***
К тому моменту, как балдахин водрузили на место, а Том успокоился и вернул себе человеческий облик, празднование Рождества стало казаться Гарри не такой уж и плохой идеей. — Ладно, — со вздохом согласился он. — Делайте, что хотите, но никаких вертепов, это богохульство. И вообще, праздновать Рождество посреди пустыни — глупо. Что мы нарядим, пальму? — Мне казалось, что за бесчисленные тысячелетия жизни я разучился удивляться, — хохотнул Марволо. — Но ты каждый раз доказываешь мне обратное, Аль Мохцари. — Что ты имеешь в виду? — с подозрением спросил юноша. — Он имеет в виду, что иногда ты такой глупый, — с невинным видом объяснил Том. — Что это даже мило. — Да ну вас, — обиделся Гарри. — И вообще, я хочу спать. Может, наконец, свалите из моей спальни? И да, Том, — он строго посмотрел на младшего хоркрукса. — Тебя это тоже касается. — Приятных снов, Аль Мохцари, — ухмыльнулся Марволо и снова исчез в тенях. Риддл последовал его примеру, ухитрившись с молниеносной скоростью напоследок оставить поцелуй на моментально покрасневшей щеке Гарри. Том медленно, нога за ногу, вышел через дверь, показав напоследок язык в знак своей великой обиды за недочитанную сказку. «Отрицать не буду, — сонно подумал Гарри, откинувшись на мягкие подушки. — Жизнь в Оазисе и близко не назовешь скучной».***
Ему снилось Рождество — таким, каким он его помнил еще в раннем детстве. Дядюшка, потягивающий подогретый бренди из пузатой чашки, прикрикивает на него и Дадли, разбивших гипсового ангелочка с елки, затеяв очередные догонялки. Над камином висят чулки, которые к утру окажутся набитыми сладостями и орехами, а под елкой непременно обнаружится подарок (а у Дадли, поди, и несколько). Тетя печет имбирные пряники, и с кухни доносится такой божественный запах… Проснувшись, Гарри осознал, что последнее ему вовсе не приснилось — в воздухе ощутимо пахло свежей выпечкой. Он протер глаза и обнаружил на прикроватной тумбочке чашку горячего шоколада и пряники в виде потешно одетых пряничных человечков, глазурью их тела были украшены на восточный манер — шаровары да феска, а на груди — крошечные карамельные сердечки. Гарри улыбнулся, позабавленный подношением от своего непостижимого тюремщика, и, лениво завтракая прямо в постели, разглядывал заиндевевшее окно. Силясь еще не проснувшимся разумом осознать, что в этих изящно сотворенных морозом узорах так его смущает. Когда понимание, наконец, пришло, юноша вскочил с кровати, чудом не пролив на себя шоколад, и бросился вниз по лестнице, выбегая из своего домика посреди Оазиса прямо в зиму. Поначалу, ослепленный белизной окружающего мира, ему показалось что он переместился прямиком в царство Снежной королевы из сказок, но потом узнал знакомые очертания Оазиса — впрочем, чрезвычайно отличающегося от своего обычного состояния. Вокруг был снег, пушистый и белоснежный, он прежде такой видел только на рождественских открытках. Снег лежал на земле и падал с неба, оседая белыми шапочками на высоких пальмах, покрывая глазурью розовые и жасминовые кусты, маленькими колючими звездочками путался в отросших волосах Гарри. Он запрокинул голову и открыл рот, ловя снежинки языком, прямо как в детстве. Сзади его обхватили мощные когтистые лапищи, приподнимая над землей, мгновенно согревая своим жаром. Только сейчас юноша понял, насколько замерз, совсем отвыкнув от зимы. — Не думал, что скажу такое, — рыкнул на ухо ифрит. — Но что за неуместная нагота в такой мороз? Забыл, что смертный? — Я… — начал оправдываться Гарри. — Я не понимаю, мы же в Африке. Да отпусти ты меня, — разозлился он, пытаясь выкрутиться из тесных объятий. — Поставь на землю! — Босиком? — усмехнулся ифрит, тем не менее, отпуская юношу. Он щелкнул пальцами и Гарри охнул от ощущения налетевшего на него маленького ураганчика, оставившего за собой на его теле теплые унты, отороченный мягким мехом расшитый кафтан и шапку из того же белоснежного, с черными хвостиками, меха. «Соболиный», — вспомнил Гарри. Он такой только на королевских портретах видел. — Какой ты хорошенький, — удовлетворенно отметил демон, внимательно разглядывая юношу отливающими желтым глазищами. — Зима тебе к лицу. Он, несмотря на холод, был по-прежнему одет в одну набедренную повязку. С учетом разницы в росте, Гарри невольно отметил, что ткань, пошедшая на нее, была весьма… тонкой. — Ты меня смущаешь, — насмешливо сказал Волдеморт, заметив на что был направлен его взгляд. — Я могу начать думать, что впечатляю тебя больше, чем моя магия. — Просто ты такой большой… Я имею в виду рост! — смутился Гарри. — Футов десять! — Так удобнее наряжать елку, — пожал плечами ифрит. — И я не думал, что ты проснешься так рано. Как тебе пряники? — со странной нежностью в голосе спросил он. — Очень вкусно, спасибо! — от души поблагодарил Гарри. — Так же вкусно, как у моей тети, у нее был секретный рецепт… Она добавляла в тесто немного… — Амаранта. Они и были по ее рецепту, — улыбнулся Волдеморт. — И не спрашивай «как», твое неверие в мои силы меня поражает. «Нарядим пальму», — передразнил он. — Я перемещал тебя во времени и пространстве, на твоих глазах воскрешал людей, а ты подумал, что сотворить зиму в моем же Оазисе, где я всемогущ — непосильная задача? — Я… я просто еще не привык, — мысленно дал себе подзатыльник Гарри. — Ты что-то говорил про елку? — с любопытством спросил он. — Кажется, настало время сделать ее видимой, — ифрит снова щелкнул пальцами, и Гарри ахнул от неожиданности: всего футах в пятнадцати от них выросла высоченная, еще выше Волдеморта, ель. Она была дивно украшена, и Гарри помчался рассмотреть все поближе. На кончиках одних густых ветвей висели огромные — размером с человеческую голову — серебристые и золотистые шары, на других — тонкой работы хрустальные снежинки. Темно-зеленые иголки ели мягко мерцали, Гарри провел рукой — и на пальцах осталась мелкая блестящая крошка. — Это бриллиантовая пыль, — раздался голос Марволо. Гарри обернулся. Вся троица стояла вместе, настороженно его разглядывая. — Прошу прощения, но нам сложно надолго оставаться целым. — Мне так привычнее, — улыбнулся Гарри. — И не так страшно, если по правде. — На Волдеморта ты смотришь куда более восхищенно, — фыркнул Риддл. — И размерами заинтересован. Гарри беззлобно улыбнулся, не желая пререкаться. Не сегодня, не сейчас, когда вокруг настоящая сказка. — Это так красиво, — с чувством сказал он, любуясь елкой. — Значит, сегодня у нас Рождество? — Да, — гордо сказал маленький Том. — Мы все сделали как надо. Пойдем, — он подбежал и схватил Гарри за руку, потянув за собой. — Покажу тебе остальное!***
Озеро превратилось в огромный каток, окруженный настоящей рождественской ярмаркой — тут была дивная карусель с деревянными резными лошадками, Гарри один раз даже довелось на такой покататься. Множество передвижных лавочек с разнообразными лакомствами, Гарри подошел к одной из них и пакетик горячих жареных каштанов тут же перекочевал в его руки, сам, как по волшебству. Стол и большой шатер — с кукольным театром (куклы двигались сами!), калейдоскопом, кривыми зеркалами… — Мне дня не хватит тут все обойти! — восхитился Гарри. — Тебе некуда торопиться, — улыбнулся Марволо. — Здесь канун Рождества может длиться годами, если захочешь. Правда, тогда утро наступит не скоро, а тебе наверняка не терпится получить свои подарки. — Подарки, — осенило Гарри. — Боже, я-то вам ничего не приготовил! — Можешь лечь под елку, — хихикнул Риддл. — Я горячо поддерживаю это предложение, — в глазах Марволо проскочила игривая хитринка. — Можешь обойтись даже без подарочной обертки, достаточно и бантика. — Боже, можно хотя бы обсуждать это не при Томе? — застонал Гарри. — Не следует дитя быть свидетелем вашей развращенности! Том с интересом слушал их, один за другим кидая в рот жареные каштаны. Гарри развернулся на каблуках и выбежал вон из шатра, маленький хоркрукс отправился за ним. — Неправильно, — сказал он, подходя к пытающемуся совладать с собой человеку. — Что неправильно? — удивился Гарри. — Ты неправильно их понимаешь, — объяснил Том. — Думаешь про всякие гадости. — А что еще я могу думать? — горячо ответил юноша. — Ты еще мал и не понимаешь, о чем они говорят. — Ты прекрасно знаешь, что я не ребенок, Аль Мохцар, — неожиданно серьезно ответил Том. — И я знаю, о чем ты думаешь — что ты очередная игрушка, к которой мы потеряем интерес, как только добьемся. — А разве нет? — тихо спросил Гарри. — Думаешь, я поверю в искренность чувств от демона-искусителя? — Надеюсь, ты хотя бы через пару сотен лет поумнеешь, — фыркнул Том. — И научишься видеть дальше своего носа. — Через пару сотен лет я уже буду в могиле лежать, — возразил юноша. — Я смертный, помнишь? — Хватит о глупостях, — махнув рукой, заявил младший хоркрус. — Пойдем лучше покатаемся на карусели!***
Вскоре Гарри и думать забыл о своих тревогах, полностью погрузившись в настоящее рождественское веселье. Он чувствовал себя ребенком — до одури накатался на каруселях, хохотал как сумасшедший пока учил хоркруксов держаться на коньках, выпил целое море горячего пряного глинтвейна и от пуза наелся каштанов и пирогов. Уставший, но счастливый, разлегся на мягких подушках в беседке — несмотря на то, что крышей и стенами ей служили только затейливо переплетенные побеги живой изгороди, там было очень тепло — можно было снять кафтан и шапку, что он и сделал. Хоркруксы окружили его, подливая и подливая глинтвейн и развлекая забавными историями из своей невообразимо длинной жизни. — У меня никогда не было такого замечательного Рождества, — пьяно заявил Гарри. — Спасибо, спасибо вам, вы такие… — Какие? — поднял бровь Марволо. — Эта карусель… я видел такую в Лондоне, один раз дядя сводил нас с Дадли на главную ярмарку… И каток… такой был неподалеку от дома, в детстве каждую зиму там катался… И… Стоп. — Гарри даже чуть протрезвел. — Если подумать, то все это я уже видел раньше. — Мы собрали все твои воспоминания о Рождестве и воссоздали самые яркие, — объяснил Риддл. — И… одно оставили напоследок. Том? Младший хоркрукс достал из кармана небольшой хрустальный шарик и протянул Гарри. Юноша осторожно взял его и вопросительно посмотрел на хоркруксов. — Положи его в рот, — сказал Марволо. — Только не проглоти. Гарри, немного сомневаясь, сделал указанное и ахнул от неожиданности. В его голове закружились такие реалистичные, но почти незнакомые воспоминания. Большой дом… Красивая рыжеволосая женщина смеется, глядя как маленький мальчик, оседлав лошадку-палку, c паклей вместо гривы, с важным видом скачет верхом, пока молодой мужчина, веселясь, отдает приказы: «А теперь галопом, Гарри… вот так, мой мальчик!» Раннее утро, мальчишка вылазит из кровати и босиком бежит к большой, красиво украшенной елке, под ней множество свертков с подарками. Он, восторженно ахая, открывает один за другим, пока родители с улыбкой за ним наблюдают. — Это… — прошептал Гарри, приходя в себя. — Это я? — Да, твои позабытые детские воспоминания, — подтвердил Марволо. — Они такие чудесные, — восторженно сказал Том. — Мне так понравились. — Нам очень жаль, что ты лишился всего этого по нашей вине, — сказал Риддл в редком приступе серьезности, — Но мы надеемся, что это хоть как-то… — Я очень ценю это, — расчувствовался Гарри, чуть ли не пуская слезу от избытка чувств и плещущегося внутри вина. — Я их совсем не помню, видел только на фотографиях… кроме отца, конечно, — укоризненно посмотрел он на хоркруксов, напоминая об инфернале. — Это так… Хочу вас обнять! — воскликнул он, хватая в охапку ближе всех сидящего Риддла и звучно целуя в щеку. Гарри был готов поклясться, что злосчастный хоркрукс порозовел от удовольствия. Свою порцию благодарности получили и Том с Марволо. — Какой чудесный эффект оказывает подогретое вино, — пораженно отметил Риддл. — Просто настоящее Рождество! — То ли еще будет, — загадочно ответил Марволо, по щелчку пальцев выпуская множество золотистых искорок. Прямо в воздухе начали расцветать побеги… омелы, как с неким ужасом заметил Гарри. — Это нечестно, — обреченно сказал он. — Не понимаю, о чем ты, — ухмыльнулся старший хоркрукс. — Всего лишь еще одна рождественская традиция.***
Наутро Гарри проснулся с гудящей от выпитого накануне головой и смутными воспоминаниями о том, чем закончился вечер. Увидев в зеркале припухшие губы и пару загадочных красных пятен на шее он почувствовал смутное желание довольно улыбнуться, будто эти метки свидетельствовали о чем-то очень приятном, перед глазами возникали заставляющие смущенно краснеть образы, вспоминалась приятная теплая тяжесть чужих тел и нежные прикосновения губ, собственное срывающееся дыхание… — Заснул на самом интересном месте, — насмешливо сказал Риддл, возникая в его комнате с чашкой кофе. — Выпей, маленький пьянчужка. — Что… что произошло? — застонал Гарри. — Что вы со мной сделали? — Твоя невинность еще при тебе, не волнуйся, — ухмыльнулся демон. — Почти… Но ты был явно не против продолжения. Так сладко стонал и подставлялся… — Давайте и сегодня устроим Рождество! — с громким хлопком в воздухе появился Том. — Было так весело! Больше всего на свете Гарри Поттеру хотелось провалиться сквозь землю, но он подозревал, что этот невыносимый демон найдет его и в аду.