Я на свой лад сентиментален и скорее сделаю крюк в десять кварталов, только бы не пройти под балконами дома, где я был счастлив. (Хулио Кортасар. Выигрыши)
Когда мать Майи открыла дверь и увидела на пороге свою почти полгода как пропавшую дочь, ее ноги подогнулись, и женщина повалилась на пол, бледнея и тяжело дыша. И Майя, испуганная до смерти, кинулась со слезами обнимать ее и успокаивать, и в тот момент ей стало невыносимо стыдно за свое недавнее желание остаться в Кромлинске навсегда и никогда не навещать мать. Это было жестокое, эгоистичное желание, за которое Астрид непременно пристыдила бы ее. Когда же им обеим удалось немного успокоиться, Майя с мамой перешли в комнату, где девушка сбивчиво рассказала все, что произошло с ней в последние месяцы. Еще по дороге домой она приняла решение сказать правду, неважно, поверит ей мать или нет. Хватит лжи, подумала она. Правда всегда была и будет лучшим объяснением. Из разговора с матерью Майя также узнала, что в полиции ее поиски уже прекратились, и что с самого начала никто не поверил в то, что с Майей могло что-то случиться. Полицейские были уверены, что она просто сбежала из дома с каким-то парнем. Они говорили: «Если бы ваша дочь была мертва, ее тело уже давно нашлось бы». – Они искали тебя спустя рукава! – плакала мать. – Никто не верил мне, когда я говорила, что ты не из тех девочек, что сбегают из дома. Они просто посмеивались надо мной и говорили, что родители никогда не знают, что творится в головах у их взрослых детей. Вздохнув, Майя подумала, что отчасти полицейские правы, потому что ее мать была в курсе лишь сорока процентов ее жизни, и никак не больше. – Я знала, что ты встречаешься с кем-то, – продолжала мать. – Но я была уверена, что ты никогда не сбежала бы с ним, ничего не сказав мне! Зачем? Я не понимала, зачем ты стала бы поступать так, если учесть, что я никогда не вмешивалась в твою жизнь. И тогда я подумала, что, наверное, этот парень оказался плохим человеком и что-то сделал с тобой. Потому что ты так и не вернулась домой как раз после свидания с ним, а накануне ты весь день плакала… пожалуйста, Майя, скажи мне правду. Твой парень сделал с тобой что-то плохое, он куда-то увез тебя? Со вздохом, понимая, что мать не поверила только что рассказанной сбивчивой истории про Кромлинск, Майя повторила свой рассказ заново. Она даже показала матери пулю, которую ей подарила Астрид, а потом сняла джинсы и показала шрам от этой пули. Показала и пистолет, заряженный солью. Мать слушала ее с очевидным подозрением, трогала ей лоб, проверяя температуру, пыталась уловить запах ее дыхания, чтобы убедиться, что дочь не пьяна. А не найдя никаких признаков, спросила: – Майя, милая моя, скажи мне правду, умоляю тебя, ты помнишь, чтобы тебе делали какие-то уколы? Возможно, у тебя остались следы на руках… Если похитители вкалывали тебе наркотики… И Майя, приходя во все большее отчаяние от этого тотального неверия, разделась до лифчика и трусов, демонстрируя матери все свое тело, чтобы та могла убедиться, что на нем нет следов уколов, синяков и шрамов, свидетельствующих о том, что над ней издевались. Во время этого осмотра Майя невольно вспомнила Руби, вспомнила, как та разглядывала ее, касалась ее кожи своими прохладными неторопливыми пальцами. Закрыла глаза. «Интересно, как Руби отнесется к тому, что я ушла? Наверняка, будет рвать на себе волосы. Ведь я все-таки оказалась той самой особенной. Наверняка, она будет жалеть, что отвернулась от меня, наплевала на меня». Но, подумав об этом, Майя даже не ощутила такого желанного злорадного удовлетворения. Ей было все так же пусто, и все так же глухо-больно. Подробный осмотр немного успокоил, но не убедил ее мать окончательно, и женщина заявила непреклонно: – Завтра мы пойдем с тобой в больницу! Прямо с утра. Я хочу, чтобы доктора тебя осмотрели и взяли у тебя кровь. Майя не стала спорить. И убеждать мать в том, что с ней произошло на самом деле, тоже больше не пыталась. Следующие дни были наполнены множеством неприятных процедур, но Майя вытерпела происходящее молча, ни разу не пожаловавшись, потому что именно так вела бы себя Астрид на ее месте. И пусть Астрид с ней рядом уже не было, и некому было бы подтрунивать над ее слабостью, Майе все равно хотелось быть сильной, хотелось быть такой девушкой, которой Астрид могла бы гордиться. Я сделала ее, чтобы ты никогда не забывала о том, какой сильной ты можешь быть. Ты сама не представляешь, на что способна. В больнице Майя прошла полное обследование, сдав кровь из пальца и из вены, пройдя даже психолога, нарколога и гинеколога по настоянию матери, очевидно, чтобы убедиться, что ее дочь не подверглась насилию. А потом начались и неприятные допросы в полиции. Мать настояла на том, чтобы Майя говорила о потере памяти, а не о Кромлинске. «Милая, я не хочу, чтобы тебя забрали в психушку. Что бы ни случилось с тобой, не говори об этом своем городе. Возможно, однажды ты вспомнишь, что произошло на самом деле. А пока лучше говорить полицейским, что ты все забыла. Для твоего же блага». И Майя говорила, что ничего не помнит, хоть и видела, что в полиции ей никто не верит. Ей попались не очень приятные полицейские, те самые, которых Астрид называла «равнодушные ублюдки». Двое мужчин, один уже седой, предпенсионного возраста, а второй лет на десять-пятнадцать помоложе своего напарника, они задавали Майе достаточно жесткие вопросы, общаясь с девушкой так, словно она была преступницей, которая только что ограбила банк, убила всех сотрудников, а потом еще и взяла в заложницы беззащитную пятилетнюю девочку. Они задавали много вопросов о личной жизни, о том, с кем Майя встречается, о том, кем был тот человек, с которым она сбежала, «бросив мать на полгода». В конце концов, за Майю вступилась уже мама и потребовала, чтобы с ее дочерью поговорила женщина-полицейский. Сначала к ней пришла полная и довольно суровая женщина лет сорока, но они с Майей не проговорили и пяти минут, когда ей на смену в комнату заглянула молодая, лет двадцати семи, девушка-полицейский и, неожиданно подмигнув обалдевшей Майе, попросила, чтобы все оставили их наедине. – Мы найдем с ней общий язык, не волнуйтесь. И выйдите все, пожалуйста. Майя сомневалась, что они найдут общий язык, но все равно девушка ей понравилась. У нее были красивые темно-каштановые волосы, собранные в густой хвостик, а на ее бледных щеках были рассыпаны яркими брызгами веснушки. А еще она единственная улыбалась Майе. Тепло улыбалась. И в этой форме, с этим оружием в кобуре она напомнила девушке Астрид. Возможно, именно такой была и сама Астрид когда-то. Уверенной в себе, добродушной, со смешинками в глазах. Возможно, она была такой, когда они с Руби только познакомились. Ту Астрид ей никогда уже не узнать. – Я вижу, что ты устала, – сказала девушка, усаживаясь напротив нее. – Поэтому мучить тебя не стану. Меня зовут Виктория Николаевна, можешь называть меня Викой, я ненамного тебя старше. – И что, вы пришли сыграть роль «доброго полицейского»? – не удержалась Майя от фразы, которую раньше никогда бы себе не позволила. Она рассмеялась, совершенно искренне, и посмотрела на Майю с еще большим интересом. – И да, и нет. Мне стало тебя жалко. Андрей Анатольич и Серега – мужики суровые. Они привыкли допрашивать уголовников. А так как я была на обеде, они занялись моей работой вместо меня. Но, вообще-то, твое дело уже перешло ко мне. Я, можно сказать, отобрала его у них месяц назад, когда они уже собирались отправить его на помойку. – Вот как? – удивилась Майя, чуть подаваясь вперед. – Значит, вы вели мое дело? – Ага, – она откинулась на спинку стула и посмотрела на Майю с очевидным интересом. – Честно говоря, я умираю от любопытства, и мне дико хочется узнать, где ты все-таки была. Но я понимаю, что вряд ли ты скажешь мне правду. С самого начала я не очень-то верила, что ты сбежала с парнем. В действительности это случается не так часто, как заливают Анатольич и Серега. Случается, конечно, но предпосылок для этого обычно немало, и проследить их несложно. У тебя же этих предпосылок не было. К тому же, насколько я поняла из твоих социальных сетей и из общения с твоей бывшей девушкой, парни тебя не очень-то интересовали. Майя, пораженная, смущенная до крайности, чуть подалась назад, ее губы разомкнулись, и она уставилась на сидящую напротив полицейскую, попыталась заговорить, но изо рта вырвался лишь какой-то неявный свист. Виктория улыбалась. – Слушай, расслабься, – сказала она. – Я нормально к этому отношусь. У меня есть ЛГБТ-шные друзья, все ок. А в детстве я сама целовалась с лучшей подружкой. Хотя это, наверное, не считается? – она хохотнула. – Вы говорили с Мариной?! – Ну да, – спокойно подтвердила Вика. – Общалась с ней недели три назад. Она все про вас рассказала. Очень интересные отношения у вас были, надо сказать. Майя почувствовала, как заливается густой краской. К подобному она никак не была готова. Она не думала, что эта молодая женщина знает о ней так много, знает такие личные вещи, а сама Майя не знает об этой Вике ровным счетом ничего, и от этого она ощущала особую, почти болезненную неловкость. – Сходи к ней как-нибудь, – посоветовала полицейская. – Марина переживает о тебе. Очень сильно. Все время говорит и плачет, и плачет, и плачет. До сих пор. Она винит себя в твоем исчезновении. Внезапный комок заворочался в горле, и к стыду добавились печаль и сожаление. И снова Майя подумала о том, что было бы, если бы она поддалась своему эгоистичному желанию остаться в Кромлинске. Страдала бы не только ее мать, но и Марина. И не известно, как бы это повлияло на всю ее жизнь. – Я… не хотела никому причинить боль, – прошептала Майя, опуская взгляд, чтобы спрятать от Вики навернувшиеся слезы. – Это произошло не по моей воле. – Что произошло, милая? – голос Виктории смягчился. Она уже не улыбалась и слушала ее внимательно, серьезно. – Ты можешь рассказать мне. Все, что ты скажешь, останется между нами в этой комнате, обещаю. И это не уловка. – Я… не могу, – Майя выдохнула, борясь с подступающим плачем, который держала в себе весь день, с шести утра, когда проснулась и осознала, что ни Астрид, ни ее друзей с ней больше нет и не будет. – Вы мне… не поверите. Простите, но я не могу рассказать. – Хорошо. Я не буду давить на тебя. Ты только ответь мне на один вопрос. Там были какие-то люди, которые принуждали тебя к чему-то? Люди, которые делали что-то плохое, незаконное. Даже если они угрожали тебе, ты все равно можешь рассказать мне, потому что они тебя уже не достанут, я об этом позабочусь. – Нет… Нет, – Майя покачала головой. – Там не было плохих людей. Только хорошие. Самые лучшие. Меня никто ни к чему не принуждал. Мне не на кого писать заявление. – Но ты говоришь, что это произошло не по твоей воле? Значит, все-таки принуждали? – Нет, – Майя болезненно поморщилась. – Это сложно объяснить. Я… не могу. – Ну хорошо, ладно, – в голосе Виктории снова появились ободряющие, веселые интонации. – Не буду к тебе приставать. Вот моя визитка, – она вытащила из нагрудного кармана формы маленькую карточку. – Там мой телефон и соц. сети. Если захочешь рассказать мне что-нибудь или просто поболтать, не стесняйся. Хорошо? – Хорошо, – кивнула Майя, забирая визитку и уставившись невидящим взглядом на белые на темно-красном, почти рубиновом фоне, буквы. – А теперь пойдем. Я отвезу вас с мамой домой. Уже поздно. – Спасибо, – выдавила девушка, и Виктория ответила ей очередной дружелюбной улыбкой, которая так нравилась Майе, так нравилась, потому что не выглядела дежурной и казалась искренней. Когда они уходили, Андрей Анатольевич и его напарник Сергей, хотели было воспрепятствовать этому и, так как у них сегодня, очевидно, не было другой работы, продолжить измываться над Майей, но Виктория заступилась за нее со словами: – Оставьте девочку в покое. Она ПТСР-щица, да еще и с амнезией, чего прицепились?! И Майя ощутила прилив сильнейшей, почти до слез благодарности за то, что Виктория прикрыла ее и поддержала версию с амнезией. Подумала о том, что все-таки в полиции работают люди, которым можно доверять. А перед тем, как попрощаться уже возле дома Майи, уже после того, как ее мама вышла из машины первой, Виктория еще раз напомнила девушке о Марине. – Ну ты все-таки сходи к ней, ладно? Уж больно переживает девушка. Даже если вы не очень хорошо расстались, пусть она просто знает, что с тобой все в порядке. – Ладно, – пообещала Майя и уже на следующее утро отправилась выполнять свое обещание.* * *
Девятиэтажка на улице Чернышева. Первый подъезд. Квартира под номером восемнадцать. Твоя девочка сегодня у тебя? Стоя на крыльце и прислонившись плечом к железной двери, Майя щупала подрагивающими пальцами ледяные металлические кнопочки домофона, проводя ногтем по углублениям цифр, но никак не решаясь нажать их. Она не звонила Марине и не предупреждала о своем визите. Она даже не знала, дома ли та. Не знала, дома ли Катя. И она понятия не имела, что скажет Марине. Да, скорее всего правду, но… Ей казалось, что после недоверия матери у нее не хватит сил рассказать всю эту историю заново. Домофон запиликал, и дверь внезапно открылась, едва не треснув девушку по лбу. Майя отшатнулась от выходящего человека, и в первую секунду ей показалось, что это Марина, сама спустилась вниз, призванная ее мыслями. Но это оказалась другая девушка в золотисто-рыжей шапке, так похожей цветом на волосы Марины. Воспользовавшись случаем, Майя проскользнула в подъезд и пошла наверх пешком, по привычке, окончательно укрепившейся в Кромлинске, миновав лифт. Она даже не подумала о том, что лифт в этом доме, скорее всего, исправно работает. «А что я буду делать, если ее нет? – размышляла девушка, отмеряя одну ступеньку за другой. – Может, все-таки позвонить? Или подождать ее тогда здесь, в подъезде? Все равно она надолго никуда не уходит… А если вместо нее дома будет Катя? Не буду же я сидеть и ждать вместе с Катей, это уж совсем глупо как-то…». От мыслей об идиотизме своего положения Майю оторвал внезапный резкий звук «ДОН», перешедший в череду маленьких коротких «Дон-дон-дон» и «дзынь-дзынь-дзынь». Проклятущая банка с сигаретными бычками. Майя снова запнулась об нее, и та покатилась по ступенькам, оглашая подъезд чудовищным грохотом и звоном. – Ч-ч-е-е-ерт! – взвыла девушка, останавливаясь и замирая, словно в ожидании наказания за свою извечную неуклюжесть. «Господи, да даже морская каракатица обладает большей грацией, чем ты!», – сказала бы ей Астрид, и Майя невольно улыбнулась, а на глаза ей навернулись слезы. «Нет, нельзя думать об Астрид. Не думай о ней, просто не думай, ведь ты с таким трудом перестала плакать прошлой ночью, только не начинай снова, прошу тебя, прошу тебя…». Чтобы отвлечься и как-то оттянуть время до встречи с Мариной, девушка принялась ползать по ступенькам и собирать выпавшие из банки окурки. Пепел она, к сожалению, собрать никак не могла и лишь надеялась, что уборщица не сильно рассердится. Где-то этажом выше открылась с щелчком входная дверь. Только этого не хватало. Майя всегда терпеть не могла встречаться как со своими, так и с чужими соседями. Возможно, сейчас на нее еще и наорут за рассыпанные окурки. Ну и плевать. «Пошлю их к черту. Потому что именно так поступила бы Аст…». – Майя! МАЙЯ! Майя задрала голову и увидела Марину, стоящую на вершине лестницы, вцепившуюся в перила так, словно только они могли удержать ее от падения. Ее золотистые кудряшки, чуть отросшие за последние месяцы, были слегка растрепаны, на босу ногу были надеты кеды, на безразмерной домашней футболке красовалась вышитая блестящими нитками мандала. Это была Марина. Когда-то ее Марина. Похороненные чувства, которые внезапно вспыхнули ярким пламенем, застилающим сознание, темную лестничную клетку, весь окружающий мир. «Я скучала по ней. Все-таки я скучала по ней». И Майя побежала по лестнице навстречу своей бывшей девушке, не удерживая улыбку, и Марина, осознав, что это действительно Майя, заулыбалась тоже, засмеялась, заплакала. И это было так легко. Намного легче, чем Майя думала, чем представляла эту встречу. Не было совершенно никакой неловкости, которой она так боялась, и эта встреча, в отличие от их последней, прощальной встречи была настолько же, если не более радостной, теплой и долгожданной, чем в то время, когда они с Мариной были в отношениях. – Я почувствовала, что это ты! Я знала! Как услышала этот грохот в подъезде, так сразу вспомнила тот вечер, и у меня аж сердце ёкнуло! Господи, Майя… Майя… – Марина всхлипывала и прижимала девушку к себе так крепко, как только хватало сил. – Карты не обманули меня… Господи. Они говорили, что ты жива, все это время. Но я так боялась, так боялась, что ты страдаешь, что находишься в плохом месте, Господи, ты не представляешь, как я переживала за тебя… – Прости, – шепнула Майя, ласково подгладив ее спину. – Я не хотела причинять тебе боль. Да, мы плохо расстались, но все это… Я сделала это не специально. Просто так получилось, и я ничего не могла поделать. Не могла связаться с тобой. – Но что случилось? Что с тобой все-таки произошло?! – Марина отстранилась от нее и посмотрела на девушку пристально, словно ища в ее лице следы каких-то необратимых изменений, которые на каждого из нас накладывают тяжелые события. – Я все расскажу тебе… Только сомневаюсь, что ты мне поверишь. – Странно, – Марина улыбнулась сквозь слезы. – Обычно это моя фраза. Но ладно… Пойдем домой. Там все расскажешь. – А ты… – Майя не успела закончить вопрос, когда Марина ей ответила: – Одна. Пойдем. Они поднялись в квартиру и, перешагнув через порог, Майя словно провалилась в прошлое. Вот только ей казалось, что последний раз она была здесь не пять месяцев назад, а пять лет. Запах этой квартиры, она так любила его когда-то. Едва уловимый запах благовоний, ароматического масла смешивался с ароматом ванили и шоколада. С ароматом какао и травяных чаев. С люстры в прихожей свешивалась музыка ветра, которую Майя (конечно же) нечаянно задела рукавом, когда снимала куртку, и приятный звон огласил коридор. Раньше этой музыки ветра здесь не было, наверное, Марина повесила ее совсем недавно. Во всем же остальном квартира нисколько не изменилась. Они прошли в большую комнату, из которой был выход на так любимый Майей балкон, где они с Мариной столько ночей подряд болтали, пили чай и смотрели на звезды. Где, можно сказать, прошли ее последние летние каникулы перед поступлением в университет, последнее беззаботное время в ее жизни. Погода в то утро была пасмурной, и в комнате без света было немного сумрачно. Краем глаза Майя заметила, как покачнулось темное полотно шторы возле балконной двери, и ее правая рука машинально потянулась к бедру. И нащупала пустоту. Майя сглотнула. Сморгнула видение. Конечно, это всего лишь дурацкая штора, и разве могло быть иначе? Интересно, как долго она еще будет жить с этим рефлексом? Астрид бы ее похвалила. Астрид бы… Астрид. Астрид. – Марина, я… – девушка со вздохом присела на диван, застеленный разноцветным, вязанным крючком пледом. – Я хочу сразу извиниться за то, что раньше никогда не верила тебе. Ну… Во все эти магические штуки, – Майя откашлялась. – Прости меня. На самом деле мир намного больше, намного многообразнее и шире, чем мы о нем думаем. Раньше я даже представить не могла… насколько. – Майя, дорогая моя, – Марина присела на диван рядом, положила ладонь ей на плечо, слегка приобняла. Лицо ее было серьезно. – Что с тобой произошло? Расскажи мне все, как есть. Обещаю, я поверю тебе. Я тебе уже верю. Эта фраза немного ободрила девушку, и она начала в третий раз пересказывать свою историю о Кромлинске, начав с того момента, как они с Мариной попрощались, и Майя ушла в ночь. Марина слушала очень внимательно, и, когда Майя дошла до той части, где она осознала себя в другом городе, заброшенном и незнакомом, внезапно побледнела. Но вопросов задавать не стала. Затем Майя рассказала, как попала к Аарону и Беатрис, и как те объяснили ей, где она находится, и что из этого места нет выхода. И что называется оно Кромлинск. – Кромлинск, – эхом повторила Марина это незнакомое слово. – Я всегда знала, что параллельные миры существуют. Знала! Это потрясающе… Целый заброшенный город, закольцованный сам на себя. – Ты что-нибудь слышала раньше о таких мирах? – спросила Майя. – Почему из них нет выхода? Что это такое вообще? – Да, я слышала что-то о так называемых мирах-ловушках. Но там совершенно другое течение времени. Они словно замкнуты в одном временном периоде, и один и тот же день повторяется и повторяется по кругу. А в твоем случае, как я понимаю, такого не было? – Нет. В Кромлинске время течет как обычно. Сезоны сменяются. Здания разрушаются, пусть и медленно. – Да… Это действительно очень интересно, – Марина заправила свои непокорные кудряшки за уши. – Но что еще интереснее… Если из этого мира нет выхода, как ты смогла вернуться? – До этого я еще доберусь, подожди немного. И она продолжила, рассказав о своем знакомстве с Руби, о том, как она изучала город. И как узнала о существовании лярв. – Лярвы… – снова выдохнула Марина эхом. – Но как… как такое возможно, чтобы эти твари стали видимыми? Ты действительно видела их своими глазами? И стреляла в них солью? На случай этого вопроса Майя принесла с собой пистолет, вытащила его из рюкзака и показала обомлевшей Марине. Продемонстрировала и солевые патроны. Она испытала огромное облегчение, когда поняла, что Марина знает о лярвах и не первый раз в жизни слышит это слово. Но, когда Майя попросила девушку что-нибудь рассказать о них, Марина выдала все то же самое, что они находили в тех книгах Кромлинска. – Невидимые потусторонние сущности, которые живут в параллельном измерении и питаются человеческими негативными эмоциями: болью, страхом, гневом, печалью. Некоторые считают их неупокоенными душами. Но большинство относит лярв к самостоятельным существам, обладающим собственным сознанием, по всей вероятности, коллективным. Ты говоришь, что, когда появлялась одна лярва, довольно быстро к ней подтягивались и остальные. Значит, скорее всего, они могли как-то сообщаться между собой. Возможно, телепатически. В любом случае, очевидно, что это разумные существа. Майя рассказала, что эти разумные существа делают с человеком, если тот нечаянно зазевается, рассказала о Вите и Лане, и Марина снова сильно побледнела, откинулась на спинку дивана и подобрала под себя ноги так, словно ей было холодно. – А вот это уже подозрительно. Совсем подозрительно. Никогда не слышала ничего подобного о лярвах. Насколько я знаю, они лишь подпитываются нашими эмоциями, после чего человек может ощущать некую слабость и апатию. Но так чтобы дело доходило до какого-то коматозного состояния и полной утраты связи с реальностью… Это больше похоже на других существ. – На кого? – Майя почувствовала, как от напряжения у нее закололо под ребрами. – Абаасы, – ответила Марина. И на мгновение в комнате повисла зловещая тишина. Майя ждала продолжения, и Марина продолжила. – Как-то я даже писала про них статью для одного эзотерического журнала. Абаасы – злые духи нижнего и среднего уровня. «Аба» значит зло. Упоминаются в якутской мифологии. По внешнему виду напоминают человека, только очень высокого роста. Некоторые описывают их как одноглазых и одноногих людей. Но к нашему случаю больше подходит первый вариант. Абаасы питаются не только негативными эмоциями, но и душами людей. В таких случаях пострадавших лечат шаманы. Для этого нужно выяснить, какие именно Абаасы причинили человеку вред и похитили его душу. А дальше нужно либо каким-то образом вступить с ними в борьбу, либо принести им жертву в виде животного, чью душу они как бы обменивают на душу больного человека. Убить их невозможно, потому что они не являются живыми. – Господи… – выдохнула Майя, на мгновение закрывая глаза. – Так вот в чем дело… Мы просто искали не там. С самого начала мы неверно определили этих существ. Это были не лярвы. Это были не лярвы… Черт… – Ну подожди, давай не будем делать поспешных выводов, – притормозила ее Марина. – Я ведь и сама не уверена ни в чем. А ты никогда не пробовала фотографировать этих существ? У тебя ведь там работал телефон? – Да! Да, конечно! – спохватилась Майя и вытащила мобильный из рюкзака, убрав назад оружие. У нее было много фотографий Кромлинска, ее друзей, Астрид, и даже парочка фоток лярв имелась. Своей матери она эти снимки не показывала, потому что боялась, что та увидит в ее друзьях преступников и похитителей и попытается как-то доложить о них полиции. Следующие полчаса они с Мариной рассматривали фотографии, и Майя рассказывала о каждом снимке, о каждом месте Кромлинска, которое было ей так дорого. Парк «Золотые ворота», стрельбище, крыша дома Астрид, оранжерея, торговый центр «Подкова», городская стела, железнодорожный вокзал. И, конечно, ее друзья. Беатрис, улыбающаяся, в своих вечных длинных платьях и юбках, серьезный и смущенный Аарон, красивая Тайлер с большущими глазами за стеклами круглых очков, гордая, яркая Руби и… Астрид. Здесь были все. Они остались здесь навсегда. Рассказывая об Астрид, Майя старалась не углубляться в природу их взаимоотношений, ей было бы слишком неловко говорить об этом с бывшей девушкой, но Марина все поняла без объяснений: – Вы с ней встречались? С Астрид? – спросила она, улыбаясь одними уголками губ. – Ну… как сказать. Сама не знаю, – пробормотала девушка. – Вроде бы. – Она тебе очень нравится, я вижу, – Марина погладила ее по плечу, как бы успокаивая и говоря, что стесняться тут нечего. – Нравится… – вздохнула Майя, и голос ее дрогнул. – Но я… больше никогда не увижу ее. Я пыталась… Вчера и сегодня я пыталась перейти границу. У меня больше не получается. – Ну, с этим мы еще разберемся. Давай, опять же, не делать поспешных выводов. Мы очень мало знаем о том месте, куда ты попала, но мы разберемся с этим, слышишь? Разберемся, я обещаю. – Спасибо, – пискнула Майя, готовая вот-вот расплакаться, а Марина снова обняла ее и продолжила успокаивать: – Ведь ты уже попала туда однажды и даже смогла выбраться, насколько я понимаю, ты была единственной, кому это удалось. Возможно, для тебя законы того мира вообще не писаны. Или же у тебя есть какие-то свои законы, просто мы пока не знаем, как ими пользоваться. Я склоняюсь к тому, что Астрид права, и все это связано с твоим днем рождения. С двадцать девятым февраля. Это ведь очень редкая, очень необычная дата. Возможно, в этот день для тебя открывается какой-то портал, я не знаю… Возможно, ты способна отправиться в Кромлинск или выйти из него раз в год, например, или… – Или раз в четыре года, – прошептала Майя. – Я уже думала об этом. И я… так боюсь, что это окажется правдой, Марин… Конечно, это лучше, чем вообще никогда туда не вернуться, но четыре года… Господи, четыре года… – Так-так, ладно, подожди. Ведь первый раз ты попала туда не в день рождения, а в совершенно обычный день, так? Значит, ты можешь, точнее, мы можем найти способ сделать это снова. – Не знаю… Я была в ужасном настроении тогда. Поэтому оно сработало, и я переместилась. Сейчас мое настроение не менее ужасное, но оно все равно не работает. – Ну, возможно, одного плохого настроения не достаточно. Не торопись, Майя, дорогая. Мы выясним, как это происходит. Сейчас же тебе главное успокоиться, прийти в себя немного. И, конечно, рассказать мне как можно больше деталей. Это прекрасно, что у тебя есть столько фотографий, в особенности фотографий лярв… или, кто бы они ни были. Мы это узнаем и узнаем, что делать. И что это вообще за Кромлинск такой. Давай ты немного умоешься и успокоишься, а я сварю тебе какао, м? Майя шмыгнула носом, соглашаясь, и отправилась в ванную, чтобы привести себя в порядок. Марина за это время уже успела согреть молоко и достала пакетик с какао-порошком. У Майи потекли слюнки. Если она и скучала по чему-то из привычной еды в Кромлинске, так это по шоколаду и какао. Но когда Марина варила свое какао и нарезала лесные орешки, чтобы посыпать ими напиток, Майя внезапно снова вспомнила Астрид, вспомнила, как та готовила для нее, заботливо накрывала на стол и уговаривала попробовать что-нибудь еще. «Ну совсем немножко! Ну попробуй клубничный компот! Ты даже не представляешь, какой он вкусный, как жизнь в раю, можешь мне поверить, круглолицая». Клубничный компот. На глаза навернулись слезы. «Как мне теперь жить с этим? – спросила себя девушка. – Со всем этим? Неужели мне теперь каждый столб будет напоминать об Астрид? – и тут же сама себе ответила: – Конечно. Конечно, будет». Чтобы немного отвлечься и не разреветься снова, Майя спросила, обращаясь к Марине: – А ты как жила? У тебя все хорошо? – Хорошо? – Марина усмехнулась. – Ну если учесть, что я едва не сошла с ума из-за твоего исчезновения и целыми днями раскладывала на тебя карты и кидала руны… Даже Катя от этого подустала и планировала отправить меня к психологу, подлечить голову. А так, в остальном, хорошо, да. – Блин, мне правда жаль… – Не нужно. Ты не виновата. С тобой произошло нечто невероятное, необъяснимое, по-настоящему интересное и… Возможно, тебе мои слова не понравятся, но я даже рада, что ты стала участницей всей этой истории. Потому что сама я всегда мечтала столкнуться с чем-то подобным, но мистика, как назло, обходила меня стороной. А теперь… мне представилась возможность изучить это через тебя. Майя улыбнулась. – На самом деле я тоже рада, что это произошло со мной. Кромлинск изменил мою жизнь. Изменил меня. – Да… – она кивнула и повернулась к девушке с грустной улыбкой. – Я это заметила. Ты действительно другая теперь, Майя. Но это перемены к лучшему. И я очень рада за тебя. – А ты еще не нашла себе вторую девушку? – не удержалась Майя от шутливого вопроса. – Жить всего с одной, наверное, тяжеловато было. Марина рассмеялась, совершенно искренне, и поставила на стол перед Майей две широкие круглые чашки с ароматным какао, от которого поднимался уютный пар. – Чувствую, ты теперь постоянно будешь издеваться надо мной. Но я это заслужила, ты права. Мне нельзя было скрывать от тебя свои отношения с Катей. Это было… подло. – Да ладно. Я уже не сержусь на тебя, – отозвалась Майя чуть смущенно и потянулась к своей чашке. Попивая какао, они снова вернулись к обсуждению Кромлинска. Марина задавала много вопросов, и Майя на них отвечала. В какой-то момент Марина спохватилась, что Майя голодная и поставила перед девушкой еще и тарелочку с шоколадными кексами, на которые Майя с радостью набросилась, намереваясь утолить свою тоску по шоколаду сполна. Наевшись и напившись, они снова вернулись в комнату Марины и устроились на диване с ноутбуком, чтобы поискать в Интернете какие-нибудь полезные сведения. И только когда Марина предложила ей это сделать, Майя вспомнила о существовании Интернета и пришла в ужас от того, что сама до сих пор не начала поиски. Марина уселась в так любимую ей позу лотоса, и Майя с улыбкой разглядывала ее пятки в разноцветных, полосатых носках. – Так… Попробуем, – чуть прикусив нижнюю губу, Марина ввела в строке поиска «Кромлинск», а в следующую секунду они обе наклонились поближе к экрану, замерев в ожидании. Результаты были неутешительными, но предсказуемыми. Ни одного точного совпадения. Поисковик нашел лишь отдаленно похожие слова, одно из которых было названием автомойки, второе же относилось к каким-то кровельным работам. Но не успела Майя поникнуть, как Марина ввела следующий запрос «параллельные города». Результатов они получили намного больше, но в основном это были фантастические рассказы и чьи-то творческие фото и видео-проекты. Не найдя ничего более интересного, Марине пришлось расширить запрос и поменять слово «города» на «миры». Следующий час прошел у них за чтением всевозможных научно-популярных (но в основном просто популярных) статей о том, существуют ли параллельные Вселенные, и где находятся порталы, позволяющие туда попасть. И нигде Майя не нашла информации о том, что попасть в параллельную реальность можно прямиком из соседнего двора, возвращаясь вечером домой. Некоторые теории утверждали, что каждый из нас живет во множестве реальностей одновременно, и в каждой из них у нас своя жизнь, отличная от параллельных. Но все это было не тем, что искала Майя. Потому что с Кромлинском она никак не была связана, и никакое ее параллельное «я» там не жило. Еще через час чтения бесполезной информации они решили переключиться на тему потусторонних сущностей. Марина нашла материалы про Абаасов, и Майя прочла их с интересом, впрочем, ни на одном рисунке она не разглядела стопроцентного сходства с лярвами из Кромлинска. – Так, давай мы с тобой лучше сделаем вот что, – предложила Марина, замечая, что настрой Майи становится все более упадническим. – У меня есть один хороший знакомый с факультета парапсихологии Колумбийского университета. Мы с ним познакомились на одном интересном форуме около трех лет назад, разговорились и до сих пор поддерживаем связь. – Серьезно?! – вытаращилась Майя. – И почему я не знала, что ты переписываешься с американцами? Чего я еще о тебе не знала?! – Ну… – Марина пожала плечами и открыла вкладку со своей почтой. – Я никогда не считала переписку с Джорданом чем-то настолько особенным… Мы обмениваемся буквально парой писем несколько раз в год, только и всего. Иногда он присылает мне интересные статьи на английском. – Неужели в Америке всерьез изучают парапсихологию? В университетах? – Конечно, – интонация Марины говорила о том, что для нее это нечто само собой разумеющееся. – А Джордан даже недавно защитил докторскую. И свою жизнь он планирует посвятить изучению паранормального. – А с ним самим никогда не случалось ничего… странного? Откуда такой интерес к паранормальностям? – Случалось, – подтвердила Марина. – Это очень трагичная история. Его первая любовь погибла, когда Джордану было двадцать. Кейтлин. У них были очень теплые отношения, и каждый вечер перед сном они посылали друг другу смс-ку с пожеланием «спокойной ночи». Джордан посылал Кейтлин «спокойной ночи, перепёлочка», а она ему «спокойной ночи, зяблик». Такие у них были забавные птичьи прозвища. И в тот день, когда она умерла… Джордан получил вечером смс-ку «спокойной ночи, зяблик». Как он позднее узнал, телефон Кейтлин к тому времени уже разрядился и был выключен. Тогда Джордан забрал ее мобильный к себе и вытащил из него батарею на всякий случай. Но смс-ки от Кейтлин он получал еще на протяжении недели. Майя ощутила, как по спине у нее побежали мурашки, а волоски на руках встали дыбом. Подобное ощущение возникало у девушки всякий раз, когда лярвы подбирались к ней слишком близко. – Господи боже… Ты серьезно? Это правда? – Ну, по словам Джордана – да. А у меня нет оснований ему не верить. Каждый вечер он получал «спокойной ночи, зяблик» и едва не лишился рассудка, бедняга. Бросил учебу в университете, он тогда учился на адвоката, а через год поступил на факультет парапсихологии. Сейчас у него все хорошо, он женился на чудесной женщине, но Кейтлин, конечно, помнит до сих пор. И хранит тот телефон. – Вот это да… – выдохнула Майя. – И ты сейчас, прямо сейчас напишешь ему письмо? Думаешь, он сможет как-то помочь? Ты ведь не будешь ему все рассказывать? – Не беспокойся, я не буду писать ему ничего конкретного. Посмотрим, что Джордан в общем знает по этой теме. Уверена, его сведения будут куда более полезными и достоверными, чем все эти статейки в Интернете. Джордан имеет доступ к огромной базе данных, в крайнем случае, он что-нибудь поищет. И Марина занялась написанием письма своему американскому другу, а Майя в это время прилегла на диван, ощущая давящую на плечи усталость и легкую, но неприятную резь в глазах от долгого, напряженного смотрения в экран ноутбука. Вскоре они почувствовали, что снова проголодались – близилось время ужина. Марина сделала им бутербродов и налила чаю, но не успела Майя доесть первый бутерброд и закончить рассказ о своей первой встрече с лярвами, как в двери заворочались ключи. Кто-то вошел в квартиру. И Майя даже знала, кто. Едва не подавившись хлебом, девушка бросила его на тарелку и в ужасе уставилась на Марину, неторопливо попивающую свой ягодный чай. – О, Катя вернулась, – констатировала Марина. – Ее ждет большой сюрприз. Но не волнуйся. Я сейчас поговорю с ней. – Ты ей расскажешь? – пискнула Майя. – В общих чертах, – Марина поднялась со стула. – А она поверит? – Конечно, – ответила Марина снова таким тоном, словно это было само собой разумеющимся, и вышла из кухни в коридор. «Ну, конечно, поверит, – хмыкнула про себя Майя. – Ведь они же вибрируют одинаковыми вибрациями. И как я могла забыть?». Вслушиваясь в приглушенные голоса из коридора и не в силах разобрать ни слова, Майя сидела и горько сожалела о том, что не ушла раньше. Они с Мариной так увлеклись разговорами, и Майя настолько забылась, окрыленная помощью Марины, ее интересом и ее верой, что совсем не подумала о том, что с работы должна вернуться Катя. Твоя девочка сегодня у тебя? Да, на этот раз да. Ее девочка сидит здесь и жрет бутеры как ни в чем не бывало. «Какая она, эта Катя? Мне так хотелось забыть о ней. Так хотелось никогда не произносить ее имени. Меня тошнило от одной мысли о ней. А теперь мне придется ее увидеть». Долго ждать Майе не пришлось, потому что примерно через пять минут на кухню вернулась Марина. Вместе с Катей. И первое о чем подумала Майя, увидев ее, было: «Господи, какая высоченная!». Катя действительно была внушительного роста, под метр восемьдесят, и была очень похожей на парня. Наверное, если бы Майя встретила ее на улице или в магазине, взглянув на нее мельком, она бы так и подумала, что перед ней мужчина. И только присмотревшись к груди, можно было бы убедиться в обратном. У Кати были коротко стриженные темно-русые волосы, одета она была в строгий костюм – брюки и пепельную рубашку, а в руке держала только что снятый пиджак. Майе даже показалось, что от нее пахнет мужским одеколоном. Черты ее лица тоже были немного грубоватыми, но не отталкивающими, а даже привлекательными. Особенно глаза – ярко-голубые, большие и, как показалось Майе, очень добрые. Катя улыбнулась ей, и видно было, что и сама она немного смущена этой встречей. И почему-то Майя сразу вспомнила Аарона. Как будто у этих двоих было что-то общее. – Привет, – сказала Катя. – Привет, – ответила Майя и несмело улыбнулась в ответ. – Простите, что я… тут. – Да все нормально. Оставайся сколько хочешь. Я рада, что с тобой все в порядке. И ни намека на ревность. Ни намека на то, что присутствие Майи в жизни Марины когда-либо причиняло этой девушке боль. «Как же ей это удается? Ведь она даже не полигамна. Похоже, эта женщина в самом деле уникальна, и не зря Марина так за нее держится все эти годы». – Спасибо, – пробормотала Майя. – Но я пойду уже, мне давно пора домой. – Допей хоть чай сначала, – улыбнулась Катя. – А потом я тебя отвезу. Где ты живешь? – Да нет, спасибо, я сама… – Нет! – вмешалась Марина, и голос ее прозвучал строго. – На этот раз ты сама никуда не пойдешь. Я хочу убедиться, что ты нормально доберешься до дома и не провалишься в какую-нибудь параллельную Вселенную. Даже если ты этого хочешь. Еще рано! – Ну… ладно, – неуверенно согласилась Майя, а Катя, очевидно, чтобы не смущать ее еще больше, налила себе чашку чая и ушла в комнату. Майя же, испытав несказанное облегчение от этого, продолжила спокойно доедать бутерброд и рассказывать Марине все, что помнила о лярвах и все, что видела сама. Напоследок она еще и скинула ей пару фотографий, чтобы Марина в случае чего могла показать их Джордану. Уже около девяти вечера, когда Майя успела получить семь звонков от мамы, Катя исполнила свое обещание и отвезла ее домой на своем светло-зеленом «Матисе». Майя, предчувствуя, что это будет самая неловкая и мучительная поездка в ее жизни, предпочла сразу высказать все, что ее беспокоило. Потому что именно этому она научилась у Астрид – смелости в высказываниях. – Мы с Мариной больше не будем встречаться… Ну, я имею в виду, как две девушки. Просто хочу, чтобы вы знали. У меня теперь… другая девушка. – Хорошо, – Катя чуть повела плечами, бросила на нее быстрый взгляд, улыбнулась и снова вернулась к дороге. – Но даже если бы вы встречались, я не была бы против. Тоже хочу, чтобы ты это знала. Я никогда не была против. И ко мне можно на «ты», кстати. – Ладно, – Майя кивнула. – Но неужели… ты никогда не ревновала? На самом деле? – Ревновала, но не к тебе, – призналась Катя. – К ее другой девушке, Юле, которая была до тебя. В самом начале я очень сильно мучилась. Но потом… что-то изменилось во мне, наверное. Я поняла, что Марина все равно меня любит. – И если она себе еще кого-нибудь заведет, ты все равно не будешь ревновать? Разве не лучше, когда вы… только вдвоем? – «Лучше» – весьма относительное понятие, – она снова улыбнулась. – Я понимаю, что Марине лучше, когда у нее есть кто-то еще. Она и в отношениях со мной тогда другая. У нее более приподнятое настроение, что ли. И в итоге мне от этого тоже лучше. От того, как она счастлива. Поэтому… нет. Я не буду ревновать, если у нее появится кто-то еще. Лишь бы это был хороший человек, и она не страдала в этих отношениях. – Это… очень благородно. – Да нет, – Катя явно смутилась, почесала за ухом. – Просто я люблю ее. «А она правда хорошая, – подумала Майя, улыбаясь. – Марине с ней по-настоящему повезло». Когда они прощались, сидя в машине возле дома Майи после очередного, уже девятого звонка от ее мамы, Катя сказала: – Приходи к нам, когда захочешь. И не обращай внимания, если я вдруг буду дома. Не стесняйся. Если тебе нужно будет увидеться с Мариной, просто приходи. Если, конечно… твоя новая девушка не будет против. Но я точно не против. «Новая девушка, – Майя вздохнула, уже предчувствуя одиночество очередного вечера в комнате, которая теперь была для нее чужой. – Интересно, как отнеслась бы Астрид к моим встречам с Мариной? Наверняка, пристрелила бы ее». Майя чуть было не улыбнулась, представив рассерженную Астрид с пистолетом наперевес, Астрид, которая привыкла побеждать и не привыкла делить любимого человека с кем бы то ни было. Но улыбнуться так и не получилось, потому что сердце сковала острая болезненная судорога, и Майя поперхнулась собственным дыханием. – Твоя девушка осталась в том мире? – догадалась Катя. – В параллельном мире, о котором мне рассказала Марина? – Да, – едва слышно произнесла Майя, почти не шевельнув губами. – И я… не знаю, увижу ли ее когда-нибудь снова. – Увидишь, – ответила Катя спокойно, и можно было бы посчитать ее ответ простой формальностью из разряда «все будет хорошо», но Майе почудилось в нем что-то еще, и она спросила: – Откуда ты знаешь? – Знаю, потому что Марина хочет помочь тебе. А в ее способностях и ее знаниях я не сомневаюсь. Она долго ждала, когда подобный случай представится ей на практике. Поэтому теперь Марина в лепешку расшибется, чтобы досконально разобраться в том, что случилось с тобой. – Да, пожалуй, ты права, – Майя улыбнулась, почувствовав прилив настоящего облегчения и… впервые за эти дни – надежды. – Спасибо. – Не за что, Майя. Твоя девочка сегодня у тебя? Теперь – не просто девочка. Теперь – Майя.