The riddle of the desert

— А теперь я хочу, чтобы вы рассказали мне, почему в детстве ко мне приходил инфернал, — Гарри сжал кулаки. — Нет, лучше так: поклянитесь в том, что всегда будете говорить мне правду отныне. Или я больше не буду играть в эти ваши безумные игры.       Все трое посмотрели на юношу с неподдельным интересом: — Милый Гарри, я ослышался, или это угроза? — изумился Марволо. — Вы все правильно услышали, сэр. Исполняйте. Или я недостаточно четко сформулировал запрос? — Уверен ли ты, что хочешь услышать ответ? — Уверен, — огрызнулся Гарри. — Ну же, я жду. Поклянитесь, что будете говорить только правду. В противном случае — я больше не играю.       Марволо расхохотался. Риддл оторвал взгляд от Гарри и со скучающим видом начал рассматривать свои ногти. Малыш Том, взяв Гарри за руку, лучезарно улыбнулся: — Ты разве не помнишь? Ты отказываешься загадывать желания — тогда их загадываем мы. — А я и не собираюсь отказываться, — ответил Гарри улыбкой на улыбку. — Я пожелаю умереть, и чтобы вы не смели тем или иным способом возвращать меня к жизни. А уж трупу загадывайте желания сколько угодно. — И ты считаешь, что это должно нас напугать? — криво усмехнулся Риддл. — Может, твоя смерть и есть наша основная цель? — У меня есть веские основания полагать, что это не так, — парировал Гарри. — Иначе я был бы уже мертв. — Не льсти себе. Только ленивая кошка убивает мышку сразу. — Хорошо, — просто согласился Гарри. Он подошел к Риддлу и положил руки ему на плечи, заглядывая в глаза. — Может ли бедный маленький мышонок, в таком случае, получить немного снисхождения перед смертью? — он коснулся щеки демона кончиками пальцев, невесомо огладив остро выступающую скулу. — Что за пустяк для великого ифрита — открыть истину простому смертному? Что изменится от правды, когда я и так целиком в вашей власти? — и увидел, что попал в правильную точку, когда насмешка ушла из потемневших глаз Риддла.       Марволо зааплодировал: — Браво, Гарри, браво! Еще немного речей про маленьких мышат и великих ифритов, и наш Мистер Тщеславность превратится в маленькую лужицу у твоих ног!       Риддл обдал Марволо испепеляющим взглядом. Гарри ухмыльнулся. — На самом деле, — продолжил Марволо, — этот спектакль из угроз и лести был абсолютно не к месту. Если твое желание — знать правду, ты в своем праве.       Гарри глубоко вздохнул, собираясь с мыслями: — Тогда я хочу говорить с Волдемортом.

***

      Сияющий демон произвел на Гарри Поттера такое же сильное впечатление, как и в прошлый раз; кажется, к этому зрелищу и вовсе невозможно было привыкнуть. При свете дня ему выдалась возможность разглядеть Волдеморта куда лучше, и Гарри нервно сглотнул, когда в тумане начали проявляться руки с длинными когтями, рельефный торс, испещренный золотистыми узорчатыми трещинками, и красивое человеческое лицо со звериными глазами.       Ифрит возвышался над ним, по-птичьи наклонив голову, ожидая. — Т-ты будешь говорить правду? — решился Гарри, тщетно скрывая страх в голосе. — У меня нет причин лгать тебе, как бы ты не думал обратное, — качнул головой Волдеморт. — Да, задавай свои вопросы, смертный — и я отвечу. Но… Могу ли я попросить тебя о небольшой услуге, Гарри Поттер? — Какой ещё услуге? — напрягся юноша. — Ты, в свою очередь, ответишь на мои. — Ты же говорил, что все обо мне знаешь, — усмехнулся Гарри. — Даже мне не дано знать ответы на ещё не заданные вопросы, смертный. Мы договорились? — Да, — Гарри не увидел ничего страшного в просьбе ифрита. — Я спрашиваю первым. П-почему ты не всегда такой? Я имею в виду — целый. — Потому что это сложнее. Существует древняя казнь… Представь, что тебя привязали к трем скакунам, рвущимся разбежаться в разные стороны, долго ли ты сможешь сопротивляться их силе, прежде чем они разорвут твою плоть на части? Здесь то же самое, только разрывают не плоть, а душу. — Это… звучит больно, — поежился Гарри, представляя. — Это и есть больно, — тихо сказал ифрит, и Гарри впервые ощутил к хозяину Оазиса сочувствие. Что за страшная участь? — Кроме того, разве тебя не пугает мой вид? — Меня пугает все в этом месте, — хмыкнул Гарри. — Так что ты не страшнее малыша Тома, разве что больше в несколько раз.       Волдеморт осклабился, показав клыки. Гарри отпрянул, испугавшись, что оскорбил джинна. — А если так? — спросил ифрит голосом Тома, внезапно уменьшаясь до размеров ребенка. — Или так? — меняя форму как ртуть, становясь человеческого роста, не выше Риддла или Марволо. — Вот т-так отлично, — Гарри выставил руки ладонями вперёд в предупреждающем жесте. — Пожалуйста, оставайся таким, если тебя не затруднит. Мне так очень нравится.       Волдеморт улыбнулся по-риддловски, с насмешливыми искорками в глазах. Гарри только сейчас начал понимать, насколько он был похож на всех троих — или они были похожи на него? «Рвутся в разные стороны», так сказал ифрит? — Почему твои… части… — Можешь называть их хоркруксами, Гарри. В прошлый раз я не называл их имя, но это будет… более точно. — Почему твои хоркруксы выглядят… так? — Как? — поднял бровь Волдеморт. — Так… по-английски, — смутился Гарри. — Внешность, одежда, иногда и манеры… Слишком экзотично для подобного места. — Мой драгоценный Гарри, — развеселился Волдеморт. — Они выглядят так, чтобы гости чувствовали себя расслабленно и комфортно. Вытаскивают из головы самый… привлекательный образ. Так, знаешь ли, куда удобнее охотиться, когда жертва сама радостно идет тебе в объятия.       У Гарри закружилась голова: — Ты хочешь сказать, что… — Да. Признаться, им изрядно поднадоели образы восточных красавиц и они крайне обрадовались возможности, наконец, походить в штанах, — рассмеялся ифрит. — Я тебе не верю, — покраснел Гарри. — Ты опять мне лжешь! — Не лгу, а шучу, — миролюбиво возразил Волдеморт, отсмеявшись. — Ты такой славный, когда вот так смущаешься и негодуешь… Невозможно удержаться. На самом деле, они действительно могут выглядеть как угодно, но сейчас — именно такие, какими им хочется быть. Разве что оделись привычнее для твоих глаз. Или ты предпочел бы… трех рыжеволосых дев?       Гарри гневно посмотрел на ифрита. Он не сомневался, что эта стрела была нацелена в воспоминания об их с Джинни неудавшейся помолвке. Сердце кольнуло — интересно, беспокоится ли она о нем? Помнит ли вообще? В какой из реальностей он окажется, когда ему удастся выбраться из Оазиса, как течет время там — снаружи? Вдруг он, как Рип Ван Винкль придет лишь к истлевшим останкам собственной жизни? — Вернемся к делу, — проигнорировал Гарри ерничества Волдеморта. — Расскажи мне об инфернале.       Джинн долго и задумчиво смотрел на юношу, прежде чем спросить: — Позволь поинтересоваться, почему ты уверен, что когда-либо встречал инферналов? До этого дня, я имею в виду. — Запах, — отрывисто сказал Гарри. — Запах формалина. Человек, который дал мне вдохнуть пыльцу — чем бы она ни была — был живым мертвецом. Я долго думал, что незнакомца забрали похитители тел, подменившие «свежий» труп на более «старый», но теперь все выглядит совсем иначе, не находишь? — Ты отнюдь не глуп, смертный, — довольно сощурился Волдеморт. — Что ж, это действительно был инфернал. И приходил он с единственной целью — дать тебе пыльцу. — Зачем? — Чтобы ты ее вдохнул.       Гарри схватился за виски. Никто не обещал, что это будет легко. — Зачем было нужно, чтобы я ее вдохнул, Волдеморт?       Джинн хищно улыбнулся: — На этот вопрос много ответов, Аль Мохцар. — Так давай, озвучь их все! — Во-первых, этого хотел я. Во-вторых, это рано или поздно привело бы тебя сюда, в Оазис. В-третьих, она и правда лечит любые недуги — а тебе совсем не шли очки. — Почему я должен был попасть сюда? — Потому что так было предрешено, — ифрит явно собирался и дальше выдавать информацию строго дозированно, по капле. — Кем? Господи, почему ты просто не можешь все рассказать по порядку? — Потому что для того, чтобы получить нужные ответы, надо задавать правильные вопросы, смертный. — И какой вопрос будет правильным?       Волдеморт подошёл к Гарри очень близко и, будто возвращая подаренное Риддлу прикосновение, провел кончиками пальцев по щеке Гарри, нежно, почти не задевая когтями. Затем сжал подбородок юноши и потянул вверх, приближая к себе, забираясь прямым взглядом звериных глаз прямо под кожу и пуская мурашки по телу. — Скажи мне, Гарри Поттер, разве тебя не интересует, кем был тот инфернал при жизни? — Разве это важно? — Гарри не сопротивлялся прикосновениям, чувствуя себя как кролик перед удавом под гипнотическим взглядом Волдеморта. — Какая-то случайная жертва пустыни, ставшая твоей марионеткой.       Ифрит наклонился к уху Гарри и его шепот показался в тот момент сродни змеиному шипению: — Это был твой отец. И мир замер в расширившихся зрачках Гарри Поттера.