Говорят, хозяин здешний был когда-то человеком. Верно, врут, у этой твари сроду не было души.
©Сны Саламандры
После смерти дяди Гарри чувствовал себя совсем потерянным. Он остался совсем один, и не то чтобы он не мог сам о себе позаботиться, напротив, последние годы он сам постоянно заботился о стареющем дяде. А теперь ночами дома было совсем тихо. Днем полегче — лавка, перешедшая ему по наследству, требовала постоянного внимания. Гарри мучили кошмары: расползающиеся по стенам тени, жар и смрад от тяжелых зеленых штор на окнах, огненные глаза, смотрящие на него из всех углов. Работа отвлекала. Легкий флирт с посетительницами, перемолвки о последних новостях — с посетителями, зашедшим с родителями детям — леденцы в бумажных обертках. У Гарри прибавилось клиентов, привлекательный и воспитанный юноша нравился людям гораздо больше ворчливого дядюшки. Поставщики, из тех, кто раньше не видал его в лавке, вначале приняли Гарри за неопытного молокососа, неспособного отличить индийский шафран от иранского, и пытались хитрить, но он быстро ставил их на место. Дядя отлично его обучил. В общем, дела шли отлично, но Гарри день за днем одолевала хандра. Он не мог заснуть без ложки лауданума на ночь, ходил исхудавший и бледный, с чахоточно горящими глазами. Он было подумал, что и сам заболел, сходил к врачу, но тот только начеркал на листочке «Melancholia. Recipe: Tinct. Laudani. D.t.d. XX gutt. per os S. 1 per day» и отпустил с миром. «Лекарство от всех болезней», — усмехнулся про себя Гарри. Он даже стал подумывать о том, чтобы подыскать себе жену. С наступлением совершеннолетия он вступил в права на наследство Поттеров — «все, что не успел растранжирить твой отец» — по словам дяди. Куча безделушек из разных стран — и небольшой капитал, вполне достаточный, чтобы купить хороший домик в живописной части страны. Продать лавку, обзавестись хозяйством и непыльной работой, перенести через порог в подвенечном платье какую-нибудь симпатичную девушку, да хоть дочку констебля Уизли, как ее — Вирджиния? Смотрит на него влюбленными глазами и всегда старается накормить домашними пирожками. Как это часто бывает, все изменил случай.***
В тот день Гарри было особенно паршиво — он опять проворочался полночи, завтраком его стошнило, Лондон накрыл холодный туман и посетителей почти не было. Гарри чувствовал, как увязал в своей melancholia как муха в киселе, когда звоночек оповестил об открывшейся двери. В лавку вошел старик, кутающийся в потрепанный шерстяной аббас, тяжело закашлялся и медленно подошел к прилавку, оперся на него и сбросил с плеч тяжелый мешок. — Салам Алейкум, уважаемый, — дружелюбно улыбнулся Гарри. — Алейкум ассалям, — прохрипел старик, настигнутый новым приступом кашля. «Может, я заражусь и умру, — тоскливо подумал Гарри. — Огорчает меня эта мысль или радует?» — За покупками, или хотите что-то предложить, Аль мухтарам? — У меня тут много гвоздики и зиры, ибни, — засуетился старик и стал выгребать свертки из своего огромного мешка. — Превосходного качества. Еще сумах, тмин… От запаха специй у Гарри закружилась голова, и опять стало подташнивать. Товар у старика был не из редких, от такого и так полки ломятся, но его одолело сильное желание купить у него весь мешок, отправить восвояси и лечь спать. Но в голове тут же послышался назидательный голос дядюшки: «Обязательно проверяй товар и торгуйся. Эти оборванцы только и хотят обвести тебя вокруг пальца». Гарри стал рассматривать свертки, интересоваться ценами и качеством, как вдруг его внимание привлек небольшой мешочек. Он взял его в руки — для своих размеров тот был довольно тяжелый. От мешочка исходил странный жар. Гарри спросил у старика: — А это что? — А это не для продажи, ибни. Вытащил случайно. Дай сюда. Но Гарри почему-то совсем не хотелось расставаться с таинственным мешочком: — Давайте так, почтенный. Я покупаю у вас всё это — даю пять фунтов, хотя все это тянет дай бог на четыре, вы уходите домой налегке, а перед этим рассказываете мне, что в мешочке. Старик заколебался: — Десять фунтов. — Хорошая шутка, Аль Мухтарам. Пять фунтов — и прибавлю еще пять шиллингов, исключительно из уважения. — Девять, — не сдавался старик. — Вам так хочется бродить по Лондону в такую погоду, пытаясь кому-то продать свой товар? Пять фунтов и пятнадцать шиллингов. — Восемь фунтов и пятнадцать шиллингов! Уорринг дал бы мне за это все пятнадцать фунтов! — Но вы же не пошли к Уоррингу, вы пришли ко мне. Шесть фунтов и купите себе новый аббас. — Восемь ровно! Гарри опять почувствовал тошноту и неумолимое желание отринуть принципы дядюшки и поскорее разделаться с торгами: — Семь и это мое последнее слово. Не настолько мне уж нужен ваш таинственный мешочек — небось, горячего песка туда насыпали. — Горячего? — удивился старик. — Ну да, вы сами не чувствуете, какой он теплый? Старик проигнорировал его вопрос и сказал: — По рукам, ибни. Ты достойный соперник. И если уж совесть позволяет так грабить старика… — Вы еще в расцвете сил, почтенный, — улыбнулся Гарри, отсчитывая деньги, которые морщинистая смуглая рука тут же засунула куда-то в складки одежды. — А теперь рассказывайте, что у вас там за сокровища Аладдина. Старик неохотно сказал: — Это песок со святого места. Блуждающий оазис. — Блуждающий оазис? — Ну да. То есть, то нет. Является путникам и исчезает. Купил у одного старого бедуина, сказал, что приносит удачу. Гарри рассмеялся: — Спорю, обычный песок. Бедуинов хлебом не корми, дай порассказывать басни. — Мне он удачу уже принес, — торжествующе сказал старик. — Приехал в Лондон и тут же продал весь товар. — Твоя правда, — продолжал веселиться Гарри. — Дай хоть посмотреть на твой волшебный песок. Старик осторожно развязал тесемки мешочка и подвинул его к Гарри. Тот посмотрел на обычный с виду песок, ощутил новый приступ тошноты и непреодолимое, невероятное желание потрогать, ощутить пустыню, пропустить ее сквозь пальцы… Он протянул руку и коснулся. Руку прошило нестерпимым зудом, он взглянул на нее и увидел, что его вены будто сияют, вверх от кисти по телу бежит золотистый поток, Гарри ощутил небывалое тепло и легкость… — Шайтан! — раздался хриплый крик старика. — А’узу би-ллахи мина ш-шайтани р-раджим! — Он схватил мешочек с драгоценным песком и с ужасом в глазах убежал из лавки прежде, чем Гарри успел что-то сказать. Удивительная прыть для старика. Гарри оперся руками о прилавок. В голове гудело. Некоторое время подумав, он надел пальто и вышел в лондонский туман.