The riddle of the desert

      Луч солнца огладил лицо, и веки Гарри затрепетали. Юноша сладко потянулся, возвращаясь в уютную, пахнущую цветущим жасмином реальность. Он, пожалуй, и вспомнить не мог, когда спал на такой мягкой, удобной постели под ласковый щебет птиц… Только вот сладкое пробуждение никак не сочеталось с тем, что еще недавно он умирал в грязной подворотне.       Воспоминания обухом ударили по голове, и Гарри резко сел, скинув с себя тонкое кружевное одеяло. Он обнаружил себя в одном белье, на величественного размера кровати, покрытой белоснежным газовым балдахином.       На краю кровати, сложив ноги по-турецки, сидел Риддл и невозмутимо ел большое сочное яблоко. — Я в аду? — хрипло спросил Гарри. — Вовсе нет. Наоборот — ты в раю. А я — твой змей-искуситель. На, съешь яблоко, вкусное, — усмехнулся юноша и протянул плод. — Бери, спелое и — предвосхищая — не отравленное.       Гарри послушно взял фрукт и надкусил. И правда вкусное. В Англии такие не растут. — Я запутался, что реально, а что — нет, — пожаловался он Риддлу.       Тот только пожал плечами: — Сам разберешься. Но если есть вопросы — я весь внимание. — То, что произошло вчера — правда? — Держу пари, твое и мое вчера очень разные. А что именно ты помнишь? — Дом Седрика, Сивый с ножом, драка… — Вчера ты приполз сюда, в своей этой заляпанной кровью и грязью военной форме, раненный и замученный. Ты умирал вчера — и это место для тебя открылось. Ты пожелал, чтобы все оказалось сном — и оказался в исходной точке, но обстоятельства не изменились, ты все равно оказался при смерти и все равно в итоге попал сюда. Только в красивом пальтишке и модно подстриженный. Интригует, что было бы в третий раз. Планируешь еще раз помереть, или как? — Н-не думаю. Но что это за место? — спросил Гарри, в надежде добиться от странного парня хоть какой-то полезной информации.       Риддл посмотрел на него свысока. — Оазис, дурачок. Просто оазис.       Гарри разозлился: — Ты вообще не помогаешь. Если это просто обыкновенный оазис, почему я второй раз оказываюсь тут? — Потому что дело не в оазисе, — невозмутимо ответил Риддл. — А в том, чей он. — И чей он? Твой? Ты ведь здесь явно не чужак и знаешь больше, чем говоришь! Ты, Том и тот третий — Марволо, вы кто такие-то вообще? — продолжил напирать Гарри.       Юноша печально вздохнул, слегка прикрыв длинными ресницами свои невозможные голубые глаза: — Мы — три брата, несчастные пленники этого места, как и ты. Только вот мы ведем себя повежливее. Не кидаемся на других людей с допросами и обвинениями, знаешь ли. Но не все получили хорошее воспитание, не все…       Гарри смутился: — Извини. Я вначале испугался, когда вас увидел, это было немного… неожиданно. — Не нужно меня бояться, — лучезарно улыбнулся Риддл. — Вот остальных — стоит. Том — жестокий избалованный мальчишка, Марволо — бездушный садист… — А Риддл только и мечтает, как бы повалять тебя по этой постели. Не верь ни единому его слову, — расхохотался внезапно появившийся из ниоткуда Марволо. Гарри от неожиданности чуть не подавился яблоком. — Осторожнее с едой, а то опять умрешь, — прищурился мужчина и оперся на столбик кровати. — Я не собираюсь только и заниматься тем, что тебя спасать. — Марволо посмотрел на пытающегося откашляться и отплеваться юношу и достал из нагрудного кармана маленький платочек с вензелем, который Гарри не успел рассмотреть. — Запачкался, — и невозмутимо принялся вытирать с его лица следы слюней и сока. Гарри взяла оторопь, и он даже не сообразил отшатнуться. — Какая трогательная забота! — рассмеялся Риддл. — Да еще и бескорыстная! — Помолчи, Риддл, — оскалился Марволо. Гарри на миг показалось, что блеснувшие во рту клыки имеют немного более впечатляющую длину, чем положено человеку. — «Мы — братья, несчастные пленники этого места», — передразнил он. — Давишь на жалость? — Не ревнуй, на всех хватит, — промурчала его младшая копия. — Если только ты опять не решишь отправить его погулять на пару недель. Надеялся на благодарность, или просто соскучился по виду агонии?       Поттер застыл в ужасе, глядя на сценку переругивания этих двух. — О чем вы вообще говорите? Что тут происходит?! — закричал он. — Я ничего не понимаю, я просто хочу домой! — Гарри закрыл лицо руками. — Я сошел с ума. Определенно.       Кровать рядом с ним слегка потяжелела от веса материализовавшегося из воздуха Тома. Очень недовольного Тома. — Вы обещали позвать, когда он проснется! Вечно вы так!       Для Гарри это стало последней каплей, он взвыл и, чуть не запутавшись в балдахине, бросился бежать что есть мочи — прочь, в пустыню, подальше от этого жуткого места. Быстро миновал границу оазиса, воздух, из свежего и наполненного утренней прохладой, моментально стал сухим и удушливо жарким. — Мальчишка совсем запутался, — насмешливо сказал Риддл. — Доволен, Марволо? Поиграл с котенком солнечным зайчиком, теперь так и будет на стены кидаться, — он лениво повел рукой, и Гарри упал, будто наткнувшись на невидимый барьер. Длинные пальцы совершили манящий жест, и тело юноши, словно перышко на веревке, молниеносно притянулось и рухнуло на кровать. От удара из легких Гарри вышибло весь воздух, он смотрел на окружающую его троицу широко раскрытыми глазами, побледневшие губы судорожно открывались и закрывались в попытках продышаться после бега и внезапного возвращения.       Марволо улыбнулся и ласковым жестом взъерошил волосы на голове у Гарри. — Ты забыл, мальчик, но первое правило — не пытайся выйти за границу оазиса. Первый раз — простительно, но потом — сотню раз подумай, прежде чем решиться на это. — Мы тебя напугали? — обеспокоенно спросил Том. — Поэтому ты хотел от нас сбежать?       Гарри помотал головой в отрицании. Он не знал, какого ответа от него ждут, но чувствовал скрытую угрозу даже в этом невинном ребенке. Это место и его обитатели были слишком непредсказуемы. — Второе правило — никогда не лги нам, — Марволо слегка сжал волосы юноши, — Даже в таких мелочах. Еще раз — тебе страшно? — Да, — тихо сказал Гарри. — Мне очень страшно. — Тебе нечего бояться, Аль Мохцари. Мы не желаем тебе зла. Ты в безопасности. — Что это за слово? Почему вы постоянно меня так называете? — Неважно. Потом. — Вы люди или демоны? — вырвался у Гарри вопрос. Почему-то прояснить именно это казалось особо важным, хотя в том, что его странные спутники — не люди, он уже и не сомневался. — Мы — не люди и не демоны, — мягко ответил Риддл. — Мы — ифрит, — серьезно сказал Том. — Вы нас так называете. — Вы… джинны? — чуть ли не расхохотался Гарри от абсурдности ситуации. Он опять допустил мысль, что всего лишь галлюцинирует, но отмел ее — это все слишком невероятно даже для опиумных видений. — Всамделишные джинны? Как в «Тысяче и одной ночи»? — Можно назвать и так, — пожал плечами Марволо. — Но мы — одно существо. Три ипостаси, один ифрит. — Как вы можете втроем быть одним существом? — недоверчиво спросил Гарри. — Снова попробуешь сбежать — пожалеешь, — предупредил Риддл.       Гарри не успел спросить, что это значит, как внезапно наступила ночь, небо заволокло звездным темным шелком, а все три его собеседника пропали. Юноша удивленно моргнул и увидел густой белый туман, стелящийся по земле, ползущий подобно змее, сверкающий под лунным небом золотистыми искорками. Туман подобрался ближе к Гарри, ласково коснувшись босых ног, то расползаясь в разные стороны, то формируясь во что-то определенное. Гарри невольно залюбовался им.       Туман, будто вдоволь покрасовавшись, уплотнился, рисуя в воздухе величественный человеческий силуэт, гигантскую статую, высотой с десяток футов.       Когда гипнотическое представление, наконец, подошло к концу, Гарри не сдержал крика. — Что это… что это за трюки?!       Перед ним стояло чудовище, чертами лица похожее на его недавних собеседников, но от человека в нем было исчезающе мало. Кожа оттенка самого темного синего неба, расписанная сияющими узорами — будто ранами, истекающими расплавленным золотом, желтые глаза с вертикальными, как у животного, зрачками. Удлиненные и заостренные кончики ушей, ноги, строением напоминающие птичьи — с неестественно выгнутыми коленными суставами и трехпалыми лапами, оканчивающимися длинными когтями. Когти украшали и кисти рук. Вокруг бедер была повязана легкая темная ткань — и Гарри был очень благодарен за это, избежав дополнительного шока.       Существо спокойно смотрело на него сверху вниз, сложив руки на груди. — Нравлюсь? — заинтересованно спросило голосом Риддла.       Гарри потребовалось еще несколько десятков секунд для того, чтобы собраться с мыслями: — Вы… — Ты, — дружелюбно поправило существо. — Сейчас я один, и если ты только не хочешь показать крайнюю степень уважения, то можешь обращаться ко мне в единственном числе. — Т-ты живешь в лампе?       Ифрит удивленно посмотрел на него и дико расхохотался, запрокинув голову и обнажив белоснежные острые клыки. — Лампа? Какая еще лампа, смертный? — В сказке джинн жил в лампе. У дяди была книжка, — сказал Гарри и покраснел. — Милый мальчик, столько путников проходило через лавку твоего дяди, медоточа в твои ушки баснями о пустыне и ее демонах, столько легенд твои боевые товарищи рассказывали друг-другу по ночам, силясь уснуть перед боями, и, встретив настоящего джинна, ты вспомнил только старую сказку? — Еще припоминаю, предупреждали, что лучше пуля в голову, чем встретить ифрита, — буркнул Гарри.       Джинн уселся на траву, сложив ноги-лапы по-турецки, оказавшись фактически вровень с Гарри — и юноше стало спокойнее. Чудовище не нападало и вело себя дружелюбно. Не стоит тратить силы на панику. — Может и так, — равнодушно сказал ифрит. — Зависит от формулировок. — Формулировок чего? — не понял Гарри. — Вопросов. Желаний. Предложений. Но ты, в отличие от остальных, желанный гость. — Почему это? Ты можешь не говорить загадками? — Задавай правильные вопросы, — ощерилось существо, — И обрящешь. — Кто были те трое — Том, Риддл и Марволо? Они сказали, что они и есть ифрит — но ты сейчас один. Кто из них — ты? — Я — все они, никто из них — не я, — раздраженно ответило существо. — Я — лорд Волдеморт, повелитель пустынь и травы, земли и воды, солнца и звезд, они — мои… части. — Части? — Осколки. Элементы единого узора. Так бывает… при определенных обстоятельствах, да и не лишено определенного удобства. В некоторых случаях. — Ты спас мне жизнь, получается? — Не стоит благодарности. Хотя, если захочешь отблагодарить — мы найдем способы, — по-Риддловски мурлыкнуло существо. — С-спасибо, — смутился Гарри. — А ты… ты, получается, можешь помочь мне вернуться в город, в мой военный штаб? — Могу, — по-птичьи наклонив голову, посмотрел на него ифрит. — Задай следующий вопрос правильно.       Гарри подбирал слова с осторожностью: — Ты… сделаешь это? Пожалуйста. — Нет, — просто ответил Волдеморт. — Почему? — Я не хочу.       Юноша разочарованно выдохнул. — Ты хочешь что-то взамен? Деньги? Душу? Моего первенца? Что? — Первенца? — развеселился джинн. — А ты меня удивляешь. Я думал, у сироты куда более трепетное отношение к семейным узам. — Откуда ты знаешь, что я сирота? — нахмурился Гарри. — Я все про тебя знаю, Гарри Поттер, — остро посмотрел на него ифрит. — И я знаю, что твой дядя был бы очень недоволен твоими навыками торга — никогда не предлагай цену первым, вдруг продорожишь? — Тогда что ты хочешь? — Как мне думается, твоя цель — не выяснить, что я хочу получить, а узнать, что тебе нужно сделать, чтобы мне захотелось помочь тебе вернуться в город. Подумай усердней, кто я?       Гарри честно силился понять, чего от него хотел его собеседник. — Ты — ифрит.       Джинн продолжил — мягко, как с неразумным ребенком: — И что ты знаешь об ифритах, Гарри Поттер? — Как минимум, что вы не существуете, — фыркнул Гарри. — Что у вас исцеляющая пыльца вместо крови, что вы опасны, что вы можете исполнять желания… Стоп! Желания! Риддл говорил мне про семь желаний! — Да, но одно ты уже использовал на свой прекрасный двухнедельный отпуск в Лондоне, очень глупо, — напомнил Волдеморт. — Осталось шесть. И пока ты, мой дорогой Аль Мохцар, опрометчиво не пожелал вернуться в город, я собираюсь ознакомить тебя с правилами.       Гарри весь обратился во внимание. Неужели и правда еще не все потеряно, он сможет вернуться к нормальной жизни, вернуться к людям и уехать к чертям из этой проклятой Богом и Аллахом страны? Он доживет до старости и, седовласым и немощным, будет рассказывать внукам небылицы о своих приключениях, и непременно возьмет с них обещание — никогда не соваться в пустыню.       Джинн молчал. Гарри нетерпеливо спросил: — Ну, что там? Не воскрешать мертвых, не творить любовь, не загадывать еще больше желаний? — Почему? — удивился Волдеморт. — Все из этого доступно. Но — слушай очень внимательно — во-первых, всегда формулируй свои желания очень тщательно и аккуратно — иначе детали останутся за мной. Во-вторых, ты не сможешь уйти, пока не истратишь все желания, поэтому если ты думаешь, что сможешь просто пожелать вернуться домой — ты ошибаешься. Твое возвращение будет недолгим, ты будешь умирать снова и снова. Перехитрить это правило невозможно, даже не пытайся, — усмехнулся ифрит. — В-третьих, если ты откажешься загадывать желания — я сделаю это за тебя. Вот и все правила. А теперь — ты согласен, Гарри Поттер? Ты уверен, что ты все понял и усвоил? Пути назад не будет. Хотя, по правде говоря, у тебя его уже нет — одно желание потрачено. — Мне расписаться где-то кровью, или достаточно устного согласия? — язвительно спросил юноша.       Волдеморт протянул к нему когтистую руку для рукопожатия. Гарри взял ее — его ладонь была в два раза меньше лапищи джинна, и смело стиснул. Золотые змейки с кисти существа сноровисто перетекали на Гарри, вливаясь в вены, подсвечивая их — как тогда, после прикосновения к песку. Гарри попытался было отдернуть руку, но джинн держал ее мертвой хваткой. — Баддет эллаба, Аль Мохцар, — сказал он серьезно.       И только потом отпустил.