Ветер отравленной крови

На горизонте, пробиваясь сквозь макушки деревьев ставшего много гуще леса, зиждилось рассветное солнце. Темари в своих покоях заплетает в тугие хвостики привычные иглы обмазанных паралитиком сенбонов, что зайчиками отражаются на тонких стенах, глядя в никуда сквозь фундучный комон из креп-сатина с непрерывным узором из кленовых листьев. Свекровь подарила ей, помнится, на тридцатый юбилей почти что идентичное кимоно, ставшее одним из её любимых для осенней поры. Ёшино всегда хорошо относилась к ней, с особой материнской нежностью, которую она никогда в открытую не проявляла к собственному сыну: Темари подозревала, что это связано с потерей дочери по малолетству от неизлечимого ирьёнинами рака. Завладев ткацким станком и достаточным количеством материала, Темари не могла не засесть за воссоздание того, что ей так нравилось, собственноручно вышив шёлковыми нитями падающие белоснежные листья на длинных вытканных обрезах. Темари методично осмотрела расставленные в ряд предметы: стальные сетки на бёдра и рёбра, сплетённые ею же; плотно прилегающие к запястьям бинтовые браслеты с запечатанными сюрикенами и кунаями соответственно; дополнительные ножны под одежду; и моток тончайше-острой длинной проволоки. Сидящая в одном чёрном, непримечательном белье девочка один за другим надела на себя элементы брони, прежде чем надеть положенный хадаги и позвать одетых в шоколадные одеяния братьев, чтобы они помогли ей надеть полуформальное облачение. Сегодня их первый официальный выход в волшебный свет. Обычай первого школьного похода на Косую аллею принято относить, если судить по изученным книгам, к незыблемым для общества английских волшебников обычаям. Считается приличным каждый день в течении недели хотя бы час прогуливаться по торговой улице, раскланиваясь со всеми, кроме случаев, если человек ещё не введён в местное общество или является закоренелым отшельником. Последние два утверждения применимы к семье Сабакуно, поэтому они побывают на Косой аллее только сегодня — в открытую, ведь последующую разведку ещё никто не отменял. И Темари, как бы ей не хотелось надеть что-нибудь поудобнее, не собиралась попирать местные традиции. Она не может посрамить клан. Она не имеет на это никакого морального права. Она должна выглядеть, словно она на медовой миссии, буквально идеально, как и два её брата. В кои-то веки причёсанный Гаара повязал ей бежевое оби барабанным способом, оставляя место для веера, и нанизал на контрастный шнур-косичку большое обидоме из гранёного янтаря, выкованное ей на день рождения Канкуро, представляющее из себя золотую толстощёкую рыбку, спешащую куда-то по своим делам. Не быть вынужденной лишний раз вызывать клона и иметь возможность положиться даже в такой ерунде на братьев откровенно… приятно, хоть и немного грустно от воспоминаний о дурачищемся Шикамару, который всегда скорее раздевал, чем по-настоящему помогал одеться. Темари помогают надеть белые таби и встать на тэнгу гэта из светлого песчаного дерева, что произрастает на пограничной пустоши меж Странами Огня и Ветра, названного в этом мире войлочной павловнией. Старший из её отото подаёт ей тэссэн, который она одним быстрым, незаметным человеческому глазу, движением вставляет на привычное место. Всё происходит в медитативном молчании, прерываемом лёгким стрекотом птиц, что ещё не успели улететь на дальние юга. Они за короткое время прыжками добрались до маггловского города, стараясь дышать через раз из-за гнилостного смрада. Накинув на себя хенге под местную семью среднего достатка, которую они встречали пару раз в читальных залах, Песчаная Троица достигла прохода в волшебную библиотеку с общественным камином. Кинув сидящему тут же привратнику пару бронзовых кнатов, без спросу одолженных вчера у профессора, они как бы мимоходом поинтересовались какой адрес лучше назвать, после чего поочерёдно долетели до банка Гринготтс, где вышли из зелёного пламени уже в обыденном виде. Гоблины им не понравились категорически. Темари вполне законно могла это утверждать, если судить по едва сменившейся позе Канкуро, благодаря которой ему легче достать со спины свитки с марионетками, и по тому, каким могильным холодом начало веять от Гаары. Скользнув по мраморному полу безлюдного зала прямо к одной из стоек, Темари с наклоном головы и небольшим приседанием попросила внимания к себе: — Гоблин-сан, разрешите к Вам обратиться для начала сотрудничества с уважаемым банком. Существо — морда у него ни живая, ни мёртвая, вся какая-то перекошенная — нависает над ними и угрожающе скалится, впиваясь чёрными бездонными глазами без зрачков в младшего из них, что по давней привычке стоит посередине меж телохранителей. Гаара предупреждающе кладёт левую ладонь на небольшую песчаную тыкву с пространственным фуин внутри, как бы показывая, что с ними не стоит шутить. Ноздревые щели крючковатого носа распахиваются, впитывая в себя излишки колючей чакры-тире-магии, от которой за версту веет жаркой, незыблемой силой Шукаку. Темари на краткое мгновение прикрывает глаза, пробуя на вкус то, из чего состоят страшенные создания. Мешанина обрубленных и криво перевитых чакроканалов, от которой любого Хьюга настиг бы инфаркт, указывает на удавшийся эксперимент химеролога-кудесника, вышедший из-под контроля своего создателя. Она, как освоившая Режим Мудреца, особенно хорошо прочувствовала, как энергетические щупы всех присутствующих попытались присосаться к их кейракукей, особенно к Казекаге, как к бездонному источнику силы Однохвостого. Гоблины оказываются обычными паразитами с собственным эволюционировавшим сознанием. Да уж, измельчали маги. Позор на их необразованные головы, что допустили приход пиявок по типу Белых Зецу к власти над деньгами. Но всё, что они пока могут сделать — это как можно скорее разобраться с ширмой для их официальной легенды и свалить отсюда подальше: Темари только одиннадцать, её тельце ещё не так искусно сильно, чтобы блокировать попытки целой армии добраться до резерва младшего брата. Темари буравит незаинтересованным взглядом клерка, поправляя рукав, чтобы быстро добраться до браслетов в случае чего. Загипнотизированный чужой силой паразит наконец берёт себя в руки, потихоньку успокаиваясь, и формально ответил с подтоном издёвки, переместив злой взгляд на стоящую правее девочку: — И что же, позвольте узнать, нужно господам волшебникам? Ох, простите, госпоже. Канкуро, дурная голова, едва не зарычал на такую неприкрытую грубость, но Гаара остановил его изящным взмахом руки. Им всем троим было неприятно узнать много лет назад, что женщины для магов так, за редчайшим исключением едва ли не низший сорт, но они не посмели поддаваться на провокацию. Если будет нужно, Темари лично докажет всем и каждому, что яйца в штанах ещё не означают наличие силы или таланта. Не зря люди порой боялись злокозненности куноичи сильнее, чем грубой силы мужчин-шиноби. — Открыть счёт и произвести обмен валюты, гоблин-сан, — Темари по-птичьи наклонила голову к плечу, вытягивая белую лебединую шею — а когда-то она была приятно загорелой! — и захлопала длинными, как у благородной лани, ресницами, пробивая своим очарованием даже оборону мерзкого отродья. Темари не сильна в дипломатии с теми, кто ей откровенно противен, поэтому приходится довольствоваться методикой примитивизма. — Гринготтс гарантирует защиту сбережений своих клиентов и предоставляет лучшие условия для финансовых операций. Сколько фунтов желаете разменять? Курс £5 к ʛ, аренда ячейки начинается с ʛ8 и заканчивается ʛ30 в год в зависимости от уровня нахождения, — плюхнулся обратно на высокий стул клерк, сразу поплывший под женскими чарами, приправленными посылом сенчакры, чтобы точно сработало на нечеловеческом создании. — Вложить £10000 в самую защищённую ячейку и из этих денег обменять сумму, эквивалентную ʛ80, причём треть суммы, будьте так добры, предоставьте с разменом, — тонким голосом проговорила Темари, незаметно достав из прикрытой рукавом кимоно печати несколько толстых пачек денежной единицы местных магглов, — А также, хотелось бы уточнить, возможно ли у Вас, уважаемый, приобрести кошелёк и чековую книжку. Гаара, будучи главой клана несмотря на малый возраст, был тем, кто подписал соглашение об оказании услуг. Они получили три миниатюрных золотых ключа от новоявленного сейфа, которые тут же спрятали по неприметным карманам, и степенно вышли из банка, прихватив с собой не сильно тяжёлый сайфу с монетами, экземпляром договора и книжкой. Стоящие у серебряного входа стражники из молодняка едва не дёрнулись в их сторону, влекомые сильной, незапятнанной ничем чакрой, но в последнее мгновение очухались и с дрожащим вожделением на грани юношеского возбуждения посмотрели им вслед. Гаара передёрнул плечами, решив при первой же возможности разобраться с тварями, что готовы высосать из него душу и сожрать с потрохами. Главная улица всея Магической Великобритании, которая, по добытым описаниям, является ключевым торговым узлом, ожидаемо разочаровывает. Устаревше-кособокая со зданиями, осевшими от времени, но при этом до приторности сладко-светлая, она лицемерно прятала постыдное состояние дел за разукрашенными фасадами и избытком наносного волшебства, приглашая в утопичную сказку. Не обременённые интеллектом лица обывателей словно и не подозревали о продовольственном кризисе в стране, о котором можно было прочесть в краткой заметке на последней странице «Ежедневного Пророка» — единственной газеты, рекомендованной Министерством. Цены на зерно и специи как будто не взлетели из-за бунтов в колониях, а поставки молока не сократились из-за раскрытия территории самого крупного пастбища. Такая глупая история, ну в самом-то деле, удивительно, что магглы раньше не заметили по бумагам официально бесхозных территорий! Троица почти уверена, что половина штата похожих на АНБУ спецслужб состоит из озлобленных сквибов как раз для таких случаев. Уже почти что с уверенностью можно сказать, что англичане, точнее, английские маги — идиоты, прячущиеся от трудностей и не желающие иметь с реальностью никаких дел. Зато волшебники! На них… смотрят, этого любопытствующим людям не отнять. Обыватели с неким восхищением следили за тем, как Темари без труда балансировала на единственном зубье высокой обуви, и с предвзятым подозрением рассматривали их необычные наряды без намёка на привычные мантии. Обособленные от всего мира, англичане знали лишь то, что японец стал синонимом тёмного мага: внешне вроде всё прилично, а копнёшь глубже, и наружу выплывает вся проклятая грязь. О геноциде «земляков» троица с трудом узнала из подшивок иностранных газет в дальнем, запыленном углу архива, а потом вдобавок разжилась дополнительной незацензуренной информацией у Снейпа. Неудивительно, что хитрец-Дамблдор так устойчиво сидит на своих многочисленных креслах: блокируя доступ к относительно открытым неполитизированным СМИ, он превратил англичан в аморфную трусливую массу — если судить по многочисленным экземплярам бумажных оров и криков, оставшихся с периода с семидесятого по восемьдесят первый — которая только и может, что паниковать и бездействовать. Темари про себя кривится, одаривая прохожих морковно-рыжих близнецов примерно её возраста, что тыкают в них замызганными шоколадом пальцами, презрительным взглядом. Какая жалость, что их некогда сильный мир дошёл до такого непотребства. Ни в Суне, ни в Конохе никто не позволял себе откровенного пренебрежения правилами приличия и, если кто и встречал кого-то оригинально выглядящего, то благоразумно молчал в тряпочку, а то можно было и нарваться. Сейчас, если судить по увиденному, у людей будто отсутствовал базовый инстинкт самосохранения. В любом случае, чтобы вернуться к привычному укладу придётся менять устаканившийся порядок, а именно на горящих руинах прошлого построить новый мир. Но для этого нужно понять, что именно произошло с местечковым Тёмным Лордом, который со своей затянувшейся революцией был близок к конечному разворошению английского улья застоявшейся лени. В «победу» младенца над ним они, одарённые логикой, ни на йоту не поверили. Темари отстранённо следила за тем, как портновская лента кружилась вокруг, измеряя её фигуру для пошива унылой школьной униформы. Какая бездарная растрата умений… При попытке же её раздеть Канкуро выдвинулся вперёд с таким свирепым видом, что незнакомым с японскими одеждами портнихам пришлось корректировать привычный порядок вещей. Модистка с помощницами, как и все, смотрели на них странно, по крайней мере, на их же благо, никак не комментируя очевидные заскоки клиентки и её сопровождения. Мальчики галантно предложили опереться об их локти, чтобы Темари грациозно спрыгнула с подмостка. Игнорируя раскрытый рот хорошо одетого будущего однокурсника, с перезвоном колокольчиков прошедшего с родителями через входную дверь, Темари подаёт пример братьям, делая незнакомцам краткий поклон вежливости; Гаары, как главного среди них, это, конечно, не касается, скорее уж только Канкуро. Высокий мужчина с осунувшимся лицом ответил тем же и проводил их до двери заинтригованным взглядом. По нему видно — его стати и повадкам — что он из благородных, и Темари не сомневается в том, что уже через несколько часов новость о появлении наследников аристократии японских магов облетит все нужные дома. Трудно искать официальных союзников, будучи невидимками. Стезя ниндзя для их дела им позже пригодится. В «Аптеке Малпеппера» они застряли ненадолго. Большинство трав и корений из списка, как это не удивительно, у них дома в наличии, и надо всего лишь дополнить набор первокурсника ингредиентами животного происхождения. Канкуро под шумок шепнул на ухо, что был бы не против найти потом какое гербологическое заведение, чтобы затариться дополнительными незнакомыми семенами: те, увы, в лавке не продавались. Котёл и весы для себя и лаборатории продолжавшего прививаться кукловода, массивные бронзовые астролябия с телескопом… Они молча прошлись по списку, привлекая внимание прохожих на торговой улочке своей невозмутимостью, но совершенно по-ниндзяевски незаметно для продавцов и посетителей запечатали все покупки в принесённые с собой свитки переносных фуин. На книжном развале в самом конце аллеи, упирающейся в Эдинбургский тупик, проход через который, как следовало из названия, вёл кратчайшей дорогой на магические улочки главного города Шотландии, они за бесценок приобрели устаревшие, а оттого и наименее зацензуренные экземпляры необходимых учебников. Бóльшим они не закупаются: Ньюкаслская волшебная библиотека уже предоставила им литературу по дополнительным важным направлениям вроде медицины и юриспруденции. Троица проигнорировала вывеску «Чемоданы и сумки» за их ненужностью и прошла мимо подозрительно обшарпанной лавки по продаже палочек, направляясь к более прилично-вылизанному заведению Джимми Киддела, потому что прилюдно прикасаться к той откровенной олливандеровской грязи, если честно — себя не уважать. Мастером Палочек оказался неопределённого возраста мужчина, весь какой-то мутно-серый, начиная с козлиной бородки и заканчивая потрёпанной рубашкой с засученными рукавами под небрежно повязанным кожаным фартуком. — Добрый день, молодые люди! Вы за своей первой палочкой… дайте угадаю, мисс…? — Сабакуно, Мастер-сан. — Рад познакомиться, мисс Сабакуно! Прошу на помост! — мужчина указал на широкую танкетку посреди светлого помещения, заполненного запахом полироли и древесной стружки, — Сейчас я сделаю несколько измерений для оптимального подбора палочки. Какой рукой пишете? — Я амбидекстр, — спокойно ответила Темари, стрельнув глазами в присевших на стулья для посетителей братьев. Нежелание проколоться в чём-либо заставила их подкорректировать информацию, которую они порционно будут выдавать окружающим. Лучше немного исправленная правда, нежели чистая ложь — так их учили не попадаться при допросах при взятии в плен. — О как! — со значением выдал заметно оживившийся Киддел и с плохо скрываемым любопытством осмотрел её, выхватывая из-за уха собственную блестящую розоватую палочку и тыча ею в замеревшую в воздухе метровую ленту, — Что ж, тогда, пожалуйста, вытянете вперёд обе руки. Темари подчинилась, и через несколько секунд её уже пригласили к прилавку, на который мужчина высыпал из коробов несколько деревяшек, призванных с бескрайних полок шкафов, тянущихся до высокого потолка. Девочка сразу почуяла сильный отклик, что тёплым детским ветерком исходил от тёмно-бордовой палочки с треугольным — под стать её имени — узором на рукояти. Она взяла её в руку, пробуя ощущения от чакроплетения, удовлетворяясь: красавица слепым доверчивым кутёнком ластится к ней, выпуская в воздух радостный вихрь из серебристых искр. Но Темари не собирается сильно опираться на палочку, какое бы прекрасное ощущение та не давала. Она в первую очередь жестокосердечная куноичи, и лишь потом какая-то там волшебница. Палочка — это серьёзный костыль, который отбивает напрочь мозги, попытка схитрить, отбирающая способность существования и защиты без неё. Поэтому все эти тонкие махинации и «материи» не для них троих. Мощь основных Стихий с их ответвлениями и способность возвать к ним есть то, что неподвластно современным чакропользователям, до чьего уровня они не посмеют опуститься. — Секвойя с пером из хохолка окками, одиннадцать дюймов, довольно гибкая. Редкое сочетание, говорящее о монолитности характера и невероятной преданности семье. От Вас, мисс Сабакуно, стоит ожидать монументальных действий или открытий на благо рода… Простите, я имел в виду на благо клана. Но Темари плевать на его почтительную к ним оговорку, Темари вообще его не слушала, потому что прямо сейчас она погружена в себя. Много лет они только и занимались тем, что познавали мир через книги, так что она видела секвойи на картинках в пролистываемых энциклопедиях. Гигантские, необъятные, они напоминали о пышущих летним зноем деревьях Страны Огня, по которым было всегда так приятно передвигаться. Помнится, Шикамару впервые поцеловал её, всей своей статью прижав её маленькое в сравнении с ним тельце к одному из разогретых под пьяняще-влюблённым солнцем стволов. Окками же были ей знакомы по талмуду магозоолога Ньюта Саламандера. Ярко-бирюзовые с лоснящимися фиолетовыми крыльями, что по оттенку так походили на её Режим Мудреца и любимый цвет, эти тварюшки ей сразу приглянулись своими агрессивностью и кровавыми беспринципными методами, когда дело касалось защиты гнезда. Темари — плохая жена и плохая мать — своё в прошлый раз не сохранила, но в этот раз всё будет далеко не так, в этот раз она не позволит этому случиться. — Сколько с меня? — Эта палочка будет с ценником высшей категории в виду редкости ингредиентов, — замялся Киддел, но, не встретив возражений, назвал цену в десять золотых, которые ему выписали чеком вместе с покупкой набора по уходу за палочкой и футляр на предплечье. Конечно, Темари не дура, чтобы реально держать палочку там — родной фуин ждут испещрённую геометрической вязью деревяшку. На пересечении Косой аллеи и Лютного переулка они незаметно для окружающих, в свойственной шиноби манере, накинули на себя хенге взрослых в изношенных одеждах. Так намного легче, задвинув глубокие капюшоны бурых мантий, не привлекая внимание от воров до жадных клерков, затеряться в разношёрстной толпе. Поигрались в благородных джентльменов и леди и хватит. Сейчас самое серьёзное. Начинается первый этап их глубокой разведки в задвинутом в гетто волшебном мире. Лютный переулок в сравнении с Косой аллеей уже больше похож на правду, демонстрируя истинное положение вещей в стране. Витающая в воздухе аура схожа с энергетическими эманациями разложения, которыми отличались пункты сдачи тел упомянутых в Книге Бинго. Темари никогда особо не была заинтересована в охоте за головами, так, только если кто попадался на пути, в отличии от Канкуро — вот уж кто в своё время повеселился! Древесина в стране, где вокруг сплошная пустыня, знаете ли, стоила денег — Киба, вон, быстро понял, какие подарки таскать на свидания… Гааре же по должности было не положено заниматься продажей трупов. То, что у всех троих было по развороту в Книге Бинго, было само собой разумеющимся. Они до самого вечера шарились по закоулкам Лютного и прилежащих к нему улиц, рыща в поисках чего интересного и полезного, каждый день потом тайно возвращаясь в эти места для добычи информации. Они заводят парочку нужных знакомств, отбивая молоденькую шлюху у обкуренного сутенёра, которая магически (а фактически рабски) клянётся им в будущем доносить о подозрительных шевелениях, и сдруживаясь со старьёвщиком Горбином, когда балабол-Канкуро заболтал его и по дешёвке скупил несколько интересных для синтезирования ядов. Каждый приобрёл в подпольном ателье по незарегистрированной в Министерстве палочке: каштан с когтем грифона одиннадцати дюймов для Темари, боярышник с кончиком жала мантикоры десяти с половиной дюймов для Канкуро и бук с волосом чёрного единорога тринадцати с четвертью дюймов для Гаары. За них они отвалили кругленькую сумму из почти всей взятой наличности, тепло попрощавшись с разговорившимся одноглазым Мастером Холидеем, которого, по его же словам, выжили с Косой аллеи за срок в Азкабане за пособничество Пожирателям. Конечно, они не собирались сильно полагаться на палочки, но сам факт существования такой вещи, как наложенных на «официальные» изделия чар Надзора во имя защиты от так называемой «тёмной» магии, раздражал неимоверно. Они уже обчитались этих определений в газетах — что ни день, то новый запрет. В какой-то момент на Вьюнковой улице, покрытой зарослями сорняков, они сталкиваются нос к крючковатому носу со вчерашним гостем. Гаара, совестливая душа, не любящая оставаться в долгу, песочным жгутом незаметно подкинул тому в карман сюртука несколько кнатов. Они, конечно, капитально промыли тому мозги, но обчищать гражданских — это одно, а шиноби нехилой полезности и величины — другое. Мужчина замер на мгновение, будто чуя что-то, но троица не настолько идиоты, чтобы при использовании маскировки не экранировать свои чакровые следы для чувствительных людей, видимо, произошедших от когда-то могущественных сенсоров. Снейп покачал головой, по всей видимости думая, что ему показалось, и прошёл мимо трёх слившихся с тенями силуэтов. Последнее, что они на сегодня запланировали — уже к закрытию зайти в питомник на Совиной площади и купить двух ястребов, которым не дали имён, дабы не привязываться. Единственное, для чего те нужны — чтобы, ежедневно по уши напитывая их толстые от недостатка полётов тушки чакрой, заставить их единожды спариться на алтаре и там же ритуально прирезать, оставив после себя одно яйцо с по-настоящему умным, быстрым, а главное преданным почтальоном внутри. До сей поры роль посланников на себя возьмут низкоранговые ласки, что уже шебуршат по этому свету в поисках лучших тайных путей сообщения и затерявшихся важных им людей. Первого сентября Канкуро через камин провожает Темари на вокзал, в этот раз для конспирации под видом Баки-сэнсэя. Это хорошее, на самом деле, решение: у Гаары совсем разыгралась подтачиваемая демоническим безумием бессонница, и Темари на пару с Канкуро всю ночь в изобилии чертили по подвалу кандзи, где полуобморочный Казекаге сейчас отсыпался на футоне. Они не теряют надежды договориться с биджу, но, не поняв причины такого резкого отставания в развитии, их усилия пока мало на что пригодились. — Ну, не скучай там без нас и попытайся не облажаться, — подытожил Канкуро, которому было явно некомфортно от любопытных взглядов провожающих своих чад взрослых. Язык у него превосходно подвешен, так что Темари не сомневалась, что у него получится отбрехаться от более близких знакомств и сбежать к себе в мастерскую. Она заметила, как тот самый мальчик из ателье дёрнул отца-аристократа за рукав, прося наклониться, чтобы потом, глядя на них, с ярым энтузиазмом начать что-то шептать тому на ухо. — Только попробуй разнести дом своими экспериментами, и я тебя лично выпотрошу, усёк? — прошипела она для проформы, позволив себе упереться носом в медный жилет. Для неё это сродни изощрённой пытке: видеть копию любимого сэнсэя, заменившего ей отца, которого уже давно нет с ними. Темари чуть ли не физически ощутила, как Канкуро закатил глаза, нежно обнимая в ответ. — Психичка. — Сам не лучше. Темари, расхлябанно отвыкшая от недостатка сна из-за многодневных-недельных-месячных миссий, подавила зевок гадостно-детской ладошкой и прошла с набитой свитками наплечной сумкой мимо замолчавших студентов с зелёными галстуками, которые с интересом поглядывали на непонятный им массивный предмет, а именно на закрытый боевой веер, который она вынужденно тащила в руке (глупая школьная форма без нормального крепления). Найдя свободное купе в одном из вагонов для первокурсников, что в середине состава, Темари захлопнула за собой дверь и дёрнула шторку вниз, после чего, уверенная, что «магия крови» здесь отслеживается, призвала из браслета заточенное перо и переносной брикет с сухими чернилами. Она обслюнявила очин и царапнула на ручке необходимые знаки. Вязь фуин на мгновение инеем разошлась по двери, чтобы затем, вспыхнув, исчезнуть из виду; теперь никто из надоедливых малолеток не посмеет ей помешать. Девочка устроилась на кушетке и, подложив сумку под голову, впала в дрёму, по старой памяти чутко прислушиваясь к возможной опасности. Через восемь часов она уже будет в Хогвартсе на вражеской территории, где у неё определённо не преминут появиться круги под живущими одной надеждой глазами, покрасневшими от недосыпа и постоянного стресса в попытках понять, как спасти их разлагающийся мир.