***
— Ты убил моих родителей, — утверждение, не вопрос. Возможность задавать вопросы слишком большая роскошь здесь, чтобы разбрасываться ею ради того, что он и сам уже знает. Волдеморт и сам не счел нужным ответить. Он казался очень довольным скоростью, прошедшей от полученного Гарри ответа до осознания им его сути. Гарри отшатнулся от него, едва устояв на ногах. В глазах появились злые слезы: — И подослал ко мне моего же мертвого отца! А потом — опять убил! — По правде говоря, это уже не было твоим отцом, Гарри, — мягко сказал ифрит. — Пустая оболочка, существующая на чистой магии. Гарри расхохотался: — Ну да, это полностью меняет суть дела. Труп моего отца спокойно себе приезжает в Лондон, спустя 7 лет после своей смерти, подсовывает мне пыльцу и рассыпается в прах, и все это ради того, чтобы я попал сюда и… — юноша упал на землю, не переставая смеяться, в уголках глаз выступили слезы. — Зачем я здесь? Будешь кормить меня виноградом, а потом сделаешь пустым мертвецом, демон? Так давай, не тяни! — Ты был обещан. Вдохнув пыльцу, ты стал частью Оазиса, — глаза Волдеморта сузились. — Я прощу тебе эту истерику, но, надеюсь, ты не решил убедить меня, что сошел с ума — такого я не потерплю. — А как там насчет моих желаний? — широко улыбнулся Гарри, не вставая с земли. — Помню, у меня еще осталось целых четыре штуки. У меня мнооого идей по поводу них. — Правила изменились, — оскалился джинн. — Никаких желаний себе во вред. — Правда? — притворно удивился Гарри. — Значит, мы все еще притворяемся, что мои желания действительно имеют значение, и ты собираешься их исполнять? Как мило. — Твои желания имеют значения, Аль Мохцар. — Тогда я хочу, чтобы мой труп достался Тому — пускай хоть он порадуется, — снова расхохотался Гарри и растянулся на траве, полностью погрузившись в созерцание неба. — А два другие обойдутся, ведут себя ужасно. Рядом с ним упал маленький, отделанный кожей, несессер. Волдеморт исчез.***
На выцветшей желтоватой фотографии молодой мужчина со смеющимися глазами приобнимал за плечи красавицу, держащую на коленях малыша в кружевном платьице. — Ты был таким миленьким в детстве, — заметил Том, рассматривающий фотографию, перегнувшись через плечо Гарри. — Он и сейчас миленький, — возразил Риддл. — Гарри, наденешь такие кружавчики — проси, что хочешь. — Хочу, чтобы вы все исчезли, — огрызнулся Гарри. — Устроишь? — Не в моих интересах, — ухмыльнулся юноша. Гарри снова погрузился в изучение несессера. Несколько фотографий, писем, блокнот с потрепанными страницами и инициалами «JFP» на обложке… Имущество его отца. — Зачем Волдеморт дал мне это? — спросил он у хоркруксов. — Чтобы ты разобрался во всем сам, прежде чем обвинять нас во всех смертных грехах, — пожал плечами Марволо. — Это жест дружбы. — Жестом дружбы было бы отпустить меня. — Ты считаешь себя пленником? — А, ну да, — язвительно сказал Гарри. — Я же не пленник, я гость. В какое время года у вас обычно принято закалывать своих гостей, к Рождеству? Риддл удивленно вскинул брови: — Ты считаешь, что мы празднуем Рождество? Гарри хмыкнул. Абсурдность ситуации зашкаливала — сидит тут и препирается с убийцей своих родителей, не пытается сбежать, почти не боится. Страх уступил любопытству. Кроме того, он по-прежнему был уверен, что ифрит заинтересован в том, чтобы Гарри оставался цел и невредим — и, судя по всему, даже пытается быть с ним дружелюбным. …Петтигрю удалось договориться с двумя бедави, они проводят нас. Говорят, что местоположение меняется, но текущее можно вычислить по звездам, кроме того — ифрита можно приманить. Он чует кровь. …Бедави запросили несуразно большую сумму за услуги, оправдывают это смертельной опасностью. У их племени древний договор с демоном — он не трогает их, а они его… …Иногда кто-то из них случайно натыкается на Оазис и знает — ничего не трогай, ни с кем не разговаривай, просто уходи — и уцелеешь. Он не трогает тех, кому ничего не надо от него. Иногда даже может оставить подарок — уйдешь из Оазиса и обнаружишь у себя набитые золотом карманы. В своих дневниках отец так же писал об этом — ифрит может быть щедр и добр к тем, кто отнесется к нему с почтением… …Лили по-прежнему настроена скептически. Считает, что бедави обманывают и попросту поводят кругами по пустыне — и хорошо, если не убьют. Ей хуже — кожа желтоватого цвета, вокруг радужки ее прекрасных зеленых глаз — золотистые ободки, все точно так же как у ее матери, незадолго до смерти. Она хочет умереть дома, рядом с сыном, но я должен использовать наш последний шанс. Я не могу потерять ее. Я не могу потерять Гарри — мы оба боимся, что он тоже мог унаследовать недуг. Нам нужна пыльца… Гарри нервно сглотнул. Он не знал, что мать была чем-то больна. Знали ли дядя с тетей? Вездесущие хоркруксы будто услышали мысли Гарри: — Твоя мать была необычной женщиной. Смелая и любящая, — сказал Марволо. — Поэтому вы убили ее и набили мешок Петтигрю ее кишками? — невинно спросил Гарри. — Ничего этого бы не было, если бы твой отец не был таким дураком, — хмыкнул Риддл. Гарри проигнорировал юношу и продолжил читать. …Мы выдвинулись на рассвете. Запасов воды должно хватить на неделю при экономном использовании, запасов еды — на две. Надеюсь, мы быстро найдем Оазис — Лили тяжело переносит дорогу… …Идем уже четыре дня. Судя по звездам, мы почти на месте, но то ли стали жертвой жестокого обмана (что, разумеется, отрицают бедави), то ли Оазис не стремится открываться нам… …Седьмой день… Отец писал, что Оазис — живое существо, неразрывно связанное с ифритом. А чтобы приманить зверя, нужно предложить ему пищу. Я порезал свою руку и оставляю кровавые следы на песке, периодически обновляя рану. На такой жаре это опасно, но Лили уже еле держится. Держу дедушкин кинжал поближе, на всякий случай… единственное оружие против ифрита… …Мы на месте! Я сам до последнего не верил, что это место реально, а не просто детская сказка. Оазис принял нас. Демон ужасает на вид, но ведет себя с поистине восточным гостеприимством. Я изложил ему свою просьбу, он пообещал вылечить Лили, если мы составим ему компанию на несколько дней — ему нужно время для проведения ритуала. Взамен попросил скрасить его скуку рассказами о внешнем мире, он ничего не знает об Англии… …Прошла неделя, мы чувствуем себя изнеженными и отупевшими от безделья. Лили посвежела, чувствует себя лучше — отдых пошел ей на пользу… Джинн очень любопытен, его интерес не угасает, и я вынужден часами рассказывать ему о Лондоне, о себе, о Лили и об отце, о Гарри… Его очень заинтересовал Гарри. Лили показала ему захваченные с собой фотокарточки нашего малыша — я был против, но не осмелился возразить. Демон нашел его очень славным… …Постепенно изучаем Оазис. Он кажется совсем небольшим, можно обойти за несколько часов, но в какую сторону не иди — он не заканчивается. Странная магия. Петтигрю говорил, что нашел какой-то подземный лаз в пещеру, пытался показать ее мне, но не смог вспомнить, где видел его до этого. Странно… …Не знаю, сколько дней прошло — нужно делать записи каждый день, но я <неразборчиво> сонным и неуклюжим, время тут как будто не стремится идти вперед. Петтигрю и оба бедави спелись — постоянно вместе о чем-то болтают на арабском… …<неразборчиво> разбухшим и почерневшим. Второй бедави тоже чем-то болен, руки покрылись темными пятнами, бредит о проклятой пещере с ядовитой водой. Бросался на Питера, обвинял в чем-то. Ифрит сказал, что позаботится о нем, теперь бедави постоянно спит. Руки прошли. Когда мы уже уйдем отсюда? Лили проводит много времени с ифритом, отказывается рассказывать, о чем они говорят… …Питер где-то пропадает часами, Лили тоже, я один, один, и Оазис разговаривает со мной, обещает <неразборчиво>, если я останусь. Ночами достаю кинжал и рассматриваю лезвие в свете луны. Закаленный магией и ядом клинок, единственное, что сможет ранить ифрита… …я знаю, что он и не собирался вылечивать Лили. Может, но просто не хочет. Питается нашими желаниями, нашими душами. Внушил Лили, моей доверчивой Лили, что Гарри тоже болен и умрет, не дожив и до двенадцати лет. Свел Питера с ума обещанием невиданных богатств, заставил его обмануть бедави, чтобы открыть пещеру сокровищ. Сыграл на слабостях каждого из нас. Я знаю, что хочет сделать Лили, и я не позволю. Я убью демона, получу пыльцу и мы уйдем отсюда. Я не дам ей пожертвовать собой, пусть и ради сына, у меня есть кинжал… Дневник оборвался. — Если хочешь знать, что было дальше, — скучающим тоном сказал Риддл. — Твой отец спятил и кинулся на Волдеморта с зачарованным кинжалом. — Ты знаешь, что такое на самом деле пыльца, Гарри? Это не кровь ифрита, это его душа. Душа пустыни. Мы — следствие этих ран. Своим появлением мы обязаны твоему прекрасному отцу, смевшему поднять руку на Повелителя Пустыни. — Он бы не поступил так, если бы вы не вздумали обмануть его, — возразил Гарри. — Мои родители доверились вам. — Твоя мать прекрасно понимала, что за все полагается своя цена, — вступил в диалог Марволо. — Издревле племена пустыни отдавали нам своих детей в качестве оплаты за безопасность и защиту, а она напротив, пообещала свою добровольно отданную душу за спасение тебя. Благодаря глупости твоего отца, изувечившего меня, цена подросла, но ты стал прекрасной компенсацией, Аль Мохцар. Избранный. Я милосердно сдержал данное твоей матери обещание — ты жив и здоров. — Ваше великодушие просто поражает. Мне этот благородный жест видится скорее местью оскорбленного демона, чем порывом непременно выполнить посмертное желание. Одно вызывает вопросы — почему бы просто не убить меня? — Ты еще не понял, Гарри Поттер? — голоса всех трех хоркруксов слились в одно, врываясь в голову юноши. — Ты здесь, чтобы помочь нам снова стать одним целым.