Кромлинск

Труднее всего терять несбывшееся. (Эльчин Сафарли. Я вернусь)

Двадцать один. Еще один маленький рубеж, еще одно «совершеннолетие», как шестнадцать или восемнадцать, еще одна важная дата, прибавляющая поводов для гордости, даже несмотря на то, что Астрид посмеивалась над ней и не воспринимала всерьез ее взросление. Впрочем, Майя тоже не воспринимала всерьез эти безобидные подколки, потому что в самом деле чувствовала – она повзрослела. За последние пять месяцев – очень сильно. И более того – она чувствовала, что Астрид понимает это тоже, а потому ее дурацкие шутки остаются всего лишь дурацкими шутками, лишней возможностью почесать язык, который у Астрид всегда был без костей. В прошлом году, когда Майе исполнялось двадцать, они отмечали этот день вместе с Мариной. И в тот день Марина действительно отодвинула все свои дела (и свою главную девушку, о которой Майя не подозревала) на второй план, посвятив все время Майе. Она встретила ее после пар в университете, притащив с собой связку из десяти разноцветных шариков, и она была такой волшебной с этими шариками, что у Майи замерло дыхание, и она застыла на крыльце, глядя на эту странную, неповторимую девушку с золотисто-рыжими кудряшками, в длинной цветастой многослойной юбке и с десятками узорчатых фенечек, оплетающих запястья. Она махала ей свободной рукой и улыбалась. И Майя побежала ей навстречу, чтобы обнять. Неужели с того момента прошел всего год? Неужели между той Майей, тихоней с задней парты, тайком читающей на коленках книжки, а по вечерам поглощающей одну серию «Сверхъестественного» за другой, и нынешней Майей, умеющей стрелять из настоящего оружия и отливать патроны, уничтожать двух лярв одним выстрелом и подтягиваться на руках до третьей кабинки колеса обозрения, прошел всего год? Прежняя Майя чаще молчала, чем выражала свое мнение, прежняя Майя предпочитала плыть по течению, а нынешняя научилась кричать и драться, отстаивать свои взгляды и самое главное – осознавать, что у нее эти взгляды тоже есть. Снег. Уже почти весь растаял и сейчас, под вечер, превратился в тонкую, хрусткую и ломкую корку льда, покрывающуюся излучинами мелких трещинок от каждого шага. Весна в этом году в Кромлинске обещала быть ранней, и подо льдом уже чернела готовая к пробуждению, сырая, отдохнувшая, возрождающаяся земля. Майя и Астрид, слегка пошатываясь на нетвердых ногах, двигались в сторону стрельбища, возвращаясь домой после веселого праздничного дня, проведенного вместе с Аароном, Беатрис и Тайлер. И Майя, нисколько не кривя душой, могла сказать, что это был лучший День Рождения в ее жизни. Лучше, чем с Мариной. Даже лучше, чем в детстве, когда с ними еще был папа, который дарил ей каждый год коробку с шоколадными яйцами. И каждый раз в коробке было ровно столько Киндер Сюрпризов, сколько Майе исполнялось лет. Он называл ее «моя птичка» и звонко целовал в щеку, но даже это ничем не омраченное простое детское счастье не могло сравниться с тем, какое девушка испытывала сейчас, в этот пасмурный, но уже по-весеннему теплый день двадцать девятого февраля в Кромлинске. Ее утро началось с того, что Астрид разбудила ее щекотными настойчивыми поцелуями в шею, от которых Майя начала хихикать, тщетно пытаясь отпихнуть от себя упорную женщину и вернуться под одеяло. Но, как всегда, ее оборона потерпела поражение, и Майя, окончательно проснувшись и открыв глаза, обнаружила первый сюрприз – накрытый столик с праздничным завтраком и стоящими в стеклянном стакане белоснежными лилиями, выращенными в оранжерее Аарона. Эти лилии значили, что Астрид поднялась сегодня затемно, сходила за цветами, а потом еще и приготовила ей очередные невероятные оладушки со сливочным кремом из миндального молока и клубникой. – Нравится? – спросила Астрид, явно довольная собой как никогда, и Майя поцеловала ее в губы и обняла так крепко, что Астрид вздохнула, глубоко, немного судорожно и шепнула глухо: – С Днем Рождения, птичка моя. А поев и повалявшись в кровати, они отправились в гости к Аарону и Беатрис, чтобы помочь тем испечь торт и приготовить праздничный обед. Однако когда они пришли, выяснилось, что Беатрис и Тайлер уже все приготовили, и Майю ждал еще один сюрприз в виде накрытого стола в комнате, украшенной самодельными гирляндами и флажками из цветной бумаги. А когда Майя вошла, на нее обрушился ворох конфетти и блестящей мишуры, а друзья кинулись наперебой поздравлять ее. Беатрис так разволновалась, что чуть не упала, наступив на подол собственной длинной юбки, но Майя успела поймать ее в свои объятия, и они обе расхохотались. Аарон, стоящий чуть в стороне, смотрел на них со смущенной улыбкой, но первым не подходил. Сегодня даже он принарядился, сменив свои всегдашние грубый свитер и рабочую куртку на мягкую клетчатую рубашку из фланели и брюки. А это значило, что праздник Майи для него по-настоящему важен, и он даже бросил все свои бесконечные дела ради нее. – Крыши Кромлинска подождут, ничего с ними не сделается, – пробормотал он в ответ на вопрос Майи, и девушка радостно шагнула в его широкие объятия, а потом к их обнимашкам присоединилась и Тайлер, и Майя не смогла сдержать слез радости от такого внимания к себе, такого искреннего и теплого. Совершенно чужие люди. Вдруг стали ее семьей. И Майя все никак не могла поверить, что все они действительно любят ее, просто так, просто за то, что она есть, а не за то, кто она и чего добилась в жизни. И не за то, насколько она полезна для Кромлинска, и что она знает о девочке по имени Настя Уголева. Для них она была просто Майей. Неуклюжей бестолочью для Астрид. Неумелой садовницей для Аарона. Простой девчонкой для Тайлер и Беатрис. Но почему-то они любили ее. И она искренне любила их в ответ. После объятий и устных поздравлений наступил черед подарков, и Майя, едва не плача от радости, получила шикарную блузку от Беатрис и Тайлер, которую те придумали, нарисовали и сшили вместе, а также самодельный наборчик медиаторов для гитары и плетеный браслет из кожаного шнура с металлическими бусинами от Аарона. После чего Майя сразу же переоделась в свои подарки, и они торжественно сели за стол. А вечером Беатрис чуть ли не со слезами умоляла их с Астрид остаться, и Майя уже почти что сдалась, но Тайлер все же удалось убедить девочку отпустить их: – Беатрис, милая, они ведь и так провели с нами целый день. Майе и Астрид хочется побыть теперь вдвоем. Мы ведь можем увидеться и завтра, правда? Мы снова встретимся в магазине и продолжим разбирать наши книжки, а заодно доедим торт и попьем чаю. Беатрис нехотя согласилась, а Майя порадовалась тому, какое влияние Тайлер теперь имела на девочку. Как бы там ни было, Беатрис наконец-то признала ее авторитет и зауважала Тайлер, а совместное шитье блузки, очевидно, сблизило их еще больше. И вот Майя и Астрид возвращались на стрельбище (куда Майя практически переехала в последнее время), они шли, держась за руки, и девушка все время поскальзывалась, но Астрид подхватывала ее за локоть, хоть и сама держалась на ногах нетвердо. Во время своих праздничных посиделок они выпили довольно много вишневого вина, а под конец еще и кальвадоса, и даже непрошибаемой Астрид эта смесь ударила в голову. Возможно, потому, что сегодня она была в хорошем настроении и позволила себе расслабиться по-настоящему. Они могли бы остаться в квартире Майи и никуда не ходить, но им обеим хотелось прогуляться и немного проветрить голову. Да и погода на улице была прекрасной, несмотря на то, что время уже близилось к одиннадцати часам вечера, а ночью должны были прийти заморозки. – Когда ты уже подаришь мне свой подарок? Сколько можно ждать? – проворчала Майя, когда они оставили позади дома и вышли на широкое голое поле стрельбища. – Подарю. Скоро. Никуда он не денется, – голос Астрид прозвучал отрывисто, и Майя заметила на себе ее очередной пристальный, тяжелый взгляд. Эти взгляды девушка ловила на себе весь вечер и догадывалась об их причине. Астрид нравилась ее блузка. И на самом деле она впервые видела Майю по-настоящему нарядной и красивой, не в мешковатой серой футболке или бесформенном свитере болотного оттенка. Ее новая блузка была вишнево-красной, сшитой из нежнейшего прохладного атласа и украшенной на груди пышными воланами. И Майя даже не стала застегивать куртку, потому что ей нравилось, когда Астрид так смотрела на нее и ежеминутно лезла целоваться. Она знала, что, когда они придут домой, Астрид тут же на нее накинется (возможно, вначале подарив подарок, но, возможно, и нет), и хотя ей самой этого хотелось, она знала, что после секса они быстро уснут, и этот день, этот удивительный волшебный день закончится, поэтому Майя потянула Астрид дальше, к чернеющим мишеням, туда, где заканчивалось стрельбище и начинался лес. – Давай еще немножко погуляем. Мы сегодня весь день сидели дома и ели. – Ну, это ты сидела и ела! А я, между прочим, встала в четыре утра и уже сгоняла за лилиями для ее Высочества тощей задницы, – и Астрид хлопнула Майю по упомянутой заднице с довольно ощутимо выраженным желанием поскорее затащить девушку в постель. – Сегодня мои желания закон! – рявкнула Майя. – Если я хочу гулять, значит, мы будем гулять! Астрид улыбнулась, тут же сдаваясь. – Вот и правильно. Так и надо. Мои уроки не прошли для тебя даром. Умение стоять на своем – очень полезное умение, птичка моя. Куда ты еще хотела бы сходить? – Не знаю, – чуть смущенная похвалой, Майя тут же притихла. – Просто хочу немного погулять где-нибудь здесь. На улице так хорошо… И мне хочется, чтобы сегодняшний день продлился чуть дольше. – Поняла, – Астрид с улыбкой обняла ее за талию и шепнула: – Я знаю, куда мы можем сходить. Здесь есть одно очень красивое место, не доходя до границы. Небольшой карьер, в водах которого отражаются звезды. Уверена, тебе понравится. Но придется идти пешком еще минут двадцать-тридцать, ты согласна? – Конечно! Ты еще спрашиваешь?! И почему я раньше этот карьер не видела? – тут же возмутилась Майя. – Ну, наверное, потому что у некоторых то понос, то золотуха! – добродушно рассмеялась Астрид. – То ты болеешь, то у тебя все отваливается после тренировок, то у тебя месячные, то в твоей ноге застревает пуля. Хотя, последнее по моей милости, каюсь. – Моя нога уже зажила, – буркнула Майя. – Теперь я могу продолжить изучать Кромлинск. Ты обещала все мне здесь показать! – Обещала, значит покажу. Прямо сейчас и начну, – не удержавшись, Астрид в очередной раз наклонилась и чмокнула ее в щеку, а девушка уловила такой знакомый и почти родной аромат спелых яблок и вишни от ее губ, запах фруктов и алкоголя. На короткий, неприятный миг Майя вспомнила их первую ночь, их первый «секс», после которого ее долго тошнило от одной мысли о кальвадосе. В последние месяцы Астрид почти не пила спиртное, а если они что-то и пили, вела себя вполне прилично, и Майя почти научилась не думать о том, на что Астрид бывает способна под влиянием алкоголя. Она была уверена – то, что произошло между ними тогда, больше никогда не повторится, она верила Астрид безоговорочно и полностью и все же… что? На какой-то короткий миг Майя осознала, что в ней все еще есть этот страх, он сидит где-то глубоко, он никуда не делся, и когда Астрид пахнет кальвадосом, этот страх просыпается, начинает ворочаться в ее сердце и внушать неясное, как будто фоновое беспокойство. И, возможно, она хотела погулять подольше еще и поэтому. Чтобы Астрид окончательно протрезвела. «Это глупо, – мысленно внушала себе девушка. – Я знаю, что если не захочу, она остановится. Знаю». Знаю ли? Она знала Астрид всего пять месяцев, из которых тесно общалась с ней всего-то месяца три. И единственное, что за это время она узнала совершенно точно, так это то, что психика Астрид очень нестабильна. В ее душе была черная дыра, которая засасывала теперь их обеих. Вот что Майя знала точно. И все же. Несмотря на весь ужас, который иногда внушала ей Астрид, рядом с ней Майя почему-то ощущала себя в безопасности. Это было двойственное чувство, непонятное, невнятное, разрывающее сердце на две не связанные друг с другом части, оно пугало и выводило из равновесия. Майя точно знала, что Астрид защитит ее от любых угроз внешнего мира, от лярв, от самодурства Руби, защитит, возможно, ценой собственной жизни. Но сможет ли она защитить Майю от самой себя, если придется? За хитросплетениями черных голых ветвей виднелось иссиня-черное небо с редкими звездами и, задрав голову к этому небу, Майя увидела, как изо рта у нее вырвалось облачко белесого пара и тут же растаяло в холодном воздухе наступающей ночи. Рука Астрид скользнула по ее талии куда-то вниз, и на мгновение девушке показалось, что Астрид в очередной раз пытается ее облапать, но вместо этого женщина ухватилась пальцами за собачку на ее молнии и свела концы куртки вместе, застегивая замок. Майя охнула от неожиданности, а Астрид шепнула ей в шею: – Вот так-то лучше. А то простудишься опять, ты ж у меня дохлятина та еще. Майя улыбнулась, чувствуя, как в груди разливается тепло, и вовсе не от застегнутой куртки. Тепло и доверие. Нет. Какой бы странной, какой бы изломанной и больной Астрид ни была, она больше никогда не сделает ей ничего плохого. И все сомнения, все страхи девушки тут же истаяли в этих теплых объятиях, в этом шепоте в шею, в этих щекотных облачках пара. – Пойдем по той тропинке, – Астрид повернула чуть вправо и взяла Майю за руку. – Если старческий маразм еще не настиг меня, то нам осталось идти совсем немного. Сейчас мы должны добраться до поваленного дерева, потом будет небольшой овраг, его придется обойти, а потом уже будет сам карьер. Вокруг него, кстати, тоже есть несколько поваленных деревьев, и мы даже могли бы посидеть на них, во всяком случае… Голос Астрид внезапно оборвался, настолько внезапно, словно она была телевизором или радиоприемником, который кто-то выключил. Повернул рычажок – и тишина. Это было первое, что заметила Майя, и только в следующую секунду до нее дошло, что Астрид больше не держит ее за руку. А еще через одну мучительно долгую секунду она поняла, что и самой Астрид рядом больше нет. А потом пришел этот шум. После лесной тишины мертвого Кромлинска он показался Майе просто оглушительным. Шум машин, едущих по дороге, где-то недалеко, возможно, в паре домов от нее находилась оживленная улица. Да. Майе не составило труда сообразить, что произошло. Осознание наступило быстро, почти мгновенно. Лес исчез. Астрид исчезла. Кромлинск исчез. И она стояла посреди темного, заросшего двора возле заброшенной трехэтажки, но дальше… Дальше по улице были другие дома. И в их окнах горел свет. «Это невозможно. Этого просто не может быть, – думала Майя, все еще не в силах сдвинуться с места, не в силах даже шевельнуться. – Я не могу поверить. Ведь мы уже были здесь не один раз. Я уже переходила через границу Кромлинска и ничего не происходило. Мы уже давно выяснили, что я не особенная. Этого не может быть». Но, очевидно, что это могло быть и было. И шум машин служил тому наилучшим подтверждением. Завыла сирена скорой помощи, и Майя закрыла глаза. Сосчитала до десяти. Снова открыла, но ничего не изменилось. Кромлинск не вернулся, и она снова была в своем родном городе, и даже погода здесь была другой. Девушка обнаружила, что ее ботинки по самые икры утопают в снегу, хотя в Кромлинске он уже давно растаял. – Нет… – выдохнула девушка, и горло сжал спазм ужаса, а ледяные ладони мгновенно вспотели. – Астрид… «Я больше никогда не увижу ее. Я потеряла ее, Господи, я потеряла Астрид, я… Должна вернуться». И Майя сделала шаг назад. С трудом вытащила ботинки из твердого снега, чуть покачнулась, сделала еще один шаг. Ничего не произошло. – Нет… – повторила девушка, и на глаза ей навернулись слезы, такие горячие, обжигающие. – Нет, пожалуйста, пожалуйста, я должна вернуться… Еще один шаг, еще один и еще… Майя ступала назад, зажмурившись, с большим трудом выдергивая ноги из глубоких сугробов и шепча под нос бесполезные молитвы, в которые сама же не верила, но вдруг, в следующую секунду ее нога ступила уже не в снег, а на лед, и от неожиданности девушка поскользнулась, полетела назад и, не удержав равновесие, упала на попу. Шум стих. Майя открыла глаза. И сердце ее заколотилось с такой силой, что стало больно дышать. Кромлинск вернулся. И она сидела на льду, с ободранными горящими ладонями и черными ветвями деревьев над головой. Сидела в полной тишине… – Майя! – голос Астрид, испуганный, взволнованный, отчаянный прорвал эту тишину, и Майя обернулась. Астрид бежала к ней со всех ног и кричала: – Майя! Что случилось?! Куда ты пропала, черт тебя раздери?! Господи! – она подбежала к Майе и помогла задыхающейся, плачущей девушке подняться на ноги. А в следующую секунду Майя уже обнимала ее за шею, обнимала так крепко, как не обнимала никогда и никого. Обнимала и плакала. – Астрид… Астрид, Господи, слава богу… Я думала, что больше никогда не увижу тебя, я думала, что потеряла тебя, и все закончилось, Господи… – Майя, Майя, подожди! – Астрид с усилием оторвала ее руки от своей шеи, чуть отстранилась и посмотрела девушке в глаза. – Что это было?! Скажи мне, что это было? Что ты видела? – Я вернулась! Я вернулась, Астрид! Я снова была там! – Где?! – В нашем городе! Я видела его! Снова… всего на пару минут, может, даже меньше. Я была там, – сбивчиво шептала Майя, сминая пальцами холодную куртку Астрид. – Я видела дома, и там было много света в окнах, во всех окнах был свет, Астрид! И шум машин, и вой сирены, я все это слышала, я была там… – Так, так, хорошо, успокойся, – Астрид шумно выдохнула, и неизвестно было, кого она пытается успокоить – Майю или себя. Ее пальцы, которыми Астрид держала девушку за запястья, были ледяными. – Хорошо… Значит, ты уверена, что смогла на какое-то время переместиться из Кромлинска, так? – Да, я уверена! – Ладно, и что произошло потом? Как ты вернулась обратно? – Не знаю, я… просто пошла назад. И там был снег, глубокие сугробы, и я шла назад, а потом поскользнулась на льду и упала, и я снова оказалась здесь… Астрид, что это было?! Почему я переместилась туда, ведь раньше у меня не получалось? Почему только я туда переместилась, а ты осталась здесь?! – Я… я не знаю, – выдохнула Астрид, голос ее чуть дрожал, и Майя подумала, что видела Астрид настолько испуганной лишь раз – когда Майю ранило рикошетом. – Не знаю, возможно, сегодня какой-то особенный для тебя день… Не знаю. У тебя День рождения, в конце концов! Вот что… слушай. Давай попробуем еще раз. Мы снова пойдем в том же направлении, держась за руки, хорошо? И посмотрим, что будет. – Нет! Нет, нет! – тут же запротестовала девушка, и глаза ее снова наполнились слезами. – Я не хочу! Я снова потеряю тебя! А вдруг я уже не вернусь назад, пожалуйста, нет! Давай просто уйдем отсюда, давай пойдем домой, как ты и хотела, давай… – Нет, – Астрид поймала ее лицо в свои ладони, и голос ее вновь звучал твердо, уверенно, беспрекословно. – Мы не можем так поступить. Мы должны выяснить, как это работает. Это наш долг, Майя. После случившегося мы не можем просто уйти отсюда и жить дальше, как будто ничего не случилось. – Но я не хочу потерять тебя! – заплакала девушка. – И не потеряешь. Ты ведь уже вернулась назад один раз, вернешься еще раз. Просто сделаешь все то же самое и вернешься, а я буду здесь. – Нет, нет… – Да! – рявкнула Астрид и твердо взяла ее за руку своими железными пальцами. – Пойдем. Если это сработало однажды, сработает и еще раз. Шмыгая носом и судорожно дыша, Майя пошла за ней следом на заплетающихся, скользящих по льду ногах. Это было как во сне. В кошмарном сне. И не прошло и трех минут, как она снова услышала гул машин, а пальцы Астрид отпустили ее ладонь, растворившись в пустоте. Майя остановилась, затравленно оглядываясь. Она снова стояла посреди все того же заснеженного дворика. По улице мимо соседнего дома шла женщина с двумя набитыми пакетами, и ее сапоги натужно скрипели по снегу от ее грузных шагов. По другой стороне улицы шел молодой парень в черной куртке и громко разговаривал по телефону, матерился: – Я же сказал тебе, в одиннадцать быть! Ты конченый! Долбоеб ты конченый! Майя зажмурилась. «Так, все хорошо. Мне просто нужно сделать несколько шагов назад. Снова сделать несколько шагов, и я буду в Кромлинске». Один. Два. Три. Четыре… Тишина. Девушка открыла глаза и выдохнула с облегчением, почти не веря собственному счастью. Получилось! Снова получилось! Она уже второй раз пересекла границу туда и обратно! Астрид поймала ее почти сразу, поймала со спины в свои объятия, и, когда она заговорила, ее голос уже звучал весело, а не взволнованно: – Просто обалдеть можно! Ты снова это сделала! Прямо на моих глазах – появилась из воздуха! Просто появилась из воздуха! Я впервые увидела, как кто-то пересекает границу, Господи, да Руби просто умерла бы от зависти! Однако Майя вовсе не разделяла ее веселья и восторга. Повернувшись к Астрид, она снова вцепилась в ее куртку на предплечьях и выдохнула: – Что это? Почему это происходит со мной? – Ну, – Астрид улыбнулась загадочно и почему-то как будто обреченно. – Очевидно, ты и правда особенная, круглолицая. Скорее всего, дело в твоем дне рождения, не знаю. Возможно, какую-то роль здесь сыграло то, что ты рождена двадцать девятого февраля. – А остальные? А ты? Ты когда-нибудь ходила мимо границы в свой День рождения? Может, это у всех работает? – Майя кричала, и горло ее болело, и она сама не понимала, почему кричит, ведь со слухом у Астрид все было в порядке. – Нет, – спокойно отозвалась Астрид, качнув головой и не переставая как-то пугающе улыбаться. – Не работает. В прошлом году я точно ходила через границу в свой День Рождения. Мы с Руби ходили. Нам так было короче попасть в центр. И ничего не произошло. – Так, может, тогда День рождения вообще ни при чем?! – Не знаю, птичка моя, – Астрид вдруг коснулась ее щеки, ласково, осторожно, словно пыталась успокоить. – Да и какое это имеет значение? Главное, что ты наконец-то сможешь выбраться из этого проклятого городишки. – Что?! В каком смысле «выбраться»?! – продолжала кричать Майя, прекрасно понимая, к чему Астрид клонит. – Я никуда не пойду! – Не глупи, – Астрид погладила волосы девушки, и улыбка ее стала совсем грустной. – Ты должна уходить. Ты должна вернуться домой, навестить свою маму и сказать, что с тобой все хорошо. Должна продолжить учебу, вернуться к своим занятиям, получить диплом и жить нормальной жизнью, поняла? Такой шанс тебе, возможно, уже не представится. Билет обратно еще не давался никому из нас. – Нет… – Майя снова заплакала, чувствуя, как дрожат ее пересохшие губы, а зубы слегка постукивают друг о друга от холода и страха. – Да, – сказала Астрид. – Тебя здесь ничего не держит. Уходи, пока можешь. Не будь дурой. – Что значит «ничего не держит»?! – воскликнула Майя, давясь слезами. – А как же… ты? Как же мы с тобой? – Да брось, – Астрид качнула головой, как бы давая понять, что эту тему даже обсуждать не стоит. – Только не говори, что влюбилась в меня! Мы с тобой просто спали вместе, только и всего. Да, нам было весело, было хорошо. Но ничего более. Ведь мы так договаривались, забыла? И ты вообще меня ненавидишь, без меня тебе будет… Майя не дала ей договорить, потому что слышать это было невыносимо, просто невыносимо, и порывисто обняла Астрид за шею. – Я никуда не пойду без тебя, нет… Я не могу. – Ты должна, – Астрид успокаивающе погладила ее уже по спине, снова по волосам. – Ты должна, Майя. Птичка моя. Хотя бы ради меня. Прошу тебя, уходи. – Я не хочу! Мой дом здесь, Астрид! Я чувствую это, я уже нашла то место, где хотела остаться… – Майя, послушай, – Астрид снова чуть отстранилась от нее, заглянула девушке в глаза. – Тебе действительно представился уникальный шанс. Возможно, выбравшись отсюда, ты сможешь что-нибудь узнать об этом месте, о лярвах. В конце концов, не ты ли постоянно страдала, что у тебя нет Интернета? – Но что толку, если я что-то узнаю?! – всхлипнула девушка. – Если я уже не смогу об этом сказать никому из вас! – А что если сможешь? Вдруг ты сможешь сюда вернуться потом? Если это место действительно так дорого тебе, как ты говоришь, возможно, однажды ты найдешь дорогу обратно. – Нет! Нет! Ты говоришь это только, чтобы выпнуть меня отсюда! Ты сама в это не веришь! А что если я никогда не смогу вернуться?! – У меня есть для тебя кое-что, – Астрид вдруг снова улыбнулась, так неожиданно и как-то заговорщически. – Конечно, это не весь подарок, а только часть его. Но зато она у меня с собой, и я могу передать ее тебе прямо сейчас. Майя застыла от изумления и шока, наблюдая за тем, как Астрид вытаскивает из кармана тонкую цепочку, поблескивающую серебром в лунном свете. На конце цепочки выделялся какой-то небольшой кулончик в виде капли, оплетенной тонкими нитями из серебра. – Вот… давай руку, – Астрид поймала Майю за запястье и вложила кулон с цепочкой в ее ладонь. Растерянная, Майя поднесла кулон ближе к глазам и выдохнула. – Господи… Это же пуля, – прошептала она. – Та самая пуля. Как ты это сделала? – Нравится? – Астрид ухмыльнулась своей всегдашней самодовольной ухмылочкой. – Оказывается, я не только патроны умею отливать, но и украшения! Цепочку, правда, не сама делала, конечно же. А вот кулон – да. Засунула пулю в стекло и облила расплавленным серебром сверху, а потом оно застыло, и получилась такая штука. Смотри не потеряй! Карманы у тебя не дырявые, я надеюсь? – Спасибо… Спасибо, Астрид, – губы девушки снова задрожали, а глаза наполнились слезами. – Я сделала ее, чтобы ты никогда не забывала о том, какой сильной ты можешь быть. Ты сама не представляешь, на что способна. Ты особенная, птичка моя. Помни об этом, что бы ни случилось. И меня… тоже помни, – голос Астрид дрогнул, всего на мгновение, но она тоже не смогла скрыть рвущегося наружу отчаяния. – Вспоминай меня хотя бы иногда, мне этого будет достаточно. Даже когда у тебя появятся другие девчонки, вспоминай меня иногда. – Я не пойду, Астрид! Нет, я не пойду! – Майя расплакалась, совсем по-детски, навзрыд. – Пойдешь, – Астрид подтолкнула ее вперед, к тому месту, откуда Майя появилась пять минут назад. К границе. – Потому что ты должна. Сделай это ради меня. Если я для тебя действительно что-то значу, и если это был не просто секс, ты уйдешь, поняла? Ты уйдешь. И у тебя будет нормальная жизнь. У тебя все еще впереди… Не забывай… Голос Астрид оборвался, и последнее, что Майя увидела перед тем, как ее лицо исчезло, это блеснувший алым рубин на ее маске. Руки девушки, которые мгновение назад крепко держались за куртку Астрид, теперь сжимали лишь пустоту, и Майя, снова не удержав равновесие, полетела назад. На этот раз ее приземление было более мягким, потому что девушка упала в снег. Воздух с шумом вырвался из легких, а кулончик, который Майя сжимала в ладони, выскользнул, и девушка едва успела в последний момент поймать его за цепочку. – Нет… – прошептала Майя и тут же, прямо по снегу, поползла обратно. Она не собиралась и минуты задерживаться в этом городе, и Астрид не избавится от нее так просто. Ей всего-то нужно снова сделать пару шагов. Один. Второй. Третий. Четвертый. Пятый. Майя встала с коленок, устав ползти и сначала пошла, а потом и побежала по двору, проваливаясь в упрямый, цепкий и беспощадный снег. Ничего не происходило. Машины по-прежнему шумели где-то на трассе, а окна соседних домов горели тревожно-желтым светом. В одном из окон Майя заметила судорожно мигающую всеми цветами радуги гирлянду, которую владельцы квартиры не сняли, очевидно, еще с Нового года. «Не работает. Господи, почему?! Почему это больше не работает?!». Плача, Майя дрожащей рукой вытащила из кармана куртки мобильный (к счастью, привычка таскать его с собой, чтобы посмотреть на время или послушать музыку, у нее сохранилась). Две минуты первого. Первое марта, вторник. Ее День рождения закончился. Ее время прошло. И Майя знала, что пытаться вернуться назад бесполезно, чувствовала сердцем, что Кромлинска здесь больше нет, его дыхание затихло, его незримое присутствие угасло, но она все равно продолжала идти, пока двор не закончился, а потом пошла обратно, пересекая заснеженную детскую площадку снова и снова. Снова и снова, пока у нее не закружилась голова, а в глазах не начало темнеть от пережитого потрясения. И тогда девушка упала на старую покосившуюся лавочку, почти по самое сидение утонувшую в снегу, вздохнула, сжала в кармане кулончик-пулю и задрала голову к небу. Она устала, и ей уже было все равно. Даже если прямо здесь она замерзнет насмерть. Те же самые. Те же самые редкие звезды. Далекие планеты, бесчувственные и одинокие. Все то же самое небо. Но другой город. Другой мир. Больше не ее Кромлинск. Не заброшенные одинокие дома и тихие улочки с небом, исчерченным старыми проводами, не выщербленный от времени асфальт, по которому так неудобно ехать на жестком багажнике старого велосипеда, не стрельбище с черными мишенями, не крыши, за которыми видно лес и закаты, не ее друзья, не ее Астрид. В этом мире ей уже не принадлежало ничего. Ничего, за что она хотела бы держаться так же сильно. Майя нащупала в кармане что-то еще. Какую-то маленькую бумажку, и вытащив ее на свет, обнаружила, что это автобусный билет. Тот самый билет, из того самого дня, когда все это началось. Ее несчастливый билетик, который привел ее сюда и привел обратно. Смятый, с истершимися цифрами, он был еще одним напоминанием о том, что она только что, в один момент, в одну секунду, потеряла.