ставку на то, что придётся точно сваливать раньше двенадцати… — Но ты же организатор… Я не хочу, чтобы ты бросала все из-за меня. — Поверь, мои организаторские полномочия заканчиваются в ту самую секунду, как отдано последнее распоряжение о закупке необходимой атрибутики. Потом я, как и все остальные, просто гость. К тому же, я чувствую определенную степень ответственности — не хочу, чтобы у тебя сложилось очередное дерьмовое отношение о школьных вечеринках. — Думаю, все должно пройти отлично, — спокойно откликнулся Ли, неожиданно забирая из рук фен и принимаясь помогать складывать вещи в сумку. — Не то, чтобы терпеть не могу вечеринки, — любое мероприятие может быть вполне приятным в правильной компании, а поскольку мы идём вместе-… склонен верить, что ты — лучшая компания, в которой я мог бы оказаться. Не в силах сдержать потаённой улыбки, я мгновенно ощутила, как кровь прилила к щекам, и тут же поспешила скрыть их под густыми прядями волос. Черт побери, чего ты краснеешь перед ним, как первоклассница на детском утреннике?.. Он не должен проникаться ко мне подобным образом! А как он ещё должен себя вести, когда только и делаешь, что ведёшь себя, как самый святой на свете человек, который делает для него так много якобы чисто из самых невинных побуждений? Разве не к этому ты шла? Нет, я не могу больше играть! Теперь все иначе, и я просто не способна воспользоваться им, как какой-то куклой, когда он настолько верит в меня! Совсем слетела с катушек? Выключи чувства! Нет! Тогда делай выбор: Ли Джено или позиция Королевы Хантера?

***

Бывший спортивный стадион, полностью переоборудованный под огромную танцплощадку, был полностью объят искусственным дымом, и я с трудом проделала путь к барной стойке, ориентируясь по внезапным вспышкам прожекторов, задыхаясь от жара разгоряченных тел, с каждой минутой смыкавших на шее удушливые металлические тиски. Должно быть, когда мы с Советом подготавливали праздник, то не воображали, какие масштабы он в действительности приобретёт, поэтому, как только я преодолела несколько ступеней и оглянулась, то с ужасом и восхищением отметила, что мы всё-таки проделали невероятную работу: колоссальное по размерам помещение напоминало самый настоящий вертеп — пристанище для нечисти, в которую за считанные часы перевоплотилась вся старшая школа. Пестрые краски украшений в виде скелетов, паутины, чучел и пугающих картин, экстравагантность костюмов и виртуозность макияжа поражали, поскольку подавляющая часть учеников, очевидно, приложила огромную долю креативности, нарядившись с особой скрупулезностью и притязательностью. Такого богатства идей и пышности я не замечала уже давно, и, похоже, это подкреплялось тем, что большая часть присутствующих — практически совершенно незнакомые люди. Однако атмосфера была более, чем располагающая, и чем глубже, непрогляднее и мрачнее становилась ночь, тем воздух все стремительнее наполнялся пленительным ароматом безрассудного веселья. Я изо всех сил старалась сохранять сознательность и не попасть под влияние оглушающей музыки, неуемно погружавшей в транс, но тёмные изображения окровавленных, одурманенных нелегально принятым алкоголем лиц, умерщвляющий сознание запах чего-то приторно сладкого и витиеватые бордовые тени, отбрасываемые резким светом мигающих гирлянд и шаров в форме тыкв с самыми разнообразными эмоциями помимо леденящей душу ухмылки, отравляли не хуже любого наркотика. Чья-то рука неожиданно легла на плечо и тут же вырвала из глубинного чувства прострации. — Боже, я тебя практически не узнала! — хохотала Жизель, и я вздрогнула, с трудом опознав ее лицо под слабой фиолетовой подсветкой, исходящей от барной стойки. Очевидно, в этом году она решила примерить на себя костюм ведьмы, и я тут же оценила искусность наложенного макияжа — чёрные линзы, алые губы и четко прорисованные подводкой капилляры по периметру ключиц и шеи. Она выглядела невероятно эффектно в длинном струящемся платье из шёлка со значительным вырезом до бедра и искусственными белыми прядями, преодолевавшими границу поясницы, что придавало образу загадочности и сексуальности. В это же мгновение из-за ее спины буквально из ни откуда выросло Кожаное Лицо, и я не сумела сдержать крика, пока незнакомец не снял маску заливисто смеясь вместе с Чейз. — Твою мать, напугали до чертиков! — вопила я, шутливо толкая Феликса в плечо и невольно побуждая подругу наброситься с крепкими объятиями. — Только тебе в голову могло прийти нарядиться в маньяка! — Как по мне, очень даже здорово вышло! — радостно лепетал он, вертя в руках этот жуткий кусок резины, напомнивший фильм, где убийца создавал маски из кожи жертв. — Я тебя уже обыскалась! Где носило? — наперебой воскликнула Жизель. — Разведывала обстановку. По периметру через пол часа уже не обнаружила ни одного охранника — то то думаю, какого черта из всех щелей шмонит дешевым алкоголем. И ещё этот непонятный запах… Чувствуете? Будто зажгли какие-то благовония*… Подруга специально попыталась принюхаться, в то время как Ликс понимающе закивал: — Да, некоторые уже там начали прятаться по туалетам и цедить всякую дрянь, но никто изначально не был от этого застрахован. В баре сейчас ночную смену отрабатывает мой знакомый, так что пойдём с нами — я заранее попросил его припасти для нас что-нибудь получше. Я прикусила язык, боясь взболтнуть, что разбираюсь в алкоголе лучше, чем все они вместе взятые после двух лет работы с Минхо в качестве бартендера в одном из крупнейших клубов города и неоднократного опыта дегустации люксовой коньячной продукции, поэтому без всяких слов позволила друзьям угостить себя сомнительного рода коктейлем. Честно говоря, хотелось уже наглотаться чего угодно, лишь бы не переживать по поводу того, что Джено по-прежнему носит черт знает где, хотя мы договорились встретиться ещё пол часа назад возле входа. Так как надежды в его допотопный телефон не было никакой, я бросила затею напечатать сообщение, поэтому смиренно ждала, впитывая сумбурный поток новостей от Чейз. — Я, кстати, так и не нашла Наоми, — вяло протянула я, вертя пустой стакан меж пальцев и чувствуя, как алкоголь приятной волной накрыл все тело. — Она вообще не отвечала в чате последние несколько дней. — Я не видел ни ее, ни Криса, ни Хенджина, включая всех тех пресмыкающихся, которые вечно носятся вокруг него, — произнёс Ли, опустошая новый шот текилы и легким мановением руки давая бармену понять, что хотел бы повторить заказ. — Похоже, как обычно заявятся где-то в два, а то и в три ночи после того, как напьются в клубе или в общежитии братства. — Не знаю насчёт Наоми, но буквально вчера она написала, что уже выздоровела и обязательно придёт, — печально заметила Жизель, специально доставая из клатча телефон и проверяя его на наличие новых уведомлений. — А вот у Хенджина сто процентов страшно горит в одном месте после того, как ты публично ему отказала!.. Должно быть, самолюбие было слишком сильно задето… — Нет, поверь, я слишком хорошо его знаю — он найдёт миллиард предлогов, чтобы заявиться сюда и продемонстрировать, что мой отказ ничего для него не значит. Как обычно нагрянет во всей красе и устроит целое шоу. Ему же надо поднимать рейтинг во время избирательной кампании, которую сам запустил раньше положенного срока!.. Так где же зарабатывать популярность и разводить шумиху, как не здесь? Как только последняя реплика стихла, на стойке появился новый шот текилы, который я тут же нервно опустошила, выкрав его прямо из под носа у шокированного Ликса. — Прости, просто нервы шалят. Только двенадцать, а у меня уже всё на взводе. — Остынь и не напивайся вдрызг, я тебя умоляю, — взволнованно откликнулся он, мягко сжимая плечо. — Ты правильно поступила, что отказала ему, так что отпусти ситуацию и-… — Мне, пожалуйста, Пина коладу. В этот момент я резко обернулась, встречаясь с тонким силуэтом девушки мертвенно бледного цвета, достигнутого, пожалуй, за счёт колоссального количества пудры. Лишь только спустя минуту притязательного обмена критическими взглядами я обнаружила под толстым слоем штукатурки знакомые черты. Мина была облачена в тонкое полупрозрачное платье из шифоновой ткани, навевавший призрачный образ какого-то загадочного существа, однако я так и не поняла, какого именно героя ужастика она пыталась тем самым интерпретировать. — О, Хана, какая неожиданная встреча! — с приторной улыбкой вдруг воскликнула она, смыкая руки на груди и замечая три пары недовольных глаз, норовивших прожечь дыру. — Не думала все же встретить тебя здесь!.. — Если она тут, то и Хван тоже, так что будь осторожна, — прошептала Чейз на ухо, едва различимо склоняясь ближе и критически пробегаясь взглядом по откровенному наряду собеседницы. Я снова опустошила содержимое шота, дабы обрести силы и убраться поскорее восвояси, чтобы не ждать, пока на горизонте покажется сам Дьявол во плоти, однако у Мины были свои соображения на этот счёт, поэтому она не упустила возможности преградить путь и гордо заявить: — Переизбрание братства состоялось буквально несколько часов назад, так что советую поскорее подумать об открытии голосования в членство сестринства. Буду очень рада стать частью твоей команды в будущем. — Даже не надейся! — рявкнула я, до боли в суставах сжимая кулаки и чувствуя, как ногти болезненно впились в тонкую кожу ладони. — Состав сестринства остаётся прежним, и я не буду объявлять никакого расформирования. Только через мой труп!.. — Хенджина это не волнует, — язвительно улыбнулась она, и подозрительно спокойное лицо украсила змеиная полуухмылка. — Боишься, что при выборах он проголосует за меня, и я стану твоим главным заместителем? Да, это действительно одна из сотни причин, по которой стоит бояться, потому что теперь от твоего решения не зависит ровным счетом ничего. Даже если снова провернёшь какую-нибудь грязную уловку, как это было со списками, и сумеешь сохранить прежней состав, я все равно выдвину свою кандидатуру и тогда, поверь, позабочусь, чтобы от тебя не осталось и мокрого места. В этот момент Чейз подскочила с диванчика, очевидно, намереваясь устроить скандал и залепить Мине пощёчину, но мы с Феликсом во время предотвратили ее яростный порыв. — Если якшаешься с Хенджином, это ещё ничего не значит, маленькая стерва! — кричала она, пытаясь вырваться. — Поверь, я буду первой в очереди желающих, кто непременно оторвет тебе голову — ты и так ею не пользуешься! — Очень мило с твоей стороны, Жизель, — все так же бесстрастно продолжила девушка, принимая из рук бармена коктейль и вальяжно касаясь губами трубочки. — Посмотрим, как вы запляшете, когда Хван ликвидирует все ваши аудитории Совета и переоборудует их под раздевалки для футболистов из спортивного клуба. — У него нет на это права! — ощетинилась я, отстраняясь от умерившей пыл подруги и тут же оказываясь прямо напротив Мины, смотря в упор в ее наглые тёмные глаза, столь красиво подведённые тенями и карандашом. — Братство и сестринство делит одинаковое количество аудиторий, и это закреплено уставом администрации! — И в этом же уставе также прописано, что в крайних мерах, например, при проведении межрегиональных матчей или при формировании более сильных Советов одной из сторон, несколько дополнительных аудиторий могут быть переданы. Кажется, наша Королева не очень хорошо осведомлена о структуре. — Это все гребаные формальности, Мина. — Но тем не менее они есть — значит, реализуются, и я обязательно поспособствую тому, чтобы Хенджин ими воспользовался. — Можешь мылиться перед ним, сколько угодно, — ухмыльнулась я, с жалостью рассматривая чересчур самоуверенное лицо, — но он не идиот и никогда не проголосует за тебя в качестве Королевы Хантера, неужели не понимаешь? — Зато он оказался достаточно умён, чтобы выбрать меня в качестве партнера на вечеринку в честь Хэллоуина, в то время как ты, кажется, прозябаешь совершенно одна среди кучки своих друзей-неудачников, — сладко протянула она, ставя на стол стакан и с ещё более удушающими интонациями насмешливо продолжила: — Где же твой Джокер, Харли Квинн? Я нервно сглотнула, из последних сил сдерживаясь, чтобы не наброситься на неё, и, хотя алкоголь постоянно твердил, что пора преподать этой безмозглой сучке небольшой урок, я мысленно сдерживала себя на металлической цепи, умом понимая, что все это открытая ложь и провокация. Однако от этого уничижительного положения хотелось вопить ещё больше, и я практически приблизилась к Мине вплотную, пока ее лицо резко не застыло в нескольких сантиметров от моего, являя из себя жалкую картину взволнованного ребёнка. Ее взгляд пал куда-то прямо за спину, и я невольно обернулась одновременно с напряженным Феликсом и разъярённой Жизель, завидев среди немного рассеявшейся на танцполе толпы высокую фигуру, облаченную в тот самый черно-бордовый костюм, добытый с таким трудом на задворках малоизвестного винтажного магазинчика. Внутри все непроизвольно сжалось от догадки, но стоило мрачному в своём всевластии силуэту обернуться, как я тут же столкнулась с холодным взглядом голубых глаз, окончательно обратившихся в антарктический лёд под хаотичным светом прожекторов и столь величественно сочетавшихся с неестественно бледной кожей, на которую искусно был нанесён необходимый грим. Как только Джено поднялся к бару, сопровождаемый бесконечной вереницей криков с примесью шёпота, заглушаемого музыкой, снедавшей любой лишний звук, я рассмотрела несколько татуировок на лице, ключицах и груди, точь в точь копировавших образ Джокера из фильма «Отряд самоубийц», столь бесподобно в своё время преподнесенный Джаредом Лето. Кислород моментально покинул легкие, что, впрочем, произошло у всех в радиусе нескольких метров, — то ли от того, что Сара действительно постаралась на славу, воссоздав идеальный макияж, сражавший наповал своей детализированностью, то ли от того, что Ли просто непростительно хорошо подходил на эту роль, в которую мгновенно вжился, оставляя после себя вуаль подлинного безумия и паники причём в самом положительном ключе. Не хватало только двух пистолетов для полного антуража или сигареты, хотя и без этой атрибутики он выглядел так, словно только что покинул съёмочную площадку очередного голливудского фильма. Его замкнутость и суровость в этом образе играли только на руку, расцветая в полной красе и внушая каждому прохожему страх. При любой другой ситуации я, возможно, даже и не узнала бы его, хотя даже в кромешной темноте невозможно было не заметить этой невообразимой радужки, от которой все вокруг обращалось в прах. Но никому не было дано знать, что из всех двухсот человек, собравшихся сегодня здесь, я была единственной, кто сумел проникнуть за грань этой хладной корки. — Прости, что не перезвонил и задержался. У тебя все хорошо? — сдержанно прохрипел он нетрадиционно низким голосом, вырвавшим из небывалого транса, и я тут же быстро заморгала, пытаясь прийти в себя и не смотреть никуда ниже его лица. — Д-да, все отлично. Пойдём-ка отойдем. Я схватила парня за руку, тут же уводя поглубже в толпу, не взирая на шокированные шиканья Чейз, которая невзначай попыталась добиться объяснения, однако в сознании творился полнейший хаос, заставлявший бежать дальше, чем видеть. — Эй! Эй! Притормози!.. — более расслабленно прокричал парень, улыбаясь и неожиданно сдерживая за ладонь. Все естество словно пронзил электрический разряд, и я встала как вкопанная, не обретая сил для того, чтобы случайно придумать хотя бы элементарную тему для разговора и борясь с лютым диссонансом, от которого буквально пухла голова. Он выглядел настолько преображенным и даже, на удивление, спокойным, что я окончательно растерялась, блея что-то нечленораздельное. — От кого мы так бежим? — произнёс он, и, клянусь богом, в это самое мгновение его глаза засветились во мраке, образуя два лунных полушария. — Да там просто-… Я-… Музыка резко стала намного громче, словно меня вытащили из вакуума, и толпа моментально смяла нас, двигаясь в такт, в то время как я чуть не встретилась носом с полом, если бы не быстрые рефлексы Джено и его крепкие руки, столь щедро принявшие в свои объятия, как тогда в комнате. Словно по сверхъестественному мановению, тело расслабилось, и я инстинктивно расположила ладони по обеим сторонам плеч, с наслаждением отмечая, насколько же быстро это становится необходимостью чувствовать его столь близко к себе. Внутри как будто сработал переключатель, и сознание истерично запричитало: «Боже, Хана, ну не позорься, в конце концов, и приди в себя! Хватит так таращиться!.. Он же может подумать, что ты умалишённая!». Ну и плевать. Я больше не могла скрыть этой глупой, бессмысленной улыбки подлинного счастья, что он все же здесь со мной наперекор всем предрассудкам, беспочвенным страхам и убежденности, якобы это всего лишь часть плана. Я просто не хотела руководствоваться данной мыслью, когда каждый раз он столь самоотверженно приходил на помощь, словно заранее предугадывал, что именно в данный момент, минуту, час, день мне будет казаться, будто весь мир резко повернулся спиной и я вот-вот на грани от того, чтобы рухнуть в пучину отчаяния. И вот Ли Джено снова рядом как ни в чем не бывало, — все такой же светлый, добрый и нежный, жертвующий собственными принципами и убеждениями ради-… такой, как я? Ради той, кто безжалостно привязывает его к себе, дабы спастись от призраков прошлого и снова не очутиться в самом низу школьной пищевой цепи? Боже, и почему осознание, что мое лицемерие рано или поздно погубит его, имеет столь терпкий вкус с примесью запретной сладости? Может потому, что все не настолько безнадёжно или, может быть, потому что не до конца безнадёжна я?.. — Я так рада, что ты пришёл, — с придыханием произнесла я, робко сжимая плечи и явственно чувствуя, как рассудок предательски притупляется. Почему-то хотелось выкинуть нечто из ряда вон выходящее, тело приобрело невесомость, а вереница идей в такт чувственной мелодии, беспорядочно рвавшейся из динамиков, стала приобретать ещё большую сумбурность и неадекватность. Я знала, что, чем дольше смотрю на Джено, тем больше и бесповоротнее становлюсь безумной из-за его открытости, буквально зеркалящей все мои самые низменные помыслы, от которых невыносимо хотелось избавиться. Он подобно кривому зеркалу, сам того не осознавая, побуждал находить в словах излишнюю толику тщестлавия, самовыгоды, стремление к которым давно пересекло грань неосознанности, ибо было привычным средством выживания. Но Ли Джено не заслуживал ничего из этого, поэтому было больнее, и в то же время к груди подкатывала такая невыразимая жадность ко всей его подлинности, незапятнанности и честности, что к горлу невольно подступал зверский крик — я понимала, что чем дольше продолжаю скрывать настоящие мотивы нашей дружбы, тем быстрее становлюсь заложником его искренности. — Мы с Сарой немного прогадали со временем, когда пытались нарисовать все эти татуировки, поэтому я опоздал, — оправдывался он, робко поджимая губы и ловя мой восхищённый взгляд, устремлённый на ключицы и грудь, сплошь исполосованные искусственными изображениями в форме шута, кинжала, пронизывающего сердце, и мрачных, но невероятно притягательных надписей, имитирующих злобный смех и покрывавших практически все правое предплечье. — Я видел звонки, но малявка бегала и вопила на весь дом, чтобы я не дергался, иначе чернила не успеют высохнуть и смажутся под одеждой. В итоге часть деталей и улыбку на ладони пришлось доделывать самостоятельно, а то я бы точно застрял дома на всю ночь. — Вышло просто невероятно, правда, — не помня себя, продолжала лепетать я, неосознанно проводя кончиками пальцев по рисункам, загадочно мерцающим под вспышками огней, и упорно игнорируя испытывающий взгляд Джено, невольно побуждавший с ещё большим энтузиазмом изучать причудливые узоры на тёплой коже. — Выглядишь чересчур напряженной, Харли Квинн, — вдруг с несвойственной и довольно волнующей интонацией произнёс Ли, и я вздрогнула, переводя взгляд на леденящее душу, непроницаемое лицо. — Есть вопрос. В горле пересохло, и я робко пробормотала, мысленно страшась такой резкой перемены в голосе и неопределенности: — К-какой?.. Он крепче обхватил локти и прошептал, склоняясь чуть ближе: — Ты умрешь за меня? Губы украсила заговорщическая улыбка, и я тут же постаралась подавить испуг, без колебаний шепча: — Да. — Слишком просто!.. — наперерез выпалил он, в неверии тряся головой. — Будешь ли-… Будешь ли жить для меня?.. — Да. — Осторожно, никогда не произноси эту клятву, не подумав. Страсть приводит к уступкам, а уступки — к подчинению, — медленно, практически смакуя каждое слово, прохрипел он, и по позвоночнику скатилось несколько холодных капель пота то ли от того, что алкоголь стал работать ещё активнее, в следствие чего хотелось брать любую реплику на веру, то ли от того, что грань между реальностью и вымыслом действительно начала стираться и мне до жжения в сердце непреодолимо желалось, чтобы он не останавливался. — Ты хочешь этого? — Хочу, — тут же донеслось где-то внутри и с уст сорвалось лишь ответное эхо таинственного желания, заставившее Джено улыбнуться ещё шире — только теперь по-детски сладостно и упоительно. — Кажется, кто-то сегодня уйдёт без заслуженного Оскара, — хмыкнул он, выпрямляясь и покидая рамки пугающего облика Джокера, в то время как я по-прежнему оставалась где-то в той самой безумной параллели, где он говорил эти слова абсолютно всерьёз и где я могла бы поцеловать его с тем же забвением без жалости к себе и к прошлой жизни. Однако этому не суждено было сбыться, как и мечтам, чтобы этот вечер прошёл без всякого рода конфузов, поэтому стоило лихорадочно отпрянуть, дабы избавиться от этого порочного призрака желания, как я почувствовала резкое столкновение с чем-то твёрдым, а затем влагу на груди и бедре. — Ой, прошу прощения!.. Я не-… Хана? В это мгновение перед глазами вырос темный силуэт Наоми, облачённый в чёрный кожаный костюм женщины-кошки, из-за чего я немного растерялась, будучи уязвлённой ее внезапным появлением после столь долгой болезни и отсутствия в школе. Однако не успела я поздороваться, как ее выразительный взгляд тут же остановился на напряженной фигуре Джено, который, нахмурившись, тут же озабоченно коснулся края испорченного коктейлем топа. — Мне так жаль! — воскликнула она, но ее движения отличались размашистостью, что свидетельствовало об определённой стадии опьянения. — Прости, пожалуйста, я правда не хотела!.. — Все в порядке, — поспешила заверить я, радостно сжимая ладони подруги и заглядывая в ее нестабильно вздрагивавшие зрачки. — Почему не отвечала на сообщения последнюю неделю?.. Я вся изнервничалась! Пришлось столько взвалить на себя в Совете из-за твоего отсутствия! — Не хотела доставлять проблем, но я была правда просто в непреподьемном состоянии, — жаловалась Картер с нотками слезливости, однако из-за выпитого алкоголя драматичный рассказ больше напоминал трагикомедию. В теле чувствовалась поразительная лёгкость и, кажется, она сама едва отдавала отчёт в том, что говорит, легкомысленно разбрасываясь экспрессивными репликами и протягивая мне стакан с каким-то напитком. — … и в итоге отец запер меня в комнате, вызвал докторов, у которых было подозрение на ангину и-… — Не пей. Крепкая рука Джено сомкнулась на запястье, и я взволнованно взглянула на его бесстрастное лицо, буквально твердившее: «Оставь и даже не прикасайся к этому коктейлю», в то время как Наоми оскорбленно замолчала, переведя критический взгляд с меня на непреклонный лик парня. — Неплохие рефлексы, Джокер, — хмыкнула она, — но что-то я не припомню такую смазливую мордашку ни на одной из наших вечеринок. Из какого ты класса? Я испытывающее уставилась на подругу, пытаясь вразумить и дать понять, что это и есть тот парень, за которым мы втроём с Жизель вели слежку последний месяц, но она была настолько увлечена резкостью и самоуверенностью стоящего перед ней экспоната, внушающего чересчур много волнения, что никак не распознавала намеки держать язык за зубами. — Меня зовут Ли Джено, но это имя тебе вряд ли о чем-либо скажет, так что просто советую не вдыхать всякую дрянь и потом не подливать ее в напитки своих же друзей. Пошли. Не успев вымолвить ни слова, он схватил меня за руку, утаскивая куда-то вглубь танцующей толпы — как позже оказалось ближе к туалетным кабинкам. — Что это вообще было? — шокировано выпалила я, поражаясь степени нахальства, но парень лишь безапелляционно сомкнул пальцы на подбородке, вжимая в ближайшую обшарпанную стену и устанавливая зрительный контакт, от которого внутри все стянулось тугими обручами, а сердце принялось отбивать лихорадочную мелодику, напомнившую удары гонга, резонировавшие прямо в районе висков. — Да что ты себе п-…? — Не дергайся, — напряжённо пробормотал он, упорно вглядываясь в глаза и побуждая неосознанно подчиниться воле. Горячие пальцы обхватили правую скулу, и внутри окончательно образовался тугой ноющий узел, от которого с каждой секундой становилось значительно тяжелее дышать. Джено не подавал ни единой надежды на сопротивление, поэтому я доверительно расслабилась в его крепкой хватке, тем самым спровоцировав ещё более встревоженный взгляд, наполненный сознательностью и заботой. — Неужели не заметила? — разочарованно пробормотал он, поспешно отстраняясь и облокачиваясь бёдрами на раковину. — О чем ты?.. — Она была под кайфом и пыталась всунуть тебе какую-то дрянь. Да у неё руки ходуном ходили — это же очевидно!.. Видела зрачки? — Поэтому скрутил меня, как какого-то преступника, попавшего в международный розыск?! — вспыхнула я, оказываясь прямо напротив. — Думал, я тоже наглоталась? — Это для твоей же безопасности, — процедил Ли. — Ты слишком мнительный, Шерлок. Она вообще-то моя лучшая подруга!.. — Которая стояла битые десять минут возле бара и по какой-то причине таращилась на нас, пока не разыграла эту идиотскую сцену с напитком. Не знаю, может быть у лучших подруг это такая традиция? — саркастически заметил он, а потом, окинув мой шокированный содрогающийся силуэт, тут же смягчил взгляд и выудил из кармана пачку с салфетками. — У тебя вся одежда промокла. Давай помогу. — Нет, не стоит, я сама… Однако реплика нисколько не подействовала, и он тут же вложил часть салфеток в ладонь, а другими стал аккуратно промокать влагу на обнаженной талии. Касания были практическими невесомыми, и я могла думать только о том, насколько он невозможен в том, что делает: неужели полагает, раз смеет хватать настолько безрассудно, утаскивать черт знает куда, сваливать всю вину на моих же друзей, а потом разыгрывать роль доброго брата, это так запросто сойдёт ему с рук? Джено заметил, что я не двигаюсь с места и, кажется, даже не пытаюсь предпринять ни единой попытки избавиться от огромного пятна на куртке и топе, поэтому замер с вопросительной экспрессией, впитывая мое же напряжение каждой клеткой и нервно сжимая использованные салфетки в кулаке. — В чем дело? — В тебе, — прошипела я, тут же хватая парня за воротник рубашки и непредсказуемым рывком оттесняя обратно к холодной кафельной стене, не в силах противиться голосам, разрывавшим естество изнутри. — Кто ты, черт побери, такой и в какую игру играешь?! — О чем вообще говоришь, Хана? Да ты пьяна!.. — воскликнул он, прерывисто дыша и мягко накрывая дрожащее от напряжения запястье. — Хорошо, может быть ты и права! Наверное, мне просто показалось, и с этой твоей подругой действительно все в полном порядке!.. — Прости, я так хочу, чтобы ты забыл об этом на следующее утро… — пробормотала я, и Ли вздрогнул, непонимающе мотая головой из стороны в сторону, будто заведомо давая отказ. — Слушай, мне жаль, если сказал что-то оскорбительное — у меня правда не было намерения и-… — Господи, можешь заткнуться хоть на секунду? В груди все вспыхнуло невиданным по масштабам пламенем, как только его прекрасные стеклянные глаза потухли в глубоком непонимании, прежде чем загореться снова, и я тут же ощутила, как металлические цепи, врезавшиеся в нежную плоть подобно шипам тернового куста, ослабли, позволяя сделать поглубже последний вздох, дабы в итоге обрести его меж ласковых губ Джено, поначалу замерших подобно мраморному бездушному изваянию, поразившему своей сверхъестественной красотой и ввергнувшему в муки непростительной сладостью. Он был настолько лиричен и воздушен, что я практически не чувствовала его под кончиками собственных пальцев — казалось, в каждую секунду он может просто исчезнуть подобно прекрасному миражу и мне больше никогда не доведётся ощутить ничего подобного до конца собственной жизни. В нем было так много всего, что я страстно желала понять и постигнуть, однако с каждой попыткой представлялось, будто мы становимся все дальше и дальше друг от друга, в то время как моя ненасытность лишь стремительнее растёт в геометрической прогрессии. Он напоминал прекрасную симфонию, от которой душа преисполняется всем самым лучшим, что могло породить человечество на протяжении своего существования, и каждый раз я попадала под гипноз этой мелодики, навеваемой его призрачной красотой и дикой отчужденностью. Мне до смерти хотелось проникнуть в самый очаг его неизмеримо чуткой души, познать ее тайну и занять там хотя бы самое незначительное место. От одного лишь осознания, что с каждым днём он становится все мягче, нежнее и отзывчивее, посвящая в собственную жизнь и постепенно приоткрывая золотые врата, бросало в жар, а поцелуй приобретал терпкий привкус отчаяния. Джено не знал, что в любой момент я была готова молить его о большем, и не мог даже догадываться, как быстро каждое его касание приближает к спасению, поэтому все, о чем смела мечтать, чтобы он, в конце концов, поднял этот гребаный белый флаг, — наконец, обьявил о капитуляции. Но Ли безмолвствовал, как и его алые губы, отрешенное тело, поэтому, как только я отстранилась, принимая горькую правду и сталкиваясь с затуманенным взглядом голубых глаз, внутри все оборвалось и я, как загнанное в западню животное, поверженно попятилась назад, пытаясь нащупать ручку двери. — Прости-… Я не-… Прости!.. С уст беспрерывно соскальзывали глупые извинения, впоследствие утонувшие в оглушительной музыке извне и в лихорадочном приступе нестабильного дыхания. Я углубилась обратно в безликую танцующую толпу, легкомысленно подхватывая со стола чужой шот текилы и незамедлительно опустошая его. На душе было чересчур мрачно — как раз отличный повод убраться отсюда и заявиться к Минхо в клуб, чтобы окончательно стереть гнилой осадок фатального проигрыша и непоправимого стыда. Отлично, значит просто так опускаешь руки и теряешь свой главный козырь? Здесь я уже ничего не могу поделать. Ему в сущности на меня плевать, поэтому толку будет мало, даже если выдвину его в качестве кандидата на звание Короля Хантера. Он покрутит у виска и скажет, что я конченая. Неужели сдашься, только потому что этот несчастный девственник не ответил на поцелуй? Ты действительно идиотка, Хана! Его же, должно быть, до тебя никто и не целовал!.. Или-… все дело реально в чувствах? Даёшь слабину, потому что боишься в итоге причинить ему боль? Черт побери, да ты реально втрескалась в этого социопата по уши!.. Нет, и ещё раз нет! Я не ставлю его ни во что — впрочем, всех, кроме себя, и докажу это!.. В это мгновение перед глазами все поплыло, и как только я попыталась проделать дорогу через несметное количество уродливых обитателей преисподней, то по иронии судьбы оказалась в ловушке у одного из самых страшных из них. — Воу-воу, наша главная затворница всего этого мракобесия уже едва стоит на ногах!.. — донёсся чей-то насмешливый голос, и я рассеянно угодила в руки Кристофера, с глупой улыбкой таращась на искусственную кровь в уголках пухлых губ. — Пробило только два ночи, дорогуша. Где тебя так знатно потрепало? — Если вырядился в костюм Дракулы, то он тебе не поможет — даже не думай, что сможешь вытянуть из меня последние жизненные соки, — ухмыльнулась я, опираясь на широкую грудь и пытаясь удержать равновесие. — У меня бита в руках, не забывай об этом. — Какие жизненные соки, когда ты спасла жизнь мне и всему братству? Я у тебя в огромном долгу, — довольно протянул Бан Чан, очевидно, распознавая мою слабость, аккуратно располагая ладони у себя на плечах и начиная медленно двигаться в такт песне. — Мне тут птичка напела, что буквально пару часов назад утвердили новое членство. Ты в составе? — Ещё спрашиваешь, — ухмыльнулся парень, увлекая в танец, от которого связь с реальностью стала улетучиваться ещё стремительнее. — Списки утверждал не Хван, а администрация, так что я в деле и, более того, — меня скорее всего назначат его заместителем, только он сам пока об этом не знает. — Что ж, могу порадоваться, только не от всего сердца. — Не язви, принцесса, ты же знаешь, что я не дам тебе пропасть, не так ли? Я слабо улыбнулась в ответ на столь громкое заявление, но Крис, кажется был действительно серьёзен в собственных словах, останавливаясь и намеренно склоняясь ближе, тем самым ещё более убедительно продолжая: — Ты как никто другой прекрасно знаешь, что не в моих интересах топить тебя, учитывая тот факт, как сильно помогла и какой непосильный вклад внесла в деятельность школы. Мы всегда спасали задницы друг друга, Хана, и для меня ничего не изменилось — я по-прежнему на твоей стороне. — Неужели?.. — заговорщически протянула я, чувствуя подозрительный прилив воодушевления с примесью злорадства. Мысли путались от странного чувства жжения в районе груди, и стоило бросить взгляд парню за спину, как в нескольких метрах от нас я заметила тонкий пугающий силуэт молодого человека, лицо которого полностью копировало изображение черепа скелета и напоминало крайне популярный образ маньяка-подростка, исполненный Эваном Питерсом в «Американской Истории Ужасов». Как только незнакомец, не отрывая острого взгляда от моей искаженной физиономии, поднял бокал с красной жидкостью над головой и смело опустошил его, я узнала в нем Хенджина — конечно, только он способен столь беззастенчиво бросать мне вызов и при этом никогда не выходить из роли токсичного психопата-красавчика, от которого при любых обстоятельствах невольно теряешь голову. Что ж, тогда пора дать ему понять, что ни он один в полномочиях отыгрывать подобный спектакль. — Что ты можешь дать мне в качестве доказательства, Кристофер? — откликнулась я, молниеносно переводя взгляд на парня и намеренно крепче обвивая руками шею. — Как могу довериться тебе? — Просто скажи, что нужно сделать, и я непременно сделаю это, — без колебаний произнёс он, и я с наслаждением отметила решимость в его глазах, которая всегда была знаком подлинности сказанного. Замечательно, вот и ещё одна жалкая пешка в руках. К чему тогда все эти глупые мысли о Джено, когда есть такие, как Бан Чан — сделают все четко и по расчёту? Потому что ты привыкла получать все, что заблагорассудится, и Ли Джено оказался единственным трофеем, который так и не сумела заполучить. Они все готовы бросаться тебе в ноги, и только один он не прогнулся под твоим лицемерным давлением. Так странно, правда?.. Может быть, именно поэтому ты так сильно его любишь? Нет, мне плевать на него! Плевать! Плевать!.. — Поцелуй меня, — выдохнула я, чувствуя, как взгляд Хенджина в любую секунду испепелит меня и не оставит ни следа, — и тогда я, может быть, сумею изменить мнение. Крис однобоко ухмыльнулся, без тени сомнения заключая лицо в чашу из рук и лукаво шепча прямо в губы: — Ты так любишь играть с огнём, принцесса. Теперь понимаю, почему всегда привыкла одерживать победу — никогда ничем не скупишься ради достижения цели. Между нами действительно не столь большая разница. — Любые средства хороши. «И это средство сейчас ты», — промелькнуло в голове, и в следующее мгновение я с наслаждением приняла от него мягкий, но весьма требовательный поцелуй, заставивший протрезветь и намеренно взглянуть в сторону Хенджина, эмоции которого трудно было распознать в полумраке и среди столь сильной суеты, но я знала, что он зол, страшно зол, — но точно не злее, чем я, потому что когда данное чувство посещает меня, исход бывает крайне печальный.