Кромлинск

Ни один человек не может стать более чужим, чем тот, кого ты в прошлом любил. (Эрих Мария Ремарк. Триумфальная арка)

Новое утро встретило ее легким, чуть пощипывающим щеки морозом начинающейся зимы, еще не болезненно-колючим, а мягким и свежим, обещающим волшебство декабрем. Майя сунула нос в пушистый шарф горчичного цвета, который одолжила у Астрид перед уходом, и почему-то улыбнулась. Астрид сама дала его ей, бросив небрежно: «Надень, а то ты снова кашляешь после того, как мы вчера… немного задержались в заброшенном доме». «Почему она так ведет себя со мной? – размышляла девушка, быстро шагая по тонкому слою свежего, ломкого снега. – Почему проявляет заботу, почему кормит оладьями и шарлотками, почему рассказывает правду о Руби, предостерегает меня, почему она спасла мне жизнь, в конце концов? Неужели только для того, чтобы регулярно залазить мне в штаны? Зачем я ей сдалась, ведь я явно даже не нравлюсь ей?». В наушниках снова играла песня The Killers «Be Still», Майя торопилась домой, потому что сегодня к ним в гости наконец-то должна была прийти Тайлер. – Тайлер отличная девчонка, – сказала ей сегодня Астрид за завтраком, и от добрых слов, прозвучавших из уст этой женщины, Майя едва не подавилась чаем. – Это хорошо, что ты позвала ее в гости. Неплохо было бы примирить их с Беатрис, хоть это и чертовски непросто, учитывая переходный возраст девочки. – А какая она, Тайлер? – спросила Майя, сидя на высокой кухонной табуретке, болтая ногами, пытаясь согреть руки о чашку с чаем и наблюдая за тем, как Астрид в очередной раз жарит что-то нереально вкусное на сковородке. – Она сильная, – ответила женщина, переворачивая лопаткой кусок румяного хлеба. – Сильная и смелая. Ей непросто пришлось в жизни… И она была единственной на моей памяти, кто вообще не боялся лярв. Вообще. Она обучилась стрельбе очень быстро, и стреляла с удовольствием. Мы с ней даже почти подружились, пока она жила у меня на стрельбище. Девочка и правда что надо. Умная, веселая, творческая. Увлекается фотографией. Может, потом ты как-нибудь увидишь ее снимки Кромлинска. У нее довольно необычное видение этого города. Пораженная, Майя слушала ее хвалебные речи и невольно думала о том, что если этой Тайлер удалось завоевать симпатию и уважение Астрид, то, скорее всего, она прилетела сюда с другой планеты. И Майе еще больше захотелось познакомиться с этой девушкой. – А с Аароном они давно встречаются? – Около года, вроде бы. Может, чуть меньше, я не помню, – Астрид пожала плечами. – Понятия не имею, что она нашла в таком нудном и молчаливом типе, как Аарон. Из него слова клещами не вытянешь, а шутит он один раз в столетие, но Тайлер почему-то без ума от него. Она даже рада, что попала в Кромлинск и познакомилась с ним. – Звучит так, как будто ты ревнуешь, – не выдержала Майя. – Она тебе нравится? – Тайлер красивая девушка, – ответила Астрид, ничуть не смутившись. – Очень даже в моем вкусе девушка. Но ей нравятся только мужчины. Зато, как я уже сказала, мы с ней подружились. Пожалуй, она единственный человек в Кромлинске, после Беатрис, с кем я поддерживаю некоторое подобие здоровых человеческих отношений. Тайлер и правда хорошая. И ты сама вполне можешь с ней подружиться, если захочешь. Если вы поладите, Беатрис начнет тоже тянуться к Тайлер, потому что не захочет отставать от тебя. Ты ей очень нравишься. Майя слегка смутилась от этого наблюдения, а Астрид поставила перед ней тарелку с горячими бутербродами. На ломтики поджаренного хлеба она положила смесь из мелко нарезанного жареного мяса и свежих помидоров и посыпала все сверху зеленым луком. У Майи заурчало в животе. – Это называется брускетта, – сказала Астрид, с улыбкой наблюдая за Майей. – Ела когда-нибудь? – Нет, – выдохнула девушка, потянувшись за первым бутербродом, но он еще обжигал пальцы, и Майя с сожалением убрала руку и спросила: – А ты всегда так девушек соблазняешь? Едой? Это твой секретный способ? Астрид усмехнулась и села за стол: – Любые отношения держатся на двух китах – еде и сексе. Как ни крути, а это правда. – Но где и когда ты научилась так готовить? Неужели когда познакомилась с Руби? Чтобы не умереть с голоду? – Нет, не совсем, – Астрид налила себе дымящегося чая из чайника. – Я с детства готовлю. Так уж сложились обстоятельства, что готовка всегда была на мне, вот и пришлось полюбить это дело. Кроме того, я с восемнадцати лет жила одна, и да, мне приходилось что-то делать, чтобы не умереть с голоду. Майе очень хотелось расспросить об этом подробнее, она вдруг поймала себя на мысли, что прошлое Астрид ее тоже интересует, не только ее прошлое с Руби, но и… вообще. Но она постеснялась задавать вопросы и принялась молча жевать. После брускетты Астрид пыталась накормить ее еще и клубничным компотом, но девушка открещивалась, как могла, ибо чувствовала, что вот-вот лопнет – третий кусок явно был лишним. – Я правда больше не могу! Ты убьешь меня едой! – Но хотя бы попробуй! Он и правда очень вкусный! – Попробую в другой раз! Не обязательно же сию секун-ду… – Майя запнулась, поняв, что только что пообещала прийти к Астрид снова. Смутившись, она замолчала и по улыбке Астрид поняла, что та заметила ее обещание тоже. Но ничего не сказала. И лишь когда они прощались в тесном полутемном коридоре, Астрид протянула руки, чтобы поправить ей шарф, а закончив, внезапно, напугав Майю до полуобморока, шагнула на девушку, прижав ее к стене, и прошептала: – Возвращайся ко мне. Возвращайся… – ее губы опустились к уху Майи, дыхание защекотало кожу, и девушка замерла, впав в ступор от этих внезапных ощущений. Темперамент Астрид не уставал поражать ее, пугать ее. Привлекать ее. – Возвращайся ко мне. И не ходи к ней, не встречайся с ней. – Это… угроза? – выдохнула Майя. Астрид тихонько усмехнулась ей в ухо и отстранилась, отпуская девушку. – Всего лишь предупреждение, – она снова поправила помявшийся шарф Майи. – Просто возвращайся. Хотя бы для того, чтобы послушать нашу с Руби историю. Тебе ведь это интересно. Ну, или хотя бы для того, чтобы вернуть мне мой шарф. Это не подарок, между прочим! Я его тебе просто одолжила! А теперь топай уже, – и она шутливо подтолкнула Майю в сторону двери. «Вернусь ли я к ней? – спрашивала себя девушка, невольно замедляя шаг от сложности этого вопроса. – Чтобы послушать ее истории? Чтобы выпить клубничного компота? И чтобы… заняться с ней сексом». – Ну уж нет, – прошипела Майя сквозь зубы. – Обойдется. И без шарфа своего она тоже прекрасно проживет! «Потому что… это странно. Это слишком странно. И слишком быстро. И потому что… я еще не простила ее». Однако Майя знала и то, что к Руби она тоже не пойдет. Видеть Руби, говорить с ней, делать вид, что она ничего не знает о ее прошлом, делать вид, что ничего не произошло между ней и Астрид – это слишком. Просто слишком для Майи, которая еще три месяца назад отстреливала птичек в телефоне, скучая за прилавком книжного магазина и планируя, куда сходить с Мариной на выходных. Обычная жизнь. Майя часто ловила себя на мысли, что с каждым днем скучает по ней все больше.

* * *

Уже на лестничной площадке девушка услышала громкие голоса и крики спорящих Аарона и Беатрис. И ужаснулась. «Господи, эти двое ведь никогда не ругаются! Как это вообще могло произойти?». Надеясь предотвратить катастрофу, девушка без стука вошла в квартиру, где еще недавно жила сама. Аарон и Беатрис были на кухне, и Майя услышала, как девочка кричит совсем тонким, обиженным и срывающимся голосом: – Ты никогда меня не слушаешь! Но я лучше разбираюсь в этом! А если ты такой умный, готовь ей сам и неси все это к ней домой! И вообще, можешь к ней переехать! Испугавшись этих слов не меньше, чем самих криков, Майя влетела на кухню. Оба, Аарон и Беатрис, тут же повернули к ней головы. Густые брови мужчины сошлись на переносице в одну сплошную линию, а Беатрис стояла, сложив руки на груди и приняв оборонительную позицию. Ее губы дрожали, и Майя поняла, что девочка вот-вот расплачется, и нужно срочно что-то предпринять. Эти двое слишком нервничают из-за встречи с Тайлер, а потому их лучше вообще изолировать друг от друга. – Привет, ребят, – сказала Майя. – Что у вас случилось? – Ничего, – Аарон тут же смутился, а Беатрис ответила за него звенящим, исполненным праведного гнева голосом: – Он мешает мне! Он думает, что я не справлюсь! Хотя я не раз сказала ему, чтобы он занимался своими делами, он все равно лезет ко мне, как будто я маленькая! И он не хочет накрывать на стол в зале, а я говорю, что в кухню мы все не влезем, она слишком маленькая! – Я просто не хотел делать из этого большое событие… – попытался объяснить Аарон. – Мы всегда сидели на кухне, когда Тайлер приходила… – Но раньше с нами не было Майи! И вообще, это вы всегда на кухне сидели, а меня с вами не было! Я уходила, чтобы не видеть, как… – Так-так, ну все, успокойтесь уже! – Майя подошла к девочке и мягко положила ладонь ей на плечо. – Аарон, я думаю, что Беатрис права. В зале нам всем было бы намного удобнее. Я помогу ей накрыть стол и приготовить пирог, так что, не переживай. – Вот, видишь! – торжествующе воскликнула Беатрис. – А мне тогда что делать? – в голосе Аарона звучала беспомощность. – Я тоже хочу быть полезным. – Можешь помыть полы и вытереть пыль, – сказала Майя. – А еще принеси нам свежей мяты, чтобы украсить пирог. Аарон ушел, и девушка вздохнула с облегчением. Кажется, ей удалось немного исправить ситуацию. Осталось только поговорить с Беатрис и настроить ее на положительный лад, чтобы встреча с Тайлер прошла безболезненно для них обеих. – Порежь груши, пожалуйста, – попросила Беатрис. Теперь она была слегка смущена и, очевидно, раздосадована собственным поведением. – А я пока тесто замешу. Или замесю. Сделаю, в общем. – Хорошо, – Майя улыбнулась, сняла верхнюю одежду и принялась за готовку. – Как твой экзамен? – спохватилась Беатрис. – Я тут совсем про все забыла с этой Тайлер… Заходила к тебе вчера вечером, думала, может, ты вернулась, но тебя не было. – Экзамен сдала, – ответила Майя поспешно, и тоже смутившись. – Астрид выдала мне солевые патроны, так что, все хорошо. – А ночевала ты у нее, что ли? – Ага. Мы… поздно закончили. И я решила остаться, – Майя явственно ощутила, как покраснели ее щеки, и порадовалась, что стоит к девочке спиной. – Понятно! – очевидно, Беатрис ничего не заподозрила. – Значит, вы с ней помирились? – Ну… вроде как. – Это хорошо! Астрид классная! Правда классная. – А Астрид сказала, что Тайлер классная, – Майя решила перевести тему. – Они, оказывается, хорошо ладят. И Астрид очень любит Тайлер. – Знаю, – буркнула Беатрис. – Нам с Аароном никогда их дружба не нравилась. Потому что он ревновал Тайлер к Астрид, а я ревновала Астрид к Тайлер. – Вот как? Ты боялась, что Астрид будет любить тебя меньше, если подружится с Тайлер? – Ну да. Просто Астрид… она единственная из взрослых, после Аарона, конечно, с кем мне на самом деле хотелось дружить. Ко мне многие хорошо относятся, та же Молли, моя учительница. Но она относится ко мне как к ребенку. А Астрид – нет. С ней всегда было весело. – А Тайлер как к тебе относится? Тоже как к ребенку? – Майя заметила, что от расстройства Беатрис даже перестала готовить, так и застыв с ложкой в руке, занесенной над миской с мукой. – Да, – девочка вздохнула. – Так же, как и все взрослые. А мне это не нравится. Мне нравится, как ко мне относится Аарон, Астрид и ты. А остальные то дарят мне какие-то дурацкие игрушки, то задают дурацкие вопросы из серии: «Что я хотела бы получить в подарок от Деда Мороза?». Вот как раз недавно меня об этом наша соседка спросила! Я, конечно, понимаю, что я еще маленькая. Но мне одиннадцать, а не шесть! – Ну, возможно, тебе нужно просто дать Тайлер время. Она пока не знает, как с тобой обращаться, потому что вы с ней толком не общались. И потому, что у нее самой не было детей. – Но у тебя тоже нет детей! И все равно ты знаешь! И Астрид тоже с самого начала знала. Майя замешкалась на мгновение, думая, что ответить. Похоже, примирить Тайлер и Беатрис действительно будет не так-то просто. – В любом случае, главное, что Тайлер сама хочет с тобой подружиться, – сказала Майя. – Не стоит осуждать ее, если пока у нее что-то не получается. Попробуй сегодня рассказать ей о своих увлечениях. Наверняка, у вас найдется что-то общее. – Сомневаюсь. Но ладно, я попробую, – смягчилась Беатрис. В тот день они приготовили грушевый пирог, печенье с цукатами и запеченный картофель с грибами, луком и зеленью. Майя даже немного устала – она не привыкла готовить в таких количествах и вообще ждать гостей. Когда она жила с матерью, к ним практически никогда никто не приходил, если не считать пары маминых подруг, забегающих на чашку чая и приносящих с собой небольшие тортики. А у самой Майи подруг не было. Настоящих близких подруг, которых можно звать в гости, не было. Тайлер пришла к ним около пяти вечера, и Майя, мучимая любопытством, вышла вместе со всеми в тесный коридорчик, чтобы встретить ее. И сразу подумала о том, что Астрид была права (как, в общем-то, почти всегда), и Тайлер была очень красивой, эффектной девушкой. А следующей мыслью, промелькнувшей у Майи в голове, было: «Нет, вряд ли мы подружимся». Так сложилось еще со школы, что заводить дружбу с девушками, подобными Тайлер, у Майи не получалось. Эти девушки были примадоннами класса, яркими, высокомерными и, несомненно, избегающими общения с такими, как Майя. В лучшем случае они просто не обращали на нее внимания, а в худшем издевались над ней, как Обручева Юля. «Но Тайлер не может быть такой. Иначе Аарон не встречался бы с ней». Впрочем, после истории с Руби Майя уже ни в чем и ни в ком не была уверена. Потому что Астрид права (опять), и она еще слишком молода, чтобы хорошо разбираться в людях. Но когда Тайлер улыбнулась ей, заправив прядь своих коротких черных волос за ухо, и тепло поздоровалась, поздоровалась так, как будто они уже сто лет были знакомы: «Привет, Майя», девушка сразу поняла, что на Обручеву Юлю Тайлер не похожа. – Привет, – ответила она, смутившись, но не удержав улыбку, которая отчего-то тут же начала распирать ей щеки. – Рада с тобой познакомиться, – произнесла Тайлер, снимая шарф и черное короткое пальто. – Аарон много рассказывал о тебе. А как ты, наверное, уже поняла, если Аарон говорит много, значит, он по-настоящему впечатлен. Майя рассмеялась и с удовольствием отметила, что Беатрис, стоящая рядом с ней, тоже захихикала от этой шутки. Аарон же буркнул: – Это неправда. Не так уж много я и рассказывал… – и тут же, смутившись, добавил, как бы извиняясь: – Хотя Майя и правда нам очень нравится. Тайлер прошла в зал и начала искренне восторгаться накрытому специально для нее столу. – Вот это да! Ну вы и постарались! Я прямо чувствую себя дорогой гостьей! – Так и есть, – улыбнулся Аарон и чмокнул ее в щеку. – Садись куда хочешь. – Можешь даже сесть у окна, – выдавила Беатрис. – Это обычно мое место, но я тебе его уступлю, если хочешь. – Это очень мило, но не стоит, – улыбнулась Тайлер. – Я лучше сяду на диване, а ты иди на свое место. Пока они рассаживались, Майя украдкой наблюдала за гостьей. Тайлер была одета в рваные джинсы светло-голубого цвета и черный тонкий свитер с открытым воротом. На шее она носила чокер с металлическим треугольником. Также Майя заметила, что ее левое ухо проколото в четырех местах, а из рукава свитера торчит небольшой кусок татуировки. Но сильнее всего ей нравились большие круглые очки Тайлер, которые придавали образу девушки какую-то особую утонченность и хрупкость. А еще… от Тайлер почему-то пахло апельсинами. Поначалу их разговоры за ужином продвигались несколько туговато. Каждому было немного неловко, и у каждого были свои причины ощущать неловкость. Но Майя, как могла, старалась взять себя в руки и поднять свои коммуникативные навыки со дна Марианской впадины (как сказала бы Астрид), и развернуто отвечала на все вопросы Тайлер о себе. Она рассказала о своем впечатлении от Кромлинска, о первых встречах с лярвами, о том, как издевалась над ней Астрид, и о том, что в итоге она все-таки сдала свой экзамен как раз вчера. И во время этого рассказа градус неловкости постепенно опускался, и каждый начинал чувствовать себя чуть более расслабленно. В ответ Тайлер рассказала о своей первой встрече с лярвами и знакомстве с Астрид, и, как Майя и думала, о последней она отзывалась очень тепло: – Меня она тоже пыталась напугать поначалу. Изображала из себя такую суровую мадам, выпендривалась по-всякому и обещала перевернуть мой мир с ног на голову, сыпала остроумными фразочками, как она всегда это делает, когда хочет произвести впечатление. Я довольно быстро поняла, что это всего лишь маска. Астрид носит маску не только на лице, но большинство людей этого не замечает. И когда она увидела мою реакцию на лярв, увидела, что я совершенно не боюсь их, это поразило ее настолько, что она свою маску сразу сбросила. И сразу стала нормальным человеком. Ну, почти нормальным, потому что, как ни крути, а Астрид все равно немного чокнутая. Но я ее обожаю. Нам с ней было по-настоящему весело. Помню, как в первую же ночь мы с ней напились так, что на ногах не держались, и болтали до самого утра. – И мне это не понравилось! – тут же возмутился Аарон. – Астрид плохо на тебя влияла. – Ничего подобного, дурачок. Астрид по-настоящему помогла мне освоиться в Кромлинске и полюбить этот город. И ведь это на самом деле потрясающий город, со своей историей, реальный… Но Майя ее уже не слышала, потому что ее сознание зависло на мысли о том, что Астрид напивалась с Тайлер и болтала с ней всю ночь. «Почему она ее не насиловала?! Почему меня?! Почему она так поступила именно со мной?! Я ведь даже не в ее вкусе! Неужели только потому, что я лесбиянка? Или потому, что меня она не уважала, а Тайлер уважала? ПОЧЕМУ Я?». От трагических размышлений о предпочтениях Астрид ее отвлек вопрос Тайлер о том, чем она занималась до Кромлинска. И Майя рассказала, что училась на факультете журналистики и подрабатывала в книжном магазине. Тайлер в ответ рассказала о том, что тоже работала продавцом, но в магазине одежды. – Я всегда очень интересовалась миром моды, – произнесла она. – Следила за всеми модными течениями, разбиралась во всех стилях одежды. Даже рисовала собственные эскизы моделей. И очень страдала, что не могу быть настоящим модным дизайнером, не могу создавать одежду, а лишь продаю ее. А теперь… – девушка грустно улыбнулась. – В Кромлинске эта проблема отпала сама собой. Здесь никого не интересует мода, здесь нет подиумов и журнала Vogue. – Ты правда умеешь рисовать эскизы моделей? – подала голос Беатрис, которая помалкивала, сидя у окна, уже около часу. – Да! Я просто обожаю это! – ответила Тайлер с энтузиазмом. – В моей голове постоянно рождаются идеи для новых нарядов. И хотя я не могу воплотить их в жизнь, я по возможности стараюсь их зарисовывать. – А ты… можешь как-нибудь принести свои эскизы? Я бы очень хотела на них посмотреть, – Беатрис явно пришлось переступить через себя, чтобы решиться на эту просьбу. Она смутилась, побледнела, но, очевидно, эскизы Тайлер ее по-настоящему заинтересовали, и Майя этому очень обрадовалась. А за чаем выяснилось, что у нее самой тоже немало общих интересов с этой девушкой. Тайлер увлекалась рок-музыкой, обожала группу The Killers, фильмы ужасов, мистику и сериал «Сверхъестественное», а также Шерлока. И когда это сакральное имя прозвучало в комнате, Беатрис тут же вновь ожила, и настолько ожившей Майя не видела ее уже давно. Все симптомы стеснения окончательно исчезли, и Беатрис принялась взахлеб обсуждать с Тайлер любимый сериал и любимого актера. И Тайлер удалось окончательно подкупить девочку, когда она заявила: – У меня есть все серии на планшете. Иногда я их пересматриваю. Если хочешь, посмотрим вместе. У планшета все-таки экран побольше, чем у телефона. А еще есть несколько крутых клипов… – Хочу! – воскликнула Беатрис, а Майя с улыбкой переглянулась с Аароном и подумала, что наконец-то Тайлер нашла, какой подарок можно сделать Беатрис, чтобы заручиться ее любовью. Не игрушки из супермаркета, а эскизы, по которым девочка могла бы шить одежду, и Шерлока на большом экране. Беатрис становилась подростком. И подружиться с модной, яркой и веселой Тайлер для нее было теперь не так уж сложно. – Отлично, значит, в следующий раз я принесу эскизы и планшет, договорились, – улыбнулась Тайлер. – И фотографии, – вклинилась Майя. – Я бы очень хотела взглянуть на твои фотографии. – А кто тебе сказал, что я фотографирую? – удивилась Тайлер. – Астрид. Она сказала, что у тебя талант, и ты делаешь очень красивые и необычные снимки. – Ну, Астрид, конечно, преувеличивает. Но фотографировать я люблю. И если ты хочешь, принесу свои фотки тоже… – А когда ты теперь придешь к нам и принесешь это все? – не выдержала Беатрис, начиная ерзать на стуле от нетерпения. – Ну… не знаю… А вообще, может, лучше вы придете ко мне в гости? Попьем чаю, посмотрим сериал, эскизы и фотки. Все сразу. Что скажете? И, разумеется, Майя и Беатрис были только «за» и очень обрадовались этому предложению. Чуть позже, когда чай был выпит, а пирог мужественно доеден, Майя позвала Беатрис к себе в гости. – Можешь переночевать у меня, – предложила девушка. – А Тайлер пусть останется у Аарона. Аарон и Тайлер заметно напряглись и замерли в ожидании реакции Беатрис, но девочка лишь пожала плечами, улыбнулась и ответила: – Хорошо, я не против. А мы будем рассказывать истории на ночь? – Обязательно, – пообещала девушка. В квартире Майи они разложили диван и тут же забрались под одеяло в ожидании, пока комната протопится несколькими электрическими обогревателями. Беатрис, в своей теплой длинной ночнушке, похожей на ночные рубашки девятнадцатого века, слегка дрожала, и Майя обняла ее, чтобы они обе могли согреться. На столе горела небольшая круглая советская лампа, отвернутая к стене и оставляющая на ней растекающееся по краям желтое пятно света. Майя ничего не говорила и ничего не спрашивала, давая Беатрис возможность первой заговорить о Тайлер, если девочка, конечно, этого захочет. – Я объелась, – выдала Беатрис. – Не надо было съедать столько пирога. – Я тоже, – Майя усмехнулась, и они снова ненадолго замолчали. И снова Беатрис заговорила первой: – Я так рада, что мы сейчас с тобой вместе. Обычно, когда Тайлер приходила к нам раньше, я всегда оставалась одна в своей комнате. Я не люблю там спать. Не люблю быть одна. Не потому, что мне страшно… Просто не люблю. – И я рада, что ты со мной, – искренне ответила Майя и добавила с осторожностью: – Да и Аарону тоже… нужно немного личного пространства. Без нас. – Да… – Беатрис вздохнула, устроила поудобнее голову у Майи на плече, спросила тихо: – Она тебе понравилась? Тайлер? – Ну… мы не так много общались, чтобы делать однозначные выводы, но, в общем, да, она… кажется хорошей девушкой. – Да… Наверное, она такая и есть. Я даже не думала, что она тоже увлекается модой и умеет рисовать эскизы! Да и Шерлока тоже любит… Возможно, я была не права… насчет нее. Мысленно Майя порадовалась тому, что Беатрис может признавать свои ошибки и делать выводы, как взрослый человек. – Я думаю, будет здорово, если мы все пообщаемся поближе, – сказала она. – Сходим к Тайлер в гости, узнаем ее получше. – Ага. Я очень рада, что она нас позвала… Нас с тобой вместе, – Беатрис зевнула – похоже, на ней уже сказывалась усталость от этого долгого и волнительного дня. И поболтав еще немного и окончательно согревшись, Беатрис заснула, а вслед за ней погрузилась в сон и Майя. На следующее утро, когда девушка встретилась на кухне с Тайлер, одетой в огромную рубашку Аарона и джинсовые шорты, Тайлер улыбнулась ей и шепнула: – Спасибо, Майя. Ты совершила чудо. И я никогда этого не забуду. – Да не за что… – смущенно пробормотала девушка, оглядываясь на дверь и надеясь, что их разговор не услышит Беатрис или Аарон. – Я, в общем-то, ничего особенного и не делала. Просто поговорила с Беатрис немного. – Ее отношение ко мне изменилось. Я это чувствую. Она уже не смотрит на меня так, как будто я пытаюсь отобрать у нее самое дорогое, – Тайлер улыбнулась. – И в этом твоя заслуга. Мне кажется, ты очень хороший человек, Майя. И я бы правда очень хотела, чтобы вы пришли ко мне в гости на следующей неделе. Я приготовлю вам что-нибудь вкусненькое по рецепту Астрид, и мы посмотрим Шерлока, раз уж мы все его так любим. – Хорошо, мы с удовольствием придем, – улыбнулась в ответ Майя, чувствуя, как необъяснимое тепло разливается в груди. Она даже почти смирилась с тем, что имя Астрид повсюду преследует ее. Ну и что? Во всяком случае, Астрид ждет ее. И Тайлер ждет. И Беатрис всегда ей рада. «Я нужна другим людям. Они хотят видеть меня, общаться со мной. И даже если Руби этого не хочет… есть другие. Те, кому я важна по-настоящему. А не потому, что знаю что-то, не потому, что пришла с той стороны. Так может, не такая уж я и неудачница?».

* * *

Листья мелиссы под пальцами были бархатисто мягкими, покрытыми легким пушком, и Майя, не удержавшись, чуть сдавила один лист, оторвала от него половинку и понюхала. Свежий, слегка цитрусовый и в то же время мятный аромат. Уже сегодня вечером она сможет заварить травяной чай и выпить его вместе с Беатрис и Аароном на кухне. Майя посмотрела поверх кустов мелиссы за окна оранжереи, где уже сгустились ранние декабрьские сумерки. Но домой девушка не торопилась. Ей нравилось находиться здесь, нравилось вдыхать запахи растений и влажной земли. Аарон объяснил ей, как ухаживать за некоторыми травами, и первым делом Майя взялась за свои любимые мяту и мелиссу. Она уже оборвала бутоны, Аарон сказал, это необходимо, чтобы сами листья оставались нежными и мягкими, а теперь ей оставалось слегка подрезать кусты, немного разрыхлить и полить почву. Восьмое декабря. Даже в Кромлинске время летело довольно стремительно, и Майе не верилось, что она живет здесь уже почти два с половиной месяца. «Скоро Новый год, – девушка смяла оторванную половинку листа, ощущая на пальцах сочную влагу и усилившийся цитрусовый аромат. – Интересно, как там мама? Смирилась ли она с тем, что я пропала, или отчаянно продолжает поиски, как это делала Руби? Как она будет встречать этот Новый год? Наверное, совсем одна. Наверное, она будет плакать и очень скучать по мне. Надеется ли она, хоть немного, что я жива? Вряд ли. Мама всегда была пессимисткой. Наверняка думает, что меня убил какой-нибудь маньяк. А я здесь, выращиваю мелиссу и даже не могу сообщить ей, что со мной все в порядке». Майя поймала себя на мысли, что остро тоскует по матери несколько дней назад. Да, пусть они никогда не были особенно близки, не были подругами, а просто жили вместе, мама всегда была к ней добра и старалась не лезть в ее жизнь. И они всегда встречали Новый год вместе, всегда вдвоем, после того, как отец ушел. Даже когда Майя познакомилась с Мариной и намекала той на новогоднюю ночь вдвоем, Марина отговаривалась от нее встречей со своими родственниками, которые не знали о ее ориентации. А Майя всегда оставалась дома с мамой. Но теперь она понимала, что вовсе не с родственниками Марина проводила эту ночь. «Но это уже неважно, – девушка задумчиво, рассеянно всматривалась в желтый, подрагивающий огонек керосиновой лампы, стоящей рядом с ней на полу и освещающей оранжерею. – С кем бы ни была Марина, это уже неважно». Потому что в Кромлинске все смыслы, всё важное и неважное перемешалось, и новая жизнь, которой Майя не хотела, которую она не просила, резко и безвозвратно, точно мчащийся по рельсам поезд, вытеснила все старое, привычно-болезненно-дорогое, и вышибла из груди весь воздух, как резкий удар под дых. В последние четыре дня, чтобы отвлечься от мыслей о маме, об их совместных новогодних праздниках с подарками и конфетами, от мыслей о Руби и Астрид, которые возникали у нее в голове по очереди, словно спорили о чем-то, словно хотели отстоять каждая свое первенство в ее сознании, Майя попросила Аарона найти ей какое-нибудь полезное занятие в городе. «Я живу здесь уже два месяца, а так и не начала вам помогать, – сказала она. – Мне надоело быть нахлебницей, и я хочу что-то делать и сама. Правда… я ничего не умею. Но ты ведь поможешь мне, да? Я готова учиться чему угодно. Могу даже попробовать чинить с тобой крыши, если надо». Но Аарон только улыбнулся и сказал, что чинить крыши не нужно. И что она может начать с оранжереи и теплиц, если хочет. И Майя хотела, она ничего не имела против садоводства и огородничества. Да и участвовать в обеспечении города продовольствием – вполне себе полезная и благородная работа. И отвлекающая. Возвращайся ко мне. И не ходи к ней, не встречайся с ней. Эта просьба с оттенком приказа много раз звучала у девушки в ушах, похожая на настойчивые удары молотка по толстой поверхности озерного льда. Еще немного, и он треснет, разобьется, и из трещины хлынет холодная вода. «Пойду ли я к ней? Способна ли я на самом деле пойти к ней сама?». Майе хотелось услышать продолжение истории Астрид и Руби, узнать, что между ними произошло в итоге, и почему Астрид лишилась глаза. Но девушка была уверена, что одними историями дело не кончится, и Астрид снова снимет с нее штаны. И Майя не могла не задаваться вопросом, а сможет ли она сама в этом случае отшить Астрид или ей опять захочется продолжить, захочется забыться и просто ни о чем не думать? Потому что пока… Астрид лучше всех могла заставить ее не думать. Во всяком случае, на какое-то время. Рядом с Астрид она по-настоящему забывалась, терялась в потоке бытия, освобождаясь от оков пространства и времени, законов и правил, от самой себя и бесконечной череды разочарований в людях, которых она любила. Но идти к Астрид Майя не торопилась. Она решила, что оставит это крайним вариантом, лекарством от боли, если эта боль вдруг станет настолько сильной, что она не сможет терпеть ее, и даже работа не поможет ей отвлечься. «Мне нужно оставить себе хоть немножко гордости. Хотя бы крошечную щепотку гордости, чтобы продолжать жить». Стеклянная дверь скрипнула, легкое дуновение холодного воздуха с запахом подтаявшего после недавней оттепели снега пробежало по полу, коснулось голых запястий девушки, и Майя обернулась. Она ожидала увидеть Аарона, который пришел справиться, как у нее продвигаются дела. Но вместо него увидела Руби. Ее темно-серое пальто было расстегнуто, открывая теплый полосатый свитер и длинную юбку, поверх которой был повязан фартук. Очевидно, Руби пришла в оранжерею, чтобы собрать свежую порцию лекарственных трав. Майя чуть покачнулась, сидя на корточках, неловко попыталась встать, ухватившись за деревянный краешек грядки с мелиссой и чуть не вырвав его из земли. – Привет! – воскликнула Руби, явно обрадовавшись этой неожиданной встрече. – Привет, – тихо ответила Майя, которая не могла сказать о себе того же и не могла даже в виде приличия изобразить ответную радость. – А я думала, что здесь Аарон опять копается, – Руби прикрыла за собой дверь и начала распутывать длинный шарф на шее. На ее бледных щеках играл морозный румянец, делающий ее еще более красивой, чем обычно. Майя отвернулась. – Нет, теперь здесь я… Аарон объяснил мне, как ухаживать за растениями. Я просто… пытаюсь быть полезной, – девушка отряхнула руки, слегка испачкавшиеся в земле. – Вот как! Это здорово! – Руби двинулась по проходу в направлении Майи, сняла пальто. – А как твой экзамен? Сдала? – Да… – Майя смущенно похлопала себя по кобуре, висящей на бедрах. – Теперь со мной всегда будет вот это. На этот раз официально. – Это хорошо. Я рада, что Астрид наконец-то повела себя разумно и смягчилась по отношению к тебе. – Да, – ответила Майя глухо, чтобы хоть что-то сказать. – А я как раз отправила Гретту на обучение к Астрид, – Руби прошла к креслу-качалке и повесила пальто и шарф на его спинку. – Сегодня она живет там уже второй день. А я теперь… снова одна. «И что, тебе снова стало достаточно скучно, чтобы обратить на меня внимание?», – хотела спросить Майя, но промолчала, стиснув зубы. Руби, казалось, была искренне рада ее видеть. Она снова вела себя так, словно еще вчера они сидели в пустой кабинке чертова колеса, слушая шелест осенних листьев, или смотрели на Луну в окуляр телескопа, переговариваясь шепотом в мистической тишине обсерватории, или обнимались в квартире Руби, сидя на ее диване и слушая тиканье старых бесконечных часов. Руби снова смотрела на нее пристально, а не отворачивалась, как отворачивалась, когда они нашли Гретту. Но Майя сама больше не смотрела на нее. Не хотела смотреть. Руби обожает внимание, обожает, когда ей восхищаются, когда ее любят. Это дает ей смысл жизни. Дает ей возможность почувствовать жизнь, которой у нее нет. За год Руби стабильно заводит себе около пяти любимчиков. Я видела, что Руби не интересует секс, не интересуют в принципе отношения с этой девушкой, но по какой-то причине она не отпускала ее от себя. «И меня она не хочет отпускать тоже. Иначе не намекала бы на то, что теперь живет одна». – Если хочешь, я могу помочь тебе, – Руби вновь подошла к Майе и встала за ее спиной, как показалось девушке, слишком близко, так близко, что она смогла ощутить тот самый аромат леденцовых конфет от ее губ. – Ты еще не полила эту мелиссу? – Нет. – Ну давай тогда я полью. И заодно соберу часть листьев для сушки. Помню, вначале я тоже проводила в этой оранжерее довольно много времени, просиживала целые дни среди этих растений… – Руби вздохнула, и ее дыхание защекотало Майе шею. Теплое. – А потом… как-то отстранилась от всего этого, перевалила эту заботу на Аарона. Завела себе студентов, занялась более углубленным изучением медицины… И теперь все чаще скучаю по тем временам, когда могла торчать здесь сутками и вдыхать все эти божественные ароматы… ага, спасибо, – Руби взяла из рук Майи лейку, которую знаком попросила передать ей. Их пальцы слегка соприкоснулись, и если еще месяц назад Майя пришла бы от этого в дикий безудержный восторг, то теперь лишь отдернула руку, чувствуя все большую растерянность и тяжесть от этого разговора, от этого беспечного тона Руби, легкого и невесомого, словно летящий на ветру сухой лист, и такого же мертвого, пустого, точно зеркало, которое отражает целую Вселенную, но остается при этом всего лишь прохладным и твердым стеклом, ловящим чужие отблески света. И Майя не выдержала. Она заговорила тихо, сжав в пальцах еще один лист мелиссы и немилосердно сдавливая его: – Я очень скучала по тебе тогда… когда жила на стрельбище. Мне было… очень одиноко. Я думала, что сделала что-то не так, и поэтому ты не приходишь ко мне. Руби чуть разомкнула губы, провела кончиками пальцев по гладкой алюминиевой ручке лейки, очевидно, пытаясь отыскать правильный ответ на это замечание Майи, которая, в общем-то, и не ждала никакого ответа. – Да, я… правда виновата, – Руби вздохнула. – Я знаю, что нарушила обещание, обычно я так не поступаю, но… на меня навалилось слишком много дел, а потом еще и появилась Гретта. Я должна была помочь ей. Руби извинялась, добавляя в свой голос максимум сожалеющих интонаций, ровно столько, чтобы ее извинения казались искренними. Но Майя знала, что Руби не искренняя. Она лишь пытается такой казаться. Потому что она уверена, что Майя все еще сохнет по ней. Потому что уверена, что Майя и так простит ее, потому что влюблена, и значит, можно не стараться слишком уж сильно. И весь этот разговор – простая формальность, через которую можно перешагнуть и идти дальше. «Нет. Я не хочу этого. Я не хочу, чтобы через меня снова перешагивали. Я слишком часто позволяла это Марине, и вот что из этого вышло. Я не позволю ей пользоваться моими чувствами, даже если они еще не умерли, я не позволю ей этого». И снова неожиданный вопрос, который Майя задавала себе миллионы раз за последние недели, всплыл в ее сознании, он был похож на навязчивый маленький красный мячик, бултыхающийся на поверхности воды. «Почему Астрид ничего ей не рассказала? Ведь она говорила, что делает это, чтобы Руби отказалась от меня. Говорила, что после этого она на меня даже не взглянет. Так почему же она ничего не сказала, до сих пор?». И тут же ответ, такой простой и очевидный, сам собой пришел ей в голову, заполнив ее ощущением неизбежности и завершенности, ощущением, что все так и должно было быть. «Она просто оставила эту возможность для меня. Оставила как опцию, которую я могу выбрать по желанию, а могу и не выбирать. Оставила, как возможность проверить реакцию Руби, узнать ее истинные чувства ко мне. Узнать, есть ли у нее ко мне вообще хоть какие-то чувства. Если, конечно, у меня когда-либо хватит решимости это узнать. Потому что… если Руби не отвернется от меня, несмотря на то, что я спала с ее бывшей, то я действительно что-то значу для нее». И Майя сказала, изо всех сил стараясь не давиться словами и эмоциями: – Пока я жила на стрельбище, случилось кое-что плохое. Из-за чего я не могла больше жить с Астрид и ушла от нее. – Да, вы, кажется, поругались? – невинно поинтересовалась Руби. – Астрид, должно быть, перегнула палку и сильно обидела тебя? – Да. Она меня изнасиловала. И после этих слов наступила тишина. Такая резкая и острая, четко очерченная, такая громкая, что Майе показалось, она вот-вот оглохнет от собственной крови, пульсирующей в ушах. Но она продолжала молчать и ждать, что скажет Руби. Она не могла нарушить это молчание первой. Руби страшно побледнела. Румянец, нарисованный морозом, тут же отхлынул от ее кожи, и Руби посмотрела на Майю так, словно девушка только что ударила ее. Ничего не говоря, она поставила лейку на грядку с мелиссой, развернулась и медленно прошла к креслу-качалке. Тяжело опустилась в него, закрыла глаза, потерла переносицу большим и указательным пальцами. Спросила, не глядя на девушку: – В каком смысле? Как это произошло? Как это вообще могло произойти? Майя осталась стоять на своем месте. И ответила, продолжая наблюдать за Руби, за каждым ее действием, причиняющим ей все большую боль. – Мы были пьяны. Я… не могла даже держаться на ногах. Астрид воспользовалась этим и… принудила меня к сексу против моей воли. – Господи… – прошептала Руби. Она смотрела в сторону, словно что-то видела в темном окне, кроме своего отражения. Очевидно было, что она дико смущена, и что ей это очень неприятно. – Но зачем же ты вообще пила с ней? И, несмотря на страшное волнение, ужас, плещущийся в горле, и удушливый стыд, Майя заметила, что Руби задает какие-то не те вопросы. Какое значение имеет тот факт, что она пила с Астрид, и зачем она это делала? Ведь Майя только что призналась ей в том, что подверглась насилию со стороны Астрид. Невольно девушка вспомнила реакцию Аарона на эту новость, его искреннее беспокойство, его гнев, его нежность и заботу. И он не спрашивал ничего подобного, хотя Майе казалось, он, как мужчина, не сможет понять то, что ей пришлось пережить, понять, насколько неприятно и тяжело это было. – В тот вечер я впервые сама отстреливалась от лярв, – ответила Майя севшим голосом. – Я жутко перенервничала, была почти что в обмороке… И Астрид предложила мне выпить, чтобы отойти от шока. Я согласилась… Да и вообще, я же не знала, что она меня изнасилует! – девушка невольно повысила голос, хотя не собиралась кричать. Она все еще надеялась, что Руби хотя бы посмотрит на нее. Но та не смотрела. И с каждым мгновением Майе становилось все хуже. Ей не нравилось, что Руби сидит там, так далеко от нее, а сама Майя стоит перед ней и как будто отчитывается, как будто оправдывается в чем-то. – Господи, Майя… Но почему же ты позволила этому зайти так далеко? Почему не оттолкнула ее, не дала твердо понять, что это неприемлемо? – Руби! Ты, должно быть, оглохла, потому что я выразилась достаточно понятно! Астрид меня изнасиловала! Естественно, я пыталась сопротивляться! Но она же в десять раз сильнее меня! – Майя уже не сдерживалась и кричала, и голос ее дрожал от подступающего к горлу истерического плача. Горькие злые слезы уже выступили на глазах, и девушке оставалось лишь надеяться на то, что ее гордость, а, вернее, ее остатки, не позволят ей сломаться перед Руби. «Астрид была права, в очередной раз, черт ее дери, она была права. Я ненавижу ее, но она была права… Она знала, что реакция Руби будет именно такой. Знала… Руби просто не верит мне. Что бы я ни говорила, как бы ни пыталась оправдаться, она мне все равно не верит. Не считает жертвой, даже не пытается утешить. Ей все равно, что я чувствую». – Кошмар… Поверить не могу… – процедила Руби, продолжая пристально смотреть в окно. – Поверить не могу, что это случилось в моем городе. И что Астрид к этому причастна. «Вот и все. Вот и все, что тебя волнует. Что это случилось в твоем городе. В твоем идеальном Кромлинске. В твоей маленькой утопии. Позорное событие». И в тот момент Майя почувствовала себя еще более униженной и грязной, чем после того злополучного изнасилования. – Я это так не оставлю! – Руби внезапно поднялась и начала снова одеваться, торопливо, яростно. – Астрид за это ответит! И как она только посмела! Но Майя знала, Руби имеет в виду не: «Как она посмела обидеть тебя, поступить с тобой так». Она имеет в виду: «Как она посмела обойти меня, встать у меня на пути, грубо вмешаться в наши отношения, испоганить твои чувства ко мне». Как она посмела спать с кем-то, кроме меня. – Ты ревнуешь, – внезапно осознала Майя и тут же выдала эту мысль вслух, потому что терять ей было уже нечего. – Ты хотела, чтобы Астрид навечно осталась твоей преданной собакой. А она взяла и трахнула новенькую. Ты ревнуешь Астрид ко мне. – Не говори… глупости, – выдавила Руби, набросив на шею шарф и удостоив-таки Майю быстрым холодным взглядом. – Мы с тобой… потом это обсудим. Мне нужно побыть одной. И обдумать все. – Ну и убирайся, – на этот раз отвернулась Майя. – И обсуждать с тобой я больше ничего не буду. – Пока, Майя, – Руби как будто и не обратила внимания на эту злую реплику, и, оставив за собой последнее слово, быстро покинула оранжерею. А Майя, убедившись, что Руби ушла, опустилась на выложенную красно-коричневой плиткой дорожку и наконец-то позволила себе расплакаться в голос. Холодный уличный воздух, запущенный Руби, добрался до ее плеч и обнял их с какой-то обреченной нежностью и сожалением умирающей любви. «Но может быть… она права? – спросила себя Майя, давясь слезами. – Было ли это вообще изнасилование, если я испытала… И потом, в последний раз, я сама согласилась на еще один секс. Так может… я все-таки сама виновата?». И голос Астрид, как всегда издевательский, как всегда не вовремя, угодливо зазвучал в ее пульсирующей от боли голове: Ну, допустим, первые минут пять я действительно делала это без твоего согласия, а потом-то… «Руби права. Я грязная». И боль от осознания этого факта с такой силой скрутила Майе живот, грудь, ребра, что девушка просто легла на пол, холодный, пахнущий зимней сыростью, мокрым камнем и земляной пылью, и закрыла глаза, отдавая свое сознание темноте. В ту ночь она хотела, чтобы лярвы пришли за ней. И знала, что если это случится, она не станет стрелять.