Я не дам тебе исчезнуть.

Уже сегодня я буду стоять перед этим человеком, оправдываться, пытаться подобрать слова, а он — смеяться мне в лицо и напоминать, что я мудак, которого легко развести на деньги. Возможно, Стефан прав. Все мои неудачи происходят из-за алкоголя. Как только я выпиваю, откуда-то выползает второй я, пытающийся всем доказать, что он даже очень удачливый человек, нарываясь на неприятности. Да, пьяный я — это истинный я, который не сидит на месте и мечтает вляпаться в какую-либо передрягу. Всё, с этого дня я завязываю с алкоголем и пытаюсь мыслить на трезвую голову. Усмехнувшись, я повертел в руке бутылку крепкого и сделал глоток. Мысли не давали спать, я бродил по комнате от стены до стены, пытаясь собрать в голове картину сегодняшнего вечера. Стены в этих домах очень тонкие, я слышал каждый шаг в коридоре, улицу под окном, на кухне — Алисию, развлекающую Бэлу, а за стеной то, как новый сосед трахал какую-то малолетнюю шлюху. От всего этого месива звуков и мыслей голова просто раскалывалась на части. Почему? Зачем? Что ему нужно? Я терялся, ведь он обещал мне месяц. В какую ещё игру он решил сыграть со мной? Мыслей много и ни одна не отвечает на мои вопросы. Адам — человек-внезапность, от него не знаешь, что ожидать. И да, я боюсь. Он сам до последнего момента не знает, как будет действовать дальше. Меня пугает неизвестность и та жестокость, что царит в его глазах. Возможно, завтра я уже не выйду из его дома. Он убьет меня, а потом его люди кинут мой труп в какую-нибудь яму в лесу. Самое ужасное, что никто не заметит, по крайней мере, первые три дня. Все могут подумать, что я ушёл в запой или просто скрылся из города. Черт возьми, нужно как-то менять свою жизнь. Иначе, я всегда буду жить в этой убогой комнате один, под прицелом страха. — Фрэнк? На секунду сердце упало в пятки, я вздрогнул от неожиданности. Сквозь мысли до меня дошло, что это голос Алисии. — Черт побери! Научись стучать! — Извини. Я хотела сказать, что Бэла теперь, как новенькая. Я перевел взгляд на это маленькое пушистое существо. Алисия перевязала ей туловище и лапу бинтом, на том месте, где красовались раны. Я взял псинку на руки и стал целовать её маленькую мордочку. Алисия слегка скривилась: она не так любила собак, как я, она относилась ко всем животным одинаково нейтрально и поэтому не понимала, как можно целовать морду собаке, что провела большую часть своей жизни на улице. А мне казалось, что Бэла счастлива, она прыгала и лизала мои щёки. Я чувствовал себя героем, который спасает жизни, пусть пока только одной маленькой собачке. — Я её покормила. Надеюсь, что ты найдёшь ей хороший дом. Не будет же она здесь жить? Ведь не будет? — Хорошо, не будет. Попробую уговорить Стефана взять её, — с грустью ответил я, отпуская Бэлу на пол. — Ладно, спокойной ночи, Фрэнки. — Доброй ночи. Дверь за Алисией закрылась. Да, эта ночь точно не будет спокойной, да и спать я совсем не хотел. Мысли не отставали от моего мозга. Радует то, что Адам — человек слова, и вряд ли он будет нарушать обещание. Убивать меня ему тоже не выгодно. Кто ему тогда платить будет? Так что, наверное, это очередной разговор-напоминание. ... Уснуть я так и не смог, зато прибрал комнату, и она теперь меньше походила на помойку. Это не могло не радовать. Я всё обдумал, и страх куда-то испарился. Я знал только одно — сегодня утром на работу я не пойду и сразу же позвоню Олсдалу. А лучше сейчас. — Фрэнки, шесть утра. Какого чёрта тебе не спится? — оборвал гудки злой голос Стефана. — Звоню в любое время дня и ночи, сразу тебе, как и обещал. — Что-то случилось? — Я получил записку от Адама. — Ты в порядке? Тебя не били? Мне не хотелось, чтобы Стеф переживал, чтобы сейчас, утром, мчался ко мне. Как будто он Адама не знает. Вообще не хочу видеть его рожу, поэтому просто ответил «нет». — Что он хочет? — Видеть меня. Сегодня. — Ты кретин, Айеро! Я буду весь день волноваться, думая, как ты там, а всё потому, что ты чёртов ублюдок! — Заткнись. Ещё ничего не произошло, и я не прошу тебя волноваться, просто знай, что сегодня я иду к нему, и не жди меня на работе, мне нужно морально подготовиться. — Тебя уволят. — Нет, если ты хорошенько меня прикроешь. Скажи, что меня свалила чума, или что подхватил гидрофобию. Придумай что-нибудь, ты же умный парень, ну. А лучше позвони кому-нибудь, пусть заменят. Мне откажут, а тебе не должны, ты же душа компании. — Я всё понял. Будь осторожен и позвони, как только освободишься. Я просто бросил трубку. Ненавижу, когда меня жалеют, сразу чувствую себя каким-то жалким ничтожеством. Нужно придумать, чем заняться, сегодня весь день в моем распоряжении. ... Мои мысли редко когда реализовывались. Вот и сейчас уже пять вечера, а я всё ещё брожу по комнате от безысходности и стараюсь не спать. Чёрт возьми, чем ближе время встречи, тем сильнее растёт неуверенность. Хотя, когда я вообще был в чём-либо уверен? Мои действия никогда не имели какого-то адекватного смысла, да и слова тоже. Лишь мысли, мысли, мысли, которые никогда не перетекут во что-то большее....Хочется взять и перевернуть весь мир, но потом ты спускаешься на землю, потому что всего лишь человек. Когда я выйду из дома, то обязательно заговорю с тем парнем в сквере: возможно, он единственный, кто хоть немного понимает, что происходит в моей жизни. Иногда так хочется пожаловаться кому-то, а некому. Поставив уже четвёртую кружку кофе на небольшой деревянный столик, я упал на кровать. ... Приятно просыпаться от того, как пёс лижет тебе кисть, гораздо приятнее, чем обычно. Только представьте, каково это — просыпаться каждое утро от чувства нужности. Я стал гладить Бэлу, но она, вместо того чтобы ещё больше раззадориться, почему-то спряталась под кровать. Сначала я не понял, в чём дело, а затем услышал шаги. Предательская паника врезалась в головной мозг, я стал понимать, что сейчас произошло, а может быть, только ещё произойдёт. Но это непоправимо. Этого стоило ожидать. Две ночи без нормального сна не могли пройти бесследно, не оставив после себя каких-то последствий. Вот они. О чём я только думал, когда столько пил, когда мучил себя догадками, вместо того чтобы укрепить моральное состояние здоровым сном? Перед глазами мелькали часы. Девять. Я проспал на два часа. Утром было ещё неизвестно, что будет со мной, но сейчас всё очевидно. Я по горло в дерьме, и для меня это непростительно. Звук тяжёлых ботинок затих прямо перед моей дверью, и...она отворилась. В этот момент мне не хотелось ничего, лишь чтобы тот человек, что вошёл сюда, прострелил мою пустую голову, потому что я не вижу смысла дальше так существовать, чтобы он забрал Бэлу, и его дети играли с ней. Вместо этого, он силой стащил меня с кровати, и я упал, ударившись головой об пол. — Значит так, девочка, сейчас ты собираешься и едешь со мной. Даю тебе десять минут. Ты и так уже упустила своё время. Что меня смущало больше: то, что он обращался ко мне в женском роде или то, что всё время, пока я одевался, он пялился на меня? Даже не знаю, и то, и другое было своего рода оскорбительно. Хотя, я не видел, куда он в точности смотрит, так как его лицо скрывалось капюшоном, подобно смерти. ... Это, наверное, так нелепо — умереть из-за того, что ты проспал. Я проспал не только жизнь, но и шанс показать себя лучше, может, даже, избежать оплаты долга, ну и начать всё заново. В общем, весь путь до дома Адама я думал о том, какой же я лох, и что теперь мне сказать этому королю казино. В голову ничего адекватного не пришло, как это обычно бывает в нужных ситуациях. Что удивительного ждало меня ещё, так это то, что Адам, как ни в чём не бывало, поздоровался со мной, доброжелательно улыбаясь, и рассказывал о сегодняшних делах, как самому близкому другу. Это не давало мне покоя. Наверное, если бы он не обладал такой манией величия, то был бы менее жесток, а причиной его столь завышенной самооценки являются все эти люди, что столько лет работают на него. — Фрэнк, я хочу, чтобы ты поужинал со мной. Сказав это, Адам пошёл по направлению к столу, не дождавшись моего ответа, тем самым дав понять, что выбора у меня нет. — Видишь ли, я очень многое тебе прощаю, многое позволяю, как и всем, находящимся в этом доме, но рано или поздно моё терпение может иссякнуть. Ты понимаешь это? Я был настолько напряжён, что ничего не мог сказать ему в ответ, поэтому только кивнул. — Почему ты ничего не ешь? Наоми старалась, зная, что сегодня у нас будут гости, а тебя там некому кормить. Мне очень не нравился этот тон заботливого родственника, желающего откормить своё чадо, но я был так голоден, что последовал примеру Гонтье. — А, нет, у тебя же там подружка есть. Как её? Алисия? — Она мне не подружка, а тебе ничего не должна, так что забудь её. — Ладно, ладно, расслабься. Не в моих правилах, чтоб от одной жизни страдали другие. Вот в чём дело, Еаро... — Айеро. — Не важно. Так вот в чём дело, Фрэнки, ты неудачник, и даже просто из-за того, что ты существуешь, страдают другие люди, а я даю тебе уникальный шанс всё исправить. Всё исправить? Да что он несет? Мне кажется, или это тонкий намёк на самоубийство? Никто не страдает, чёрт возьми, всем вообще плевать на меня, а к изменению своей жизни я мог и сам прийти, без участия какого-то сумасшедшего, помешанного на цветной бумаге. — Я знаю шаги каждого, — продолжил сумасшедший — что он делает в определённый период времени, с кем общается, кому доверяет, чего хочет. Все знают, что будет, если хоть раз предать меня, и почти никто этого не делает. Адам встал и стал ходить по огромной комнате мимо всех своих подчиненных, и вдруг остановился рядом с одним парнем. — Ты же не предашь меня, Стив? Тот стал кидать взгляды на других, не зная, что ответить, но всё-таки выдавил из себя «нет». Видимо, у него были причины сомневаться в своём ответе. Адам вернулся к столу, взял нож, которым минуту назад ел, а затем перерезал парню горло. — Теперь точно нет. Я замер, думая, что заблюю сейчас весь этот шикарный стол с белой скатертью. Гонтье стал ходить за моей спиной, а остановившись, положил одну ладонь на моё плечо и, повертев перед носом нож, прошептал: — От меня не скрыться, Фрэнки. Мне было уже всё равно, я чувствовал, как мне плохо от запаха крови, от её вида, голова начинала кружиться. Я словно терял сознание. Или нет? Адам, заметив, что мне не по себе, убрал нож от моего лица, сел за стол и стал есть. Этим же ножом. — А ты ведь попытался это сделать. Ты специально переехал жить в мёртвое место, кроме того, ты не пришел на встречу, как я просил. И это после всего того, сколько я сделал для тебя? Сколько прощал? Оправдываться, что я от него не скрывался, а встречу проспал, я не видел смысла. Выглядело всё так, как рассказывал он. К чертям. Пусть эта же сталь пробежит и по моему горлу. — И вот настал тот момент, Иаро... — Айеро. - Тот момент, когда моё терпение сводится к нулю. Он позвал Барри, для того чтобы тот принёс ему пару цветных листов, и на одном из них что-то быстро написал и протянул мне. Из других стал делать кораблики. — Когда у тебя будут собраны все деньги, ты позвонишь по этому номеру. Так как ты пытался сбежать от меня, я должен тебя наказать и сделаю это. Я даю тебе срок два дня. Если за это время ты не позвонишь по номеру, то по окончанию срока звонок сам к тебе поступит, и приятный мужской голос скажет тебе, что через какое-то время ты будешь мертв, — Адам подал мне кораблик, — плыви, милый.