Вязь

      Следующий день Верона провела наедине со своими мыслями. Затертая до дыр линия жизни: работа, магазин, дом. Однако не успела ведьма окончательно закрыть за собой дверь, как с обратной стороны назойливо постучали. А после и позвонили. Три раза. Четыре. Верона с надеждой смотрела на замочную скважину, выдыхая проклятия, но гость был слишком настойчив.       — Кто?       — Оксана!       Необычно писклявый голос подруги Верона узнала и без подсказки, вот только интонаций ее не поняла. А открыв дверь, удивилась еще больше: перед ней во всей красе показалась скорбящая мать с укладкой и сочной цитрусовой помадой на губах, в новенькой дубленке, коротенькой юбке. Верона смущенно отступила в сторону, пропуская женщину в дом. Оксана за смятение заехала ведьме каблуком по пальцам ног, тихо извинившись под ее шипение.       — Ты что это? — немного раздраженно бросила Верона подруге. — Мы с тобой не договаривались вроде.        «И Кирюши больше нет…» — проглотила ведьма неозвученную фразу, и боль с ноги неприятным импульсом отозвалась в сердце.       — Я на чай! — Оксана радостно дернула рукой с пакетом, в котором аппетитно хрустнули упаковкой булочки. — Зашла в кондитерскую. А твой гость дома?       Верона пожала плечами и смущенно объяснила, что она сама только вернулась домой и еще не успела разведать обстановку. Однако в гостиной горел свет, а обувь Шахрура стояла на месте. Выходить джинн, впрочем, не спешил — может, таился, как и в прошлый раз. Впору было подумать, не совесть ли это в нем сегодня говорила, — но Верона чувствовала: в душе Шахрура нет того сожаления, что разрывало ее собственную. А были — любопытство и настороженность.       «Чего ей от меня надо?» — подозрительно зажужжал телефон Вероны, когда на экране вдруг всплыло сообщение от джинна, освоившего современные технологии. Точно под дверью подслушивал!        — А что? — подыграла Верона вопросу Шаха, прямо уставившись на Оксану.        — Я просто и на него булочки взяла, — невинно захлопала глазами подруга и вновь потрясла пакетом. Неловкая пауза начала неприлично затягиваться, когда ведьме пришлось пригласить к столу незваную гостью.       Через несколько минут в дверях кухни показался и Шахрур. Он растерянно трепал затылок, нервно поглядывая то на Верону, то на Оксану.       — Я слышал, что случилось с твоим сыном... Соболезную, — выдавил джинн сразу после приветствия.       Верона изумилась, как быстро на глазах Оксаны появились слезы, а на лице — дурной, болезненный румянец. Она всхлипнула, едва не расплескав в руке свежий чай.        — Ох, спасибо большое, Шахрур, вы такой внимательный человек…       Ведьма предложила подруге платочек, а джинн, простояв еще несколько мгновений с посеревшим лицом, все же сел рядом. Он явно не мог подобрать слов, да и несложно было догадаться: ему не приходилось раньше жалеть людей.       — Можно на ты, наверное, — вот и все, что еще придумал сказать Шах.       Верона захлопотала на кухне, предложила джинну чай, угощение. А там и Оксана отвлеклась за уютной суматохой, подперев голову рукой и улыбаясь Шаху широким алым ртом. Тот повторял эмоцию, но с заметной осторожностью.       — Ну как тебе у нас живется? Где-нибудь уже побывать успел?       — Потихоньку. Изучал город… По мелочи, знаешь, — дела, дела… Все ищу работу, а то Верона уже беспокоится.       Черный взгляд остановился на ведьме. Верона удивленно вскинула брови, зло откусив булку.        — Сейчас подумает, что я тебя денег лишаю и буквально выгоняю на улицу! Я просто один раз озвучила опасения.        — Вероятно, так, что хватило… — спрятала Оксана в кулак усмешку, но быстро переключилась обратно на джинна. — Если что, у меня тоже двушка. Одна комната свободная.       Верона не смогла скрыть внезапно всколыхнувшегося отвращения. Уставившись на подругу, она с трудом осилила тот кусочек пищи, который уже положила в рот.       — Но… а как же… — пыталась собрать в стройную мысль ведьма слова.       — А, если что, я ремонт уже делаю! Не брезгуйте, — миролюбиво улыбнулась Оксана.       — Я ни на что не намекал! — поднял руки в защитном жесте Шахрур. Потрясенным выглядел и он. — Я лишь о том, что Верона беспокоится, — а мне вовсе не хочется быть нахлебником! Да и приглашать вот так незнакомого мужчину — право слово, Оксана... Ты меня пугаешь. — Джинн усмехнулся, сощурившись. — Все русские женщины такие бесстрашные?       — Нет, — синхронно ответили Верона с Оксаной. Правда, первая со злостью, а вторая — с готовностью.       — Дело не в бесстрашии, — ведьма выдохнула, запив свою горечь чаем. — Я просто хочу помогать…       — А я доверяю! — перебила Верону Оксана. — Такой мужчина не обидит, а я осталась одна. Мне и помощь иногда нужна какая-то, да и знакомый подруги. Уж как обидеть-то может?       Шахрур хохотнул; а Вероне уже хотелось спрятаться от этого взгляда — снова он что-то мерил, и казалось, до ушей даже долетал похожий на шорох песка шум мыслей. Джинн давал себе время подумать, прожевывая очередной кусок. Потом с таким же пристальным вниманием обратился к Оксане.       — Ну, откуда ж тебе знать, что не обижу? Я парень бедовый, за мной глаз да глаз нужен...       Шахрур обезоруживающе улыбнулся. Оксана эмоцию вмиг отзеркалила.        — Да все мы бедовые, Шахрур. Все мы на самом деле желаем свободы. Кто-то просто смелее, кто-то проще… Вы не хотели бы сходить в кино? Все вместе? — Она подобралась, сложив ладони перед губами.        — В кино? — переспросила ведьма, чуть ли не вжав голову в плечи. Толпы Верона боялась — ведь чем больше душ на один квадратный метр, тем проще беде найти жертву. Потому погрязли в боли города.       — Да! — Оксана повела плечами. — Я приглашаю и угощаю. Развеемся.       — А в кино я хочу! — подхватил Шахрур, встрепенувшись. Ведьма знала: любопытство джинна и его вкус к культуре сравнимы были, разве что, с его же наглостью и горячностью. Этим он походил на ребенка. — И что мы пойдем смотреть? Что-то страшное? Или о любви? О, люди столько выдумывают…       Верона успела показать джинну кулак и мысленно послать ему мольбы следить за языком. А когда подруга повернулась к Вероне узнать об ее отношении, та умудрилась изобразить кривую улыбку и спрятать руку в нехитром жесте за растрепавшимися локонами. Вот только никогда Верона за волосами не следила, а темные волны на голове едва ли слушались хозяйку. Оксана сложностей ведьмы не приметила.       — Ох, ну я не знаю, я как-то не планировала…       — Ну Верона! Давай, это будет так интересно! — Оксана теребила рукава Верониного кардигана. — Побоимся, поедим.        — Не для всего нужны планы, — подначивал Шахрур. — Пожалуйста! А то я в кино вечность не был... Кажется. И уверен, ты тоже.       — Ладно, — несмело согласилась Верона, отбившись от надоедливых рук.       Если бы от Оксаны Верона еще как-нибудь откупилась, то с Шахруром это представляло собой невыполнимую миссию. Стоило подруге шагнуть за порог, — а затем и весь следующий день, — джинн истязал ведьму расспросами да рассказами: куда пойдем? что будем смотреть? а что любишь ты? Замолкал или переставал заваливать Веронин телефон сообщениями ненасытный, лишь когда отвлекался на чтение истории кино и просмотр фильмов. И то, каждые полчаса Шах выдавал развернутые рассуждения на тему — чем дальше, тем больше — человеческих идеалов и ценностей, поступков и выборов. Вроде:       — Не понимаю, почему он не убил предателя. Враг не перестанет быть врагом! Это вообще не в вашей природе — исправлять ошибки.       Или:       — Да он же врет, что любит ее? Боже, как человечество умудрилось выдумать любовь с первого взгляда там, где виноват стояк… Я сам это теперь чувствую! Вы же думаете телом!       Или:        — Почему самое достоверное, что вы научились изображать — это мир духов, который вы обычно даже не видите? Или остальное принято приукрашивать, потому что это касается непосредственно вас?       В завершение пятницы Шахрур встретил Верону дома и вовсе с одной из тех тонких и ехидных улыбок. Ведьма уже не ожидала ничего хорошего, когда тот спросил:       — Вы с подругой не определились, на какой фильм мы собрались завтра идти? Если у нас сеанс вечером, то сразу предупреждаю: у нас из вариантов — только боевик, который зрители назвали бессмысленным и скучным, второсортный ужастик и романтическая комедия для взрослых, где, судя по всему, непомерно много секса… Я сегодня гулял по торговому центру с кинотеатром — так услышал, что плохие фильмы годятся только для одного: лапать друг друга в полупустом зале, — джинн скривил лицо, пародируя экстаз, — аж глаза закатил, — и страстно обнял себя за плечи. Верона поморщилась и отступила на шаг от греховника.        — Я думаю, мы обойдемся ужастиком. Люблю второсортные ужасы, они смешные. А наблюдать за перевозбужденным одержимым не очень хочется, — отмахнулась ведьма.       — А если у меня перевозбуждение по другому поводу будет? — не унимался Шахрур. Вот он уже вырос за спиной, зашептал на ухо вкрадчиво и наигранно жутко: — Проснется во мне темный голод по чужому примеру, начну терять контроль и бесчинствовать, в шайтана за свои грехи обращаться…       — Тогда ты будешь снова заперт, а я поддамся чувству вины и не загадаю более ни одного желания, — злилась Верона, отмахиваясь от джинна, как от назойливой мухи. Только что ладонью по лицу не заехала, скрываясь от Шахрура за косяком двери собственной комнаты. Ответом с той стороны был злодейский раскатистый смех.       В назначенный час — к девяти вечера субботы — Верона и Шахрур подъехали к кино. Джинн продолжал старательно платить по счетам и взял на себя такси, за пять минут так обаяв водителя-татарина, что тот сделал скидку за проезд. После этого ведьме пришлось в очередной раз выслушать, насколько полезно иметь такого слугу, как Шах, но слишком разойтись в похвалах драгоценного себя тот не успел — впереди замаячила светлая фигура заждавшейся Оксаны. Вероне оставалось только неуверенно вздохнуть и прятаться за джинном от нестерпимой, вызывающей красоты высокого каблука, тугого хвоста, винной помады и длинных, острых стрелок.       — Я взяла три билета рядышком прямо посередине зала! — ознаменовала Оксана личную победу заразительной улыбкой. — Третий ряд, лучшие места. Давайте закажем еды и насладимся.       Ведьма была бы готова наслаждаться, да только скопление людей пусть и меньшее, чем можно ожидать вечером, сбивало ее с толку. Слышались в толпе беды: детские слезы, материнские печали, отцовские горести, привкус предательства и зловоние страха. Верона зябко закутывалась в пальто, пока Оксана крутилась перед джинном, требуя помочь ей снять дубленку, подержать еду, показать силу и решительность, пробурив путь в уютной тьме кинозала, — и Шахрур покорно галантничал. Зачем-то он каждый раз обращался к ведьме ищущим одобрения взглядом, порывался на помощь и к ней, но едва ли успевал сделать шаг в сторону, как вновь становился жертвой почуявшей власть женщины. Между синими рядами кресел у Вероны с подругой образовалась какая-то внеплановая толкучка: Оксана неудачно оступилась, вроде как повредила ногу, а потому плюхнулась прямо посередине, разделяя места Шахрура и Вероны своим. Последняя боли в тонком теле подруги не чувствовала, но оправдала Оксану про себя, мол, та давно не выходила в люди.       Темнота схватила зал в цепкие лапы, колонки взорвались непривычным уху бодро-воинственным грохотом рекламы и трейлеров. Только теперь, в этом шуме и под выжигающим светом экрана, Верона смогла вздохнуть свободнее — чужие беды остались за толстыми стенами, в отдалении. Но полностью отвлечься никак не удавалось — даже спустя время. Маленький, но зубастый червячок подавленного страха ворочался неподалеку. Оксана щебетала что-то джинну на ухо, полностью отвернувшись от Вероны, делилась переживаниями за глупую главную героиню, хватала за руку, льнула в полунаигранном испуге, — а Шахрур минута за минутой будто бы чернел все гуще, сжимался и отчуждался. Он, который еще вчера действовал ведьме на нервы пошлыми рассуждениями, беспричинной и бессмысленной похабщиной, готов был выпустить шипы на почти доступно ведущую себя женщину. Через сорок минут от нечеловеческой злобы начало подкатывать к горлу неприятное, тошнотворное чувство, и Шах, сконфуженно ухмыляясь, вдруг вырвался и сбежал. Оксана с Вероной переглянулись, и последняя поднялась за джинном.       Ведьма не умела не волноваться. Ей иногда казалось, будто ответственность за спасение всего мира лежит на ее не то чтобы очень сильных плечах. Верона вышла из зала, нашептывая извинения за то, что помешала просмотру, но спиной чувствовала, как буравит ее недобрым взглядом Оксана. «Бесы в нее вселились, что ли, что происходит…» — вздыхала ведьма, разыскивая в приятном полумраке кинотеатра нужные двери; некуда джинну было бежать, кроме уборной.        Конечно, рваться в мужской туалет не стала и ведьма. Умостившись на небольшой тахте, она разглядывала искусственные растения, выгодно контрастирующие с бордовыми стенами. Редкие люди сновали туда и обратно, дожидаясь последнего сеанса. Но среди их силуэтов было что-то еще. Нечто чужеродное. Верона сощурилась, уставившись в самый мрачный из углов, рядом с которым находилась дверь технического помещения. Темное пятно шевельнулось.       Верона распахнула глаза и подобралась в попытке унять разыгравшееся сердце. Дернулась пластмассовая ветка. Дрогнул локон возле уха. Ведьма подскочила, круто развернулась, и зубастая тьма оскалила клыки из-под багетов вычурных картин. Голова вдруг закружилась, а земля оказалась у самого носа. Верона загнанно вдохнула пыль с пола. За спиной щелкнула дверь туалетов.       — Ох, как же ты… — послышался искренне обеспокоенный возглас Шахрура, Горячие ладони подняли ведьму под локти — джинн помог встать. Его нервный взгляд на секунду стрельнул за плечо Вероны — та была уверена, что ей не показалось. — Ты в порядке?       — Да, — Верона встряхнула рукой, и несколько алых капель осели на песочном свитере джинна. — Или не совсем, — вздохнула она, подняв кисть на уровень своего лица и обнаружив вывернутый ноготь.       Шахрур странно сморщился и потупился, как будто бы виновато. Он поймал руку ведьмы в свои ладони, задержал, всмотрелся получше — вздохнул.       — Ужасно. Люди такие хрупкие… Тебе есть, чем обработать рану? — джинн не скрывал расстройства. — Вроде бы, на первом этаже была аптека…       — Да, ты возвращайся смотреть фильм, а я сама схожу, — Верона смущенно опустила глаза в пол, пытаясь отнять у джинна ладонь. Это удалось не сразу.       — Уверена?       — Да, — Верона оглянулась еще раз для веры. Странные видения ушли вместе с ощущением безопасности. — Наверное, резко поднялась, за тебя испугалась. С тобой-то все хорошо?       — Да, — ответил Шахрур быстрее, чем стоило бы, желай он сказать абсолютную правду. Джинн отступил на шаг, спрятал ладони в карманы. — Я тогда пойду. Возвращайся скорее.       Когда ведьма вернулась, все было спокойно. Оксана так же тянулась к Шаху, пускай чуть менее настойчиво, и даже в совершенно темном зале тени лежали на стенах смирно и ничем не выдавали опасности. Будто не было наваждения, но раненый палец напоминал о себе ноющей болью.       После фильма подруга вела себя живее всех. Даже по обыкновению энергичный и эмоциональный джинн выглядел уставшим, и когда Оксана предложила зайти в какое-нибудь кафе или сразу к ней в гости, чтобы выпить, раньше Вероны замотал головой.        — Я не пью. Мне алкоголь нельзя — у нас с этим строго, — Шах почти вызывающе прикрылся своим происхождением и религиозными порядками, которые наедине с Вероной успел изругать самыми грязными словами. Но для Оксаны это стало неоспоримым, а потому крайне прискорбным аргументом.        — Ну, тогда до встречи… — грустно пропищала женщина и растворилась во мраке ночи.       В дороге до дома джинн уже заметно встрепенулся — начал задумчиво разглагольствовать о том, как в хорроре любопытно, хотя и неправдоподобно, был изображен охотившийся за семейством демон. Больше всего Шахрура возмутило то, что у вымышленного духа не было ясной мотивации.       — У вас почему-то думают, что даже низшим тварям с той стороны нечего делать, кроме как живых жрать. С живыми всегда сложнее! У них с этим целая система, говорят, — если, конечно, не личные счеты…       А Верона молчала, прокручивая в голове произошедшие события. Не чувствовала она чужого присутствия, не уловила, а влияние на нее извне случилось. Палец болезненно пульсировал, но ведьма едва ли обращала внимание за тревожными мыслями. И в этом волнении они добрались до дома.        Быстро сняв пальто и обувь, Ведьма зашипела на нечаянно задетую рану.       — Кошмар, только ноготь, а так болит! Бесовы происки.       — Твои стены тебя сейчас вылечат, — неожиданно серьезно, со знанием, ответил Шахрур, сняв ботинок. Через миг — захлопотал: — А я помогу по дому. Не тревожь руку... Чаю поставить?       — Да я сама, не надо… Ты мой гость, а не я твой! — шутливо возмутилась Верона, но тут же поникла. — Я видела нечто странное, знаешь. Что-то, что не почувствовала и подпустила слишком близко.       — Что именно?       Джинн, вопреки протестам, все делал сам. Они переместились на кухню, и Верона была упрямо усажена за стол — не позволил ей гость ни чайник поставить, ни ужин разогреть, ни накрыть. «Сиди», — и только.       — Чернь какую-то. Не знаю, что это конкретно, но... Я не понимаю, почему не почувствовала приближение опасности. Я всегда чувствую, — Верона ревностно наблюдала, как джинн хлопочет по хозяйству. Домовой шебуршал на антресолях.       Вскоре кухню заволокли ароматы чая и домашней еды. Шахрур, может, и мог продержаться без пищи, но Верона уже не раз подмечала: обжившись и привыкнув, он не упускал случая что-нибудь закинуть в рот. Может, оттого и холодильник наполнился значительно плотнее с момента, как джинн разжился деньгами.       — А меня ты как чувствуешь? — переспросил он вдруг с любопытством вместо того, чтобы успокоить ведьмины опасения, и отправил кусок картошки с вилки в рот.       — Как мурашки, — Верона изобразила пальцами движение по предплечью. — Такое странное чувство. Щекотное. Не совсем злое. Злое — это мелкие твари, чернь. Ее я чувствую спиной, на затылке. А ты словно шерсть большого пса, что спит рядом, касается кожи. Будоражит… потому что сила.       Шахрур повел бровью и хмыкнул, пряча улыбку, — точно смутился. Но светлая эмоция быстро ускользнула в задумчивый мрак. Несколько мгновений джинн смотрел на перевязанную руку ведьмы, шурша ногтем по отросшей щетине на подбородке, а затем сухо произнес:       — Тебе не стоит продолжать общаться с Оксаной.        — Почему? — удивилась Верона. — У меня ближе нее никого нет.       — Потому что ты светлая, хозяйка. А она в грязи. И этой грязи на ней стало больше, — Шахрур сощурился, заглянув ведьме прямо в глаза. — Я не вижу в ней добра к тебе. И уверен, что зло тоже она призвала.       Верона отмахнулась, не желая продолжать разговор. Оксана не могла никого призвать. Все то время, сколько ведьма знала подругу, та показывала себя исключительно доброжелательным и, чего греха таить, слабым человеком. Она редко могла себя в очереди отстоять, не то что близкому беду принести. Истинно одинокие души ценят тепло куда больше тех, кому его хватило.       — Ты что-то путаешь, — выдохнула Верона едва слышно. — Давай лучше чай пить и говорить о кино.       Следующие несколько дней о случившемся несчастии никто не вспоминал. Шахрур чувствовал себя свободно, продолжал изучать изменившийся мир, хозяйничал и почти не беспокоил ведьму, как раньше. Разве что, хотя бы однажды за вечер джинн не забывал напоминать о своем подневольном положении, которое стоило бы поправить, — но и только. Верона подмечала, что он быстро стал куда более самоорганизованным и почти ничем на вид не отличался от современного молодого человека: точно так же с головой уходил в соцсети и даже с кем-то переписывался. В будние дни за ужином новенький блестящий смартфон порою буквально разрывался от входящих, и некоторые из них Шах, закатывая глаза, игнорировал. Верона же ловила очередное сообщение от подруги: «А где твой милый знакомый? Чем занят?»       В дела гостя ведьма, однако, не лезла. А в четверг утром Шахрур сам прислал ей сообщение:       «Я нашел работу! Жди меня теперь поздно — смены вечерние. Если придумаешь желание — просто говори вслух. Я все исполню. <3»       Верона не успела удивиться, как в угасающий рабочий день ворвалась яркая искра, подпалившая весь ведьмин быт.       — Зарплата пришла! Идем в магазин! — вскрикнула Оксана, привалившись к испугавшейся ведьме плечом. — Скорее! Хочу себе красивенный, обольстительный, невероятный комплект нижнего белья! Кружево! Вроде как, у нас открылся крутой новый магазин с брендовыми шмотками от местных дизайнеров.        Как ни уговаривала Верона подругу успокоится, как ни отнекивалась, как ни придумывала причины остаться дома и закончить свой день привычным маршрутом, Оксану было не переубедить. С упорством великого воина она, понабравшись каких-то нелепых аргументов в свою защиту («Мне нужно выглядеть достойно! Мне нужно жизнь налаживать!»), ведьму до розовой неоновой вывески магазина она таки дотащила. Вычурно смотрелись расписные буквы, вензелями своими подпирая потолок. В витринах красовались белые манекены с утонченным кружевом на холодных пластиковых телах. Верона смутилась первого же кривого взгляда консультанта в идеальном геометрическом царстве рюшей и сатина.       — Смотри! Какая красота! — Оксана подлетела к одной из неживых безликих красавиц, демонстрирующих новую коллекцию корсетов. — Чудо какое, а.        — И куда тебе такая красота? — Верона недоверчиво смотрела то на подругу, то на белье, зябко укутываясь в безразмерное пальто поглубже.        — Как куда? Мужчин заманивать в свои сети, — дразнилась Оксана.        Но не успела ведьма решить, стоит ли продолжать спор и расспросы, как у нее за спиной прозвучал знакомый голос:       — Могу вам чем-то помочь, девушки?       Шахрур под ярким витринным светом буквально ослеплял: широким оскалом голливудской улыбки, белизной накрахмаленной рубашки и глянцем именного бэйджика. Верона уставилась на джинна, но не успела она оправиться от шока, как услышала полный отчаяния вздох Оксаны. Только и оставалось, что шепнуть возмущенно:       — Это ты сюда устроился? Ты же не разбираешься в белье!        — Разбираюсь! — округлив глаза, зашипел джинн. — И не надо мне тут такой критики, это мой первый день...       — Цыц, Верона. Какая разница. Здесь главное говорить комплименты. Вот и мне достанется…       С этими словами Оксана прильнула к джинну, заулыбалась сладко и продолжила:       — Мне бы бюст подобрать. Красивый…       — Это можно, — с готовностью закивал Шахрур, однако ушел от лишней близости. Он тут же подлетел к вешалкам, где возле табличек со скидками выстроились ровные ряды пестрых кружевных комплектов. — У нас как раз представлена новая коллекция… Очень красивые модели — Франция, Италия, Турция. Вам куда? Ну, в смысле, — джинн повел бровью, — для какого случая? Или для повседневной носки?..       — Нет, для случая, — Оксана кокетливо прикусила ноготь, сгибаясь перед вешалками. — Но грудь у меня большая, так что, — она с готовностью натянула на себе блузку, чтобы та врезалась в формы. Верона скрыла смущение ладонями.       — Ну, размер уж вы сами уточните… — вздохнул джинн, не спеша снимать с себя маску отстраненного вежливого профессионала. Он протянул Оксане три модели, каждая из которых выглядела дороже другой. Особенное внимание привлекал винного цвета бюстгальтер с черным кружевом, бандажными вставками на чашках и закрытой спинкой. — Но для случая могу посоветовать это. Их хорошо разбирают — говорят, даже начальница себе один выкупила… — Шахрур кивнул в сторону стойки администратора, а в следующий миг остановился взглядом на Вероне, вновь зубоскаля. — А вам?       — А мне не надо ничего, — пролепетала ведьма под радостные возгласы Оксаны, которая уже тянула ее к раздевалке с тяжелой, дорогой ширмой вместо двери. Верона послушно последовала за подругой, желая скрыться от надоедливого джинна. Тот, по счастью (ведьмы, не Оксаны), за ними и не последовал — отвлекся на новых посетительниц.        Верона изучала затирку между плиткой, ковыряя ее каблуком, пока Оксана комментировала комплекты белья.        — Ой, ну это мне даже не нравится… А это что? Цвет не тот, кожа от него такая бледная… Верона, зайди!       Ведьма заглянула за ширму, наблюдая за красующейся перед зеркалом подругой. Оксана была аппетитной во всех смыслах: нежное лицо, светлый образ, красивая женственная фигура, талия, зрелая грудь. Вычурный винный комплект подчеркнул румяные с холода щеки и плечи.       — Как тебе?       — Мне кажется, красиво… Тебе идет. За такой вид и побороться не грех, — улыбнулась Верона, а Оксана как-то яростно сверкнула на нее глазами. Передернуло.        — Думаешь? Хм… Ой, смотри, он дал тут какой-то пыльный цвет. Лавандовый, что ли, — подруга поднесла к Вероне симпатичный бюстгальтер с ненавязчивым кружевом и тонкими бретельками. — Это, наверное, тебе подойдет. Не хочешь померить?       — Мне чашка большевата будет, — отмахнулась ведьма. — Да и зачем, не надо.        — Ой, перестань! Давай я попрошу принести? Или сама сходи, а я пока померяю этот бежевый.        Оксана столь профессионально вытолкала Верону наружу, что та едва успела опомниться, как потерянным взглядом уже искала консультанта. К Шахруру со своими размерами она решила не идти, да и его нигде не было видно; зато поблизости перевешивала корсеты коллега джинна. Консультант, сухая блондинка по имени Валерия, одарила ведьму надменным взглядом и холодной улыбкой, заменяя пышный «85D» на «75C».       — Вы только смотрите, эта модель маломерит, — с ядовитой сладостью в голосе предупредила женщина. Верона потупила взгляд, уставившись на спазматически дрогнувший живот консультанта.       — Лера! Ну что вы делаете! Хотите покупателя сдуть?!       Шахрур грозовым облаком выплыл из-за колонны с зеркалом, строго глядя на Валерию. Судя по тому, как та скривилась, джинн уже на пороге своей карьеры заработал статус непререкаемого авторитета — может, он что-нибудь наплел начальству, пользуясь нечеловеческим обаянием, а может, просто был тем самым единственным мужчиной в женском отделе. Закрыв Верону, он начал читать своей напарнице страстную лекцию о красоте тела и о том, что большинство брендов, включая едва не ставший причиной оскорбления, придерживаются золотого стандарта европейской размерной сетки. Воспользовавшись суматохой, ведьма скрылась с новым комплектом белья и поспешила спрятаться в раздевалке рядом с Оксаной.       — Вот черт меня дернул сюда идти… Еще Шахрур этот. Это нормально вообще работать мужчине в таком месте? — причитала ведьма, сбрасывая с себя пальто, шарф, свитер. — Это все потому что на баб посмотреть хотел. Вот и устроился… Пока всех не покроет… Господи, как застегнуть этот адский замок!       Верона, надев лямки, старалась за спиной справиться с крючками. Чашки удачно обняли грудь, и даже сейчас было понятно, что сел бюст, как надо. Но удовольствие ведьма распробовать не успела. Оксана, которая точно слышала раздосадованную тираду, спустя минуту молчания защебетала из-за шторы, едва услышав голос Шахрура. По дешевому кафелю торгового центра застучали каблуки новых ботинок.       — Помочь? — переспросил джинн. — Посмотреть? Я могу позвать девушку…       Но Оксана отвечала уверенным «нет». За шторой что-то закопошилось. Звякнули металлические кольца о карниз, обжег прохладный ветерок обнаженные плечи — и Верона поняла, что Шахрур заглянул к ней.       В таких ситуациях женщины обычно визжат, судя по кинематографу и литературному миру. Верона молча смотрела на джинна, обернувшись и прикрывшись руками. Шах — в ответ, прямо в глаза. Ведьма чувствовала, как словно с неприятным скрипом спадают с плеч черные локоны.       — Тебе в соседнюю, — наконец пересилила себя ведьма и строго дернула головой в сторону кабинки Оксаны.       — А тебе идет, — сдержанно улыбнулся Шахрур в ответ, прежде чем укрыть Верону от своего наглого взгляда.       Время шло, а Оксана, казалось, была готова примерить на себя весь ассортимент, лишь бы ей подносил белье джинн. Он работал исполнительно, тактично, холодно, — а та только сильнее заводилась. Конец всему пришел, когда Шахрура снова сменила Валерия, отозвавшись на вопрос «Где?» кислым «Перерыв».        — Брать будете? — спросила консультант, покачав на пальце лавандовым комплектом напротив лица Вероны, когда Оксана уже упаковала свои покупки. Ведьма с мольбой разрешить собственные сомнения обратилась к подруге, но та неопределенно пожала плечами:       — Ой, ну не знаю… Куда тебе такое? Зачем?       Верона вздохнула, потупив взгляд. В голове всплыли слова надоедливого джинна, а вместе с ними необъяснимое чувство протеста.        — Буду, — кивнула ведьма. — Пакуйте.       Верона встретила Шахрура чаем и старалась не рассказывать о результатах магазинного улова. Она справилась о первом дне джинна, похвалила его за сознательность и пообещала иногда баловать кофе в перерывах. А распрощавшись и умывшись, ведьма с удовольствием закрылась в комнате с чаем и своей библиотекой. Медленно вступала в законные права ночь. Догорала на тумбе последняя ароматизированная свечка.       Ведьма укрылась теплым одеялом, ощущая на себе тяжесть пережитых приключений. Все ходили в голове мысли об Оксане и ее странном поведении, легкая обида на консультантов в женском магазине, необоснованный страх бесполезно потратить деньги, да так и не воспользоваться новым комплектом белья. Потом Верона себя ругала за мелочность, сонно прятала за ладошкой зевок. За окном умиротворяюще качались ветки дерева. Завывал поздний октябрьский ветер.       Темный бархатный покой сделал сон сладким, несмотря на все переживания. В дреме Верона чувствовала, что спустя время ночь стала отчего-то жаркой и густой, словно в осеннюю слякоть ворвалась середина июля, а родной дом переместился куда-то далеко на юг. Даже дышать стало трудно, — захотелось проснуться. Но открыв глаза, ведьма обнаружила себя вовсе не в родной постели, а под навесом тяжелого узорчатого шатра, среди расшитых золотом подушек и простыней, чей рисунок — она сразу узнала — повторял узор подаренного Шахруром палантина. Темноту разрезала тончайшая полоска солнечного света, прокравшегося под навес сквозь узкую щелку. Тяжело колыхались на горячем ветру плотные ткани. Верона слышала снаружи мерный шелест песка и звонкое пение птиц. Потянуло выбраться поскорее на свет, убежать от гнетущего мрака, и ведьма вышла, закрывая рукой от слепящего солнца не привыкшие глаза. Хотелось морщиться и стирать влагу с век.       Ведьма оказалась в оазисе немыслимой красоты. Шатер стоял на самом краю: за спиной пылили бледно-желтые пески под ярким лазурным небом, но впереди уже дышала живой свежестью зелень, пальмы самых разных форм бросали на землю причудливые тени, а вокруг прозрачного озера, отразившего на своей глади сразу все оттенки, распускались пестрые экзотические цветы. Прямо перед лицом пролетела, шумно трепеща крыльями, похожая на райскую птичку бабочка, развернулась, присела на голое плечо. Верона и правда не была одета в свою любимую пижаму. Вместо нее на теле изящно сидел новый комплект белья — только и он в рисунке кружева и вышивки приобрел восточный характер.       Жаркое солнце уже спустя считанные секунды начало жечь кожу точно так же, как любопытство обжигало ум, и Верона несмело шагнула под навес пальм. Свежесть воды манила приблизиться, потрогать, искупаться — и вот уже ведьма пробовала ее стопами. Стоило теплу обнять кожу, как ветер, до сих пор беззаботно шевелящий зелень и поднимающий пески в пустыне, вдруг стал сильнее. Он разом устремился к Вероне, подтолкнул в поясницу. Это ощущение было столь отчетливым, что на миг даже показалось: то не раскаленный воздух, а чьи-то незримые руки уговаривают ведьму не медлить. Но она, оглянувшись через плечо, никого не увидела.       «Терять нечего», — решила Верона, уверенная, что все вокруг — просто очень яркий, осязаемый, чувственный сон. Она смело вошла в воду и с силой оттолкнулась руками. Озеро уже в метре от пологого спуска стало значительно глубже, зато даже на середине ведьма могла достать дно носочками, погрузившись всего лишь до подбородка. Так и не нашлось в самом сердце навеянной Морфеем сказки ничего страшного, и какое-то время Верона посвятила беззаботному, самозабвенному купанию. Ныряла — и видела, как солнце вычурно переплетается с тенями под водой, а поднятый ногами песок опускается на дно искристой вуалью.       Немного утомившись, Верона пробралась вдоль берегов. В одном месте, где почва поднялась над озером крутым высоким склоном, взрезанным извилистыми корнями, ведьма нашла подводный поток — что-то вроде горячего ключа. Там она и устроилась, подставляя уставшую спину и ноги теплым волнам. Воды обволакивали тело, вились вдоль бедер, иной раз будто бы поднимались до плеч — соблазняли вытянуться и раствориться в природной магии. А солнце целовало лицо и едва приподнятую над водой грудь. Даже глаза открывать больше не хотелось. Верона и не открывала, на мгновение крепче сжимаясь всем телом от удовольствия и все глубже окунаясь во внезапную негу. Легко становилось опоясанным обычно от напряжения мышцам, а мысли казались все мягче и проще крутились в голове. Патокой растекалась по телу новое чувство. Но едва ли Верона могла это назвать расслабленностью... Нет, что-то иное, не достигнув крайней точки удовлетворения, вдруг принялось подогревать кровь. Теплые потоки между бедер не в шутку гладили самые нежные места. Или это ей казалось? Нет, точно казалось.       Вода, словно ожив, обрела напор и обняла ведьмины бедра. Призрак тепла требовал: «Раскройся», щекотно толкался в ягодицы, лизал живот и пах. Невозможно было сопротивляться тому, чего нет наяву, — да и не хотелось. Наркотической слабостью по мышцам растеклось возбуждение, чтобы в конце концов вспыхнуть внизу живота и между ног, где колдовское озеро вскипало особенно бурно, целовало и кусало кожу, забиралось под белье.       Верона распахнула веки и сжалась. Испуг пересилил приятное напряжение, заставил скрутиться в угоду страху. Она оглядывалась по сторонам, тонко ощущая чужое присутствие, — так знакомы казались мурашки на руках и спине, что Вероне чудились в тени черные глаза. Но оазис был безлюден, а вода снова невинно обтекала тело, как ей и положено. Ведьма повернулась к озеру, как вдруг — перехватило дыхание.       — Ты ведь говорила, что ты любопытная? — улыбнулся возникший из ниоткуда Шахрур — мокрый, обнаженный, дышащий жаром. Он нависал прямо под Вероной и теперь клонился еще ниже, хватаясь за спутанные пальмовые корни над ее головой. Предчувствие неотвратимой близости пекло губы ведьмы злее пустынного солнца, — но в тот самый миг, когда джинн почти смог прикоснуться, паника заволокла взгляд непроницаемым мраком и лишила рассудка.