***
…Маленький Гарри Поттер проснулся с утра, встал, умылся, сделал безуспешную попытку причесать свои непослушные волосы. Разжег плиту, приготовил нехитрый завтрак для себя и дяди, который вставал позже. Вышел и купил у мальчишки-газетчика свежий «Дейли Телеграф». Подготовил лавку к открытию. Ежеутренний ритуал, не меняющийся годами, но Гарри преследовало смутное чувство, что он что-то забыл. Что-то ключевое. Дядя грузно приземлился в кресло, подвинул к себе чашку чая и тост, раскрыл было газету… — Гарри, — напряженно сказал дядя. — Посмотри на меня, мой мальчик. Гарри, не отрываясь от процесса натирания мерных ложечек, вскинул голову. — Ты забыл надеть очки с утра? Гарри не понял, о чем толкует дядя. Очки на нем, он прекрасно видит, без очков он слепой, как сыч — как можно забыть надеть очки? Он поднес руку к лицу, чтобы продемонстрировать дяде, что очки на своем законном месте, но пальцы коснулись лишь переносицы. Очков не было. — Это… это все от пыльцы ифрита? В дверь постучали. …Не то чтобы Гарри никогда не видел мертвых людей — он еще помнил спокойные восковые лица тети и двоюродного брата, умерших от гриппа пять лет назад. Гарри тогда и сам сильно болел, а когда пришел в себя, то повсюду уже стоял запах розмарина, зеркала были занавешены, а дядя выглядел ужасно снулым и постаревшим. Гарри, шатаясь от слабости, зашел в спальню попрощаться с Дадли и тётей Петунией, а когда вышел, то долго не мог смотреть в глаза дяде — в них было слишком много боли и немой вопрос: «Почему они, почему не ты?» Всегда громкий и вспыльчивый, дядя надолго ушел в глухую тишину, но со временем отгоревал свое и ожил. И попытался быть хорошим отцом для Гарри, который давно уже пытался быть для него хорошим сыном. …Но видеть мертвое тело вот так, на столе в прозекторской, было чем-то новым и совсем не тем опытом, который Гарри хотел получить. Тем более своими новыми прекрасными глазами, которые видели каждую мельчайшую деталь внешности лежащего на столе человека. Молодое лицо, воронье гнездо волос на голове. Смутно похож на кого-то, но мало ли на свете похожих людей. Тем утром постучавший в дверь толстенький констебль с бравыми усами на встревоженном лице что-то быстро сказал дяде, тот, в свою очередь, кивнул Гарри — мол, собирайся. И вот они все вместе стоят в этой холодной жуткой комнате, слушая сбивчивый рассказ: — У него в руке был зажат клочок бумаги с вашим адресом, понимаете? Поэтому мы подумали, что вы можете его знать, он явно один из тех торговцев, что к вам ходят, весь саквояж забит какими-то травами и порошками. Мы бы вас не беспокоили, но больно странная смерть. Труп явно пролежал на улице всю ночь, всего снегом припорошило, но при этом совсем не окоченел и внешне травм никаких. Мы разрешаем докторам, — констебль кивнул на молодого врача, выглядевшего так же встревоженно, как и он сам, — вскрывать найденные на улице трупы, этот его резанул, и вместо крови из раны как полилось… Да вы посмотрите сами! Доктор Райд, покажите им! Молодой мужчина подошел к лежащему на столе телу и острым скальпелем провел полосу по белой, как пергамент, коже. Из разошедшихся краев засочилась желтовая жидкость с резким запахом. — Это… формалин? — удивился дядя. — Именно! Его будто забальзамировали и кинули на улице! Более того, кто-то удалил у него глаза и язык, явно очень давно. Вы сказали, что, судя по одежде, это был тот, что заходил к вам вчера, но это абсолютно исключено. Вы помните лицо вчерашнего гостя, они похожи? — Я почти не видел его лица. Он был в шляпе и освещение было неважным. — А юный сэр? — Я тоже не видел его лица, — сказал Гарри. Констебль раздраженно цокнул языком: — Ладно, если никто в течение пары дней не объявит пропажу этого… экспоната, то спишем на шутку студентов-медиков. Доктор Райд, проверите анатомические театры? — Что вы будете делать с содержимым его саквояжа? — спросил дядя. Полицейский махнул рукой: — Все здесь. Теперь это имущество Короны, но я могу продать вам все оптом, этак за 20 фунтов. — Экий грабеж! — возмутился дядя. — Вначале покажите содержимое. — Все в моем кабинете. Пойдемте, обсудим дела, а юноша пока побудет с доктором Райдом. — Я лучше подожду снаружи, если позволите, — непочтительно буркнул Гарри, будучи не в восторге от перспективы остаться еще хоть на минуту в одной комнате с трупом. — Как угодно. Дядя выбежал из кабинета констебля через пять минут, всегда красное лицо было бледным как никогда. Он схватил Гарри за руку и прорычал: — Домой! — А как же пыльца? — возразил Гарри. — Она там была? — Забудь про пыльцу. Домой, кому сказал! …Дядя закашлялся — капли крови разлетелись по платку — и тяжело откинулся на подушки. Гарри — уже не маленький Гарри, уже совсем взрослый, подал ему воды с разведенным лауданумом, но дядя помотал головой в отказе. — Хочу умереть с чистым разумом, мой мальчик. Гарри промолчал. Им обоим не нужна была ложь и пустые надежды, они оба знали — что такое терять. — Гарри, ты помнишь пыльцу ифрита? — Да, — Гарри попытался улыбнуться. — Вот бы она сейчас пригодилась, да? — Я жалею… что позволил тебе тогда принять эту дрянь. Корысть ослепила меня. Впрочем, тебя бы все равно заставили, я уверен, чем бы ни была та дрянь — она охотилась за тобой. Гарри забеспокоился, что у дяди начинается бред от слабости и болезни: — Дядя, о чем вы? Да и неважно уже, это же просто сказки. А зрение — может, это самовнушение или я просто перерос, такое ведь бывает. Мужчина в постели помотал головой: — Гарри, слушай меня очень внимательно. Сестра Петуньи… твои родители… они собирались в экспедицию в Алжир или Египет, память уже подводит. Ты был еще очень маленький и они попросили присмотреть за тобой пару месяцев. Привезли тебя… ты такой любопытный и глазастый, глаза зеленые, как у матери, а в остальном весь в отца — волосы эти, особенно. Он такой гордый стоял, в новеньком дорожном костюмчике и с новеньким саквояжиком. Чертов богатей. А на саквояже сверкающими буквами «JFP» — Джеймс Флимонт Поттер, но не просто надпись — еще оттиск лапы льва рядом, фамильный герб Поттеров. Все свое наследство промотал на эти экспедиции и саквояжи, нет чтобы о сыне подумал, — заворчал дядя. — Ты не говорил раньше, что они были исследователями. — Хотел, чтобы ты поменьше грезил этим всем, я же видел, как у тебя глаза каждый раз загорались от рассказов этих путешественников-оборванцев. Но не в этом дело. А в пыльце. — Да при чем тут пыльца, дядя?! — не выдержал Гарри. — Тише, мальчик… — дядя снова тяжело закашлялся и продолжил: — Через пару месяцев нам письмо пришло из посольства, мол, Джеймс и Лили Поттеры погибли. Они оба были сами не свои до мифологии этой арабской, джиннов и шайтанов, им пообещали встречу с каким-то хранителем легенд пустыни, да только по пути на них кто-то напал. Списали на бедуинов, они очень оскорбляются, когда их священную землю топчут, знаешь ли. А особых подробностей нам и не сообщали, только что всех опознали по одежде и там и захоронили — особо нечего было отправлять в Британию. А дальше я и сам как-то стал слушать все эти рассказы о тех землях, и понял, что там опасности есть и похлеще бедуинов, поэтому не хотел, чтобы ты знал. После того как я потерял Дадли… не хотел потерять еще и тебя. Ты стал мне очень дорог. Гарри чувствовал себя очень растроганным. Дядя всегда был скуп на нежности. — Дядя, я очень ценю, что вы мне рассказали все это… — Да дай же мне договорить, мальчишка! Это все очень важно! Когда я увидел тот труп в прозекторской, то узнал его, конечно, но сказал себе — ты сошел с ума, Вернон, главное — не показывай это окружающим, но когда увидел вблизи тот саквояж… Это тот самый клятый саквояж, Гарри, с лапой льва и золоченными «JFP»! — Да не хотите же вы сказать, что мой отец… — Гарри окончательно встревожился за рассудок дяди. — Констебль прибежал тем же вечером и сказал, что труп после нашего ухода рассыпался кучей песка на столе. Я ничего не сказал тебе, Гарри. Все ждал подходящего времени. А теперь времени не осталось. Гарри окончательно осиротел через два дня после этого разговора. Перед смертью дядя в бреду звал Петунию и Дадли и просил у Гарри прощения за то, что отдал его душу ифриту.***
В будущем, в далекой ночной пустыне, умирающий Гарри Поттер повернул голову и увидел вдалеке отражающее свет блюдце озера. Оазис. Он был спасен.