Любовь или влюбленность?

Ромео вышел из душа, так и не приведя мысли в порядок. Вытираясь, он внимательно рассматривал свое отражение. Подтянутое, постоянно поддерживаемое в форме тело выглядело прекрасно. Повесив на свой крючок полотенце, розовый задрал голову и медленно повел рукой вниз по шее. Слегка царапнув ключицу, он огладил мягкую кожу груди и пересчитал кубики пресса, ухмыльнувшись — не на автомате, полужестом, а в попытке подбодрить себя. Что ему удалось — все-таки выглядел седьмой безупречно. Но прочие эмоции никуда не исчезали. Неясное ожидание тянуло за собой как растерянность, так и любопытство. Сомнений по поводу ближайшего будущего почти не оставалось — все происходящее было огромным плакатом с заманчивым предложением «Давай потрахаемся», а зрение у короля было прекрасное. В попытке совладать с собой клон умывается ледяной водой. Снова натянув уличные вещи — ограничиться полотенцем седьмой не решился — он выходит в коридор. Неопределенность, назойливой мухой кружившая вокруг него весь день, не покидает и сейчас: он понятия не имеет, где Куро. Разумеется, вряд ли серый ждет его в спальне Пика, но искать его по всем комнатам кажется несуразным, даже учитывая весь предшествующий день. Седьмой чувствует, как капли с волос мерзко капают за шиворот, и решает для начала переодеться. Ромео старается не показать удивления, увидев сидящего на его кровати Куромаку. Хотя притворство было ни к чему — треф неподвижно смотрел в пол. Помявшись на пороге, хозяин комнаты садится рядом, тут же забывая, зачем пришел. Минуты молчания кажутся вечностью, и Ромео тянется к чужой руке. Почувствовав прикосновение, Куро резко поворачивает голову. — Привет, — мягко произносит розовый и сплетает их пальцы вместе. Тело рядом едва заметно вздрагивает. — Привет, — скомканный ответ звучит неуверенно. Комнату снова заполняет тишина. Ромео внимательно рассматривает Куромаку. Облепиховые лучи играют в мокрых прядях, превращая спадающие капли в сияющие крошечные сапфиры, закатывающиеся за влажный ворот рубашки. Желание слизать их с бледной кожи прошибает насквозь. Приятная теплота руки начинает казаться недостаточной. Не давая себе больше шанса на сомнения, седьмой поворачивает трефа за подбородок и мягко целует, закрывая глаза. Куро крепко сжимает его руку, но не отстраняется. Ромео чувственно выцеловывает податливые губы, поглаживает большим пальцем скулу. Куромаку постепенно расслабляется, отдаваясь процессу, и приоткрывает рот. Седьмой не сдерживает тихого стона, углубляя поцелуй. Температура повышается, вынуждая действовать напористей. С лица рука сползает на шею. Пощекотав еле осязаемыми касаниями, пальцы крепко обхватывают горло, на что треф отзывается первым стоном, цепляясь за розовую футболку в попытке прижаться ближе. Не ожидавший столь красноречивой реакции, Ромео отстраняется. Он завороженно смотрит на неровные пятна румянца, покрывающие и лицо, и шею, и, возможно, плечи Куро. И чувствует, как сам покрывается розовыми пятнами смущения. Припухшие губы приоткрываются в удивленном выдохе, когда Ромео толкает Куромаку спиной на постель и припадает к шее. Покрывает нежную кожу поцелуями, лижет дергающийся кадык, нащупывает бешеный пульс губами. Места невозможно мало, и руки сами тянутся расстегнуть маленькие пуговицы. Оголенная кожа покрывается мурашками, и седьмой спешит согреть ее своим дыханием. Куромаку привстает, позволяя стащить с себя серую ткань, и хватается за чужую футболку. Ромео скидывает ее на пол и замирает. В серебряных глазах плещется нерешительность, и седьмой решает притормозить. Металлический взгляд внимательно проходится по каждому миллиметру открывшегося перед ним торса. Касается аккуратно, словно все происходящее — наваждение и может растаять из-за резкого жеста. Ромео не замечает, через сколько Куро приподнимается на локтях и целует его сам. Укладываясь сверху, седьмой видит в глазах напротив уверенность и улыбается. Остальная одежда разлетается по комнате слишком быстро. Сладкие стоны ласкают слух. Седьмому хочется всего и сразу. В попытке сдержаться он прикусывает нежное место между шеей и плечом, на что Куро вскрикивает и оттаскивает Ромео за волосы. Но не дает возможности извиниться — сразу припадает к губам. Шорох смятых простыней вскоре заглушается легким поскрипыванием давно не новой кровати, а влажные хлопки приглушаются громкими, протяжными стонами.