Кромлинск

Я готов умереть, Клем, так я сейчас счастлив... (к/ф «Вечное сияние чистого разума»)

Это было мучительно. Работать с такими старыми компьютерами было мучительно. Невыносимо. И пусть Серёжа подготовился к встрече с этими доисторическими агрегатами, прихватив с собой целый рюкзак всевозможного железа, его хватило только лишь для того, чтобы обновить два системных блока, а местные мониторы продолжали раздражать его своей неадекватной цветопередачей и квадратными габаритами. Но, конечно, больше всего его угнетало отсутствие Интернета. И если с тормознутыми машинами и сплюснутыми картинками на экране Серёжа еще мог так-сяк смириться, то отрезанность от мира, оторванность от сети, дарящей ощущение безграничной свободы, он переживал с трудом. Единственное, что как-то сглаживало все эти неприятные эмоции от невозможности развернуться на полную катушку и заняться любимым делом, был интерес, который проявляла к его работе Беатрис. Девушка восхищалась такими вещами, которые Серёже казались простыми и обыденными, к примеру, ее очень увлекли современные игры, которые Серёжа установил на обновленные компьютеры. «Это просто нереально! – восклицала Беатрис. – Ты знаешь, во что я играла последним? В дурацкого «Сапера»! Ну и отстреливала птичек в телефоне Майи. На одном из местных компов я нашла Sims 2, но игра шла так медленно, что я засыпала уже на экране загрузки!». Вместе они с Беатрис прошли «Обитель зла», «S.T.A.L.K.E.R.» и «Life Is Strange», и девушка с интересом включалась как в философские моменты игр, так и в экшн, убивая монстров с азартом и храбростью. Она нравилась Серёже, эта девчонка. Искренне нравилась. Но он знал также и то, что нравится ей тоже. Гораздо больше, чем следовало бы. И это ему совсем не нравилось. Беатрис была уже в том возрасте, когда ей хотелось завести первые отношения, но, очевидно, парни Кромлинска не удовлетворяли ее высоким запросам, а то и просто приелись, как приедаются и наскучивают девочкам собственные одноклассники, с которыми они учатся в одной школе на протяжении десяти лет. Серёжа же был для Беатрис своеобразным «новеньким в классе», интересным, необычным, принесшим с собой целый мир, а их семилетнюю разницу в возрасте она явно не воспринимала всерьез. Впрочем, возможно, эта разница только добавляла Серёже очков важности в ее глазах. И очень смущала самого Серёжу. Который не чувствовал себя ни важным, ни взрослым, ни крутым, ни супер-умным. А еще больше его смущал Аарон. Который пусть и разрешил Серёже жить под одной с ними крышей, впустил в свой дом и кормил едой со своего огорода, всякий раз как будто закрывался и мрачнел, увидев Серёжу вместе с Беатрис, хотя они проводили время довольно безобидно, играя в игры или гуляя по городу. И Серёже, будучи эмпатом, было вдвойне тяжело игнорировать исходящее от Аарона напряжение. Да, он понимал, что Аарон хороший человек. И Майя всегда рассказывала про него только хорошее, уверяя, что он ее друг и чуть ли не отец родной, к которому всегда можно прийти за советом, просьбой о помощи и просто за поддержкой. Но Серёжа понимал, что Майе, Беатрис или Тайлер Аарон показывал лишь свою лучшую сторону, проявлял к ним исключительно нежность и заботу просто потому, что те были слабее его, и Аарон чувствовал свою ответственность за них. «А вот со мной он вряд ли будет церемониться и нежности разводить». Серёжа чувствовал, что Аарон может быть жестким, если потребуется. И чувствовал его огромную любовь к Беатрис, а также его готовность свернуть шею любому, кто ее обидит. И во взгляде Аарона из-под кустистых темных бровей Серёжа всякий раз видел молчаливое предупреждение: «Я слежу за тобой, парень. И мне все равно, что ты друг Майи. Я не намерен доверять тебе слепо, и пока ты живешь под моей крышей и гуляешь с моей Беатрис, я с тебя глаз не спущу». – Эй, привет! Ты не занят? Может, погуляем? Погода сегодня такая классная! – голос Беатрис, прозвучавший за его спиной и словно эхом отразившийся от его недавних мыслей, заставил Серёжу подпрыгнуть на месте. – Ой, прости, – девушка тут же смущенно улыбнулась. – Я тебя напугала. Я не хотела врываться... но дверь была открыта, я подумала... Извини. – Ничего, главное, что ты не лярва, – Серёжа изобразил вымученную ответную улыбку, поворачиваясь к Беатрис, которая уже была одета для прогулки – в короткое осеннее пальто тыквенного цвета и свою излюбленную многослойную юбку в пол. – Так что, пойдем? – девушка улыбнулась еще шире и чуть прислонилась плечом к дверному косяку, делая вид, что она как будто и не торопится вовсе и не сгорает от нетерпения с ним погулять. – Я с собой термос прихватила. И кексы. Шоколадные, которые тебе в прошлый раз понравились, я их снова испекла. И что ему оставалось делать? Конечно, Серёжа согласился, потому что перспектива провести теплый осенний день в обществе симпатичной и веселой Беатрис и шоколадных кексов, была куда более соблазнительной, чем просидеть за компьютером, выполняющим его запросы с задержкой в минуту и доводящим парня до нервного тика. «И ничего такого в этом нет, – убеждал он себя, поднимаясь со стула и хватая на ходу толстовку, чтобы надеть ее поверх футболки. – Я не даю ей никаких намеков, мы просто общаемся. Как друзья. Как с Майей». «Ага, с тем лишь исключением, что Майя никогда не была в тебя влюблена, не бегала за тобой хвостом, не норовила нечаянно сесть поближе и напечь тебе шоколадных кексов. Как друзья? Серьезно?». «Аарон меня убьет, – с тоской подумал Серёжа. – Прихлопнет своей огроменной ладонью Хагрида, как муху, и пойдет дальше сажать капусту и полоть сорняки». Впрочем, мягкое осеннее солнце Кромлинска, касающееся кожи теплыми ладонями и вызолачивающее листья на деревьях, быстро вытеснило из головы юноши малоприятные мысли о том, как Аарон гоняется за ним по двору с вилами. И вместе с Беатрис, оживленно болтая, они отправились в сторону центра города. Серёже нравился Кромлинск. Нравилось подолгу гулять, блуждая по незнакомым и, в то же время, как будто родным улицам, которые столько раз преследовали его в видениях, наяву и во сне. Поначалу Серёжа боялся, что здесь с ним произойдет то же, что и раньше, только вместо Кромлинска он будет видеть картины своего родного города, проступающие призрачными очертаниями сквозь его нынешнюю реальность. Но этого не было. Видения полностью прошли, и родной город не возникал перед его глазами в самые неожиданные моменты. Как будто Серёжа всегда был частью Кромлинска, и теперь, наконец, все вернулось на свои места. Он стал частью целого, оказался там, где должен был. – Куда мы идем? – спросил он у Беатрис, которая как будто уверенно вела его куда-то, переходя с одной улицу на другую и огибая здания. – В одно красивое место, – уклончиво ответила девушка. – Там можно устроить пикник и попить чаю. – Ты еще не устала нести сумку? – спохватился вдруг Серёжа. – Термос тяжелый, наверное? – Не устала, – Беатрис мотнула головой. – Но, если хочешь помочь, я не против. Она передала Серёже плетеную сумку, оказавшуюся довольно увесистой, и парень мгновенно обругал себя за то, что ему не пришло в голову забрать ее раньше. «Ей приятно, когда я заботлив к ней, – тут же считал Серёжа эмоции девушки. – Беатрис, хоть и храбрая, любит проявить слабость, любит, когда за ней ухаживают». Ее прилив восторга, смешанного со смущением, ударил по чувствам Серёжи с такой обескураживающей силой, что он поспешил отвлечь девушку разговором, уводя ее мысли в другую сторону: – Как там дела у Тайлер? Я заметил, что в последние дни она почти не выходит из своей комнаты. Майя за нее переживает. В этот раз на него повеяло волной явного недовольства, но Серёжа не мог с уверенностью сказать, было ли оно вызвано нежеланием говорить о Тайлер сейчас, или же какими-то неприятными эмоциями, которые лично Тайлер вызывала у Беатрис. – Тайлер странная, – ответила девушка, пряча руки, теперь свободные, в карманах пальто. – Пожалуй, она изменилась, еще когда только забеременела, но сейчас совсем все плохо. – Возможно, у нее послеродовая депрессия? – чуть смущаясь, предположил Серёжа. – Я слышал, что это часто случается с женщинами. – Да, я тоже слышала, – Беатрис кивнула. – Но Тайлер... она стала какая-то злая, понимаешь? Ей как будто... везде враги мерещатся. Я еще могу понять ее недоверие к Руби, потому что Руби тоже странная, и они никогда особо не ладили. Но почему она не общается с Астрид? Я так и не поняла, из-за чего они поссорились, и, по-моему, это полный бред, потому что Астрид офигенная! А еще больше я не могу понять, почему она не общается с Майей! Мне даже стыдно было от того, как она холодно их встретила, когда вы все к нам в гости пришли в первый раз! Майя-то ей что плохого сделала? Серёжа прикусил язык, понимая, что Беатрис еще слишком юна, чтобы с ней можно было обсуждать алкоголизм Астрид и ее агрессивное поведение. А девушка продолжала: – Да она даже во мне видит соперницу! Я не дура, и все это чувствую. Знаешь, когда я была мелкой, Тайлер никогда не возражала против того, чтобы мы обнимались с Аароном или спали вместе, или ходили куда-то вдвоем. Она всегда хорошо ко мне относилась. Мы с ней даже подружились. Но после рождения Луизы... Все стало просто ужасно! – В каком смысле? – уточнил Серёжа, который за мощным потоком эмоций Беатрис с трудом улавливал значения ее слов. – Тайлер не нравится, что ты общаешься с Аароном? – Не нравится, что общаюсь наедине. Я прямо вижу, как ее бесит, если мы где-то вместе ходим, или если я его после работы встречаю! Я думала, что Тайлер хорошая, но она ведет себя как собственница! Никому не доверяет, ни Астрид, ни Майе, ни мне! У нее какая-то паранойя бесконечная! Знаешь, как меня это достало?! И Серёжа знал. Чувствовал, и эти чувства едва ли не сбивали его с ног. – Я не знаю, что она там себе надумала, но это же Аарон, блин! Как я могу относиться к Аарону как к парню, ну как?! Да мне об этом даже подумать противно! Он ведь уже старый! Ну, не дед, конечно, но старый! Серёжа невольно усмехнулся от того, что Беатрис обозвала сорокалетнего Аарона старым дедом. Впрочем, ему самому в его двадцать три Аарон казался очень взрослым. – И вообще, я сто раз говорила, что Аарон не в моем вкусе! – продолжала бушевать Беатрис. – И, даже если бы он был молодой, я бы в него никогда не влюбилась! Нет, ну я его люблю, конечно, но медведи все равно не в моем вкусе! Серёжа снова усмехнулся, и Беатрис, немного расслабившись, посмеялась вместе с ним. – А вот мы и пришли! – сообщила девушка. Серёжа проследил за направлением ее взгляда и увидел его, это место. И сразу узнал. Он уже бывал здесь, в своих видениях, в своих снах, в путешествиях по призрачному Кромлинску он здесь уже бывал. Длинный сквер с высаженными двумя рядами кленами, в центре которого стоял большой, но неработающий фонтан со скульптурой девушки, держащей в руках арфу. Кленовые листья, рыжие и красные, уже частично опали и были похожи на ажурные бумажные салфетки. Прекрасное, тихое и уютное место посреди большого города. Здесь осень чувствовалась особенно остро. – Красиво? – улыбнулась Беатрис. – Красиво, – улыбнулся в ответ Серёжа. Девушка предложила им присесть на лавочку под одним из кленов, и они выбрали ту, что была напротив фонтана. Солнце мягко коснулось коленей и носков его ботинок, и Серёжа вытянул ноги. Покой. Как же здесь спокойно, в этом городе. И пусть он ощущал эмоциональный поток каждого жителя Кромлинска, находящегося с ним рядом, как Беатрис сейчас, это все равно было не то же самое, что ехать в переполненном автобусе или идти по людной улице, где лавина чужих эмоций буквально погребала его под собой. – Тебе здесь, наверное, скучно? – спросила Беатрис, разливая чай из термоса в два картонных стаканчика. – Ну... я имею в виду, ты жил в большом городе раньше, и там, наверное, была куча всяких развлечений. – Была, – согласился Серёжа, обхватывая ладонью свой стаканчик. – Но я не любитель всякой движухи. В основном сидел дома за компом. – А ночные клубы? Ты когда-нибудь был в ночных клубах? – спросила Беатрис, которую явно интересовал образ жизни молодежи с другой стороны, образ жизни и те развлечения, которых в Кромлинске просто не существовало. – Нет, не был, – смущенно признался Серёжа, втайне надеясь, что это признание слегка поубавит его очки крутости в глазах девушки, и в то же время боясь этого. – Я не люблю танцевать, не люблю шумные компании и алкоголь. Все это... плохо сочетается с моей эмпатией, ну, знаешь... – Да, я понимаю, – Беатрис улыбнулась. – На самом деле мне самой никогда ничего подобного не хотелось. Просто любопытно. Мне интересно узнать, как проводят время подростки моего возраста там... Ну, не в Кромлинске. – По-разному проводят, – Серёжа пожал плечами. – В основном на Ютубе или в ТикТоке, мне кажется. – А что это? – глаза Беатрис округлились от удивления. И пока они пили чай, Серёжа рассказывал девушке о социальных сетях и о том, как много они значат в жизни современных людей, особенно подростков. Беатрис слушала его с улыбкой, слегка недоверчивой и скептической, словно никак не могла поверить, что для кого-то действительно настолько важна гонка за количеством ничего не значащих «сердечек» и подписчиков. – В Кромлинске я смогла бы набрать максимум двести лайков под своей фоткой, – усмехнулась Беатрис. – Потому что нас здесь всего столько и живет. И то, если вычесть из этого количества младенцев вроде Луизы, будет еще меньше. Они вместе хихикали, представляя и рисуя в красках, как выглядел бы Инстаграм или ТикТок Беатрис в Кромлинске, и что бы она туда выкладывала. – А представь себе Инстаграм Аарона! – смеялась Беатрис. – Он выкладывал бы фотки на фоне картофельных грядок и стал местной звездой! И они оба покатывались со смеху. Но Серёжа чувствовал, что, несмотря на бесконечные подколки, которые Беатрис позволяет себе в отношении Аарона, любит она его не меньше, чем он ее. – Ну, нет, что-то я сомневаюсь, что мне понравилось бы в современном мире, – подвела Беатрис итог. – Судя по тому, что ты рассказываешь, там все какие-то помешанные! Мне намного больше нравится Кромлинск! Здесь все настоящее, понимаешь? И если я хочу что-то сказать кому-то, я могу сделать это только лично, глядя человеку в глаза. У нас даже телефонов-то нет. Мне это тоже нравится. И если мне хочется увидеть кого-то и обнять, я это делаю. – Да, – Серёжа с улыбкой кивнул, подумав, что Беатрис права, и, возможно, в жизни без Интернета есть и свои плюсы, которые он оценит со временем. А еще он подумал, что именно это ему и нравится в Беатрис. Она была девушкой, выросшей вдали от цифровых технологий, на свежем воздухе и просторах этого заброшенного оазиса Вселенной, она лазила по крышам и смотрела закаты, она зажигала костры и только посмеивалась в лицо опасностям, она была свободной с детства, в своих поступках, мыслях и в выражении своих чувств. Она была здесь счастлива. Хоть Серёжа и уловил в ее сознании легкий отголосок страха и сомнений, словно Беатрис боялась упустить нечто важное и сама себя пыталась убедить в том, что вся эта странная жизнь другой стороны ей не нужна. – Не переживай, – Серёжа улыбнулся, ловя ее взгляд. – Жить в Кромлинске действительно во многом лучше. Как видишь, меня и самого тянуло сюда с детства. И здесь... я наконец-то почувствовал себя свободным. Да, в том мире много возможностей, но для меня именно он всегда был тюрьмой. – Для меня тоже, – Беатрис понизила голос до полушепота. – Ты... так хорошо понимаешь мои чувства. «Ой, – Серёжа вмиг испугался, ощутив очередную мощную волну благодарности, восторга и совсем не дружеской симпатии со стороны девушки. – Кажется, я перестарался с сочувствием... Черт!». На солнце наползла туча, и Серёжа уцепился за нее как за предлог, чтобы прервать их посиделки и задушевную беседу, длящуюся уже второй час. Беатрис явно не хотела уходить и дождя не боялась, поэтому Серёжа согласился еще немного погулять перед тем, как идти домой, и девушку такой вариант вполне устроил. В итоге они погуляли не «еще немного», а очередные два часа, потому что дождь так и не начался, а Серёжа в очередной раз забыл о времени, слушая истории из жизни Беатрис и ее детства в Кромлинске. Когда они прощались, уже возле двери бывшей Майиной, а теперь его квартиры, Серёжа почувствовал, что Беатрис явно не прочь заглянуть к нему в гости на еще одну чашечку чая и новую компьютерную игру, и да, ему и самому хотелось, чтобы она осталась. Но Серёжа подавил в себе порыв продлить их встречу и попрощался с девушкой, тепло, но подчеркнуто вежливо поблагодарив ее за прогулку. – Я тут подумала… ты мне кое-кого напоминаешь, – улыбнулась Беатрис. – И кого же? Я его знаю? – Да, все его знают, наверное, особенно в вашем мире. Ты напоминаешь мне Бенедикта Камбербетча. В роли Шерлока. И Серёжа усмехнулся, даже не подозревая, что это лучший комплимент, какой только Беатрис могла сделать парню.

* * *

Кухня уже наполнилась ароматом пекущегося грушевого пирога с корицей, поэтому когда в дверь постучали, Майя побежала открывать, уверенная, что это их гости. В тот ноябрьский день они с Астрид в очередной раз ждали Аарона и Беатрис, и на пороге девушка действительно увидела гостя. Но только одного. – А где Беатрис? – удивилась Майя, обращаясь к хмурому Аарону, на лицо которого была надвинута шляпа, оттеняющая взгляд. И если бы девушка не знала Аарона столько лет, она его, пожалуй, даже испугалась бы. – А ты как думаешь? – буркнул мужчина, и в его тоне Майе послышалось как будто обвинение. Окончательно запутавшись, она просто отошла назад, пропуская друга в квартиру. – У Беатрис теперь вечно какие-то дела с этим... с этим... парнем. Слово «парень» из уст Аарона прозвучало как самое непристойное ругательство, и Майя начала понимать причину его недовольства. – А чего ты хотел, наш грозный папаша? – за их спинами раздался смешок Астрид, возникшей на пороге кухни с полотенцем в руках. – Твоя девочка стала совсем взрослой, знаешь ли. Ей теперь куда интереснее проводить время в обществе молодого симпатичного парня, а не нас, старперов. – Ну, спасибо, – буркнула Майя, которой не понравилось, что ее записали в старперы, хоть она и была младше Астрид и Аарона на десять и пятнадцать лет соответственно. – Астрид, если ты будешь язвить, я тебя придушу, – пообещал Аарон вполне серьезно, вешая шляпу на крючок и снимая пальто. – Ладно-ладно, не буду, – Астрид подняла руки и примирительно помахала в воздухе полотенцем, которое было очень похоже на белый флаг. Майя не сдержалась и прыснула в ладонь, а Аарон посмотрел на нее как на предательницу, что, впрочем, настроения девушке не испортило. Майя была рада приходу Аарона, пусть и его одного. Ей нравилось, когда к ним приходили гости, будь то Аарон с Беатрис, Серёжа или Руби, хоть последняя и навещала их совсем редко и с конца октября не бывала на стрельбище ни разу. И тем не менее... В компании других людей Майя как будто начинала чувствовать себя лучше, а напряжение, бесконечно усиливающееся напряжение в их отношениях с Астрид, как будто немного ослабевало. Да, пусть при гостях Астрид лишь надевала маску, но она, по крайней мере, становилась веселой и вела себя непринужденно, и пусть, стоило дверям закрыться за спинами их друзей, снова становилась отстраненно-молчаливой, Майя была рада и таким быстротечным моментам, внушающим ей, пусть и ложную, но приносящую облегчение уверенность в том, что все как будто бы в порядке. Как обезболивающее, действующее лишь несколько часов. Как приклеить пластырь на рану. Кровавый порез все еще существует, но его хотя бы не видно. Аарон вымыл руки и прошел на кухню, где было теплее всего от работающей духовки, и устроился за столом, не без труда втиснувшись на узкий диванчик. Майя налила им чаю, пока Астрид доставала из духовки пирог. После первого куска Аарон явно немного подобрел, и, когда он вновь заговорил о своей проблеме с Беатрис, его голос звучал скорее обеспокоенно-грустно, чем сердито. – Мне это не нравится, Майя. Можешь говорить, что хочешь, и я понимаю, что он твой друг, но мне это не нравится. – Но почему? – удивилась девушка, которой Серёжа во время их встреч никогда не рассказывал ни о каких отношениях с Беатрис, упоминая девушку лишь вскользь, с совершенно ровной и спокойной интонацией. – Ты этого не видишь, а я вижу, – ответил Аарон. – Они проводят вместе слишком много времени. Часами сидят у него в комнате и не пойми чем там занимаются. Несколько раз я пытался выяснить это, заходя без стука, и Беатрис мне такие истерики закатывала, что оставалось только бежать, пока цел. – Но, Аарон, я на сто процентов могу поручиться за Серёжу! – воскликнула Майя с жаром. – Я знаю его столько лет, и он отличный парень! Я уверена, что он никогда не позволил бы себе... ну, что-то такое в отношении Беатрис. – Но какой тогда у него к ней интерес может быть? Разве взрослому парню интересна девчонка шестнадцати лет? О чем им общаться с такой-то разницей в возрасте? – Да брось, даже мне с Беатрис интересно пообщаться, – вступилась Астрид. – И тебе, кстати, тоже, прошу заметить. Она ж не какая-нибудь дурочка. И Серёжке не сорок. Он сам еще мальчишка, Аарон, ты же понимаешь. Вспомни себя в двадцать три. Мы все еще дети в этом возрасте. – Не знаю, я не помню себя в двадцать три, – упрямо буркнул Аарон. – В любом случае, я уже работал и собирался жениться. – У Серёжи никогда не было серьезных отношений с девушками, – на всякий случай сообщила Майя, надеясь, что хотя бы это поможет. – Он сам еще... довольно невинный в этом смысле. И я уверена, что единственное, чем они с Беатрис занимаются наедине, это убийством зомби в постапокалиптическом мире какой-нибудь Припяти. – Допустим. Даже если так... – Аарон устало вздохнул, и Майя подложила ему на тарелку еще один кусок пирога, чтобы еще хоть немного задобрить и успокоить его ревнивое и тревожное «отцовское» сердце. – Даже если сейчас все так и есть. Сколько еще они будут мочить зомби, Майя? Беатрис в него влюбилась, это видно всем, и ему в том числе. А я убежден, что ей еще слишком рано вступать в отношения с противоположным полом. Она еще... слишком юная... И вообще, вдруг она забеременеет! И что нам тогда делать?! У нас уже есть Луиза, которой даже года не исполнилось! – Классические родительские проблемы, – усмехнулась Астрид. – Поздравляю, Аарон, ты теперь в клубе отцов под названием «О, боже, сделай так, чтобы моя несовершеннолетняя дочь не залетела!». – Если хочешь, я поговорю с ним. С Серёжей, – Майя поспешила прервать очередную саркастичную шуточку Астрид во избежание праведного гнева Аарона. – Ну, не знаю, – он как будто сразу смутился. – О чем тут говорить? И так все ясно. – Я думаю, что лучше поговорить с самой Беатрис, – вклинилась Астрид. – Так как это она у нас здесь зачинщица, и именно она по Серёжке сохнет. – Не могу я с ней говорить, – с трагическим видом сообщил Аарон. – Она меня вообще не слушает. Только орет, что я ничего не понимаю, и что все не так, как я думаю. С ней вообще общаться невозможно стало! – А Тайлер? – осторожно спросила Майя. – Она с ней разговаривает о таких вещах? Лицо Аарона приобрело еще более трагическое, подавленное выражение. – С Тайлер все тоже сложно. Они... почти не общаются почему-то. Я спрашивал... ну, может, они ссорились или что-то такое. Но обе говорят, что нет. Я просто ничего не понимаю! – Не беспокойся, – Астрид, наконец-то, как будто сжалилась над вот-вот готовым заплакать Аароном, и добавила: – Мы сами с ней поговорим. С нами обеими Беатрис хорошо общается. И мы не станем на нее давить. Все уладится. Я знаю, как себя вести с подростками, меня этому учили. Просто передай ей, чтобы зашла как-нибудь к нам в гости. – Ладно, – Аарон испустил еще один горестный вздох и потянулся за третьим куском пирога.

* * *

Вечер закончился, и, как бы Майе ни хотелось его продлить, в итоге им пришлось отпустить объевшегося Аарона домой. К его семье. Глядя из окна кухни на его растворяющуюся в ноябрьских сумерках фигуру, Майя думала о том, как они вообще живут с Тайлер? Как живут другие пары? Часто ли они ссорятся? Говорят ли о важных вещах? Обсуждают друг с другом свои отношения, свои проблемы? Свои... страхи? Как только дверь за Аароном закрылась, Астрид вновь стала отстраненной, а все ее шутки, льющиеся потоком во время их посиделок, иссякли. Майя стояла к ней спиной и слушала, как Астрид моет посуду. Плеск воды, позвякивание тарелок. Ложка упала в раковину с громким «дзынь». «Интересно, я когда-нибудь забуду об этом? О том, как мыла посуду, и Астрид подошла ко мне сзади и... схватила. Забуду?». Прошло уже несколько месяцев, но Майя не мыла посуду больше ни разу. Она была готова выполнять любые домашние дела: ковыряться в огороде, резать салаты, стирать одежду, мыть пол и протирать пыль на книжных полках, но только не посуду. А еще... девушка заметила это недавно, но она всегда старалась садиться лицом ко входу в комнату. Чтобы всегда знать и видеть, когда Астрид заходит, знать и видеть, в каком она настроении. С момента той небольшой аварии с электричеством, Майя и Астрид спали в разных комнатах. Предложила это сама Астрид, сказав, что не хочет напрягать Майю своим присутствием, и на все возражения девушки ответила непреклонным отказом. «Так будет лучше. Хотя бы какое-то время, и не спорь со мной, потому что это не обсуждается. Я не хочу спать с тобой, пока ты меня боишься». Да, иногда под утро Астрид все же пробиралась к ней в спальню, ложилась рядом, обнимая Майю одной рукой, и они немного «досыпали» вместе. И это был максимум нежности, который Майя видела от Астрид, потому что по утрам женщина вновь становилась отстраненно-вежливой и закрытой. Совсем не похожей на себя. Иногда Майя думала, что, возможно, Астрид даже поступает правильно, что они совсем запутались, заблудились друг в друге, и небольшой отдых не помешает. Девушка даже подумывала о том, чтобы вернуться на свою старую квартиру и пожить там месяц до Нового года. Но мысль о том, как близко к ней будет Тайлер, и что Тайлер подумает об ее уходе со стрельбища, не давала Майе решиться на этот шаг. И что подумает сама Астрид? Не подумает ли она, что Майя ее таким образом бросает, что это конец, и ничего уже не исправить? Ведь сейчас, пока они жили вместе, у них хотя бы были эти предрассветные часы, невесомые и призрачно-легкие, когда они обе могли позволить себе быть собой. Шум воды смолк, как внезапно оборвавшаяся фраза. Майя повернулась к Астрид, ощутив смутное беспокойство от незнания, что та сейчас делает. Астрид вытирала ладони тем же полотенцем, каким размахивала перед носом Аарона, изображая белый флаг. Сейчас она, как всегда, не глядя на Майю, бросит что-то типа: «Ну ладно, я устала, пойду спать», а потом скроется в своей комнате, но Майя будет знать, что она не спит, а слушает пластинки. И исполненный печали голос Фрэнка Синатры будет петь: I've got you under my skin. I've got you deep in the heart of me. So deep in my heart that you're really a part of me. I've got you under my skin. Сколько раз в такие моменты Майе хотелось приоткрыть дверь и войти? Сесть рядом с Астрид на пол и обнять ее за плечи, сказать: «Я люблю тебя. Прости меня. Я очень люблю тебя, но мне очень больно, и я не знаю, что делать». Обняла бы ее Астрид тоже? Или оттолкнула? И, боясь узнать ответ, Майя каждый раз проходила мимо двери в ее комнату и оставалась ночевать у себя. Все так же глупо надеясь, что Астрид придет. Она не приходила. Ни разу не пыталась нарушить установленные Майей границы. Девушка не теряла надежды, что однажды им все же удастся нормально поговорить и обсудить все накопившиеся за восемь месяцев проблемы. И в то же время… «Как мне говорить с ней? Как с ней говорить, если Астрид этого не хочет, а я под ее тяжелым взглядом превращаюсь в немого, замершего от ужаса кролика?». – У тебя уже есть какие-нибудь идеи? О том, что сказать Беатрис? – спросила Майя, безотчетно надеясь оттянуть тот момент, когда Астрид уйдет в свою спальню. – Да, – Астрид кивнула, не глядя на девушку. – Я хотела рассказать ей кое-что о своей первой любви в четырнадцать лет. И о том, как к этому отнесся мой отец. Мне хочется, чтобы она понимала, как ей повезло с Аароном, и что он ей не враг. Наша задача не в том, чтобы убедить Беатрис не заниматься сексом раньше времени, а в том, чтобы помочь ей не потерять доверие в отношениях с Аароном. Если их отношения испортятся, если они утратят контакт и понимание… Беатрис с еще большей вероятностью перекинется на твоего приятеля-экстрасенса, ее будет тянуть к нему хотя бы из духа противоречия, понимаешь? Когда все вокруг против твоей великой любви, эта любовь становится еще сильнее. А Беатрис очень упрямая девочка, должна заметить. – Да, ты права, – согласилась Майя. – Но, думаю, я все же должна поговорить и с Серёжей. Мне нужно знать, что он сам чувствует к Беатрис, и насколько все серьёзно. – Говоришь, он раньше не встречался с девчонками? – Астрид чуть прищурилась. – Ну, не считая пары месяцев. Ничего серьезного там не было, – Майя пожала плечами. – Для Серёжи важнее всего эмоциональная привязанность… ну, ты понимаешь, он особенный в этом плане. – Хм, – Астрид улыбнулась, и за этой улыбкой была тень печали. – Какой милый и неиспорченный молодой человек. На самом деле… чем больше я за ним наблюдаю, тем больше понимаю, что он был бы хорошей парой для Беатрис. Почему нет? Ну, конечно, ей не помешало бы еще чуток подрасти. И наша задача сделать так, чтобы они с Аароном за это время не стали врагами номер один. А это часто случается, поверь мне. И каким бы прекрасным парнем и отличным человеком ни был Серёжа, Аарону он все равно не угодит по сто и одному пункту, вот увидишь. Он найдет, как докопаться до несчастного ребенка. Потому что слишком сильно любит Беатрис, и в его представлении никто никогда не будет для нее достаточно хорош. – Это… немного пугает… – пробормотала Майя. – Да, – кивнула Астрид. – Но мы с этим разберемся, не волнуйся. Я знаю, что делать. А пока… я пойду спать. Чайник… еще горячий, если вдруг хочешь, можешь попить. – Да, я… спасибо, – прошептала Майя, провожая женщину взглядом. «А ведь мы… могли бы попить чаю вместе. И посидеть еще немного. Почему… она все время уходит? Неужели… ей настолько тяжело общаться со мной?». Пить чай Майе не хотелось, но когда Астрид ушла, и девушка осталась один на один с горькой перспективой вернуться в свою холодную, непротопленную и одинокую комнату, где ей предстояло провести очередную ночь в мучительных размышлениях о том, как все исправить, как вернуть обратно то, что было у них раньше, Майя выбрала чай и теплую кухню, пахнущую корицей и грушами. Здесь тоже было больно и тоже одиноко, но не так. Нигде во всем мире не было настолько больно и одиноко, как в той комнате. Майя достала из жестяной круглой банки пакетик заварки, принесенной Руби. Поднесла его к губам и понюхала. Они все пахли немного по-разному, каждый из них, потому что внутри были разные сборы трав. Этот – пах можжевеловыми ягодами и брусникой. Аромат зимы и холода, контраст синего и красного. Этой чай пах Руби. Майя положила пакетик в чашку и залила его водой, накрыла блюдцем, чтобы заварка настоялась. Когда она сняла его через несколько минут, на поверхности плавали разбухшие синие и красные ягоды, они будто снова налились соком, обретя вторую жизнь. Майя сделала несколько медленных глотков. Слишком горячо, но ей нравилось. Задумчиво девушка раскусила ягодку брусники, и она ожгла язык кислотой с легкими горьковатыми нотками. Майя немного поморщилась, но и этот вкус ей нравился тоже. Почти как лимон, по которым она всегда немного скучала в Кромлинске. «Может… все же зайти к ней? Прямо сейчас? Попить чай из одной чашки, взять Астрид за руку, поцеловать в щеку, снять с нее эту ужасную холодную маску?». Майя не помнила, когда в последний раз видела Астрид без маски. Безо всех ее масок, если уж быть совсем точной. Даже в тот день, на ипподроме, когда Астрид была такой отчаянно-искренней, она оставалась далёкой и говорила не все, далеко не все из того, что хранила в своем сердце. «Я так больше не могу. Я к ней зайду. Я не смогу провести больше ни одной ночи в той жуткой комнате. Я к ней так и не привыкла, и никогда не привыкну. И не хочу привыкать». Рывком, едва не расплескав чай, девушка подняла чашку со стола и быстрым шагом покинула кухню, двигаясь по коридору к спальне Астрид. Дверь закрыта. Как всегда. Но Майя, как всегда, услышала за ней приглушенную музыку, печально-тягучую, медленную, словно усталую. «Она сидит и слушает ее там одна. Каждую ночь. Возможно, плачет. Возможно, тоже думает о том, как все исправить. Возможно, боится, что я больше не люблю ее, но, господи, если бы она только знала, как сильно ошибается». И так же, рывком, боясь, что потеряет последнюю решимость, Майя открыла старую белую дверь, которая протяжно скрипнула в ответ, словно тоже пыталась изобразить какую-то музыкальную ноту. Астрид сидела на полу и… держала в руке темно-зеленую бутылку. Майя замерла, а Астрид сделала неловкую и, разумеется, безуспешную попытку спрятать бутылку за спину. Это выглядело настолько по-детски, что было почти смешно. Вот только Майе хотелось плакать. – Какого черта?! – рявкнула Астрид, возможно, и сама осознав, как глупы и тщетны ее попытки что-то скрыть. – Какого черта ты врываешься без стука?! Майя сглотнула и сделала невольный шаг назад. Дальше от ее ярости. «Так вот, чем она здесь занималась все это время. Вот почему каждый раз уходила спать пораньше. Вот почему не хотела говорить со мной. Не приходила ко мне. Не искала путей к пониманию. Она просто… снова начала пить». – Майя… – возможно, в ее лице Астрид прочитала что-то такое, что мгновенно заставило ее умерить собственные эмоции. – Послушай… я понимаю, как это выглядит… я… обещала, что больше не буду. Но я не часто это делаю, правда. Я не напиваюсь, как раньше. Майя, клянусь, я пью совсем немного, просто, чтобы уснуть. У меня… бессонница. Майя… Майя продолжала идти назад, чуть запнувшись о порог и едва не выронив чашку с еще дымящимся чаем. Она не хотела слушать Астрид. Даже не хотела ничего говорить. И все, что ей нужно было знать, она уже узнала. Астрид попыталась подняться следом за ней, и, судя по ее неуклюжим, надломленным движениям, выпила она уже порядочно. Волна ужаса была такой мощной, что Майя мгновенно вышла из состояния шока и ускорилась. Ей нужно бежать. Ей нужно бежать, потому что Астрид пьяна. И потому, что Астрид хочет ее остановить. А эти два фактора в сочетании друг с другом никогда не заканчивались ничем хорошим. «Она хочет меня поймать. Господи, она хочет меня поймать. Я ее расстроила. Я ее… разозлила». Крики Астрид раздавались за ее спиной, когда девушка бежала по лестнице, но Майя не вслушивалась в слова. Очередное «ты не так поняла» ей слышать не хотелось. В какой-то момент девушка обнаружила, что кружки с чаем в ее руке больше нет, но она совершенно не помнила, где ее оставила. Поставила на табуретку в коридоре? Или просто уронила где-то по дороге? Ноябрьский вечер дышал морозом, и Майя порадовалась, что куртку она все же каким-то образом надела. Наверное, тогда же, когда избавилась от кружки. Девушка взяла один из велосипедов, стоящих возле подъезда и с силой всей своей обиды и горечи надавила на педали. Она слышала на лестнице топот шагов Астрид и хотела одного – уехать как можно скорее. Куда? Этого девушка пока не решила. Да, ей очень хотелось увидеть Серёжу, своего единственного близкого друга, и получить его поддержку, но Майя осознавала эгоистичность этого желания. Да, Серёжа, безусловно, поддержит ее, но ему придется пропустить через себя ее боль, все ее эмоции, а Майя никому не желала чувствовать то, что чувствовала сейчас сама. К тому же, она привлечет своим приездом внимание Беатрис, Аарона и, соответственно, Тайлер. А девушке не хотелось, чтобы Тайлер втайне злорадствовала и чувствовала себя правой. Даже если на самом деле была права все это время, Майя не хотела ее видеть и показывать ей свою боль не хотела. Так куда же ей поехать? Майя завернула в соседний двор, и в ее сознании едва начала формироваться смутная идея о том, чтобы просто заночевать на одной из заброшек, на любой, где будет достаточно соли, а утром уже решить, что делать, но эта мысль так и не успела отвердеть и оформиться в решение, потому что девушка услышала протяжный вой сирены, огласившей Кромлинск. Новенький. Именно сейчас. Майя чертыхнулась. – Как вовремя! Черт! – девушка крутанула руль, разворачиваясь в обратном направлении. Сейчас у нее есть все шансы добраться до новенького первой. На Астрид в ее нынешнем состоянии Майя рассчитывать не могла, а Руби, Беатрис и Аарону еще нужно было время, чтобы сюда приехать. В тот момент, поглощенная лишь одной мыслью – успеть на помощь новенькому, мыслью, позволяющей ей забыть собственную невыносимую боль, Майя вместе с болью забыла и еще одну вещь. Свою кобуру с оружием, которая так и лежала в коридоре, на подставке для обуви, где девушка оставила свою чашку, пока одевалась.

* * *

Поиски заняли у нее гораздо больше времени, чем Майя рассчитывала. Она уже начала склоняться к мысли, что новенький пересек границу в другой части города, далеко от стрельбища. Но, в любом случае, ей нужно было его найти и встретиться с остальными, убедиться, что все в порядке. По дороге она заметила несколько лярв, чьи тени прятались за голыми стволами деревьев и фонарными столбами, но не обратила на тварей внимания, продолжая свой путь и высматривая человеческую фигуру, возможно, бегущую. Майя хорошо помнила собственный ужас от первого попадания в Кромлинск почти шесть лет назад, и помнила, что ужас этот настолько сильный, что все, что ты можешь – только бежать. Это желание – бежать, делать хоть что-то, возникает естественно и приносит, пусть и короткое, но облегчение. А потом ты снова понимаешь, что как бы далеко ни бежал, ничего не меняется, Кромлинск не заканчивается, а прежняя жизнь не возвращается. Кто на этот раз? Мужчина или женщина? Взрослый или ребенок? Руби. Едет на велосипеде по противоположной стороне улицы и машет ей рукой. Майя пересекла дорогу, и они с Руби одновременно остановились, слезая со своих велосипедов. – Майя? А где Астрид? – спросила Руби удивленно-обеспокоенно, измеряя девушку взглядом, словно термометром. И, судя по всему, температура Майи ей не нравилась. – Это... долгая история, – буркнула девушка. – Пусть Астрид сама тебе расскажет. Ты уже видела кого-нибудь? – Нет, пока никого, – отозвалась Руби, решив не расспрашивать Майю дальше, и, видимо, тоже подумав, что момент для этого не самый подходящий. – Аарон и Беатрис ищут там у себя. С ними еще Серёжа. А я решила в вашу сторону съездить. – Я беспокоюсь, – призналась Майя. – Сирена сработала полчаса назад, не меньше, и лярв я сегодня видела немало, пока ехала. – Не переживай, мы его найдем, – улыбнулась Руби, снова ставя ногу на педаль велосипеда. – Тебя вон, я помню, тоже долго искали, и ничего. Нашлась. Майя слабо улыбнулась в ответ, почувствовав явное облегчение от того, что она больше не одна в этом любимом, но все же таком темном, пустынном и мрачном городе, и они поехали дальше. Майя заметила, что к багажнику велосипеда Руби пристегнута корзина, внутри которой лежит ее медицинский чемоданчик. И девушке оставалось только надеяться, что он им сегодня не понадобится. Они колесили по ближайшим дворам еще минут пятнадцать и обе уже начали всерьез опасаться, что новенький спрятался в одном из зданий, как ортопед Николай когда-то, а в этом случае шансы на его быстрое обнаружение значительно сокращались. И хорошо, если в этом здании будет достаточное количество солевых запасов. – Эй, это не Астрид там? Смотри! – Руби указала в направлении одного из подъездов девятиэтажного дома. И это была Астрид. Как бы Майе ни тяжело было признать сей факт. Астрид скользнула за железную дверь, с грохотом захлопнувшуюся за ее спиной. – Думаю, он там. Наш новенький, – сказала Руби. – Астрид, скорее всего, пошла за ним. Пойдем и мы. Ощущая неловкость от того, что ей, возможно, придется как-то объяснять, что произошло между ней и Астрид, Майя слезла с велосипеда и побежала следом за Руби. Да, у Руби, вероятно, хватит такта ни о чем не спрашивать, но все равно... это было последним, что Майе хотелось испытать в тот вечер. «Возможно, Руби и сама обо всем догадается, когда учует от Астрид запах кальвадоса, – подумала девушка с горечью. – И чего Астрид дома не сиделось? Куда вот она поперлась? Сидела бы и бухала себе, раз уж начала!». – Астрид? – позвала Руби, когда они вошли в подъезд, но ее крик потонул в звуке выстрела, к которому тут же добавился еще один. И еще. Майя напряглась. Похоже, лярв в этом здании было немало. – Быстрее! – Руби слегка подтолкнула ее в плечо, и они побежали по лестнице вверх. Второй этаж, третий, четвертый. Новенький вместе с Астрид забрался довольно высоко. Руби достала оружие, и Майя хотела сделать то же самое, как вдруг... поняла, что ни кобуры, ни прилагающегося к ней пистолета на ее джинсах нет. – О-о-о… нет... – прошептала девушка. – Только не это... – Что такое? – Руби повернулась к ней, и в полумраке подъезда ее глаза блестели. – Пистолет... Я его забыла дома. Майя была готова к тому, что Руби на нее наорет или как-нибудь обзовет покрепче, и она этого даже хотела, но Руби была не Астрид, поэтому только спокойно произнесла: – Ничего. У меня есть полный запасной магазин. Нам хватит, просто держись рядом. Над их головами прогремели еще два выстрела, и Руби, на этот раз взяв Майю за руку, словно боясь, что девушка куда-нибудь денется, побежала наверх. Майя чувствовала, что ее ладони вспотели от ужаса, а сердце громко колотилось от злости на себя за такую непростительную оплошность. «Даром на тебя Астрид столько времени потратила... тебя научить все равно невозможно, круглолицая ты бестолочь». Наконец, на седьмом этаже они обнаружили открытой дверь одной из квартир. Руби, держа перед собой пистолет, заглянула внутрь первой. – Астрид?! Ты здесь? – крикнула она в темноту. – Да! – отозвалась та. – Здесь мальчик! Он спрятался в шкаф! Достань его и уведи отсюда! Все-таки ребенок. Поэтому они искали его так долго. Дети маленькие, быстро бегают и хорошо прячутся. Они с Руби прошли в ту комнату, откуда доносился голос Астрид. Которая в это время целилась в висящую на окне тяжелую штору. Или в то, что пряталось за ней. Еще один выстрел, и Астрид обернулась к ним. Увидела, что вместе с Руби пришла и Майя. И даже в темноте было видно, как исказилось от сожаления и боли ее лицо. Их эмоции. Безотчетный ужас ребенка, боль и страх Майи, стыд и раскаяние Астрид. Их было слишком много в одном помещении. И лярвы, наиболее активные после наступления темноты, эти эмоции чувствовали прекрасно. – Майя, где твой пистолет? – обретя контроль над собой, спросила Астрид. Ее голос звучал вполне трезво, а реакция, судя по предыдущим выстрелам, тоже не подводила. – Забыла... дома, – пискнула девушка. – Черт, – ругнулась Астрид, впрочем, совершенно беззлобно. – Это моя вина. Руби в это время тоже сделала несколько выстрелов, потому что лярвы теперь наступали не только со стороны окна, но и со стороны двери. И их было много. – Астрид, я тут пока Майю прикрываю, достань ребенка из шкафа ты, – попросила Руби, стреляя еще несколько раз. – Нам нужно валить отсюда как можно быстрее. Этих тварей так много, что никаких патронов не хватит. Астрид, разрядив еще две пули в шторы, метнулась к высокому шкафу-купе. Дернула дверь, и она туго поехала в сторону. – Эй! Привет, юный ковбой, – позвала Астрид, и голос ее зазвучал мягко, успокаивающе. С такой интонацией она всегда произносила «моя птичка». И Майя почувствовала, как на глаза ей наворачиваются слёзы. И почему все так? Почему все именно так? Неправильно. – Не бойся меня и моих друзей, – продолжала Астрид. – Мы пришли, чтобы тебе помочь и увести в безопасное место. Мы защитим тебя, и ничего плохого не случится, слышишь? Возьми меня за руку. Давай. Вот так, молодец. А теперь закрой глаза. Не открывай глаза и не отпускай мою руку, пока я не скажу, хорошо? Сможешь? Ребенок, согласившись, наконец-то показался из шкафа, и Майя увидела, что это худенький мальчик в зеленой куртке, с рюкзаком за плечами. На вид ему было лет семь-восемь. Возможно, он возвращался домой из какого-нибудь кружка или спортивной секции, когда случилось то, что случилось. – О, боже мой, – выдохнула Руби, увидев мальчика. – Какой маленький. Слава богу, мы успели. Астрид, держа ребенка за руку, вывела его на середину комнаты и сделала несколько выстрелов в сторону шкафа, где уже прятались готовые к нападению твари. Мальчик заплакал. Это был странный, как будто воющий звук, сопровождающийся короткими, натужными всхлипами. И Майя чувствовала, что сама вот-вот к нему присоединится. – Черт... – в очередной раз выругалась Астрид. – Патроны кончились. Не ожидала я, что их будет так много... – Я отдам тебе свой запасной, – крикнула Руби и уже потянулась к висящей на поясе джинсов кобуре, как Астрид осадила ее громким криком: – Нет! Не вздумай! Твои тоже быстро кончатся, а тебе нужно еще позаботиться о Майе. И ребенке. – В смысле «мне нужно»?! – переспросила Руби, оборачиваясь. – Их слишком много, – Астрид вдруг почему-то улыбнулась. Горько. Обреченно. – Мы обе это понимаем, Руби, ведь так? Бери Майю и мальчика, и бегите отсюда. А я... как-нибудь за вами. – Еще чего?! Ты обалдела, что ли?! – закричала Руби, и Майя услышала в ее крике неподдельный ужас. Руби сделала еще несколько выстрелов, уничтожая лярв, наступающих на Астрид со стороны шкафа и окна. – Не трать патроны! – предупредила Астрид. – Расчищай путь из квартиры и бегите! Быстро! – Астрид... Нет... – Майя рванулась с места и, подбежав к Астрид, крепко обняла ее за шею. – Я без тебя никуда не уйду, слышишь?! Даже не надейся, поняла?! – Майя... Птичка моя, – шепнула Астрид, обнимая девушку свободной рукой. От нее совсем не пахло кальвадосом. Только корицей и немного – снегом. – Прости меня. Прости меня когда-нибудь, если сможешь. Я столько всего испортила в своей жизни. Но сейчас у меня есть шанс поступить правильно. – Не правильно, а глупо! – заорала Майя, чувствуя, как глаза застилают слезы. – Ты пойдешь с нами, поняла?! – Птичка моя, – Астрид коснулась ее лица и погладила мокрую от слез щеку. – Моя круглолицая. Милая. У Руби не хватит патронов, чтобы защитить нас, она не сможет уследить за всеми. Вы должны бежать. Я постараюсь бежать за вами, обещаю, но если вдруг отстану, ты должна пообещать, что не будешь меня ждать. – Нет! Нет, боже, нет… – А еще ты должна пообещать, что если со мной… все-таки что-то случится… Ты не дашь мне лежать и гнить остаток жизни. И позволишь Руби сделать то, что она должна сделать. Отпустить меня. Я не хочу быть обузой для города. И не хочу, чтобы ты видела меня такой. Хорошо? – Нет! – захлебываясь рыданиями, Майя еще крепче вцепилась в куртку Астрид. – Путь чист! Нужно идти! – закричала Руби. – Быстрее! – Возьми его за руку, – прошептала Астрид. – Майя, прошу тебя, возьми этого ребенка и не отпускай его. Защити его. Ради меня, пожалуйста. И держитесь рядом с Руби. Астрид вложила маленькую холодную ладошку мальчика в дрожащую ладонь Майи. – Вот так. Держитесь друг за друга. Очень крепко, так крепко, как только сможете! А теперь, бежим! Майя почувствовала, как Астрид слегка подтолкнула ее вперед, и ее тело само понесло девушку дальше, повинуясь движению инерции и ужаса. Они покинули квартиру, ненадолго задержавшись на лестничной площадке, пока Руби снова расчищала им путь вниз. И побежали дальше. Мальчик бежал очень плохо, его ноги заплетались, и Майя буквально волокла ребенка на себе, не забывая оглядываться, чтобы убедиться, что Астрид рядом и не отстает. Она не отставала. Но Майя видела лярв, огромное черное облако, сгущающееся за ее спиной. Спереди девушку прикрывала Руби, заодно расчищая путь, а сзади – Астрид. Вот только саму Астрид прикрыть было некому. «Господи, пожалуйста, только бы мы успели, пожалуйста, только бы мы успели. Добежать до великов, а там уже не страшно, а там…». Они застряли на лестничном пролете между четвертым и третьим этажами. Руби стреляла и ругалась. Мальчик выл, вцепившись в Майю мертвой хваткой. Майя обернулась и… никого не увидела за своим плечом. – Астрид! – заорала она, глядя наверх. Но Астрид не было. И вместо нее девушка видела на вершине лестницы лишь черное облако. Майя закричала. Она звала Астрид по имени и игнорировала голос Руби, призывающий ее бежать. Она просто кричала. До тех пор пока Руби, поднявшись обратно, не поймала ее за плечи, обхватывая девушку в плотное кольцо. – Нет! Я не пойду! – кричала Майя. – Майя! Пожалуйста! Мы уже ничем ей не поможем! Майя! Мне очень жаль! Нужно уходить! – Руби тянула ее за собой с нечеловеческой силой, а мальчик продолжал выть. Майя, кажется, тоже начала выть, она уже ничего не понимала, а в ушах стоял какой-то сплошной гул. – Мы за ней вернемся, – шептала Руби, таща и ее, и ребенка за собой. – Я обещаю, мы за ней вернемся и принесем домой. Но не сейчас! Майя! Прошу тебя! Голос Руби был твердым, словно сталь, и она держалась спокойно и собранно, очевидно, осознав, что осталась за главную, и вся ответственность теперь лежит на ней. Лишь когда они покинули подъезд, Руби всадила последние патроны в преследующих их лярв, и голос ее дрогнул, когда женщина произнесла: – Мои тоже закончились. Нам нужно как можно скорее добраться до остальных. Майя, ты сможешь ехать? Майя не ответила, и Руби обхватила ее лицо ладонями: – Майя, посмотри на меня. Ты сможешь ехать? – еще раз повторила она, медленно, четко проговаривая каждое слово. – Да… наверное… да… – выдохнула девушка. – Хорошо. Садитесь на велосипед, – она обратилась к мальчику. – Можешь открыть глазки, милый. Сейчас мы поедем на велосипеде. Ты будешь сидеть сзади и держаться за тетю, хорошо? Ты любишь кататься на велосипедах? Ребенок ничего не ответил, но на велосипед сел и крепко обхватил Майю за талию. Ветер дул в лицо, накатывая порывами. Он пах снегом, и первые снежинки касались кожи Майи холодными поцелуями смерти. Она обернулась на подъезд, ставший могилой, ставший ловушкой, но Руби кричала и звала ее, и Майя не могла оставаться здесь больше. Давясь слезами, она вцепилась в руль, нажала на педали. Довериться инерции. Поверить, что ты можешь, именно с этого все начинается. Поверить. Так всегда учила ее Астрид. И Майя поехала.