Одностраничники

— Серафим. — он проследил за довольным видом уставшего лица и остановил взгляд на пятне на шее. Возмущение скрыть уже с собственного усилий стоило. Подозвать подозвал, но спросить «что это» не решился. — чего? — ничего не подозревающий упал на Глебову переносицу. А на плечо рука, приобнимая. Опешил. — да неважно уже, похуй. — потом припомнит, обязательно. Сейчас, с утра самого настроение портить не хотелось. Ну точнее сцену устраивать при водителе не хотелось. А настроение его нужно ещё заслужить будет. — ладно. — Серафим к двери парадной направился, игнорируя тихое «прохладно блядь», в свою сторону.

***

— Глеб! Эй! Я к кому обращаюсь блядь?! — Серафим кричал из другого угла комнаты. Уже третий раз. Не выдержал и подошёл сам. Агрессия в воздухе и словах прям дух тянула на себя. — Ты меня вообще слушал?! — нет. — облизывая оскал он равнодушно поднял глаза. — пидора ответ нахуй. — вот с пидором и разговаривай. Зеркало в ванной, если забыл. — он хотел встать, но его грубо толкнули обратно. — давай без хуйни, а? Что произошло, расскажешь? — Серафим на корточки сёл рядом, явно перебарывая себя и свою злость. — да отъебись ты от меня! Чего я должен что-то тебе рассказывать?! — ещё попытка. Ещё удар в плечо. Жжет неприятно, но горечь в горле похуже будет. — потому что я блядь попросил по хорошему. Говори. — он поднявшись, навис сверху, чтобы вырваться меньше хотелось. Но Глеб воды в рот набрал и выплёвывать не собирался. Потому что всё, что мог бы выплюнуть сейчас: ревностную жёлчь никакими доводами не подкреплённую. Потому что понимал, что лезет не туда: у Серафима своя полноценная жизнь и возможность предъявлять за то, что его не устраивает в ней, ему никто не давал. И это абсолютно логично и правильно. А вот то, что устраивал Глеб сейчас, было как раз таки неправильным нихуя. Но сердцу не прикажешь, как говорится, особенно, когда это ебаное пятно на шее так бросалось в глаза. Будто мерзкий след о помеченной территории. Оставленный наверняка какой-то худой шмарой, а не Глебом. — да я просто смотрю, хорошо ты после концерта отдохнул, да? — веки сейчас тонну весили, поднять стоило усилия невозможного. — да, блядь, спасибо, что позаботился поинтересоваться. — отрезал резко, воротник поправляя. — Ты то вчера сразу почему-то слинял, Юра писал мне, спрашивал где ты. — и ты решил моим отсутствием воспользоваться? Вот молодец, брат! — Глеб попытался улыбку выдавить. Но та лишь добавила остроты сарказму. — да ты смеешься? Как воспользоваться? — ну мне то откуда знать! Кого ты нанял блять! Где шлюху нашёл, а?! Я блять не слежу за каждым твоим хуедвижением! — выпалил, не выдержал, крикнул отчаянно. Серафим замолчал. В голове бегали образы, а лицо ползла улыбка. Он даже рассмеялся не выдержав, кладя голову на чужое плечо. — тебе сука ещё и смешно, да?! Ну и ахуенно! Только я блядь эту хуйню терпеть не намерен, иди из хаты нахуй, будешь смеяться там! — он ещё раз попытался оттолкнуть его, но с менее явным усилием. — какой же ты долбоёб сука, — гласную протянул тон меняя, — сюда смотри! — за холку схватил, к себе притягивая. — тебя же эта хуйня разъебала? — шею поворачивает, ненавистное пятно демонстируя. — целуй блядь, облизать даже можешь, нахуй! — Глеб замер в непонимании, но Серафим нетерпеливо прижал его сам. — видишь блядь? Это ты этими же губами сделал, сам посмотри! — он держал его так ещё пару секунд, как провинившуюся псину, указывая на содеянное. Глеб побледнел пытаясь проглотить ком. — Ты чем блядь вчера вкинулся, а? Или забыл, что твоё снотворное нельзя с алкашкой мешать? — так я же не пил блядь. Я же не мог…— голос теперь звучал сипло и неуверенно. — но целовался со мной. А я пил. — Серафим уже спокойней по волосам проходит ладонью, хоть и хочется подзатыльник отвесить. — А потом сбежал типо покурить блядь, золушка ебаная. — ну прости, проебался… — Глеб тянется обнять, а после к себе на диван тянет. Под недовольные вздохи в ответ утыкается носом в шею и аккуратно высовывает язык, желая оставить ещё пару меток, чтобы уж точно успокоить беспокойную голову.