Кромлинск

Раз так, идите. Есть и другие миры, не только этот. (Стивен Кинг. Стрелок)

Она все-таки заплакала. Теперь, когда Марина ее не видела, когда ее вообще никто не видел, кроме пустых глазниц заброшенной трехэтажки, мимо которой она шла к остановке, Майя наконец-то позволила своим слезам пролиться. Ей не хотелось жалеть себя и ныть, ей хотелось быть гордой, гордой и сильной девушкой, которая уходит с высоко поднятой головой, но правда о том, какие мы на самом деле, слишком часто отличается от наших о себе представлений. И Майя не была гордой, и слова Марины о том, что она лишь хорохорится, были той самой горькой пилюлей правды, застрявшей в горле. Слова Марины о том, что ничего в действительности не изменилось, и что все можно оставить как есть, были слишком соблазнительными, чтобы так просто выбросить их из головы. Она знала, что могла бы вернуться хоть сейчас, знала, что Марина очень обрадуется, обнимет ее, плачущую, и будет гладить ее короткие волосы и шептать, как сильно любит ее, и что все у них будет хорошо, и что ничего страшного не случилось. И можно будет налить себе еще какао и устроиться на диване под одним пледом и слушать тиканье часов и шелест дыхания Марины, такого успокаивающе-родного. И можно будет позволить себе поверить, что в ее жизни ничего не изменилось. Ничего непоправимого не произошло. Майя обогнула трехэтажку и зашла в тот двор, где они с Мариной собирались искать осколки упавших звезд. Ни одной живой души. Пустые качели, покачивающиеся на ветру, старая железная советская горка, слишком прямая и слишком крутая, чтобы с нее можно было кататься, не свернув себе шею; песочница с отломанными досками, где вместо песка была глубокая грязная лужа застоявшейся воды, отражающая всю черноту вечернего неба. И никаких сияющих звездных кристаллов. Всего лишь старый двор возле старого заброшенного дома. «Вот как выглядит реальность на самом деле, Марина. А вовсе не так, как ты мне рассказывала. Ничего из того, что ты мне рассказывала, на самом деле никогда не было правдой». Спрятав свободную руку в карман, Майя попыталась представить себе свою дальнейшую жизнь. Она уже пыталась сделать это вчера вечером, когда пришла домой и, не ответив ни на один вопрос встревоженной матери, заперлась в своей комнате. Что осталось у нее теперь, когда она потеряла Марину? Майя никогда не была общительным человеком, и близких друзей, с которыми она могла бы разделить свое горе, у нее не было. Со школьными подругами она уже год не поддерживала отношения, а в университете общалась лишь с одной девочкой, с которой они сидели вместе на парах и обсуждали учебу, никогда не переходя на личные темы. Наверняка, она даже не догадывалась об ориентации Майи. Была еще Виолетта, молодая хозяйка букинистического магазинчика, где Майя работала четыре дня в неделю. Она, как Майе казалось, догадывалась, но все равно относилась к ней хорошо. У них были довольно теплые и доверительные отношения, и иногда Майя даже могла поболтать с ней о том, о чем стеснялась говорить с матерью. Но все же… Вряд ли она могла бы помочь ей сейчас. Итог ее жизни в двадцать лет был весьма неутешительным. Девушки нет. Друзей нет. Своего жилья нет, потому что, хоть Майя и работала, этих денег ей не хватило бы на оплату съемной квартиры. Отношения с матерью не очень близкие и немного натянутые. Отца нет. Братьев и сестер – тоже. Есть только работа в пыльном магазине, отнимающая все свободное время, и учеба. Учеба на третьем курсе журфака, который она ненавидит, но по какой–то неведомой причине до сих пор не бросила (не обманывай себя, Майя, ты знаешь, что не бросила журфак лишь потому, что Марина тоже там училась, и потому, что благодаря журналистике вы с ней и познакомились). «Нет, все-таки права была моя бабушка. Ничего хорошего меня в жизни не ждет». Майя снова вытащила из кармана свободную руку, которая так и не согрелась, чтобы вытереть бегущие по щекам слезы, заставляющие ее мерзнуть еще сильнее. Она ускорила шаг, чтобы быстрее покинуть унылый старый двор и выбраться на освещенную неоновыми витринами улицу. «И все-таки кое-что у меня еще осталось. Кое-что у меня есть. Гребаные сериалы, вот что у меня есть. Третий сезон «Сверхъестественного» и четвертый сезон «Сабрины». И к черту все. Буду смотреть их ночами напролет, забью на пары, и буду жрать только чипсы, мороженое и чертов дошик». Как ни странно, эта дурацкая мысль немного успокоила Майю. И желание оказаться дома как можно скорее стало еще более острым. Однако… улицы по-прежнему не было видно. Майя обнаружила еще одну заброшенную трехэтажку на том месте, где, как ей помнилось, должен был находиться пятиэтажный жилой дом. Все те же черные пустые окна без стекол, двор, заросший высокой сухой травой цвета ржавчины. Ни одной живой души. И даже проклятые фонари не горят. Майе стало не по себе. На мгновение она забыла и про Марину, и про ее высокодуховную Катю, и про свое одиночество, и даже про сериалы. Она пошла еще быстрее, мимо трехэтажки, почти бегом и… к своему ужасу увидела еще один заброшенный старый дом. На этот раз пятиэтажный. И еще один на другой стороне улицы. – Что за… – Майя хотела сказать «дьявольщина», но изо рта вырвался лишь слабый писк. Она шмыгнула носом, вдыхая холодные сопли, которые тоже как будто окоченели и начали превращаться в лед. На протяжении последних двух лет Майя много раз ходила по этой улице к автобусной остановке. Конечно, чаще она ходила на другую остановку, в противоположной стороне, потому что не любила идти мимо заброшенной жутковатой трехэтажки, но сегодня она выбрала именно этот путь, более глухой, чтобы встретить как можно меньше людей по дороге. Но все же Майя знала эту улицу и эти дворы достаточно хорошо. Они с Мариной не раз гуляли здесь вместе и даже ели шоколадно-кофейное мороженое на лавочке. И Майя точно знала, что заброшенный дом на этой улице только один. А не три. И не четыре. «Мне нужно вернуться назад, – подумала она. – Просто вернуться обратно и пойти другой дорогой. И все будет хорошо. Я, наверное, куда-то не туда свернула, ничего страшного… Ничего страшного не случилось. В конце концов, у меня есть навигатор». Вспомнив, что мобильный телефон лежит где-то в рюкзаке, заложенный другими вещами, Майя тихонько выругалась и пошла обратно в надежде, что навигатор ей все же не понадобится. В конце концов, даже в таком раздраенном состоянии как у нее, заблудиться в трех знакомых дворах просто невозможно. «Но если эти дворы тебе так хорошо знакомы, то откуда там взялись эти заброшенные пятиэтажки?» – поинтересовался хрипловатый и грубый бабушкин голос в голове. На самом деле Майя уже давно не помнила ее голоса, но в те минуты, когда злая судьба обрушивала на нее всю свою мощь, Майя начинала слышать бабушку, а точнее образ бабушки, дополненный ее собственным воображением и страхами. Почти бегом Майя пронеслась мимо двух заброшенных трехэтажных домов, мимо старого двора с крутой горкой и качелями, и вернулась на то место, где все начиналось. Вернулась к дому Марины на улице Чернышева. Вот только никакого дома Марины, как впрочем, и улицы Чернышева там больше не было. И вместо девятиэтажного дома Майя увидела еще один нежилой пятиэтажный дом с выбитыми стеклами. – Нет… – выдохнули ее губы. Единственное слово, выражающее всю гамму ее чувств – недоверия, протеста, страха. Зарождающейся паники. Не зная, что делать дальше, Майя медленно пошла вперед, чтобы прочесть табличку с названием улицы на торце дома. Табличка, которая когда-то была красного цвета, теперь стала буро-коричневой, изъеденной ржавчиной. Однако надпись там все же просматривалась, и Майя медленно, по слогам прочитала вслух: – Де-ми-до-ва, сто три… сто тридцать один. Демидова, сто тридцать один. Что за? Майя обернулась, затравленно озираясь. Дома на другой стороне улицы теперь тоже были такими же темными, заброшенными. Куда она попала? Как это вообще возможно? Все еще стараясь не поддаваться панике и находясь в состоянии отупения от странности происходящего, Майя двинулась дальше. За пятиэтажным домом был небольшой полуразрушенный двор, чуть более новый и современный, чем тот, что Майя видела возле трехэтажки, но все равно заброшенный и заросший. А через дорогу от него начинался железный ажурный забор, выкрашенный изумрудной краской. За забором стояло двухэтажное кирпичное здание, окруженное детской площадкой. – Детский садик… – выдохнула Майя. С первого взгляда она не могла определить, заброшенный он или нет, поэтому подошла к забору поближе, обхватив его холодные прутья одной рукой, и заглянула внутрь. Открытая песочница без песка, железный автомобильчик с облупившейся краской, на крыше беседки сломано несколько досок, на первом этаже здания выбито два стекла. Так и есть. Садик заброшен. Как и все остальное здесь. «Может быть, я сошла с ума?» – вяло подумала Майя. Решив все-таки свериться с навигатором, прежде чем делать какие-то выводы о состоянии своего рассудка, Майя поставила пакет с вещами на мокрую траву, сняла с плеча рюкзак, расстегнула молнию и несколько минут копалась в собственном барахле, пока не нащупала гладкий тонкий корпус смартфона. Сопли беспощадно текли, и Майя продолжала машинально их вдыхать, а вот слез больше не было. Добыв телефон, девушка застегнула рюкзак, снова закинула его за плечи и открыла ДубльГис. Проверила, чтобы интернет и геоданные были включены, открыла карту и нажала на определение своего местоположения. Секунду ничего не происходило, и Майя отметила, какие красные у нее стали пальцы от холода. – Ну, давай же… Экран мигнул, и на фоне карты выплыло окно с надписью: «Открыть настройки определения местоположения. Пожалуйста, включите позиционирование по GPS, WiFi и мобильным сетям в системных настройках, чтобы увидеть ваше местоположение на карте. НЕТ ДА». – Черт… Черт тебя дери, – выругалась Майя. – Они включены уже, что тебе еще надо! Шмякнув дрожащим пальцем по слову «ДА», она перешла во вкладку Геоданных, убедилась, что все работает, и снова вернулась в приложение. Попыталась вновь определить, где она находится, клацая без конца по кнопке и злясь с каждой секундой все больше. Ничего не происходило. Ее местоположение не определялось, и Майя, тяжело дыша от волнения, засунула бесполезный телефон в карман куртки, где ему было суждено встретиться с несчастливым билетиком. Не представляя, что еще она может сделать, Майя подняла с земли свой пакет с вещами и, испуганно озираясь, побрела дальше. У нее еще оставалась слабая надежда, что если просто идти вперед, проклятущие заброшки закончатся, и она окажется где–нибудь рядом с автобусной остановкой. «Просто иди вперед. Иди вперед, Майя». Но что это за улица Демидова? Майя вообще про нее никогда не слышала, хотя прожила в этом городе всю свою жизнь. Заброшенные дома и дворы продолжали тянуться за детским садиком. За пятиэтажками показались две мрачные высокие девятиэтажки, и на каждой из них висела табличка с названием улицы Демидова. Казалось, что они никогда не закончатся. Майя сама не заметила, как начала тихонько всхлипывать. Она еле удерживалась от того, чтобы сорваться с места и побежать, но боялась еще больше заблудиться в этом жутком неизвестно откуда возникшем мертвом квартале. «Пожалуйста, будь осторожна, береги себя! С тобой может случиться что-то ужасное!» Встревоженный голос Марины отчетливо зазвенел у нее в голове, и Майя расплакалась еще сильнее. Она уже не ощущала ни обиды, ни злости, она лишь хотела услышать этот голос снова. «Господи, ну почему, почему я не осталась с ней, почему я не вернулась, к черту эту проклятую гордость, мне нужно было просто остаться у Марины, и тогда бы ничего этого не случилось, Господи, ну почему я не осталась у нее…». Поток мысленных переживаний Майи внезапно оборвало отчетливое эхо чьих-то голосов за спиной девушки. Майя замерла и обернулась. В темноте улицы сложно было разглядеть идущих, но люди там определенно были, несколько разговаривающих друг с другом человек, возможно, двое или трое. В первое мгновение Майя испытала лишь облегчение. Она больше не одна в этом кошмарном месте. Она сможет спросить у этих людей дорогу. И пусть ей будет жутко стыдно, потому что она ненавидит обращаться за помощью к незнакомцам, пусть она как всегда будет мямлить и заикаться на каждом слове, но зато у нее появится шанс выбраться отсюда, попасть наконец-то домой и забыть об этом ужасе. Но чем дольше Майя стояла, прислушиваясь к голосам за своей спиной, тем стремительнее таяла ее надежда на окончание кошмара. Потому что даже на расстоянии она могла определить настроение этой компании. Их голоса были резкими, отрывистыми и громкими, они перекрикивали друг друга, ругались и уже через секунду начинали гоготать. И Майя не могла различить ни одного женского голоса. Это была компания парней, возможно, подвыпивших и ищущих веселых приключений. Майя сделала несмелый шаг вперед. Она боялась, что если побежит, они услышат топот ее шагов, и начала озираться по сторонам в поисках убежища, пока ее никто не заметил. Если пробежать через двор, то можно спрятаться в подъезде заброшенной девятиэтажки и переждать, пока они пройдут мимо. Она могла бы успеть… – Эй! Вон она! Я вижу ее! С рюкзаком и сумкой! Поздно. Один из парней ее заметил. Теперь и сама Майя могла их разглядеть. Их было четверо. Трое высоких и один маленький, то ли мальчишка лет тринадцати, то ли просто какой-то карлик. Именно он вытянул руку вперед и указывал на Майю. Раздумывать дальше было некогда. Майя сорвалась с места и побежала вперед по улице так быстро, как будто от этого зависела ее жизнь. Впрочем, возможно, ее жизнь действительно зависела именно от этого. – Держи ее! – заорал более грубый голос, принадлежащий парню постарше, и все четверо бросились за ней. «Почему они сразу погнались за мной? – в ужасе думала Майя, стараясь ускорить бег, но не в силах этого сделать, потому что ноги заплетались, ударялись друг о друга и тяжелели с каждой секундой. – Почему они повели себя так, как будто искали меня? Как будто знали, что я буду здесь?». Но как это возможно? И ЧТО ЖЕ ВСЕ-ТАКИ ПРОИСХОДИТ? Глотая холодный воздух, слезы и сопли, Майя бежала, отчаянно ища глазами место, где она могла бы спрятаться, потому что понимала – слишком долго бежать она не сможет. Майя не была участником беговых марафонов и чемпионом по спортивной ходьбе, и все ее физические навыки заключались в умении пару раз отжаться от пола, морщась от боли в плечах. В школе она регулярно прогуливала физкультуру, а в университете то и дело филонила, делая вид, что занимается на тренажерах всякий раз, когда учитель поворачивал к ней голову. Она никогда не могла похвастаться силой и выносливостью, и ее легкие, ее мышцы, все ее тело не было приспособлено для долгого бега. В правом боку быстро закололо, а перед глазами начало темнеть. Майе пришлось чуть замедлить бег. Топот шагов за ее спиной и крики становились все громче. Майе показалось, что она различила фразу «рюкзак мой». Они что, хотят ее ограбить? Боль в боку нарастала, легкие готовы были лопнуть, и Майя не могла сделать больше ни одного вдоха, ободранное горло полыхало адским пламенем. «Господи, пожалуйста, не дай мне умереть вот так, – девушка принялась молиться, делая последние отчаянные попытки убежать, несмотря на боль. – Не дай мне умереть избитой и изнасилованной в грязной подворотне, пожалуйста, Господи, пожалуйста…» Молитва оборвалась, когда сильные руки поймали ее сначала за рюкзак, потянув назад, а потом грубо схватили за локти. Майя отчаянно закричала, и этот крик отозвался новой болью в горле, в легких, в боку. Один из парней крепко держал ее сзади, а остальные трое обступили со всех сторон. Майя выронила пакет с вещами на мокрый асфальт, и самый маленький из компании, мальчишка лет двенадцати, которого Майя приняла за карлика, тут же на этот пакет набросился, как набрасывается изголодавшееся животное на еду. – А ну полегче! – хрипло заорал на него тот, что стоял рядом, и попытался вырвать пакет из его рук. – Здесь все общее, понял?! Мы все будем смотреть! – Потом рассмотрите все, кретины! – выкрикнул тот, что держал Майю сзади. Его голос был самым низким и противным, и девушка ощутила брызги его слюны на своей оголенной шее. – Сейчас нам надо ее обыскать и валить, пока сюда не нагрянули остальные! «Обыскать и валить?» – Майя выдохнула. Внутри ее слабеющего дрожащего тела снова забрезжила надежда, что сегодня она все–таки выживет. Держащий ее парень стянул с нее рюкзак и, не отпуская Майю, кинул его своим парням, а сам принялся шарить руками по джинсам девушки, запустил пальцы в задние, а потом в передние карманы. Майя застыла, зажмурилась и приказала себе не сопротивляться и не кричать. Если они просто хотят ограбить ее и уйти, то пусть это скорее кончится, она не будет мешать. – Черт, тут одно бабское дерьмо… – разочарованно протянул один из парней, который все-таки не выдержал и открыл рюкзак. – Трусы и лифчики, мать твою, на кой хрен они нам сдались? – Так всегда бывает, когда сюда приходят телки, – со вздохом протянул другой, тоже заглядывающий внутрь с выражением легкой брезгливости. – У них сроду ничего полезного не найдешь. Шмотки да косметика, да прочая херня… Эй, а это еще что? – он кивнул на светильник в виде кристалла. И в тот момент, когда рука ощупывающего Майю отморозка как раз нырнула в карман ее куртки и почти достала телефон, тишину мертвой сонной улицы разорвал громкий звук выстрела. Вздрогнули все, включая Майю. В глазах парней заплескался ужас, и они тут же побросали вещи Майи на асфальт. Они смотрели на кого-то за спиной девушки. И Майя вовсе не была уверена, что хочет этого кого-то увидеть. Эти мелкие говнюки по крайней мере собирались обчистить ее и удрать, они не били ее и даже не угрожали. Но кто теперь пришел по ее душу? Кого они все так боялись? И неужели… у него было настоящее оружие? Обычно в фильмах или книгах герои думают в подобных ситуациях, что, скорее всего, им просто снится кошмарный сон. И видит бог, Майя бы тоже очень хотела убедить себя в этом. Вот только не получалось. И все было слишком реально, и даже куда реальнее, чем ее привычные будни, скучное просиживание за кассой в пустом магазине и протирание влажной тряпочкой книжных полок. Монотонный голос лектора и тихие приглушенные смешки студентов с задних рядов. Смс-сообщения от Марины, всегда короткие и неизменно забавные, заставляющие улыбнуться и отвлечься от нудных пар. Майя скорее поверила бы, что все это было сном, а происходящее с ней сейчас – настоящей реальностью. Она ощущала холод и странное онемение во всем теле и особенно в перекрученных руках, ощущала, как каждый вдох оседает болью где-то внутри грудной клетки, ощущала влажные следы от собственных слез на щеках и на губах и колющую боль в боку, которая усиливалась, стоило ей сделать попытку пошевелиться. Это было реальностью. Пусть и страшной, но реальностью. И, к сожалению, она не спала и не сошла с ума. – Отпустите ее, живо! – громогласный голос прозвучал ничуть не менее угрожающе и сильно, чем предшествовавший ему выстрел. В то же мгновение стискивающие ее руки выпустили девушку, и Майя, попытавшись удержаться на ногах, потерпела неудачу и села прямо на дорогу. Она никогда не думала, что это вообще возможно – испытывать такую слабость в ногах, когда конечности вообще, абсолютно не слушаются тебя, не могут удержать твой вес и просто подгибаются, словно бумажные. Однако обернуться Майя все же смогла. С ее губ сорвался пораженный вздох, когда она увидела его. Огромного, высоченного, под два метра, не меньше, мужчину в черной кожаной куртке и вылинявших грязных джинсах. Его длинные темно-каштановые волосы были зачесаны назад, густые усы и борода почти скрывали складку сжатого в гневе рта. В руке мужчина держал пистолет. И эта рука была такой огромной, что Майя успела подумать, что мужчина мог бы сломать ей шею без особых усилий двумя лишь своими пальцами, указательным и большим. Щелк – и она была бы мертва. – Так-так… – мужчина вздохнул. – И что это тут у нас? Очередное ограбление? – Нет, мы просто… Мы только… – замямлил тот парень, что держал Майю, и его голос вдруг стал неожиданно тонким. Майя подумала, что ему должно быть лет семнадцать, не больше. Им всем не больше семнадцати. – «Мы просто, мы только»! – передразнил мужчина с пистолетом. – Сколько раз я говорил вам, ублюдки малолетние, чтобы вы с этим завязывали, а? Маленький парнишка внезапно ударился в слезы. – Пожалуйста, не говори ей! Не говори ей об этом! Она нас накажет, пожалуйста! Губы стоящего рядом парня, который рылся в рюкзаке Майи, тоже задрожали. Он явно силился не разреветься, потому что считал себя слишком взрослым, но мысль о какой-то женщине, которая могла наказать их, очевидно, была слишком страшной, и парень все же не сдержал одну маленькую слезинку, пробежавшую по его щеке и застывшую в нерешительности на подбородке. – Я считаю до трех, – мужчина поднял пистолет. – И лучше вам за это время свалить как можно дальше, если не хотите, чтобы ваши тощие задницы подружились с моей отборной солью. ОДИН! Парней не пришлось долго уговаривать. Забыв про вещи и про Майю, они что есть мочи понеслись по улице в том же направлении, откуда нагрянули. Майя услышала слабое хихиканье из-за спины огромного мужчины, и на мгновение ей снова показалось, что она сошла с ума. Голова кружилась. – С каждым разом они бегут все быстрее! – из-за спины мужчины выступила улыбающаяся девочка лет десяти, маленькая и хрупкая, с длинными светлыми волосами и в светло-сером пальто. В руке девочка держала вырезанного из дерева слона с длинным изогнутым хоботом. – Меня зовут Беатрис, – сообщила она. – А это Аарон. – Как ты, не ранена? – спросил мужчина, наклоняясь к Майе, чтобы помочь ей подняться. – Нет… вроде нет, – пробормотала девушка, хватаясь за крепкое предплечье Аарона, но ноги все равно отказывались ей подчиняться, и мужчине пришлось поднять ее самому. – Что здесь происходит? Кто вы такие? Аарон вздохнул, а Беатрис крутанула своего слона в руке и ответила с гаснущей улыбкой: – Это долгая история. И вряд ли тебе она понравится. – Не пугай ее, Би-Би! – шикнул мужчина. – Пусть сначала немного придет в себя. Как тебя зовут? – Ма… Майя, – выдохнула девушка. Она пыталась сфокусироваться на лицах Аарона и Беатрис, но сознание куда-то уплывало. Отстраненно Майя заметила, что ее всю трясет. – Майя, ты сможешь идти? – спросил Аарон. – Не… не знаю. – Она не сможет, возьми ее на руки, – деловитым тоном посоветовала Беатрис. – И если ты еще раз назовешь меня Би-Би, будешь до конца своих дней ходить в дырявых штанах, понял? – Понял, – усмехнулся Аарон, легко, словно пушинку, поднимая Майю на руки и обращаясь уже к ней: – Все будет хорошо, Майя. Не бойся. Мы отнесем тебя в хорошее, теплое место. – Домой… – пискнула девушка из последних сил. – Мне нужно… домой. – Теперь твой дом здесь, дорогая, – ласковым и грустным голосом проговорил мужчина, и Майя потеряла сознание.