Любовь или влюбленность?

В лазурных лучах блистал неимоверно сверкающий, возвышающийся над жалкими домишками огромный изумрудный дворец. — Хей! Варуленд, вас приветствует вождь! — величественно растянувшись на троне, Вару весело пел новый гимн его страны. — И в солнце, и в снег, даже в дождь не покинет мой взор вас! С балкона открывается бесподобный вид на просторные зеленеющие земли, на дружные шеренги рабочих, идущих на заводы. Зеленеющая волна безвольных людишек в форме, идущих отдавать большую часть жизни производству все новых и новых партий зеленых очков. — И мир прекрасен, пока главный Вару! — запевают безвольные тела восторженным хором. Но постепенно голоса затихают. Схватив внезапно появившийся рупор, Вару заголосил на весь мир: — Дадим вместе жару по врага-а-а…! — его возглас затухает в шуме воды. От резкого подъема в глазах темнеет, и Вару падает обратно на кровать. — Да какой ебаной суке пришло в голову мыться ночью?! Часы молча уличали валета во лжи, всем своим видом показывая, что на самом деле было ровно пять утра. Но недовольному клону было плевать. Преисполнившись воинственностью, он направился в коридор. Прижимаясь ухом к двери ванной, Вару вдруг осеняет: из всех клонов главный жаворонок — ебаный заучка. Не отягощаясь попытками подумать о других вариантах, валет спешит к комнате трефа. Она оказывается открытой, и валет быстро залетает внутрь. — Ну, кто хочет поменять цвет на веселенький? Мебель промолчала. Весь стол завален непонятными записями. Среди них гордо возвышается ноутбук — заблокированный, чтоб тебя. Обе попытки угадать пароль не увенчались успехом. Видимо, слишком увлекшись взломом, Вару услышал шаги слишком поздно для побега. В панике валет бросается в самое очевидное место. Комната ожидаемо пустует. Изучение интерьера занимает от силы минут пять. Походив из стороны в сторону, Ромео встает у стола, разглядывая тетради. Вскоре заходит Куро. Даже одетым в домашний костюм он выглядит опрятным. Треф, приняв самый равнодушный вид, подходит к шкафу и кладет халат на место. Подходит к полке, внимательно изучает корешки книг и берет пару. Сесть за стол мешает Ромео, и Куро, как бы между прочим, интересуется: — С какой целью ты пришел? Вопрос прозвучал максимально сухо и официально. При этом Куро словно не ждет ответа: кладет книги на стол, одну раскрывает и начинает читать стоя. — До подъема еще так много времени… — седьмой мило улыбается, пытаясь отыскать ответную улыбку на лице напротив. — Ты можешь доспать необходимое количество часов. Ромео не собирался сдаваться так просто. — Я бы хотел провести это время с тобой. — Желать — это неотъемлемое право любого человека. Аргументы быстро кончаются, а упорство — нет, и Ромео нагло оглаживает ровную спину. Попытка стряхнуть руку провалилась, и Куро, видимо, решает вовсе игнорировать младшего. Это тоже не увенчалось успехом — стоило поглаживаниям перейти на уровень поясницы, треф резко повернулся к Ромео. Седьмой быстрым движением крепко, но не сильно хватает клона за горло. Притягивает оторопевшего трефа к себе и целует в нежное место между шеей и плечом, поглаживая пальцами. — Что… Что ты делаешь? — сохранить прежний тон не удается. Вместо ответа Ромео легко касается губ напротив и, с молчаливого согласия, глубоко целует. Куромаку хватает его за ворот майки, притягивая ближе. Седьмому приходится оторваться от мягких губ, чтобы сбросить мешающую ткань, и треф непроизвольно стонет, почувствовав касание к голой коже. Стройное тело в руках выгибается, когда рука сползает под резинку домашних штанов. — Что ты… Ах! — сладкий стон Ромео ловит губами. Еще расслабленное после ночи тело принимает два пальца сразу. Сначала седьмой осторожничает, и вскоре с тихим шипением Куро принимает третий палец. Сдерживать рвущиеся из горла стоны с каждым новым движением становится все труднее. Ноги у Куромаку подкашиваются на особо глубоком проникновении, и Ромео приходится прижать его к себе свободной рукой. Вару бы сел, если бы не лежал. Осколки детской психики больно режут забытым чувством стыда. Седьмой ускоряет движения рукой и чувствует, как серый царапает его спину в попытке найти опору. Наверняка Куро будет долго извиняться и ворчать, дезинфицируя незначительные ранки. Но сейчас, такой открытый и раскрепощенный, он тихо поскуливает в ритм резким движениям. С губ срывается трогательно-высокий стон, и тело в руках обмякает. Розовый аккуратно вынимает пальцы и прижимает расслабленного Куро к себе. — Кажется, кому-то снова надо в душ, — нежно улыбнувшись, Ромео мягко целует трефа. Соскребая остатки мыслей на задворках сознания, Куро пытается сфокусировать взгляд. Оглядев его, седьмой решает, что треф не в лучшем состоянии, поэтому отходит и открывает шкаф. — А как же ты? — лишившись живой опоры, треф присаживается на стол. — Со мной все нормально, — розовый удивленно выгибает бровь, откопав среди серо-коричневых маек гепардовые трусы. — Иди в душ первым, я потом. Ромео сует в трясущиеся руки коричневую рубашку со штанами и, не удержавшись, звонко чмокает кончик носа. Куро уходит, оставляя окрыленного клона в своей комнате. Сладко зевнув, седьмой потянулся. Определенно, он бы не отказался доспать пару часов, тем более времени не могло быть больше шести. Переждав пару минут затишья, из-под кровати с тихим кряхтением вылезает Вару. Можно долго описывать степень негодования, в которое его повергло событие, невольным свидетелем которого он стал. С его же разрешения выразимся лаконичнее — Вару охуел до неизведанной им ранее степени. Он никогда в жизни бы не предположил, что знакомство со взрослой жизнью произойдет именно так, но за разрушенную детскую психику он отомстит. Стараясь как можно тише и незаметнее добраться до своей комнаты, валет пик ярко представлял реакцию остальных клонов на столь радужные новости.