Кромлинск

Нет ничего лучше, чем возвращаться туда, где ничего не изменилось, чтобы понять, как изменился ты сам. (Нельсон Мандела)

Майя заболела. После промерзания на крыше под сырым ветром, а также сильнейшего стресса последних событий, ее организм вспомнил о своих старых привычках, и уже к вечеру девушка слегла с высокой температурой и больным горлом. Руби, чувствуя себя виноватой, выдала ей целую гору лекарств, пробормотав что-то вроде: «Не стоило так переживать из-за меня», и пообещала, твердо и убедительно, что переживать больше не из-за чего. А пока Майя валялась в спальне, ожидая, когда спадет температура, Руби и Астрид сидели вдвоем на кухне и разговаривали. Майя не разбирала слов, да и не пыталась вслушиваться, поскольку это было не очень-то прилично. Она лишь радовалась, что эти двое наконец-то нормально поговорят. Им это было нужно. В первые несколько дней болезни Руби заглядывала к ней регулярно, но девушке быстро стало лучше, а необходимость в осмотрах отпала. И в тот момент, когда Майя думала, что вот сейчас Руби в очередной раз просто уйдет, сложив стетоскоп в чемоданчик и щелкнув замком, та внезапно произнесла: – Майя, я приняла кое-какое решение. И раз тебе уже стало лучше, я его озвучу. Майя напряглась, подбирая под себя ноги и крепче сжимая тепловатую чашку с травяным сбором от кашля. Руби не смотрела на девушку, и, похоже, ей было сложно произнести следующие слова: – Я думаю… – Руби вздохнула. – Что какое-то время нам лучше не видеться. Понимаешь… я чувствую себя очень неловко после всего случившегося. И мне сложно… встречаться с тобой. Сейчас. Мне нужно некоторое время, и я не говорю, что… вообще никогда не захочу тебя видеть. Просто сейчас… мне тяжело. – Руби, я понимаю, – мягко произнесла Майя. – Не нужно оправдываться и извиняться. Я думаю, что это нормально – не видеться какое-то время. – Да… Хорошо, – Руби быстро, смущенно кивнула. – И я… хотела сказать… А, впрочем, ладно, – она тут же передумала. – Поправляйся окончательно. Но если вдруг почувствуешь себя хуже, не стесняйся ко мне обратиться. Мы все равно так или иначе будем пересекаться в городе, и глупо было бы избегать этих встреч. – Да, – согласилась Майя, тоже смущенно, и они попрощались. А еще через неделю, когда девушка окончательно выздоровела, желание пожить отдельно выразила и Астрид, что стало для Майи полной неожиданностью. Девушка уже успела привыкнуть к новому режиму, к тому, что они с Астрид вместе засыпали и просыпались, вместе возились на кухне, и Астрид, постепенно возвращая свою физическую форму, все более уверенно и настойчиво перехватывала инициативу в готовке еды на себя. И хотя их отношения по-прежнему держались на дружеском уровне, Майя все равно чувствовала, что они как будто бы… пара. Как будто бы все как раньше. Поэтому решение Астрид ее удивило, и девушка наверняка бы обиделась, если бы Астрид ей не объяснила: – Птичка моя, понимаешь, мне хочется, чтобы все было как-то… более спонтанно. Я чувствую себя… неловко от того, что ты целый год паслась возле меня, кормила меня с ложечки и купала, как младенца. Меня до сих пор бросает в дрожь от этих мыслей. И я чувствую… себя так, как будто потеряла часть своего человеческого достоинства. Возможно, это кажется тебе глупым, несущественным оправданием, но мне важно вернуть свою… самостоятельность. Мне хочется, чтобы со временем… если ты захочешь этого, конечно, ты сама ко мне потянулась, а не жила со мной по инерции, как сейчас, просто потому, что я вернулась, просто потому, что ты привыкла и как будто должна быть рядом. Ну и… я соскучилась по своему стрельбищу, конечно. А если мы все скоро свалим из Кромлинска, я его вообще больше не увижу, поэтому… Я бы хотела пожить пока там. Но было бы здорово, если бы мы смогли видеться время от времени. Если ты захочешь, конечно. Майя удивилась самой себе, но это предложение не вызвало в ней ни малейшей обиды, и девушка понимала чувства Астрид, так же, как и чувства Руби. В последний год, когда Астрид была беспомощным телом, ее гордость очень сильно пострадала, и женщине хотелось, как минимум, перестать ощущать себя зависимым от других инвалидом. И она имела на это право. Поэтому Майя легко согласилась, беспокоясь лишь о том, как Астрид до этого стрельбища доберется. Да, за прошедшие три недели она окрепла уже довольно значительно, но все же продолжительная поездка на велосипеде могла ухудшить ее состояние, поэтому Майя предложила ее проводить. Они поехали на одном велосипеде, крутя педали по очереди, и девушка старалась как можно чаще давать Астрид возможность порулить, поскольку для нее это было особенно важно. А на крыльце подъезда они попрощались, и Астрид смущенно-быстро поцеловала Майю в щеку. Так девушка снова начала жить одна в своей первой квартире, и это как будто мысленно перенесло ее на шесть лет в прошлое, когда она только поселилась в Кромлинске, Аарон сделал для нее ремонт, а Беатрис стучалась в ее дверь каждые полчаса, чтобы угостить свежеиспеченными кексами и напроситься в гости. «Наверное, сейчас она напрашивается в гости к Серёже, живущему в соседней комнате», – с улыбкой размышляла Майя. Ее умиляли их отношения, и Майя была искренне рада, что у ее друга, так долго страдавшего от одиночества и мечтавшего встретить свою любовь, наконец-то появилась нормальная девушка. С Серёжей Майя также поделилась историей Константина и предложенным им способом покинуть Кромлинск, попросив пока держать эту информацию в тайне. Серёжа сразу, как только она все ему рассказала, заметил: – Беатрис не захочет уходить. Она останется. Я уверен. – Почему? – осторожно поинтересовалась Майя. – Она… боится, – Серёжа вздохнул. – Тот мир манит ее, конечно, не без этого. Но она слишком сильно боится столкнуться с ним лицом к лицу. Ей страшно увидеться с матерью. Страшно, что она не сможет адаптироваться, и Кромлинск кажется ей более безопасным и приятным местом. Она… много рассказывала мне о школе. Беатрис рано столкнулась с жестокостью и агрессией, и она боится нарваться на них снова. Боится человеческого общества. К тому же… куда она уйдет от Аарона? Нет, этот не вариант для нее. – От Аарона? – удивилась Майя. – А почему бы нам не уйти всем вместе? И Аарону, и Тайлер, и Луизе? Я думала насчет Луизы, и мне кажется, что она сможет покинуть Кромлинск легче всех нас. Ведь она родилась здесь. И граница города не делала с нее никаких отпечатков. – Да, это так, – согласился Серёжа. – Я тоже думаю, что с Луизой у нас не возникло бы проблем. Проблемы возникли бы с Тайлер. Майя вздохнула и погрузилась в задумчивое молчание. Да, она понимала, что Серёжа имеет в виду. И даже если бы им удалось уговорить Беатрис, даже если бы все жители Кромлинска ушли и вернулись к прежней жизни, Тайлер была бы последней и единственной, кто остался бы здесь. Потому что только в Кромлинске она могла чувствовать себя в безопасности. И никогда, по доброй воле, Тайлер не вернулась бы в мир, где ее звали Оксаной Теренько и где три года ее преследовал бывший парень Виктор. А если Тайлер останется здесь, останется и Луиза, и Аарон, естественно. А значит, останется и Беатрис. И, тем не менее, они должны были сказать правду остальным. Должны были поведать обо всем, что узнали от Константина. Потому что для некоторых жителей Кромлинска надежда вернуться домой была единственной причиной жить. Особенно для тех, кто прибыл сюда недавно и еще не успел привыкнуть. А также они должны были как можно скорее вернуть Ксюшу в ее тело. Поэтому Астрид и Руби решили провести общее собрание со всеми жителями города перед Новым годом, в середине или в конце декабря. Астрид за это время уже немного пришла бы в себя, и ее организм подготовился бы к новому испытанию в виде контакта с лярвами. Также они решили, что Астрид, Майя и Руби испытают этот способ первыми на себе. А следующими смогут стать любые желающие, если, конечно, все пройдет удачно. Майя же старалась пока не думать об этом и полностью жила настоящим днем. Да, ей приятна была мысль о том, что она сможет увидеть маму, Марину и Вику, вывести из Кромлинска Руби и остальных. Но что она будет делать дальше, когда это случится, когда они с Астрид покинут город, девушка представляла с трудом. И что будет делать Астрид? Возможно ли вообще вернуться к нормальной жизни в социуме после такого перерыва? Не идти же Астрид в полицию, в конце концов. Особенно теперь, когда у нее был всего один глаз. Майя даже сомневалась, что она годится для службы. Что касалось ее самой, не возвращаться же ей в книжный магазин! Майя всегда воспринимала эту работу как временную, вынужденную, чтобы как-то существовать в обществе и протянуть четыре года до перехода в Кромлинск. Но что ей делать теперь, если она вернется? Снимать квартиру? А где работать? Идти на учебу и все-таки получать вышку? Но куда? А что будет с ними… с ней и Астрид? Какими будут их отношения вне Кромлинска? Может, они станут обычной парочкой и начнут жить вместе? Или… расстанутся окончательно? Может ли их любовь вообще существовать вне Кромлинска? Всего этого Майя не знала. Вопросов было слишком много, и они слишком пугали ее, чтобы задумываться об этом всерьез. Этот город изменил их. Каждого из них. И как вернуться к прежней жизни после Кромлинска – никто из них на самом деле, по-настоящему, не знал.

* * *

Майя вздрогнула и подскочила на диване, уронив планшет на колени, когда услышала резкий и громкий удар по оконному стеклу и последовавшее за грохотом легкое дребезжание. – Черт, – хватаясь за сердце, девушка спустила ноги на пол и выключила планшет с открытой книгой. – Астрид… Ты опять за свое! Майя подбежала к окну и глянула вниз, на белый, устланный первым тонким слоем снега двор. Астрид махала ей одной рукой, а во второй, кажется, держала запасной камень, готовый полететь в стекло. Девушка поёжилась. Открывать створку и впускать в и без того прохладную комнату уличный зимний воздух ей не хотелось, но у Астрид явно было настроение повыпендриваться, и она ждала особого приглашения, чтобы войти. Поэтому Майя, изо всех сил стараясь сдержать улыбку и сохранить серьезное, чуть недовольное лицо, открыла окно и высунулась наружу, обняв себя руками за плечи и защищаясь от ветра: – Только не вздумай лезть ко мне по пожарной лестнице! – проорала она. – Если хочешь зайти, заходи по-человечески! – Не-а! Не хочу! – крикнула Астрид, отчего-то очень довольно ухмыляясь. – Пошли гулять! – Ну уж нет! Там холодно! Не пойду я никуда! – притворно возмутилась девушка. Они с Астрид не виделись четыре дня, и Майя так сильно соскучилась, что была готова сама вылезти по пожарке и пойти куда угодно. Но ей нравилось изображать недовольство, и она знала, что Астрид тоже нравится их маленькая привычная игра. Иначе она не бросала бы камушки ей в окно спустя шесть лет. – Пойдешь! А то я залезу и сама тебя вытащу! – Астрид ей подмигнула, и Майя уже не могла сдерживать улыбку. – Так нечестно! – крикнула она. – Кто заливал, что даст мне время?! Ты же хотела, чтобы я сама к тебе потянулась, или как? Вытаскивать меня из окна – не вписывается в эту стратегию! Астрид расхохоталась. – Ну, это же не значит, что я не могу за тебя немножко побороться! К тому же… я соскучилась. Птичка моя. Этот неожиданно искренний ответ, произнесенный таким мягким, ласковым тоном, осел комком в горле, и Майя, улыбаясь и едва не плача одновременно, крикнула: – Минута! Сейчас спущусь! – Буду ждать, – улыбнулась Астрид, шутливо махнув девушке ладонью. Закрыв окно, Майя бросилась к комоду, лихорадочно ища, что на себя надеть. Мельком глянув в зеркало, она успела ужаснуться и расстроиться. Волосы растрепаны, кожа бледная, на левой щеке выскочил небольшой, но все же довольно заметный прыщик. И это не считая домашнего растянутого свитера с пятнами от зубной пасты. Да чтобы привести себя в порядок, ей потребуется не минута, а как минимум полчаса! Иначе Астрид больше никогда не захочет приглашать ее на свидания! Ведь… ведь это же свидание? Майя даже не помнила, когда у нее в последний раз возникало желание хорошо выглядеть, быть красивой. Весь тот год, что она прожила на стрельбище, ухаживая за телом Астрид, девушка носила какую-то старую одежду, местами даже дырявую, потому что у нее не было сил заняться починкой, и потому что она все время забывала отдать ее Беатрис. Майя даже старалась лишний раз не смотреться в зеркало, чтобы не видеть этого осунувшегося лица с огромными выступающими скулами, оставшимися на месте ее круглых щек, и глубокими, четко очерченными тенями вокруг глаз. И да, сейчас она выглядела получше, более отдохнувшей, во всяком случае, но достаточно ли хорошо для свидания? Майя успела отметить, что Астрид надела свою любимую куртку и черные обтягивающие джинсы, которые уже не болтались на ней, как месяц назад, а волосы уложила в прежнюю замысловато-изящную прическу, закрепив ее заколкой на затылке. Никаких больше растрепанных хвостов, распущенных волос и поношенной домашней одежды. Астрид готовилась. Астрид… выглядела почти так же, как в день их первой встречи. Безупречно. «Ладно, мне все равно за ней не угнаться, – с тоской подумала девушка, вынимая из верхнего ящика любимый красный свитер. – А в день нашей первый встречи я выглядела как малолетняя беспризорница, и, увы, с тех пор во мне изменилась разве что длина волос». Переодевшись в джинсы и свитер, Майя расчесала волосы, уложив их так, чтобы они прикрывали несчастный прыщ на щеке, и слегка смазала запястья ароматическим маслом с запахом пачули. Все духи Кромлинска давно выветрились, а вот масла сохранились, и Тайлер подарила ей этот флакончик на прошлый Новый год. Новый год, который Майя, ослепленная горем, почти не помнила. Новый год без Астрид. Натянув шапку и накинув куртку на плечи, девушка быстро сбежала по лестнице, забыв, что нужно играть в игру и вредничать, Майя радостно и крепко обняла Астрид. Теперь было можно, теперь той не было больно. И, шумно выдохнув, Астрид так же крепко обняла девушку в ответ. – Немножко побороться, значит, да? – буркнула Майя ей в плечо. – Ты без этого никак не можешь? Астрид тихонько усмехнулась, поглаживая девушку по спине под курткой. – А что я, зря что ли, с того света вернулась? И, конечно, если ты вдруг захочешь быть с Руби, я от тебя отстану, как и обещала… Ну, а пока… продолжу швырять камушки в твое окно, звать тебя гулять и кормить оладушками и миндальным печеньем. Как тебе такой план? – Я просто в восторге, – честно призналась Майя. – Особенно от последней его части. Про оладушки и печенье. – Так и знала, что ты встречалась со мной ради еды, – с улыбкой Астрид наклонилась и, не удержавшись от нежности, но не решаясь на большее, чмокнула Майю в нос. – А ради чего же еще? – хихикнула девушка, краснея от удовольствия. – Куда пойдем? Погодка на улице так себе, если честно. – Как насчет прошвырнуться по торговому центру, «выпить кофе» и «посидеть в кино»? – Хочешь сходить в Подкову? – Майя взяла Астрид за руку, и они неторопливо двинулись по дорожке мимо детской площадки, где сегодня никого из детей не было. – Ага. Давненько там не бывала. Любопытно, изменилось ли это место за год. Не развалилось ли окончательно. – Хорошо, давай сходим, – легко согласилась Майя, радуясь про себя, что Астрид не предложила ей отправиться в одно из тех мест, где они недавно были с Руби. – А представь, что скоро мы, возможно, и правда сможем прошвырнуться по магазинчикам, заказать кофе и посидеть в настоящем, работающем кинотеатре… – Сложно представить, – Астрид вздохнула и подставила ладонь медленно падающей одинокой снежинке. – И даже не знаю, что сложнее. Вообразить, что я покину Кромлинск или, что мы с тобой пойдем на обычное человеческое свидание в общественном месте, а не в заброшенной сталинке, или в санатории, или вообще на крыше. – Но ведь это было круто, – Майя чуть сжала ее ладонь. – Да, – согласилась Астрид, но голос ее почему-то прозвучал чуть грустно. – Со мной у тебя всегда было много ярких впечатлений. Как прекрасных, так и ужасных. Главное, чтобы это не стало для тебя наркотиком. Майя уловила ее намек на то, что с Руби ей была бы обеспечена куда более спокойная и адекватная жизнь, но решила не продолжать эту тему. Снежинка растаяла на ладони Астрид, превратившись в блестящую и дрожащую в такт шагам каплю. – У Серёжи есть сомнения насчет нашего плана, – сообщила Майя. – И он не хочет, чтобы мы рассказывали о нем остальным, пока он лично не убедится в его действенности. – Какие сомнения? Он думает, что не сможет переместиться? – догадалась Астрид. – Да, – Майя кивнула. – Для осуществления плана нам нужно, чтобы кто-то, либо я, либо Серёжа, вытащили бесчувственные тела за пределы города. Ведь так? – Ну да. Константин объяснил, что граница Кромлинска легко выпустит тело, а следом за ним и душу человека, которые смогут воссоединиться уже на той стороне и снова стать единым целым. – Да, – девушка еще раз кивнула. – Но сама я могу беспрепятственно покидать Кромлинск лишь раз в четыре года. И до следующего двадцать девятого февраля нам еще два с половиной года ждать. А Серёжа не пытался покинуть Кромлинск ни разу за все время. Поначалу ему было сложно удержаться здесь, но теперь он опасается, что, наоборот, закрепился слишком сильно и не сможет выйти. Он боится, что утратил ментальную связь с прежней жизнью. Поэтому… пока не хочет никого обнадеживать раньше времени. Если нам придется ждать еще два года, это будет совсем не круто. – Константин говорил о том, что вы должны сделать это вдвоем. Ну, мы и так уже знаем, что вы с Серёжей – ключ и дверь. И ваши способности раскрываются на полную, лишь когда вы рядом. Я думаю, вам стоит попробовать сделать это вместе, так же, как и в тот раз, когда мы затаскивали Серёжу сюда. Возможно, лярвы опять начнут нам препятствовать, поэтому придется сделать очередное солевое кольцо, чтобы вы оба были в безопасности. – Да, – согласилась девушка. – Ты права. Стоит попробовать. Главное, чтобы Серёжа не «вывалился» из Кромлинска окончательно и безвозвратно. Как ты знаешь, своими способностями ему не всегда удается управлять. – О-о-о-о, – Астрид слегка присвистнула. – Поверь мне, этот парень способен на многое. Я видела его, так сказать, в действии, и это было очень мощно. Поэтому, если он сам в себе и сомневается, я лично уверена – он всех нас отсюда вытащит. И в первую очередь вытащит Руби. – Как она? – осторожно спросила девушка. – Ты с ней не виделась? Они вышли на главную улицу, ведущую через заброшенный сквер к центру города. Астрид неопределенно качнула головой: – Виделась. Один раз она даже сама меня навещала. Проверить мое здоровье. Уже на стрельбище. На вид ей получше, чем раньше, но, господи, знала бы ты, какая она сейчас нервная. Просто бомба с часовым механизмом. Клянусь, я даже слышала его тиканье! – Должно быть… она нервничает от предстоящей встречи с дочерью. Впервые за десять лет… это стало настолько реальным и близким для нее. – Да, – Астрид вздохнула. – Асе уже скоро девятнадцать стукнет. Даже мне сложно в это поверить. Представляю, что чувствует Руби. Майя же не представляла, как бы ни старалась. Поэтому могла Руби лишь посочувствовать и понадеяться, что ее истощенных моральных сил хватит на то, чтобы это выдержать. – А ты как? – спросила девушка мягко. – Как твое самочувствие? – Да как… – Астрид слегка пожала плечами. – Далеко от идеала, так скажем. Да, мне удалось немного поправиться, но прибыл только жир, а не мышцы, и это печально. Зато хотя бы лицо уже не выглядит маской из фильма ужасов. Потихоньку занимаюсь спортом, дается сложно. Но я решила начать хотя бы с двух силовых тренировок в неделю. – Силовых? – ужаснулась Майя, притормаживая. – С весом, что ли?! – С собственным весом, – уточнила Астрид. – Не с дополнительным, конечно. Я и сама прекрасно понимаю, что тягать гири пока не готова, хоть у меня этими гирями и весь «спортзал» наверху завален. – Астрид, господи! Осторожнее там, пожалуйста! Тебе нельзя перенапрягаться! – Знаю… – Астрид снова вздохнула. – Просто у меня была смутная надежда, что от тренировок вернутся месячные, а их до сих пор нет. Похоже, моя репродуктивная система решила, что я в ней больше не нуждаюсь, и отключилась окончательно, – невеселый смешок сорвался с ее губ, и Майя вновь чуть крепче сжала ладонь Астрид, выражая поддержку. – Астрид, я уверена, что все восстановится, и все будет хорошо. У тебя не было месячных полгода, потому что организм привык экономить ресурсы. Как только до него дойдет, что экономить больше не нужно, все вернется. – Надеюсь. Кто бы мог подумать, что я буду скучать по менструации! Всю жизнь ее ненавидела! Майя улыбнулась. – Да, я тоже в двенадцать лет жалела, что не родилась парнем. Обкорнала волосы, носила свободные рубашки и всячески выражала протест собственной женственности. – А сейчас? – Астрид с лукавой улыбкой бросила на нее быстрый косой взгляд. – Волосы, я смотрю, ты так и не отрезала. – Да. Как-то привыкла к ним, наверное. И мне кажется, что так мне и правда больше идет. Хоть мне и не хотелось это признавать, но ты была права. – И парнем быть уже не хочешь? – Ой, да нет, конечно, – Майя отмахнулась. – И никогда на самом деле не хотела, наверное. Мне нравится быть собой. – И тебе невероятно идет быть тобой, – Астрид чуть погладила ее пальцы кончиком большого пальца, и сердце девушки сладко сжалось. В очередной раз она поймала себя на мысли, что в Астрид все-таки что-то изменилось. Смягчилось и как будто разгладилось, словно шрамы вдруг снова стали гладкой кожей. Возможно, Марина сказала бы, что Астрид достигла просветления или постигла дзен, или как там это называется у людей, интересующихся духовными практиками. Но что-то успокоилось внутри Астрид, и, находясь рядом с ней, Майя сама словно касалась этого абсолютного покоя и умиротворения, ощущала тепло, уют и легкость. Она испытывала нечто подобное рядом с Астрид и раньше, ощущение безопасности, но раньше это ощущение постоянно сменялось тревогой и даже страхом, когда Астрид перепрыгивала с одного полюса своей личности на другой, резко и совершенно внезапно становясь ревнивой, подозрительной, агрессивной. Опасной. Чужой. А теперь, во всяком случае, пока, Майя в ней этого больше не замечала. До торгового центра «Подкова» они добрались довольно быстро и за разговорами практически незаметно. Они даже не останавливались, чтобы передохнуть, не замедляли шаг, и Майя не слышала у Астрид никаких признаков одышки. Поэтому, что бы она сама ни думала об этом и как бы ни жаловалась, но свою прежнюю форму Астрид возвращала довольно быстро и уверенно. – О! Кто-то горшки убрал! – воскликнула Астрид, как только они подошли ближе к главному входу в здание. И действительно – по бокам от раздвижных дверей торгового центра больше не валялись опрокинутые кадки с рассыпанной сухой землей и остатками засушенных растений. – Аарон облагораживал улицы города весной и летом, – сказала Майя. – Он собрал несколько бригад, которые, видно, и позаботились о том, чтобы здесь ничего не валялось. – Да, я заметила. Кромлинск теперь выглядит куда симпатичнее. Даже не знаю, как после всех этих стараний сказать Аарону, что мы все решили «переехать» в другой город, – Астрид, как всегда, первая прошла между двумя навечно застывшими раздвижными дверями, а Майя протиснулась следом за ней. В последний раз она была здесь летом, вместе с Астрид, первым летом Майи после возвращения в Кромлинск. Полтора года назад. Как же быстро прошло это время. «Как же быстро проходит моя жизнь, – мелькнуло у девушки в голове, когда она оглядела сумрачный просторный холл торгового центра с застывшими черными лентами эскалаторов. – Мне скоро исполнится двадцать семь. А когда я впервые вошла в это здание, мне было двадцать. Только двадцать». Астрид на мгновение тоже замерла, осматриваясь и словно ища глазами какие-то значительные изменения. Но с того лета здесь как будто бы все осталось по-старому, хоть в целом Подкова довольно значительно изменилась за семь лет, и никакая закольцованность Кромлинска на трех годах не могла полностью спасти ее от разрушений. Крыша протекала, потолочные плиты вместе с осветительными приборами отваливались, кафельная плитка на полу трескалась, а штукатурка со стен – сыпалась под ноги. «Увижу ли я это место снова, если уйду из Кромлинска в очередной раз? – спросила себя Майя. – Даже двадцать девятого февраля… захочу ли вернуться? Возможно, однажды я просто забуду о нем. О том, что могу ходить туда и обратно раз в четыре года. Просто забуду». Но Майя сама не верила в это. Ей сложно было представить себя, как ни в чем не бывало отмечающей очередной День рождения, с вином, тортом со свечками, и без единой мысли о Кромлинске, который изменил ее жизнь и сделал ее другим человеком, обнажил ее слабости, вывернул наизнанку все карманы ее души, вытряхнув из них ненужный мусор. Да и Астрид, если они, конечно, будут вместе, вряд ли забудет о городе, ставшем для нее тюрьмой на долгие двенадцать лет. – Ну что, сразу наверх пойдем? – спросила Астрид. – Внизу ничего интересного для нас, кажется, уже нет. От бывших магазинчиков на первом этаже остались лишь вывески и практически пустые витрины. Все товары, которые здесь когда-то лежали, и которых было еще довольно много семь лет назад, в первый Майин визит сюда, постепенно разошлись на нужды города и его жителей. А то, что осталось – было уже непригодно для использования. Астрид первой шагнула на застывшие ступеньки эскалатора, а Майя провела кончиками пальцев по перилам, собирая толстый слой почти черной пыли. – Как думаешь… – прошептала она. – Если однажды мы все покинем Кромлинск… он умрет? Это место умрет? – Не знаю, – Астрид повела плечом. – Возможно, он просто застынет во времени и навсегда останется таким, как сейчас. Нам никогда не узнать, что бывает с параллельными мирами, когда из них исчезает последний житель. Возможно, они просто… замирают. Или… не знаю, схлопываются. Но, знаешь что? Мне было бы интересно посмотреть на настоящий Кромлинск. Не на его бледную копию, в которой мы были заперты, а на изначальную, так сказать, версию. На живой и развивающийся Кромлинск взглянуть было бы очень любопытно. – Да! – подхватила Майя. – Я часто об этом думаю! Часто представляю, как он выглядит. Какие фильмы показывают в их кинотеатрах, и какой на вкус у них кофе… – Самый лучший, – Астрид со смешком кивнула на оставшийся внизу киоск с поблекшей надписью «Самый ЛУЧШИЙ кофе у нас!». – Да… – Майя тоже усмехнулась, продолжая шагать по лестнице. – Увы, в тот Кромлинск нам никогда не попасть. Даже Серёже туда не попасть. Видимо, есть все-таки миры, которые никогда не пересекаются. Они добрались до верха и прошли мимо билборда, под стеклом которого когда-то размещалась информация о том, что Детский мир находится на втором этаже. Теперь же стекло было пустым, а рекламная вывеска сморщилась от попавшей внутрь влаги и скукожилась где-то на дне билборда бесформенной бумажной массой. – Пойдем, – Астрид вдруг улыбнулась и взяла Майю за руку, потянув за собой. – Куда? – девушка, еще витавшая в своих мыслях, немного удивилась ее спешке и подумала, что, наверное, они идут в кинотеатр. Однако уже на входе в зону развлечений Майя все поняла. И тоже заулыбалась. Игровая детская площадка. Бассейн с шариками. Астрид помнила. Конечно, она помнила. – А мы не слишком старые для таких развлечений? – спросила девушка. – Для развлечений нельзя быть слишком старым, – ухмыльнулась Астрид, подталкивая Майю чуть вперед, мимо бывшего надувного резинового комплекса горок и батутов, который теперь сдулся и кучками неопределенной формы и разного размера лежал на полу. Из бассейна же исчезла добрая половина шариков – должно быть, их растащили местные дети. – Ничего, нам хватит, – махнула рукой Астрид, когда Майя поделилась с ней своим наблюдением. – Посмотри, их там до фига еще! – Только не толкай меня! – Майя мгновенно напряглась, стоило им оказаться у края бассейна, и отшатнулась от Астрид, предупреждающе выставив вперед руки. – Не буду, обещаю, – Астрид примирительно протянула ей ладонь. – Иди сюда. Давай вместе прыгнем. На счет «три». Майя все еще недоверчиво хмурилась, но Астрид улыбалась с такой обезоруживающей искренностью, что девушка сдалась и коснулась ее ладони. – Толкнешь – убью! – на всякий случай предупредила она. – Не толкну. Обещаю. Поверь, мои дурные манеры остались в прошлом. Я тебя не обижу. Ее рука была теплой, и Майя чуть расслабилась. Хотя прыгать в этот дурацкий бассейн ей почему-то все еще было немного страшно. – На счет «три», – улыбнулась Астрид. – Раз… – Два… – выдохнула девушка, занося ногу вперед. – Три! – Астрид шагнула первой, а Майя – следом, не удержав восторженного визга, когда обе ноги погрузились в разноцветное месиво, а тело мгновенно лишилось равновесия. Вместе с потревоженными шариками в воздух взметнулся ворох пыли, и Майя поморщилась и воскликнула: – Ну и грязища! Мы как два свинтуса будем! – Кого волнуют такие мелочи! – Астрид взяла зеленый шарик и пульнула его в Майю. Шарик попал девушке в плечо и отрикошетил за пределы бассейна. Майя не осталась в долгу и, зачерпнув целую горсть шариков, швырнула их в хохочущую Астрид. – Мне двадцать шесть лет! – орала Майя. – Чем я вообще занимаюсь! – П-ф! – Астрид отмахнулась. – Мне вообще тридцать шесть! У меня уже должно быть двое детей-школьников и наполовину выплаченная ипотека! – Зато у тебя есть куча шариков! – хихикнула Майя, смущенно прибавив: – И я. Астрид заулыбалась – так счастливо, а ее щеки как будто даже слегка покраснели, и, разгребая шарики руками, она шагнула к Майе и обняла девушку. Они ничего не говорили друг другу и обнимались молча, затихнув, переводя дыхание, слушая сердцебиение друг друга и тишину мертвого торгового центра. Майя думала о том, как сильно хочет поцеловать Астрид, но решиться на это первой было так страшно. Почему-то даже тогда, когда Майя вернулась в Кромлинск после четырехлетнего перерыва, им легче было сделать друг другу шаг навстречу, чем сейчас. У них даже был секс в первую же ночь, а на следующий день Майя настолько привыкла к Астрид, словно они и не расставались. А теперь… почему это так сложно? Почему так страшно? Вдруг Астрид еще не готова? Вдруг ей на самом деле все же претит мысль о том, что Майя встречалась с Руби? Возможно… на этот раз им и правда не стоит спешить. Потому что, всякий раз, когда их отношения начинались с секса, все шло наперекосяк. Девушка почувствовала, как в ее объятиях Астрид расслабилась, опустила плечи, вздохнула, немного устало. Майя подумала, что Астрид не помешало бы отдохнуть после долгой дороги от стрельбища до ее дома, а потом – до Подковы. – Не хочешь поваляться? – предложила девушка. – Честно говоря, только об этом и мечтаю, – отозвалась Астрид с явным облегчением. – Кажется, у моего старческого радикулита свое мнение насчет активных детских развлечений. Разомкнув объятие, они сначала сели, а потом и улеглись в груду шариков, мешающихся под их весом и приглушенно шуршащих друг о друга. Майя слегка придвинулась к Астрид, устраивая голову на ее плече и накрывая ее ладонь своей, чтобы усилить ощущение близости. В воздухе еще кружились потревоженные пылинки, сияющие в лучах солнечного света, тонкими линиями сочащегося сквозь дыры в потолке. – Ты ведь помнишь тот раз, да? – спросила Майя тихонько. – Когда мы впервые сюда пришли. – Да, – Астрид выдохнула. – Это был мой День рождения. Самый лучший из всех. – И он у тебя скоро! – напомнила Майя. – Беатрис уже ломает голову, какой тебе торт испечь. А я ломаю голову, что тебе подарить. – Птичка моя... – Астрид улыбнулась, сжимая ее пальцы. – Ничего не надо, ты же знаешь. Тот день был счастливым не из-за подарков и торта, а потому, что ты была рядом со мной. И потому, что я… могла тебе довериться. Тогда ты еще не была моей, не до конца, ты упрямилась и отворачивалась, прятала свое прекрасное сердечко, но я чувствовала, все равно чувствовала, что важна для тебя, пусть ты и сама еще не понимаешь, почему. – Да все я понимала, – смутилась Майя. – Конечно, я уже тогда понимала, что влюбилась в тебя. – В тот день… ты сказала, что мы… встречаемся, – Астрид тихонько усмехнулась. – И, боже мой, как же я была счастлива от этих слов. Это было… как будто я очень долго шла одна по какой-то бесконечной выжженной пустыне и уже почти сошла с ума от одиночества, как вдруг… почувствовала, что кто-то очень близкий взял меня за руку. И я больше не одна. И никогда не буду одна, даже если ты уйдешь от меня. Твое прикосновение останется. Часть тебя. Она была со мной все это время, Майя. Все время, пока я… находилась на той стороне. – Астрид… – комок горечи, такой же твердый, как пластиковые шарики, щипал в горле, мешал сделать глубокий вдох. Майя не знала, что сказать. Астрид еще не делилась с ней своими чувствами, не рассказывала подробности того, что пережила на нижнем уровне Кромлинска. А Майя боялась спрашивать, ведь Астрид видела там своего отца и, наверняка, не хотела говорить об этом. – Одиночество – это очень тяжело, птичка моя. Абсолютное, тотальное одиночество – это тяжело. Особенно, когда рядом есть люди, но они тебя не слышат, как бы ты ни кричала. Близкие люди не слышат тебя. Но я… видела, что ты скучаешь по мне. Плачешь по мне. Вспоминаешь меня. Мне казалось, что, пока я жива в твоих мыслях, я буду жить на самом деле, не исчезну в темноте пустых квартир Кромлинска. И это… дало мне силы пережить свое одиночество и встретиться с самой собой. Лицом к лицу. Ты знаешь… это можно сделать, только если ты один. Я взглянула на себя и… приняла себя. И… простила. За то, кем я была. За то, что я делала. За то, как… поступила с Женей. И я знаю, что он меня тоже простил. Я его видела. Настоящего. И это дало мне силы вернуться. Поверить в себя. Попробовать снова. – Видела Женю? Настоящего? – осторожно уточнила Майя. – Но я… думала, что на той стороне ты видела фантомы, и что лярвы принимали облик твоих родственников… – Да. Фантомов я тоже видела. И отца, и Жени. Они появлялись каждый день, и все повторялось снова и снова. Как будто кто-то каждый день вставлял в проектор одну и ту же пленку. Я опять становилась маленькой, и отец опять меня бил. Мне казалось, что это никогда не закончится, что это невозможно остановить, потому что оно не зависит от меня. Что это как пьеса на сцене, а я – актриса, просто пешка, и управляет сюжетом режиссер, сидящий где-то в темноте зрительного зала, а я даже не могу увидеть его лица. Но потом… появился мой отец. Уже настоящий. Не знаю, как, Майя, но он… то ли сам вселился в фантом и изгнал лярв, то ли просто пришел ко мне, но… Он сказал, что только я могу это остановить. Что это происходит по моей воле. Эта бесконечная игра. И когда я осознала это, все прекратилось. Он больше не бил меня, а Женя больше не прятался в шкафу. И они оба… были настоящими. Я просто это почувствовала. А они… как это ни странно, они были вместе, и они помирились. Отец и ребенок. Убийца и жертва. Женя совсем его не боялся. Это было так странно… Видеть их вдвоем. Я думала, что они пришли за мной, чтобы забрать меня. Но они сказали, что не могут этого сделать, и что мне нужно вернуться. – Ох, Астрид… – Майя потрясенно выдохнула. – Так ты видела призраков?! Это были их… души? – Да. Получается, что да. И я… знаешь, я думала, что желаю отцу гореть в аду. Что ему там самое место после всего, что он сделал. А потом… поняла, что не ненавижу его. А ненавижу себя. Я не могу сказать, что простила его или… что-то такое. Но я больше не чувствую ненависти. Ни к нему, ни к себе. Я чувствую себя свободной. И когда я смотрела на них там, на них вдвоем… мне сначала стало страшно, и казалось, это неправильно – что они вместе. Несправедливо. Но потом… я видела, как они говорили друг с другом. Как обычные отец с сыном. Почувствовала, что им вместе хорошо. Что они друг друга любят. И… не знаю… – Астрид грустно усмехнулась. – Наверное, моя картина мира в тот момент рухнула. Я подумала, что уж если мой отец получил второй шанс, то и… я… наверное, имею на него право. Если уж Женя простил моего отца, то и я могу простить себя. Ты знаешь, что все это время во мне как будто жили две личности – тирана и жертвы. И когда я увидела, как мой брат с отцом держатся за руки, эти личности во мне словно тоже примирились друг с другом. Я поняла, что все еще можно изменить. Если даже после смерти не поздно, то не поздно и сейчас. – Так вот в чем дело, – прошептала Майя. – Я чувствовала – в тебе что-то изменилось. Очень сильно. И Серёжа это чувствовал, потому что раньше ему было тяжело даже находиться с тобой рядом из-за той фоновой боли, которую ты все время ощущала. – Да. Во мне многое изменилось, пока я торчала там, – еще один приглушенный, немного грустный смешок. – Но многое и осталось прежним. Мои чувства к тебе, например. Хоть им и досталось, конечно. Но.. зато они очистились от ненужной шелухи из ревности, собственничества и жажды власти. Поэтому… в какой-то степени мне, знаешь ли, пошли на пользу твои отношения с Руби. Я узнала много нового о себе. И о любви. О том, каково это – желать кому-то счастья, когда рука не тянется к пистолету, чтобы этого человека пристрелить за то, что он смотрит на кого-то, кроме меня. Майя тихонько усмехнулась, в очередной раз смущаясь и прижимаясь к Астрид крепче. – Ты проявляешь просто чудеса великодушия, – сказала она. – Даже не знаю, как бы я отреагировала, если бы ты влюбилась в другую девушку и начала с ней встречаться прямо у меня на глазах. – Что, ревновала бы? – Астрид заулыбалась, почему-то очень довольно. – Конечно! Мне до твоего просветления далеко! Но зато мне кажется, что, когда мы отсюда выйдем, ты легко найдешь общий язык с Мариной! – Это которая твоя полигамная бывшая? – хохотнула Астрид. – Да! – рявкнула Майя, приподнимаясь на локтях и грозно нависая над лежащей Астрид. – И только попробуй начать с ней флиртовать! Потому что она с тобой начнет, я в этом даже не сомневаюсь! У Марины слабость на полицейских! А уж на просветленных полицейских… Я уже чую, что она найдет в тебе родственную душу и одинаковые вибрации… – Вибрации? – Астрид не выдержала и расхохоталась в голос. – Ой-ой, а я смотрю, кто-то уже завелся и клокочет от ревности! Того и гляди пар из ушей повалит! – И ничего тут нет смешного! Марина умудрилась окрутить даже Вику, а ведь она была моногамна, и у нее был, то есть и сейчас есть, муж! – Ну, не бесись, птичка моя. Иди сюда, – Астрид ласково приобняла ее за талию, притягивая к себе. – Ты же знаешь, что я моногамна, как волчица. И мне нужна только ты… и твои круглые щечки. Майя сдалась натиску и снова бухнулась в объятия Астрид, еще больше смущенная ее нежностью, она уже знала, что сейчас произойдет. И очень надеялась, что не ошиблась в своих ожиданиях. А еще через мгновение Астрид наконец-то поцеловала ее в губы.