Любовь или влюбленность?

— Может, наконец, выберемся куда-нибудь все вместе? — неожиданно предложил Феликс, надеясь повышенным тоном привлечь всеобщее внимание. Габриэль продолжил отвлекать Зонтика от рисования расспросами, Данте невозмутимо восседал посреди гостиной, предаваясь медитации, Ромео читал какой-то инфантильный роман, впрочем, поминутно отвлекаясь. Вару, смотревший телевизор еще 5 минут назад, уже копался в его внутренностях под предлогом поломки. Желания отговаривать зеленого не появилось даже у Пика, поэтому, с общего молчаливого согласия, несчастное техническое творение потихоньку расчленялось. Восьмой развалился на диване, распространяя ауру, благо пока пассивной, агрессии, а Куромаку увлеченно изучал экран ноутбука, забравшись в кресло так, что никому, кроме него, монитор не было видно. Ни малейшего интереса предложение у клонов не вызвало. Но оптимизма и целеустремленности четвертому было не занимать. — Ребят, может сходим, потусим все вместе, как раньше? — прозвучало чуть громче и настойчивее. Феликс оглядел всех клонов и встретился взглядом с Зонтиком. Шестой втянул голову в плечи, надеясь стать невидимым, но зрительный контакт прервать не решился. Не выдержав давления, он нехотя промямлил: — Ну… Я только за… Т-только если все вмес… — Да ебана! — На полуслове перебил зеленый, заряжая по обреченному куску металла рукой. — Вару! — предупредительно одернул Куро, но более ничего говорить не стал, углубляясь в чтение. — Да нахуй надо переться в ебеня какие-то, мне вас и тут хватает выше крыши! — А когда поедем? А куда? А на сколько? — мгновенно включился заинтересовавшийся Габриэль. — Я слышал, в Озерном парке есть аттракционы, к тому же там сегодня вечером будет выступление Багрового Фантомаса, — обрадовавшись хоть какой-то поддержке, Феликс сразу выложил планы, — все ведь за? — Человек не способен изменить направление ветра, но способен поставить паруса, — многозначительно промолвил король бубен, открыв глаза. — Эээм… Вот и Данте согласен! — Немного замялся валет. — Я тогда пошел собираться! И чтобы все были в коридоре к шести! — Воодушевленно воскликнув, он удалился к себе. Вскоре, собрав краски и мольберт, к себе ушел Зонтик, а за ним и Габри — первый все-таки уговорил шестого показать ему новую пастель. Остальные продолжили заниматься своими делами, или, по крайней мере, делать вид. Куромаку упорно читал по кругу одну и ту же заметку, старательно избегая неминуемой встречи взглядов. К тому же треф старательно прикидывался, будто не замечает, что Ромео ждет его. Громкий стук — Вару наконец-то отломал кусок от настрадавшегося телевизора — завершился громогласной бранью восьмого. Пока пиковые отвлеклись на взаимные оскорбления, серый постарался незаметно выскользнуть из нагнетающейся атмосферы, затопившей комнату. Но далеко уйти клон не успел. В пару шагов нагнав его, кто-то схватил за талию и быстро затащил в приоткрытую дверь. Куро ничего не успел сделать, как его уже прижали к стене, затыкая все предполагаемые возражения поцелуем. Нежные, еще непривычные прикосновения, мягкие губы и теплый взгляд убили сопротивление. Чсс повышалось от наплыва чувств. Куромаку откидывается головой на стену, сбивая полотенце и подозрительно тяжело дыша. Ромео любуется отпечатками эмоций: невинным румянцем, затапливающим щеки и пятнами покрывающим шею, припухшими, покрасневшими губами, дрожащими пальцами, еще пару мгновений назад судорожно сжимавшими его плечи. Тормозящий полушепот не сразу доходит до сознания, но смысл пробуждает давно осевшую в глубине души досаду: — А если… Видели… — И что с того? Даже если все узнают! — Непроизвольно громко воскликнул младший. От повышенного тона треф вздрогнул, избавляясь от наваждения. Понимая, как грубо себя повел, Ромео переспрашивает намного тише и мягче: — Ну и что с того? Вряд-ли нас осудят, тем более за мои подкаты мне ничего не было. Предугадывая желание Куро в очередной раз уйти от ответа, розовый берет его за руки, нежно поглаживая холодную кожу. — Я уважаю твои решения, но не понимаю нашу скрытность. Я хочу быть ближе к тебе, проводить больше времени вместе. Серый почти не слышал всех обращенных к нему слов. Он бесконечно мучительно метался между раздирающими душу вариантами, оглушаемый разочарованием и одержимый противоположными желаниями. Крепко зажмурившись, треф наконец решился. От определенности звон в голове не исчез, но заметно стих. — Скоро. В глазах напротив плескалось непонимание. — Скоро мы станем ближе. И, резко и легко коснувшись губ напротив, Куро быстро ушел, предусмотрительно оглянувшись по сторонам, выходя в коридор.