времена года

Уже поздним летом они купили домик в деревне, с целью жить там всю осень, наблюдать красоту России со всех сторон, и не пропускать ни одного периода расцвета этого прекрасного времени года. В двадцатых числах августа, дул остывающий летний ветер, напоминающий о том, что осень всё ближе и ближе. Она уже вот-вот скоро подъедет и заменит лето на долгие три месяца. За ней приедет зима, весна, и лето снова вернётся: с новыми красками; новыми событиями; новыми приятными, и не очень воспоминаниями; новыми людьми. А любовь останется прежней. Любовь останется, Поручик убедился в этом сам, когда встретил его. Щиголев никогда не верил в эти детские сказки о любви до праха, и белых принцах на осле, но когда перед ним появился Саша — стало ясно, что сказки стали явью. Леонтьева он считал чуть ли не святым, самым лучшим, самым идеальным мужчиной на планете, и до безумства любил его. Знать об этом никому не следовало. Не поймут людского счастья, осудят, ни примут — хоть и оба знали, что плевать с высокой колокольни на чужое мнение. Приятного было бы мало. В начале сентября парни пекли шарлотку по рецепту Леонтьевой бабушки. Вкус из детства таял на языке всякий раз, как Лось видел на рынке яблоки с разноцветными боками — рыжевато-красные были самыми вкусными, и в отличии от кислючих зелёных, подходили для выпечки. Купив целый килограмм этого незамысловатого фрукта, они вдвоём стояли на кухне в окружении посуды и продуктов. Ренегат часто пачкал нос мукой, когда чесал его, видно, бушевала осенняя аллергия. Рядом стоящий Саша фотографировал его для архивов. Он отправлял совместные фото в фартуках в сториз приватного Инстаграм-аккаунта и глуповато улыбался уголками рта. Они ходили посидеть на берегу ручья, чтобы на клетчатом пледе понаблюдать за тем, как плавают утки, и местные маленькие дети кормят их хлебом. Саша часто говорил о том, что кормить уток хлебом нельзя, но дети всё-равно не слушали этого «страшного дяденьку с бородой», называли его бабайкой и всякий раз просто убегали с детским смехом, порой запинаясь за раскиданные неподалёку коряги. Наверное, он действительно был похож на бабайку, с его то ростом и весом. Именно на ту, которой в детстве пугали многих детей, чтоб они быстрее засыпали, правда, зачастую это имело обратный эффект. И только один Щиголев знал, насколько эта бабайка бывает ласкова. Вот уже в середине сентября в шкафы возвращаются куртки, а деревья приобретают тёплые оттенки красок, напоминая холсты известных художников современности, да и не только. Оба Александра любили подолгу рассматривать написанные картины в галереях, стараясь выбираться в город за этим почти каждые выходные. Новые выставки приезжали нечасто, но можно посмотреть и старые, когда любимый человек рядом. Прямо во дворе их дома росла большая, высокая берёза, уходящая в ввысь синего, облачного, осеннего неба в коем кружились ярко-жёлтые листья, что устлали уже всю землю их двора. Дерево засыпа́ло листьями, и Поручик словно маленький ребёнок иногда просто шебуршал ими, собирал букетики и подкидывал вверх, смотря на вихрь листвы. А холодало с каждым днём всё сильней, бабьего лета в этом году не учудилось. Иногда попадали под дождь, не всегда нечаянно, чаще всего просто ловя капли, чтобы подышать влажным воздухом с привкусом холода, выдыхая холодный пар и грея руки в ладонях друг-друга. Мокрые длинные ресницы Александра очень нравились Щиголёву, в такие моменты он особенно был схож с искусственной, со стеклянными глазами фарфоровой куклой, и это просто удивляло парня. Сам Леонтьев предпочитал не рассматривать себя в отражении зеркала, комментировав это тем, что он полностью позарос бородой, похож на лешего, и вообще не понимает — почему Поручик всё ещё рядом? Поручик понимал, почему он рядом — как раз из-за того, что он позарос бородой, был похож на лешего. И из-за того, что не любит зиму, также как и Поручик, испытывал особую любовь к осени, и интересы их были настолько схожи, что иногда Саша думал о том, что они являются зеркалами друг другу. — Я красивый? — спрашивает старший, глядя на партнёра вверх. — Самый, — отвечает ему Леоньтев, ласково поглаживая большой рукой по спине. — И ты тоже. Я люблю твою бороду и то, что ты похож на лешего. — Ах, значит я всё же похож? — по комнате разливается смех. В конце сентября приходится уже надевать шапку и доставать демисезонные ботинки, в кроссовках больше не погуляешь. Да и начало октября не радует — холодает всё сильнее, на теле всё больше одежды, свитера вдруг появляются в шкафу вне умеренных количествах. Уже в шесть вечера под ногами не было видно и земли — настолько было темно. Но это совсем никому не мешало, они просто брали фонарики и шли подолгу сидеть на скамейке, что стояла на заднем дворе. Утыкаясь в шарфы друг-друга, словно большие коты, мужчины намурлыкивали друг-другу милые вещи, и глаза их обоих блестели, смотря в зрачки напротив. Словно клишированные пары из дурацких подростковых романов, они чувствовали себя в куполе, что отделял их от остального мира. Возвращаясь домой поздно вечером, Поручик спешит, с каждой минутой замерзая всё больше. А ведь перед уходом Саша спрашивал, взял ли тот с собой перчатки, и он поверил его «угу», и хлопку двери. Дорогу перебегает чёрная кошка, и присаживаясь неподалёку от их калитки, вылизывает лапы, оглядывается вокруг. Её и не видно из-за практически полного отсутствия фонарей вдоль улицы, но не смотря на то, что мужчина торопится домой, он всё равно замечает маленькое существо у дороги. Щиголев забирает малышку с земли, засовывая её под куртку и направляясь на финишную прямую. Дверь со скрипом открывается, дом встречает его ароматом травяного чая и стоящим в проходе на кухню Леонтьевым, держащим в руках ароматно-пахнущую чашку, от которой исходил пар. — Отогревай нас двоих, — Поручик расстёгивает куртку, и чёрный комочек прыгает на пол перед двумя Сашами. Жизнь втроём оказывается так же проста, как и вдвоём — если третий у вас кошка. Такая вот она — осень. Пора перемен и признаний в любви — действуйте, осень ждать не будет.