Кромлинск

Nobody knows what lies ahead And life is short, to say the least We're in the belly of the beast Be still. Wild and young Long may your innocence reign Like shells on the shore And may your limits be unknown (The Killers)

На следующее утро, в очередной раз плюнув на свою гордость и набравшись смелости, Майя позавтракала и решила все-таки отправиться к Астрид, чтобы сделать первый шаг к примирению. «Я не буду ничего у нее требовать и ничего выпытывать. Не захочет рассказывать – не надо. Лишь бы она не посылала меня к черту». Девушка уже застегнула рубашку и собиралась натянуть сверху теплый и пушистый желтый свитер, когда услышала, как в окно ее комнаты снова что-то громко бабахнуло, отчего стекло протестующе зазвенело. «Господи… Пришла! Она пришла!» – мелькнуло в голове. И девушка уже не стала ждать второго сигнала и рванула к окну, торопливо открывая холодную и чуть потрескивающую деревянную раму. Несколько ошметков белой краски упало на подоконник. Майя не обратила на них внимания и высунула голову на улицу. Снова с велосипедом. Снова стоит и смотрит пристально. Только на этот раз рукой уже не машет и не улыбается. Растерявшись на мгновение, Майя крикнула: – Тебя что, в дверь стучать не учили?! Поднимайся давай! – Не хочу в дверь! – крикнула Астрид в ответ, и выражение ее лица чуть смягчилось, словно женщина расслабилась от того, что Майя позвала ее первой. – Я к тебе по пожарке залезу! Тут невысоко же. – Что?! – Майя так свесилась из окна, что чуть не выпала. Да, конечно, она жила всего-то на четвертом этаже, и залезть к ней было несложно, но все равно, кто так делает?! Вот кто так делает?! Правильно. Астрид. Астрид подошла к пожарной лестнице, чуть подпрыгнула, ухватившись за край, и подтянулась. Майя взирала на это безобразие, открыв рот. И уже через минуту Астрид была напротив ее окна и ухмылялась, явно довольная собой. – Ну, чего уставилась? – спросила она невозмутимо. – Открывай вторую раму, а то я к тебе не пролезу. – Черт… – ругнулась Майя и отворила вторую половину окна. – Да что с тобой не так вообще?! Тебе обязательно делать все не по-человечески, что ли?! – Делать все по-человечески слишком скучно, – ответила Астрид и ловко переползла влево, поставив коленку на подоконник Майи и уцепившись рукой за оконный проем. Девушка со вздохом поймала Астрид за талию и помогла ей залезть в квартиру. – Фух… – выдохнула Астрид удовлетворенно, усевшись на подоконнике, свесив ноги вниз и отряхивая ладони от налипшей ржавчины. – А ты тут неплохо устроилась, я смотрю. Довольно уютненько, хоть и пустовато. Надо бы тебе сюда каких-нибудь штук притащить из магазина. Там много чего есть из неплохо сохранившегося… – Астрид… – Майя решила не тянуть резину и оборвала ее болтовню, уже заметив, что чем больше Астрид нервничает и смущается, тем больше болтает. – Послушай, я… хотела извиниться за тот вечер. Мне не стоило напирать на тебя. Бровь Астрид слегка приподнялась, и молодая женщина посмотрела на Майю со смесью удивления и… стыда. – Я… – она явно растерялась на мгновение, и Майя поняла, что если даже Астрид растерялась, дело совсем плохо. – Я… вообще-то… тоже пришла извиниться. За то, что снова слетела с катушек. И прогнала тебя. И я рада… что ты не прислушалась к моему посылу и не пошла к Руби. Майя улыбнулась. – Я не пойду к ней больше, ты ведь знаешь. Слезай давай, я тебе чаю налью, – и Майя подхватила Астрид под руку, якобы для того, чтобы стянуть ее вниз, но на самом деле, просто чтобы лишний раз прикоснуться к ней. Они прошли на кухню, где Астрид сразу заняла место в углу у стола, как следует развалившись, вытянув ноги и сложив руки на груди. И не забывая при этом с оценивающим видом изучать обстановку незнакомой квартиры. Но ее самоуверенная поза была лишь прикрытием, и теперь Майя знала это. За последние недели она узнала Астрид чуть лучше и уже начала отличать ее искреннюю уверенность от пустой бравады. И она знала, что сейчас Астрид нервничает и напряженно о чем-то думает. Настолько напряженно, что даже не отпускает остроумные комментарии по поводу того, какая Майя неумелая хозяйка. «Не буду у нее ничего спрашивать, – пообещала себе девушка. – Захочет – сама заговорит». Разлив чай и поставив на стол тарелку с разрезанным на квадратики кексом, который испекла вчера Беатрис, Майя села рядом с Астрид. Не напротив, а рядом, чтобы, если та вдруг захочет поговорить, ей было легче. Астрид нарушила молчание нескоро. Оно уже успело превратиться в угнетающую тишину, но Астрид, похоже, даже не замечала этого, делая один медленный глоток за другим и продолжая напряженно думать. «Она даже не поругала мой чай, – с нарастающей тревогой отметила Майя. – Значит, дело совсем плохо». Наконец, Астрид произнесла: – Я скажу тебе кое-что. Но ты должна пообещать не задавать мне никаких вопросов. Я скажу только то, что считаю нужным сказать. Поняла? – Да, – кивнула девушка, чуть подавшись вперед и положив на стол локти, чувствуя, что ладони слегка подрагивают от волнения и какого-то необъяснимого страха. – Хорошо, – Астрид снова замолчала на несколько секунд, а потом продолжила, резко, с глубоким вдохом, прыгая с места в карьер: – Мой отец был хроническим алкоголиком. Он пил, сколько я себя помню. И каждый раз, напиваясь, превращался в гребаного монстра. Он сильно избивал нас с матерью и моего младшего брата. Просто так, ни за что, просто потому, что мы существовали и раздражали его своим существованием. Он бил не только руками, но и всем, что попадалось под руки. Иногда одних синяков ему было недостаточно. Бывали дни, когда ему хотелось крови, и тогда он использовал кухонные ножи. А в те дни, когда у него бывало «ленивое» настроение, ограничивался лишь сигаретными окурками, которые тушил об меня или брата. На моем теле осталось немало шрамов. И я знала, что ты начнешь задавать вопросы, если увидишь их. А мне не хотелось говорить об этом. Потому что вот уже пятнадцать лет я пытаюсь об этом забыть. Эти шрамы до сих пор болят, не в прямом смысле, разумеется. Несмотря на то, что моего отца давно отправили в тюрьму, где он благополучно сдох. Я не могу перестать ощущать его паршивое присутствие в своей жизни. И мне тяжело заводить отношения с новыми людьми, спать с новыми женщинами, потому что каждый раз приходится объяснять одно и то же, а я не люблю это объяснять и всякий раз откладываю до последнего. Конечно, я могла бы солгать тебе, что это какие-нибудь боевые шрамы, полученные на работе, и ты, наивная соплячка, поверила бы мне. Но я ненавижу ложь так же сильно, как своего отца. Поэтому говорю все, как есть. И это все, что тебе нужно знать, по сути. Слушая Астрид, Майя не заметила, что дрожь в ее руках стала видна невооруженным глазом. Она попыталась спрятать ладони, но опрокинула свою чашку, и недопитый чай растекся охристой лужицей на светло-кремовой скатерти. – Черт… Черт… – пробормотала девушка, вернула чашку в вертикальное положение, и Астрид, заметив ее трясущуюся, как у паралитика, руку, произнесла спокойно: – Какая же ты впечатлительная, с ума сойти. Вот только, пожалуйста, жалеть меня не надо. Мне в свое время хватило причитаний Руби по этому поводу. Которые, как потом выяснилось, оказались тоже ложью. – Астрид… Мне правда жаль, – пробормотала Майя, и голос ее тоже дрожал, словно вторя непослушным пальцам. – Я вижу, – отозвалась она, и ее сухой тон чуть смягчился. – Господи, Астрид… я надеюсь, твой отец… он же не… не делал этого с тобой? Он же не… – ее голос снова сорвался, и Астрид ответила со вздохом: – Ты же обещала не задавать вопросы. Снова ватой уши набила, круглолицая? – однако в этом упреке не было злобы. Только усталость. – Нет. Сексуального насилия не было. Хотя, возможно, он был бы не против, если бы у него хоть что-то работало к тому времени, как я подросла. В детстве я много раз видела, как он насиловал мою мать. Я ничего не могла сделать, а потому просто уводила брата, чтобы он этого не видел. А потом мой отец окончательно упился, и, очевидно, у него начались проблемы с этим делом. Поэтому… в какой-то степени алкоголь спас меня от сексуального насилия. Впрочем, мне и других видов насилия хватило. Когда отец узнал, что я лесбиянка, а мне тогда было четырнадцать, он сделал со мной такое, что я потом до совершеннолетия боялась встречаться с девочками. Хотя мой папаша уже гнил в тюрьме, я продолжала его бояться. Бояться, что он увидит мою жизнь и вернется, чтобы наказать. Ну, так что, может, хватит уже? Я и так сказала больше, чем хотела. – Д-да… д-да, конечно. Прости, – Майя всеми силами пыталась удержаться, но все же шмыгнула носом, судорожно вдохнув воздух, втайне надеясь, что Астрид наорет на нее, как-нибудь изощренно оскорбит, и это приведет ее в чувство, и она не расплачется. Да, конечно, Майя подозревала что-то подобное. Еще с того момента, как Астрид на крыше запретила ей когда-либо затрагивать тему своего отца. Но все же ей хотелось ошибиться, больше всего на свете ей хотелось ошибиться. Она надеялась, что Астрид была просто чокнутой садисткой и психопаткой, что она просто уродилась такой больной сучкой, ну мало ли, с кем не бывает. Майя не хотела думать о том, что у Астрид, возможно, были причины стать такой. И что пережитое ею было страшнее всех дурацких сериалов, которые Майя когда-либо смотрела в своей короткой жизни. – Майя, ну хватит уже… – Астрид вздохнула, поймала ее дрожащее запястье своей теплой спокойной ладонью. Снова назвала ее по имени. И Майя уже не могла удержать слезы в себе. – Почему ты такая добрая, Господи боже? Если будешь так переживать из-за всего, что с тобой в жизни случается, сердце не выдержит. – Прости, – пробормотала Майя, сама не зная, зачем, давясь слезами и боясь разозлить Астрид и оттолкнуть ее. Но Астрид лишь обняла ее за плечи, притягивая к себе и шепча: – Ну, хорош уже. Чего ты нюни распустила? Сначала пожалеешь меня, а потом еще влюбишься, чего доброго! И что тогда делать будешь? Осторожнее с этим. Но Майя, не обращая внимания на ее слова, прижалась к Астрид крепче, обнимая ее за шею и силясь унять дрожь и слезы. В конце концов, замолчала и Астрид, и они просто обнимались в тишине сумрачно-пасмурной кухни. А когда Астрид надоело слушать всхлипы девушки, она потянулась к тарелке, взяла с нее ломтик кекса и, оторвав Майю от себя, попыталась засунуть кекс ей в рот. – На вот, поешь лучше! Еда на тебя хорошо действует, в отличие от моих историй. Майя не выдержала и усмехнулась, откусила кусочек и с горем пополам прожевала его, потому что ей мешали сопли и слезы, отчего девушка в итоге рассмеялась снова, и Астрид засмеялась вместе с ней. – Тебе лишь бы накормить меня! – возмутилась Майя. – Трахнуть тебя я тоже всегда не против, – спокойно заметила Астрид, и Майя расхохоталась еще громче, а недоеденный кусочек кекса выпал из руки Астрид на пол. И когда их смех затих, возвращая кухне пугающее безмолвие, Астрид предложила: – Может, сходим погуляем? В «Подкову», например? В твоей квартирке хоть и хорошо после ремонта, но как-то пустовато. Что насчет «шопинга»? – Давай! – с радостью согласилась Майя. – Ничего не имею против шопинга. Особенно, если он бесплатный. И уже в коридоре, когда Майя одевалась, повязывая шарф Астрид на шею и одновременно пытаясь влезть в ботинки, Астрид сказала, пристально глядя на нее своим единственным немигающим глазом: – Я больше не хочу говорить о том, о чем мы говорили сегодня. Я рассказала все, что тебе нужно было знать, поэтому больше никаких вопросов. Ты понимаешь? – Понимаю, – ответила Майя, а сердце ее словно бы покрылось ледяной коркой от рисуемых воображением картин. Сигаретные бычки, прожигающие кожу с ужасающим шипением, фиолетовые синяки и багровые ушибы, кровь от порезов, двое испуганных детей, чью мать насилуют на их глазах. Майя знала, что даже если они с Астрид никогда больше не коснутся этой темы, сама она думать об этом не перестанет. Тоже никогда.

* * *

Но мрачные мысли дали ей передышку уже у дверей «Подковы», когда Майя замерла перед футуристическим величием нависшего над ней трехэтажного заброшенного торгового центра, со стенами, декорированными черными светоотражающими стеклами. Раньше девушка видела его лишь издалека, проездом, и с высоты двадцать пятого этажа, но никогда не подходила к его дверям, потому что одна лишь мысль о таком огромном заброшенном здании внушала ей необъяснимый ужас. Но сейчас с ней была Астрид. И Майя осознала, что боится чуть меньше. В конце концов, это ведь всего лишь магазин, верно? Возможно, это будет даже интересно – узнать, как заброшенный магазин выглядит изнутри. Широкое крыльцо «Подковы», состоящее из двух ступенек, было завалено опрокинутыми кадками, в которых раньше росли декоративные деревья. Сейчас же земля рассыпалась, а деревья высохли и почернели, словно обуглились. Нечаянно, засмотревшись вверх, Майя наступила на крупный ком земли из горшка, который тут же рассыпался, раскрошился под ее ботинком, а девушка тихонько охнула и непроизвольно ухватилась за предплечье стоящей рядом Астрид. Но на этот раз, вместо того чтобы поиздеваться над Майей, как обычно, или как перед экзаменом, Астрид лишь обняла ее за плечи и со смешком произнесла: – Не дергайся ты так. Здесь ничего страшного нет. Я была внутри сотню раз. Это хорошее место. Хотя… снаружи так и не скажешь. Но тебе понравится, обещаю. И Майя ей поверила. Они открыли тяжелые стеклянные двери, потянув их на себя, и вошли внутрь, оказавшись в небольшом коридорчике. Следующими были автоматические двери, давно сломанные и застывшие в положении «где-то посередине», оставив щель как раз такого размера, чтобы внутрь можно было пройти по одному. Астрид прошла первой и протянула Майе руку, как бы показывая, что бояться нечего. Но даже несмотря на теплую ладонь Астрид, Майя все равно ощутила неприятное покалывание где-то в груди, когда проходила через автоматические двери, потому что ей чудилось, что они вот-вот снова заработают, ни с того ни с сего, и раздавят ее, сломают ребра. Но очутившись наконец в холле, девушка забыла о своих нерациональных страхах и охнула от поразившей ее масштабной картины. Торговый центр «Подкова» выглядел совсем как живой. С первого взгляда он казался обычным магазином, просто чуть более сумрачным, чем среднестатистический молл, освещенный сотнями слепящих флуоресцентных ламп. «Подкова» же была освещена только тусклым дневным светом, просачивающимся через огромные окна в стенах и в потолке. Гигантский холл, выложенный невзрачной светло-серой плиткой, был абсолютно пуст. На второй этаж вели два застывших в неподвижности эскалатора, и такой же застывший лифт в прозрачной стеклянной коробке. Под ногами скопилось несколько лужиц воды, и это были первые признаки запустения, которые заметила Майя, помимо пыли и тишины. Подняв голову к потолку, она заметила также, что некоторые плиты провисли и отвалились, обнажая провода серебристых трубок флуоресцентных ламп. Внутри скапливалась дождевая вода и тающий снег. Но таких брешей было не так уж много. Очевидно, «Подкова» была построена на совесть. Вдохнув поглубже чуть сырой затхлый воздух закрытого помещения, Майя уловила запахи мокрого камня, увядших растений, дождя и бумаги. В центре холла, возле лавочек, стояло несколько целых кадок с растениями, чьи длинные листья давно высохли и теперь стелились по полу, подобно щупальцам диковинных бумажных осьминогов. А некоторые растения были зелеными, и, проходя мимо них, Майя на мгновение поверила в то, что они каким-то чудом выжили. Но присмотревшись получше, поняла, что растения были искусственными. Эхо их шагов – тихих и осторожных Майиных, и уверенных, громких – Астрид, вливалось в уши, добавляя происходящему некий эффект сюрреализма, ощущение сновидения, тревожного, но отчего-то приятного. Возможно… оттого, что Астрид по-прежнему держала ее за руку. – Предлагаю начать с первого этажа, – произнесла та. – Здесь есть большой магазин с товарами для дома. Думаю, это как раз то, что тебе нужно. Конечно, должна предупредить, что магазин этот уже довольно потасканный. Ну, сама понимаешь, ассортимент не пополнялся уже лет десять, а «покупатели» делали свое дело. – Ничего, – Майя улыбнулась. – Мои потребности весьма непритязательны и скромны. Они прошли мимо эскалаторов, мимо киоска с вывеской «Самый правильный кофе у нас. Хорошее настроение гарантировано!» и двинулись дальше, вглубь первого этажа торгового центра. Раскрыв рот, Майя таращилась на магазинчики, находящиеся за стеклянными дверями. Одежда, обувь, косметика, названия английскими буквами, незнакомые бренды. Конечно, Майя не особенно разбиралась в моде, но вполне возможно, что эти фирмы существовали только в мире Кромлинска, и поэтому были ей не известны. Сверху на них взирал огромный рекламный щит с надписью «ДЕТСКИЙ МИР, 2 этаж, сектор 2/4». Нет, все-таки какие-то названия здесь были теми же самыми. «Детский мир» и в Кромлинске «Детский мир». – Насколько хорошо здесь сохранились все эти вещи? – спросила Майя, все еще пытаясь привыкнуть к эху собственного голоса. – По-разному, – ответила Астрид. – Обувь хорошо, особенно кожаная. Одежда не очень. Многие вещи отсырели и разошлись по швам, провоняли сыростью и плесенью. Лучше всего сохранились джинсы и верхняя одежда, и мы с Руби сразу забрали ее себе, попав сюда. В неплохом состоянии были многие виды тканей – их забрала Беатрис для шитья. Косметика испортилась почти вся. За исключением некоторых дорогих брендовых духов. Лучше всего сохранились вещи из пластика – всякие игрушки, и из керамики и фарфора – посуда, домашняя утварь. Книгам тоже пришлось нелегко… – Астрид с сожалением вздохнула. – Хоть я и попыталась привести в порядок некоторые экземпляры, высушить и разгладить утюгом волнистые страницы, свой товарный вид они определенно уже потеряли. И это не удивительно, если учесть, что они лет пять простояли в неотапливаемом помещении. Майя подумала, что, похоже, из всех вещей Кромлинска Астрид больше всего заботили книги. Возможно, даже больше, чем оружие. И эта мысль почему-то заставила ее улыбнуться. Она подумала, что было бы неплохо, если бы они вместе как-нибудь посетили местную библиотеку. – А вот и он, – сказала Астрид, когда они приблизились ко входу гипермаркета домашних товаров. Их тут же встретила провисшая пыльная растяжка, обещающая глобальную распродажу и «скидки 60% на 30 видов товаров». А Майя подумала, что сегодня ее ждут куда более значительные, можно сказать, стопроцентные скидки на все товары. На все товары, которые уцелели, разумеется. Пройдя мимо нескольких рядов с кассовыми аппаратами и навсегда замершими черными конвейерными лентами, Майя и Астрид оказались внутри, возле отдела со всевозможным мелким декором – свечами, пледами, подушками, декоративными статуэтками, вазочками и разнообразными рамками для фотографий, внутри которых неискренне улыбались фотомодели, изображающие идеальные семьи и влюбленные пары. Откуда-то из глубины зала раздавалось слабое капанье воды. Майя поежилась, ощутив внезапный холод и приступ необъяснимого страха. Внутри магазина было значительно темнее, потому что окна отсутствовали, и когда-то все эти огромные помещения освещались лишь светом электрических ламп. Астрид достала из кармана фонарик и щелкнула кнопочкой. – Держись рядом со мной, – сказала она, протягивая Майе руку, за которую та с радостью уцепилась. – Это место относительно безопасное, но здесь много стеллажей, и мимо них нужно ходить осторожно, чтобы ничего не задеть. Конструкции могли повредиться со временем, и если на тебя что-нибудь обрушится, мало не покажется. Просто будь осторожной и внимательной, и ничего не случится. И не отходи от меня далеко. Держась друг за друга, они прошли дальше по отделу декора, и уже через несколько минут напряжение прошло, и Майя снова забыла о своем страхе и жутком капанье воды, отвлекшись на забавные фигурки с совиным семейством. После чего ее внимание переключилось на ароматизированные свечи в стеклянных банках. Майя открывала крышки одну за другой и нюхала разноцветные свечки, которые пахли довольно приятно, хоть и несколько слабее, чем новые. – Вот, клади сюда все, что понравится, – сказала Астрид, подкатив к ней маленькую металлическую тележку, которая слегка поскрипывала на поворотах. Майя положила в тележку свечи, фигурки с совами и стеклянный светильник, и они отправились дальше. Девушка невольно заулыбалась, пытаясь отделаться от дурацкой мысли, что они с Астрид похожи на какую-нибудь молодую парочку, которая приехала на выходных за покупками, чтобы обставить свою новую квартирку. «Что за ерунда лезет тебе в голову? – ругала себя девушка. – Это же Астрид! И вы просто спите вместе! Это, можно сказать, деловое партнерство. А ты лыбишься так, словно вы молодожены!». Однако, даже глядя на серьезное задумчивое лицо Астрид, осматривающей помещение на предмет возможных опасностей, Майя не могла прекратить лыбиться. И не думать о всякой ерунде не могла. Выбирая интерьерные шкатулки для хранения всяких мелочей, Майя спросила: – Как думаешь, когда-нибудь все это будет снова работать? Ну, когда Кромлинск снова станет таким же многолюдным, как раньше. Новые жители все прибывают и прибывают. Возможно, когда-нибудь этот город снова оживет. – Возможно, – согласилась Астрид, рассматривающая шкатулку в виде сердца, обитого темно-бордовой кожей. – В прошлом году у нас даже родился первый младенец. Первый ребенок, рожденный в Кромлинске. Вот только, как бы много нас ни было, Кромлинск все равно навсегда останется закрытым городом. Отрезанным от остального мира. И даже если нам удастся наладить некое подобие производства, запустить заводы, мы все равно будем сильно ограничены в материалах и ресурсах. Поэтому… Прежней полноценной жизни этому месту все равно не видать больше. И я скорее поверю в то, что через десять-двадцать лет эти здания окончательно развалятся, превратятся в руины из металла и пластика, а люди будут вести образ жизни наших предков, занимаясь выращиванием всевозможных культур и забывая о токсичном обществе потребления. Так что, пользуйся последними его дарами, пока у тебя есть такая возможность, – и Астрид поставила шкатулку обратно на полку, как бы ставя точку под своим пессимистичным монологом. И они пошли дальше. Больше всего времени Майя провела в отделе посуды, выбирая себе чашки и тарелки с такой тщательностью, словно планировала готовить не менее трех раз в день и принимать у себя гостей каждый вечер. Ей это нравилось. Выбирать какие-то вещи на свой вкус, не задумываясь о цене, не считая оставшиеся копейки с зарплаты, даже не глядя на выцветшие ценники. Сколько раз она вот так представляла, что они с Мариной начнут жить вместе и отправятся вместе в магазин, чтобы сделать свою квартирку более уютной? Чтобы сделать все так, как хочется только им двоим. Возможно, иногда они бы даже спорили, не соглашались друг с другом из-за покупки какой-нибудь дурацкой вазы или расцветки штор, но это все равно было бы замечательно. И разве могла Майя представить, что через пару месяцев будет стоять посреди зала заброшенного торгового центра, внутри заброшенного города из параллельной реальности, рядом не с Мариной, а с женщиной, которую она совсем не знала, но с которой уже успела не один раз переспать? И снова почему-то Майя улыбнулась. Наконец, они добрались до отделов с инсталляциями комнат, обставленных мебелью и различными предметами интерьера. В одну из таких инсталляций спальни Астрид нырнула и присела на застеленную пушистым пыльным пледом кровать. Ее лицо приняло удивленное выражение. – Надо же! Довольно мягко! Кровать отлично сохранилась, – она хлопнула ладонью по одеялу. – Если хочешь, обновим ее. – Ну нет уж! – смутилась Майя и тут же сделала вид, что увлеченно изучает работу механизмов ящика комода. – Как хочешь, – Астрид пожала плечами, встала с постели и отряхнулась, и Майя ощутила внезапный глупый укол сожаления от того, что Астрид сдалась так легко и не стала настаивать. Обойдя почти весь гипермаркет, они вышли оттуда с двумя большими пакетами, которые позаимствовали на кассе. Пакеты, в отличие от большинства других вещей, были практически вечны. Астрид предложила оставить их «покупки» внизу у эскалатора и прогуляться на верхние этажи. – Там даже есть кинотеатр и игровые автоматы. И другие штуки, – сказала Астрид, и Майя, сгорая от любопытства, согласилась. Они пошли по эскалатору пешком, как по лестнице, и Майе все время казалось, что он вот-вот поедет, как те автоматические двери. Но, конечно, эскалатор не двигался, и его перила застилал толстый слой пыли, а металлические ступени покрылись в некоторых местах рыжевато-бурой ржавчиной. Пройдя мимо нескольких рядов непримечательных магазинчиков одежды и нижнего белья, они вошли в огромную зону развлечений. На входе была детская огороженная площадка, где родители могли оставлять своих отпрысков во время просмотра кино. Внимание Майи сразу привлек бассейн с шариками – она обожала такие в детстве, но теперь стеснялась проявить к нему интерес при Астрид. Однако Астрид, к ее огромному удивлению, сама схватила ее руку и потащила в направлении бассейна. – Эй, ты чего делаешь! – притворно возмутилась Майя, и в ответ Астрид лишь ухмыльнулась, как ухмылялась, когда тащила девушку на крышу, безумно, весело, заговорщически, словно они с Майей были преступницами или сбежавшими пациентками психушки. – Тебе понравится! – воскликнула она. – Он действительно огромный. И его невозможно не любить. Хоть он и пыльный. – Нет! – взвизгнула Майя, когда Астрид подтащила ее к краю бассейна с явным намерением толкнуть вниз. – Да не бойся ты! Он же для детей вообще-то! – рассмеялась Астрид. – Давай! Я же по глазам вижу, что ты хочешь! Ты и сама еще дитё! – Нет! – возмутилась Майя, сама не зная, какое из утверждений Астрид опровергает, а в следующую секунду женщина уже толкнула ее, и Майя полетела в объятия тысячи разноцветных шариков. Упала, совсем не ощутив боли, тихонько охнула, попыталась привстать, чувствуя, как тонет ее пятая точка, и рассмеялась. – Вот видишь! Круто же! – обрадовалась Астрид. – Иди сюда! – Майя разгребла руками шарики в разные стороны, словно морскую воду. Астрид не прыгнула в бассейн, а шагнула в него, и ее ноги сразу утонули по колено, после чего она упала прямо на Майю, и они обе зашлись совершенно безумным и совершенно счастливым хохотом. А набесившись и выбившись из сил, они некоторое время лежали в бассейне, глядя на высокий потолок с черными квадратиками отвалившихся плиток. – Сейчас бы купить попкорна и посмотреть кино, – с сожалением протянула Майя. – Тебе лишь бы поесть, – усмехнулась Астрид, но без издевки. – Все никак не могу отвыкнуть от «нормальной» жизни, – вздохнула девушка, обхватывая ладонью твердый синий шарик и сдавливая его до напряжения в мышцах. – Я любила ходить в кино. Пить газировку и есть попкорн с карамелью. – Со своей девушкой небось ходила? – Астрид покосилась на нее. – Ага. С Мариной. Она любила свидания вне дома, потому что… Потому что, – Майя снова вздохнула. – Так почему вы с ней разбежались-то? – Астрид повернулась на бок, и шарики под ней зашуршали, меняя свои позиции. – Два года – немаленький срок отношений. – Даже чуть больше, чем два… – прошептала Майя, продолжая изучать дыры в потолке и мять шарик до боли. – Так почему? – не отставала Астрид. – Потому что… она мне изменяла. Точнее, изменяла со мной, – девушка поморщилась, понятия не имея, в какие слова облечь сложившуюся ситуацию. – У нее была другая. Постоянная девушка, с которой они встречались уже много лет. И жили вместе. Но Марина скрывала ее от меня. А та, ее «настоящая» и «основная» девушка была в курсе всего. И была не против. Я знаю, что ты скажешь, знаю… Что только такая безмозглая дебилка, как я, могла не заметить того, что человек, с которым ты встречаешься два года, встречается с кем-то еще. И я с тобой соглашусь. Я правда была безмозглой идиоткой. И такой осталась, судя по всему. Майя по-прежнему не смотрела на Астрид, но чувствовала, что та смотрит на нее. Девушка ждала уже привычных уничижительных комментариев по поводу ее умственных способностей, но Астрид сказала нечто совершенно неожиданное: – Должно быть, ее «основная» женщина не удовлетворяла ее в сексе. Вот твоя Марина и завела себе молоденькую и энергичную. И наивную, чтобы ни о чем не догадалась. – Да вроде бы удовлетворяла, – Майя, смутившись, пожала плечами. – Марина сказала, что она просто полигамна. И что отношения с одним человеком – не для нее. – Ну, что ж, бывает и такое, – спокойно отозвалась Астрид. – Я, в общем-то, ничего против не имею. Но твоя Марина все равно настоящая сука. Если уж она полигамна, об этом стоит предупреждать заранее. А не водить молоденьких девчонок за нос. Что я больше всего ненавижу в людях, так это лживость. – Она говорила, что любит меня… что любит нас обеих, – прошептала Майя, и голос ее внезапно, совершенно неожиданно для нее самой, дрогнул. – Что она боялась, я брошу ее, если все узнаю. Боялась потерять меня. Я узнала обо всем как раз за день перед тем, как попала в Кромлинск. В тот вечер пришла к ней за своими вещами, и мы снова поругались. Она пыталась меня остановить, но я все равно ушла… И через несколько минут оказалась здесь. – Так вот в чем дело, – Астрид вздохнула. – Твоя рана еще слишком свежа. Поэтому ты влюбилась в Руби. Это естественно. Тебе хотелось забыть эту Марину поскорее, вытеснить чувства к ней чувствами к другому человеку. Если бы я знала об этом раньше, не стала бы так жестко издеваться над тобой. – Да ладно… Возможно, я этого заслуживала, – голос Майи снова дрогнул. Меньше всего она ожидала от Астрид искреннего сочувствия и даже некого подобия извинений. И понимания. – Нет, не заслуживала, – ответила Астрид, нашла ее руку, сжимающую шарик и заставила его выпустить. Майя отпустила шарик, ощущая боль в опустевшей ладони, а в следующую секунду ее пальцы переплелись с теплыми пальцами Астрид. – Наивность не порок, Майя. К тому же, это были твои первые серьезные отношения. Естественно, ты верила ей, и она этим пользовалась. И для меня это тоже будет неплохим уроком. – Для тебя? – удивилась Майя. – Да. Годы идут, а я продолжаю быть все такой же предвзятой к людям. Продолжаю судить книгу по обложке. Продолжаю ошибаться. Я считала тебя неопытной сериальной малолеткой, которая предпочитает сюжеты на экране реальной жизни. И я ошиблась. Да… это моя вина. В последние годы я привыкла думать о людях хуже, чем они есть на самом деле. Майя тихонько шмыгнула носом от этих неожиданных извинений, произнесенных таким серьезным тоном, снова смутилась, резко села, сморгнула слезы, чтобы они не потекли по щекам. – Может, пойдем уже в кино? – пробормотала она, и голос ее, несмотря на все усилия, прозвучал жалобно. – Чур, я выбираю фильм! Астрид встала следом за ней, выпустив ее руку и обняв девушку за талию. – Конечно. Пойдем, – шепнула она и поцеловала Майю в шею долгим теплым поцелуем, от которого девушка сразу расслабилась и обмякла, расхотела плакать. Она вдруг вспомнила слова Тайлер о том, как спокойно ей было находиться рядом с Астрид в первые недели своего пребывания в Кромлинске. …в то время она была единственной, кому я доверяла. И рядом с кем чувствовала себя в безопасности. Вспомнила Майя и свое собственное напряжение, какое испытывала всякий раз в присутствии этой женщины. Когда оно успело исчезнуть? Астрид выбралась из бассейна первой и помогла вылезти Майе, легко приподняв ее за талию. Они стояли друг к другу так близко, что Майе показалось – Астрид сейчас ее поцелует, но этого не произошло, и девушка вновь ощутила глупый и болезненный укол сожаления. А потом они забрались в самый большой кинозал № 1, и там было так темно, что Астрид снова пришлось включить фонарь. Воздух внутри был как будто более спертым и еще более влажным, поэтому дышать было заметно тяжелее, но они все равно поднялись по ступенькам наверх, минуя ряды пустых кресел и касаясь пальцами их спинок. – Давай сюда, – Астрид указала лучом фонаря на VIP-место, диванчик с высокой спинкой, диванчик «для поцелуев». И Майя знала, зачем они пришли сюда. А ее сердце ёкнуло, на этот раз от совершенно глупой радости, и она села, и Астрид, потушив фонарь, села тоже. Кромешная темнота ослепила девушку и даже как будто оглушила, но уже через мгновение Астрид обняла ее за плечи и притянула к себе. И наконец-то поцеловала. Майя подалась ей навстречу с неожиданной жадностью, ища в темноте непослушными пальцами ее плечи, руки, ладони, шею, спину – все то, чего хотела коснуться, теплую кожу. Они целовались, и Майя снова теряла чувство времени, чувство себя во времени, словно она вдруг перестала ощущать себя частью бытия, растворившись в этой влажной темноте. Она ощущала себя острогранной песчинкой, вырвавшейся из вселенского полотна законов и правил, затерянной внутри огромного торгового центра, мертвого каркаса из металла и пластика, последнего оплота исчезнувшей цивилизации, ощущала себя проглоченной гигантским зверем, старым черным китом, который погиб, и ей было суждено теперь погибнуть вместе с ним. Но это не имело значения, ничто не имело, пока губы Астрид касались ее кожи в темноте, и пока она слышала ее шепот, щекотный и горячий в своем ухе: «моя птичка». Моя птичка. Майя наконец-то добралась до рубашки Астрид под курткой и скользнула под нее пальцами, касаясь голой кожи, почти готовая к тому, что ее снова оттолкнут, но этого не случилось. Астрид тяжело дышала, и Майя знала, она тоже хочет этого, чувствовала, как Астрид устала отталкивать ее, и как сильно она хочет сдаться. Но в какой-то момент, когда пальцы Майи коснулись ее спины, поползли вверх вдоль позвоночника, Астрид вдруг отшатнулась от нее, отпрянула и прошептала: – Нет, не здесь… Давай не здесь… – Да что с тобой? Давай здесь, – не уступала Майя, сама от себя не ожидавшая такой наглости, и вновь нашла губами шею Астрид, упрямо целуя, упрямо сминая ее рубашку. Астрид тяжело выдохнула, очевидно, она тоже не ждала от Майи такой настойчивости и сдалась на несколько следующих минут. Но стоило Майе вновь пустить свои пальцы в путешествие под ее рубашкой, как Астрид снова отпрянула от нее, вжалась в спинку кресла, пахнущую пылью и сыростью. – Ну что ты? – шепнула Майя. – Здесь все равно темно, я даже не увижу твоих шрамов. – Но ты их почувствуешь, – голос Астрид дрогнул. – Я ничего не имею против шрамов. По-моему, это даже сексуально. – Ты врешь. – Нет. И ты знаешь, что не вру. Иди сюда… – снова Майя нашла губами ее шею, снова услышала судорожный ответный вздох, снова ощутила не отпускающее Астрид напряжение. – Ну же, расслабься ты уже, – прошептала Майя, надеясь шуткой сгладить ситуацию, и процитировала слова Астрид, врезавшиеся ей в память, казалось, намертво: – «В сексуальной разрядке нет ничего постыдного. Тебе это нужно. Мне это нужно. Просто расслабься. Тебе никто во всем этом проклятом городе не даст этого, кроме меня». И это сработало, потому что Астрид засмеялась, мгновенно расслабляясь. – Боже, мне так стыдно, – пробормотала она. – И зачем я это тебе сказала… – Ничего. У меня наконец-то появилась возможность отомстить тебе, – Майя чуть прикусила ее мочку уха. – Так что, заткнись уже. И РАССЛАБЬСЯ, черт тебя дери. Со смехом Астрид притянула Майю к себе, обнимая девушку за талию и чуть опускаясь на диване вниз, как бы признавая свое поражение. Шрамы. Майя старалась не считать их, но у нее ничего не получалось. Один, второй, девятый. Маленькие и большие, вытянутые ножевые, и круглые, похожие на шрамики от ветряной оспы, следы сигаретных ожогов. Астрид вздрагивала каждый раз, когда пальцы Майи находили новый шрам. А когда Майя, содрогаясь от ужаса и сожаления, нащупала круглый шрамик на ее левой груди, Астрид всхлипнула и снова вжалась в спинку дивана, а Майя, борясь с подступающими слезами и радуясь, что в кинозале кромешная темнота, прошептала: – Все хорошо, все хорошо, Астрид, пожалуйста… Я хочу тебя. Я правда очень хочу тебя. Не будь бестолочью. Снова смешок, снова всхлип, металлическое позвякивание расстегивающейся кобуры. – Я совсем спятила, – прошептала Астрид. – Здесь опасно. Здесь даже соли нет, в этом гребаном кинотеатре… – Ну и плевать. Их притягивают негативные эмоции. Так что… просто расслабься. И Астрид расслабилась, потянулась губами ей навстречу. А еще через какое-то время ее дыхание участилось, и она перестала вздрагивать и напрягаться всякий раз, когда Майя находила пальцами ее шрамы. Дышать было тяжело. Перенасыщенный влагой воздух словно норовил разорвать легкие, но в какой-то момент перестало иметь значение и это. И впервые у Майи появилось ощущение, что у них случился не просто секс, а близость. И впервые она в полной мере осознала разницу между этими понятиями. Ощущать волнение Астрид, ее растерянность и смятение, слышать ее сдавленные стоны и тихие вздохи, ощущать ее доверие кончиками пальцев – все это зачаровывало, сводило с ума, заставляло сердце биться до боли, а губы – дрожать, шептать бессмысленные глупости. И Майя знала, что Астрид тоже воспринимает это как близость, нечто необъяснимо большее, чем раньше, потому что когда все закончилось, Астрид прижалась к ней и обнимала долго, не выпускала из своих рук долго, тяжело дыша и перебирая пальцами короткие волосы девушки в темноте. Молчала долго. Воздух пах изморозью, пылью сотен старых кресел, корицей и табаком от растрепавшихся волос Астрид, которые она даже не пыталась собрать обратно в прическу. И Майе казалось, что кроме этих запахов, кроме этой темноты и теплых объятий Астрид, ее усталых неторопливых пальцев не существует больше ничего, что она уже растворилась в сложном организме торгового центра, а сам торговый центр растворился во времени, и больше никогда ничего не будет, кроме этого бесконечного сейчас. И ей этого хотелось. Чтобы больше никогда и ничего не было. Она никогда не чувствовала ничего подобного, и поначалу это испугало ее, словно надвигающаяся огромная черная тень, а потом тень накрыла ее, и стало все равно. Она больше не была Майей, а женщина, лежащая рядом с ней, больше не была Астрид, они обе словно стали кем-то другим или просто никем. Просто двумя существами, держащимися друг за друга в кромешной темноте. А потом Астрид тихонько вздохнула и осторожно поцеловала Майю в висок, прошептала ей в ухо: – Определенно отличное завершение Дня рождения. Ты хороша, птичка моя. – Что? – Майя подумала, что ослышалась, и чуть приподнялась на скрипнувшем диванчике. – Что ты сказала? – Что ты хороша, – Астрид улыбнулась в темноте и поцеловала ее в ухо, но Майю было уже не отвлечь. – До этого! Что ты сказала до этого? – Не помню. – Не ври! Ты сказала про День рождения! У тебя День рождения?! – Ну да, – подтвердила Астрид буднично. – Сегодня?! Семнадцатого декабря?! – Ага. – Серьезно?! – Майя попыталась сесть, но соскользнула и чуть не упала, и Астрид со смехом поймала ее и усадила обратно. – Ну да, – повторила она. – А что ты так удивляешься? – Почему ты не сказала мне?! – пропищала Майя, и голос ее прозвучал почти обиженно, впрочем, Майя сама не знала, на кого обижается. Возможно, на себя за то, что не спрашивала Астрид раньше, когда у той День рождения, чтобы поздравить ее вовремя. – Тоже мне, большое событие! – фыркнула Астрид. – И даже если бы я тебе сказала, что бы ты сделала? – Не знаю! Не знаю! Да какая разница! – взвилась Майя. – Что-нибудь бы сделала! – Ты так расстраиваешься, потому что хотела что-то для меня сделать? Правда? – по голосу Астрид было слышно, что она улыбается. – Хотела сделать мне подарок? – А даже если так? Что тут такого?! – Ничего. Это просто мило, – еще один поцелуй, наугад, на этот раз в шею, повыше ключицы. – Но я не очень люблю отмечать этот день. Бессмысленно это. Да, сегодня мне тридцать один, а вчера было тридцать, и что? Это ничего не изменило внутри меня. Просто очередной день прошел. – Ну нет! Так нельзя! Каждый заслуживает хотя бы торт в свой День рождения! – Даже я? – еще одна улыбка и вкрадчивый шепот, вызывающий волну мурашек по разгоряченной коже. Майя предпочла не отвечать на этот провокационный вопрос и заявила: – Пойдем к нам! Завалимся к Аарону и Беатрис, испечем вместе какой-нибудь торт или кекс и будем пить чай! Давай, пошли! Астрид попыталась было слабо возразить, но Майя вскочила с дивана и решительно потянула молодую женщину за собой. Астрид снова подчинилась, и Майе показалось, что ей это даже нравится. «Возможно, мне удалось-таки завоевать ее уважение?» – мелькнуло в голове. – Думаешь, Аарону понравится, если я завалюсь к нему на ночь глядя и начну требовать у него торты? – проворчала Астрид, спускаясь по лестнице за тянущей ее Майей. – Он же меня терпеть не может. – Это не так. Он нормально к тебе относится. И ничего не имеет против того, что мы встречаемся… – внезапно Майя замолчала, сообразив, что вырвавшееся слово было, возможно, слишком громким, и Астрид либо посмеется над ней, либо раздуется от гордости. – А мы… встречаемся? – Астрид поймала ее в темноте и заставила остановиться, обняла сзади за талию, вновь щекоча своим дыханием шею девушки. – Ну я… я не знаю. Я… Просто так…. не знаю, почему я так сказала. – Я рада, – Астрид обняла ее чуть крепче, и в голосе ее снова звучала улыбка. – Рада, что ты сказала именно так.