Любовь или влюбленность?

Вопреки всем ожиданиям, ничего более примечательного за столом не произошло. После ухода Вару все потихоньку стали расходиться. Ромео тоже вскоре вышел — хотел освежить полученные за ночь знания и выбрать наконец какой же вид кофе будет делать. Данте хотел дождаться серого, но тот уставился в одну точку и совершенно не обращал внимания ни на что вокруг. Наконец, оставшись втроем и улавливая агрессивные веяния короля Пик, красный решил позвать трефа. Но тот, не поднимая взгляда, вежливо отказался покидать кухню по какой-то глупой причине. Хмыкнув, бубновый король мгновенно испарился с разогревающегося напряжения, плотно затворяя за собой дверь. Однако спустя 10 минут Куро уже тошнило от мерзкого привкуса ментола на языке. Работа ползла, словно израненный зверь, потерявший надежду на спасение и лишь ожидающий неизбежного. Паранойя затапливала сознание, страхи и чувства густой жижей растекались в голове, оставляя место лишь гулкой тишине. Отложив очки, треф устало потер переносицу. Нет, дальше так продолжаться определенно не могло. Собрав осколки здравых мыслей, серый выключил компьютер, аккуратно, пытаясь успокоиться, собрал бумаги в идеальную стопку и вышел в коридор. Слышны были приглушенные голоса, возможно, из гостиной. — А зачем им убивать дракона? — Чтобы спасти принцессу. — Зачем им спасать принцессу? Тихо постучав скорее из привычки, чем по необходимости, Куромаку зашел в одну из его любимейших комнат. Идеальный цветовой баланс заставлял внутреннего перфекциониста плакать от восторга: яркий контраст не резал глаза, наоборот, придавал необъяснимого уюта спальне. Красные плакаты, плотно закрывавшие белизну стен, давно были изучены чуть ли не до дыр, того же цвета газовые шторы пропускали слабый свет, а необыкновенные ковры и огненное покрывало не раз становились невольными слушателями дружеских разговоров. Хозяин всего этого богатства, не открывая глаз, продолжал непоколебимо восседать в позе лотоса. Серый переставил стул спинкой к заваленному мелким хламом столику и сел в ожидании. Данте, в свою очередь, тоже чего-то ждал. Прошло немного времени в ожидании. Понимая, что бубен первым не заговорит, пришедший тяжело вздохнул, решаясь заговорить. — Я… Протяжная гласная потонула в тишине. Сформулировать мысли не выходило от слова совсем. Серый не понимал ничего: хотел ли он спросить что-либо или сказать… — Трудно найти слова, когда действительно есть, что сказать. Нервно зажевав губу, через пару вдохов и выдохов Куро снова заговорил: — Это не правильно. Он просто смеется надо мной, а я, — запинка, — ведусь… Ведусь как последний дурак! Я ведь не нужен ему. — Ты не можешь решать за других. Твои чувства ценны, но в них нет смысла, если ты закроешь их в себе. — Нет никаких чувств, — неожиданно остро воскликнул серый, тут же покрываясь неровным подобием румянца. — Предметные знания без любви делают всегда правым, истина без любви делает человека критичным. — Я… Я не люблю его, — значительно тише замялся гость. Данте повернулся, заглядывая бездонными глазами прямо в душу. — Что ты потеряешь, если попробуешь? — предчувствуя возражения, бубновый продолжил, — если бы ты не думал об этом, тебя бы здесь не было. И, многозначительно отвернувшись, красноволосый продолжил медитацию, игнорирую нестабильную ауру лучшего друга.