Любовь или влюбленность?

Свет холодеющего в ожидании зимы солнца отражался тысячи тысяч раз от стеклопакетов многоэтажек и пуленепробиваемых витрин, заставляя город утопнуть в негреющих ослепляющий лучах, от которых и спасся Ромео, благодаря новым темным шторам на самом входе в комнату пресекающим неуместный свет. Герой наш пересмотрел все возможные видеоролики, прочитал около 50 статей и теперь не сомневался в своих способностях к приготовлению кофе. Часы красноречиво сообщали одним только видом, что времени до полудня оставалось не так много. Самое время приступать. Ромео сладко зевает и тянется, стоя на пороге коридора. Дверь на кухню подозрительно приоткрыта. К тому же музыкальный слух улавливает странный шорох, заставляя слегка напрячься. Кто там может быть? Если бы седьмой удосужился выйти пораньше, то ему было бы известно, что обиженный, но точно не осознавший на кого именно, Вару с 10 утра с поразительной прилежностью готовил засаду на первого попавшегося. План был прост, примитивен и дерзок. Идея заключалась в установке банки с изумрудной краской над дверью кухни, дабы подарить незабываемую возможность искупаться в вонючей зеленеющей жиже беззаботному клону. Выждав, пока остальные относительно угомонятся по комнатам, валет пик достаточно быстро реализовал большую часть злобного умысла. Но в каждом идеальном плане есть «но». Вару рассчитывал, во-первых, управиться быстрее, во-вторых, что по крайней мере до полудня никому не придет мысль пойти на кухню. Такие рассуждения имели право на существование: обыкновенно до 12 происходило некое затишье. Но в самый ответственный момент крепления банки валет то ли услышал шорох, то ли сработала выработанная годами звездюлей от Пика чуйка. В любом случае он, не успев удостовериться в прочности конструкции, ретировался от греха подальше и, как оказалось, не зря. Пока Вару старался затаить дыхание, прячась за дверью, а Ромео пытался понять, почему дверь так подозрительно выглядит, по удивительному совпадению, вероятностью менее 25%, в коридор выходит преисполнившийся раздумий Куромаку. Серый, словно предчувствуя разговор, пытался избежать его, отсрочив более ранним походом за кофе хотя бы на пару часов. Таким образом, каждый вышел пораньше, дабы избежать встречи, на чем они все и столкнулись. Увидев предмет своих пока не совсем ясных чувств, треф решил не обращать внимание на седьмого. Проклиная решение сходить заранее за напитком жизни, серый понимал — отступать поздно. И, постаравшись принять самый невозмутимый вид, прошел мимо младшего. Неясное беспокойство одолело розового окончательно. Решимость притупилась перед Куро, но стоило ему поднести руку к дверной ручке, открывающей вход на кухню, как уверенность затмила стеснение. За долю секунды преодолев расстояние, Ромео быстро отталкивает уже открывающего дверь второго. Растерянный взгляд стальных глаз цепляет на мгновение, заставляя устыдиться за глупую выходку. Ромео покраснел бы от неловкости. Если бы успел. Через секунду на голову падает тяжелая банка, окрашивающая короля червей в яркий зеленый цвет. В глазах мгновенно темнеет. Резко выскочивший Вару начинает звонко смеяться. По лицу седьмого бежит тонкая вишневая струйка. Сердце пропускает удар. Ромео падает на колени, но его успевает подхватить отмерший Куро. Сделать или сказать что-либо никто из присутствующих при происшествии не успел — все это произошло за пару секунд, и тут же на шум прибежали остальные клоны. Феликс бросился к своему королю, Габриэль хотел что-то спросить, а Зонтик чуть не заплакал, увидев алый подтек на лице, в то время как Данте грозно надвигался на Вару. Долго и придирчиво оглядывал себя через небольшое зеркало, располагающееся над раковиной, герой дня. Очнулся он достаточно быстро и сразу, как смог, отправился отмываться, отвергнув предложения помощи. Так как чистые вещи быстро нашлись лишь у Зонтика, Ромео рассматривал, как сидит на нем голубой домашний костюм, оказавшийся настолько удобным, насколько не элегантным. Еще дольше рассматривал он своеобразный «боевой шрам» на лбу. Болело не сильно, но больше его беспокоила изуродованная внешность. Постаравшись уговорить себя, что он и так прекрасен, направился в гостиную. Бубновые оживленно разговаривали, на небольшом столике лекарства раскладывал король треф. Ромео попытался сглотнуть мгновенно образовавшийся сухой ком в горле. Он думал, обрабатывать будет Данте. Все эмоции и чувства вспыхнули огнем в его душе, и он не мог понять совершенно, какое ощущение владеет им более всего. Неудобно сев, розовый повернулся к предмету своего воздыхания. Куро молча взял его за подбородок, прожигая холодом пальцев до самых костей. Серый старался не смотреть в глаза спасителя, чем вызывал еще большее негодование у него. — Зачем Вару это сделал? — заинтересованные глазки первого клона с любопытством рассматривали лицо своего короля. — На все свои причины. Глянув на пару умилительно сидящих, Данте решил, что они справятся сами. — Я обещал отдать тебе одну книгу, как раз я ее нашел! — Правда? А где она была? А как ты ее потерял? — вопросы затихали, постепенно удаляясь. Несмотря на напускное спокойствие, второй чувствовал себя сконфуженно. Поступок младшего непривычно смущал серого, и он понятия не имел как правильно отреагировать. Мягкие движения смоченной в перекиси ваты доставляли дискомфорт, но не могли заставить поморщиться. Куро наклоняется ближе, заботливо обрабатывая кажущийся уже незначительным след от происшествия. Стараясь ухватить чужое дыхание, седьмой по миллиметру сокращает расстояние между их лицами. Вскоре он ощущает, как губы греет выдох серого. Это выбивает из младшего последние остатки мыслей, он старается насладиться такой непривычной, но все еще далекой, близостью. Из-за стены слышно, как Феликс ругает Вару, по-видимому, взявшись проследить за уборкой коридора. Но звуки так далеко… Седьмой наконец ловит взгляд серебряных омутов. Почудилось, будто клон покрылся румянцем. Рассмотреть розовый не успел. Губы соприкасаются едва ощутимо. Прошибает током. Страшно вздохнуть, спугнуть наваждение. И Ромео не дышит. От осознания Куромаку резко шарахается. Вскочив с дивана, серый не может заткнуть мысли о том, что теперь будет. Зачем он это сделал? Что теперь изменится? Конечно, сейчас его оттолкнут, и все узнают о его пристрастиях. Может, получится уговорить Ромео умолчать об этом? Стыд и страх окутали трефа в плотную пелену, из-за которой он не видел ни раскрасневшиеся щеки, ни расширенные зрачки неподвижно замершего младшего. — Прости меня, обещаю, такого больше не повторится! Почувствовав крепкую хватку на руке, Куро был готов заплакать. От иррациональности, от нахлынувших эмоций… — Какой ты глупый, — ярко улыбаясь, Ромео крепко прижал к себе несопротивляющегося клона. — И не давай подобных обещаний. Чуть наклонившись, он снова припал к губам второго, пытающегося отвернуться, осыпая их нежными прикосновениями. Треф впал в прострацию, не подавая признаков жизни. Воспользовавшись замешательством, младший чуть углубляет поцелуй, прихватывая нежные уста и оплетая изящную талию руками. У Куромаку горький, совершенно не отвечающий представлениям романтика, вкус. Возможно, схожий с никотиновым.