Неизменно изменчивое время

Потрясенная Гермиона встретилась с Минервой в "Кабаньей голове", где её тут же заставили выпить виски (которое она ненавидела), но которое, по мнению Минервы, якобы обладало лечебными свойствами и было прекрасной альтернативой Перцовому зелью. Минерва заметила, что Гермиону слегка подтряхивало, и была обеспокоена. Но Гермиона успешно отмахнулась от вопросов Минервы с опытом человека, который регулярно избегал рассказывать о своей жизни своим друзьям. В итоге они съели очень подозрительный пирог со свининой, прежде чем отправиться на место встречи. Удивительно, но к означенному времени и месту собрались все студенты. Убедившись, что все в сборе, они отправились в замок. Минерва снова зашагала впереди, а Гермиона − сзади. Прошло совсем немного времени, прежде чем парни из Слизерина отстали, чтобы идти рядом с ней. Им еще предстояло пройти долгий путь в совершенствовании своей напускной беззаботности, а она была именно "напускной", что сразу же заметила Гермиона. − Профессор Грейнджер, у меня для вас кое-что есть, − произнес Йован, как он явно считал, невинным тоном. Он сунул руку в карман своего пальто и протянул Гермионе небольшую, но очень красивую серебряную брошь в форме змеи с крошечным изумрудом вместо глаза. Гермиона взяла и с интересом взглянула на подарок. − Это от Люциуса, − вмешался Мальсибер, прежде чем она успела задать вопрос. − Это подарок для сотрудников, которые занимают должность главы Слизерина. − Традиция, − добавил Йован. Гермиона посмотрела на прекрасное украшение. − Ну-ну, − сказала она. − Как великодушно с его стороны. Она внимательно осмотрела брошь, прежде чем наложить диагностические чары. А-а-а. Вот оно. Заклинание прослушки было плотно скрыто под тремя очень хитрыми маскирующими чарами. Это была хорошая магия, и она сомневалась, что кто-то, кто не зарабатывал на жизнь поиском и снятием проклятий с вещей, мог бы обнаружить это. Она слегка покачала головой. Малфой. Несколько наложенных Finite Incantatem сняли маскирующие заклятия, а потом Гермиона изучила заклинание подслушивания, прежде чем отменить его. Интересно. Очевидно заклинание активировалось от кодового слова, хотя она не знала, что это за слово. Но сейчас брошь, свободная от заклинаний, была всего лишь декоративным украшением. Гермиона приколола ее к своему плащу. − Подарок прекрасный, − сказала она. − Правда, на мой вкус, слишком уж любящий погреть уши, но это было легко исправить. Мальчики посмотрели на нее с виноватым выражением лица − за исключением Эвана, который рассмеялся. − А я говорил вам, что профессор Грейнджер слишком умна, чтобы попасться на эту удочку, − торжествующе произнес он. − Я бы добавила вам баллы за проницательность, если бы вы не были столь самодовольным, − сказала Гермиона Эвану, и он улыбнулся в ответ. − Простите нас, профессор Грейнджер, − произнес Барнаби, − Люциус попросил передать вам ее. − И я просто в восторге, − заверила Гермиона. − Я буду носить ее каждый день, и вы все сможете смотреть на нее и напоминать друг другу, что не стоит подсовывать мне заколдованные украшения. А если все-таки попытаетесь, то там должно быть намного больше изумрудов и, возможно, даже бриллиант. Как минимум три карата. Студенты кивнули и что-то невнятно пробормотали, соглашаясь с ней. Мальсибер бросил на нее долгий взгляд, в котором даже читался оттенок невольного уважения. − Давайте, идите дальше обсуждать свои коварные планы, − сказала Гермиона, указывая немного вперед, где шли студенты Слизерина в своих зелёных шарфах. Ребята драматично закатили глаза, но направились вперед к другим ученикам. Гермиона хмыкнула про себя. Они были хитрыми маленькими ублюдками. Но насколько заклинание прослушки отличалось от зачарованной карты, которую, как она знала, везде таскал с собой Джеймс? В волшебном мире совершенно не ценили частную жизнь других. Что казалось общей чертой среди избалованных богатством чистокровок, независимо от их принадлежности к факультету. − Профессор, − раздался низкий, нерешительный голос слева от нее. − Мистер Снейп, разве вы не собираетесь присоединиться к своим друзьям? − спросила Гермиона. − Я собирался рассказать вам о броши, − пояснил он. Гермиона повернула голову, чтобы взглянуть на него, пока они шли. Он засунул руки в карманы и зарылся в свой шарф, как будто пытался скрыться. − Ну, я ужасно подозрительный человек, так что, к счастью, вам не пришлось этого делать, − спокойно сказала она. − Я бы рассказал вам, − повторил он. − Когда других не было бы рядом. − А-а-а. Вроде как и дали брошь и спасли одновременно, − уточнила Гермиона. Снейп кивнул. − Пытаясь угодить всем, вы себе жизнь не облегчите, − сказала она. Снейп тяжело вздохнул, но не ответил на комментарий. Вместо этого он посмотрел на нее своим обычным пустым выражением лица. − Вам не нравится Люциус, − прямо заявил Снейп. − Разве вы не собираетесь предостеречь меня от общения с ним? − Я не ваш учитель, − сказала Гермиона. − Вам не нужно искать моего расположения. − Но он вам не нравится, − настаивал Снейп. − Не то что бы, − произнесла она задумчиво. − Но какая разница? Снейп взглянул на нее и нахмурился. − Я думаю, вы его беспокоите. − Еще бы, − сказала Гермиона. − Он не знает, чего я хочу, и бесится. Поэтому и пытается найти информацию, которая поможет ему решить, друг я ему или враг. − Верно, − согласился Снейп. Несколько мгновений они шли молча. − А что, если он подумает, что вы враг? − спросил Снейп. − Ну, думаю, тогда будет много взмахов волосами и постукивания тростью, − ответила Гермиона и рассмеялась над своим собственным заявлением. Малфой, конечно, был мерзавцем-социопатом, но... с шикарными волосами. Снейп тоже рассмеялся. Затем слегка кашлянул. − Мне жаль, что я вышел из себя в тот день, − тихо произнес он. − Ах, да. Точно. Спасибо, что извинились. Думаю, я понимаю, почему вы так поступили, − призналась Гермиона. Снова последовала долгая пауза, и Гермиона засунула руки в карманы, чтобы куда-то их деть. Разговор со Снейпом иногда напоминал ей укрощение дикого животного. Приходилось тщательно продумывать каждое предложение, иначе одно неосторожное слово − и Снейп снова замыкался в себе. Но в том-то и проблема, что у нее была привычка часто говорить и делать что-то не то. − Я не хочу, чтобы вы разочаровались во мне, − наконец сказал Снейп. Гермиона внезапно остановилась, и он тоже остановился. Она повернулась к нему. − Совершать ошибки − это нормально, − осторожно прговорила она. − Я имею в виду, все так делают. Иногда вы можете разочаровать меня, а иногда я могу разочаровать вас, мистер Снейп. Это нормально. Людям свойственно ошибаться. − Но я не понимаю, чего вы от меня хотите. Каким вы хотите, чтобы я был, − пожаловался Снейп. − Я не хочу, чтобы вы подстраивались под меня. Оставайтесь верным себе. Не нужно принимать решения за меня, или за Люциуса, или за кого-то еще. Вы должны следовать своим собственным путем, − сказала Гермиона. Снейп, казалось, был в замешательстве от этого совета. − Но что произойдет, если я сделаю неправильный выбор? Поступлю неправильно? − Вы всегда можете передумать, − заметила Гермиона. − Никогда не поздно решить поступить по-другому. − Ну да, − с сомнением сказал Снейп. Они продолжили идти. На этот раз никто из них не нарушил полной тишины, повисшей между ними. Гермиона подумала о клятве. Пока она с ним разговаривала, ее даже не кольнуло. Возможно, ничего из того, что она сказала, не имело для временной линии, да и для Снейпа, никакого значения. Возможно, она вообще никак не повлияла на его жизнь. Что, в конце концов, и было ее работой. Ну и что, что она была вполне заменяемой и неважной? Просто эта конкретная операция оказалась немного сложнее других. Она принимала происходящее слишком близко к сердцу. И это касалось не только общения со Снейпом. Гермиона еще не отошла от краткой встречи с Розмертой и чувствовала себя большим мешком дерьма, перевязанным измятым, поникшим бантом. Ее гипотеза, которую она обдумывала с момента встречи с Люциусом, была более сложной. Что, если она уже была частью этой временной линии? В голове сразу пронеслись события связанные со Снейпом, когда он помогал ей в приготовлении зелья. В этом времени она пригласила его присоединиться к ней с комментарием “Если вы собираетесь болтаться вокруг”, поскольку решила, что это смешно. Маленькая шутка над собой. В конце концов, именно он сказал ей это. Но что, если взрослый Снейп сделал то же самое? Что, если он сказал ей это по тем же причинам. Замкнутый цикл шуток. У Гермионы разболелась голова. Именно поэтому перемещения во времени строго контролировались. В любом случае идея временных линий была такой туманной концепцией. Даже департамент лишь частично понимал, когда и как все можно изменить. Они принесли клятву в качестве меры предосторожности. Никто не должен путешествовать с конкретным намерением что-то изменить. Как кто-то мог быть уверен, что все не изменится к худшему? Наиболее вероятным результатом был бы полный распад самого времени. Но... Но если она была частью этой временной линии, почему никто больше не помнил ее? Минерва, Помона, даже Роланда? Они никогда даже не намекали на это в будущем / настоящем Гермионы. И сам Снейп. Если не считать инцидента с варкой аконитового зелья, все остальное время по отношению к ней он вел себя как придурок (что, наверное, было даже и к лучшему). Тьфу. Все было слишком запутанно. Гермиона решила дать событиям идти своим чередом. Ей нужно сначала найти двух волшебников, а потом уже и действовать дальше. Не стоило взваливать на себя слишком много… как мысленно, так и эмоционально. − Я слышал, как вы говорили с Лили, э-э... о вечеринке профессора Слагхорна, − наконец произнес Снейп. − Да. Тоже идете? − спросила она. − Да, − ответил он, пожимая плечами. − Что, тоже нужен совет по прическе? − ухмыльнувшись, спросила Гермиона. − Ни в коем случае, − сказал Снейп. − Все знают, что для настоящего волшебника это или французская коса или ничего. Гермиона безудержно рассмеялась. − Вот именно. И как раз то, что нужно, чтобы подчеркнуть эти скулы. Гермиона ляпнула это, не подумав. Она повернулась к Снейпу, чтобы извиниться, и увидела, что он густо покраснел. Он откинул волосы, чтобы скрыть лицо. − Простите, мистер Снейп, − покаянно произнесла Гермиона. − Это было неуместно. − Все в порядке, − ответил он, однако румянец так и не сошел с его лица. − Ну что ж, давайте перейдем к менее гламурной теме, − Гермиона попыталась перевести разговор в другое русло, чтобы дать ему возможность прийти в себя. − Не хотели бы вы потренироваться в совместном приготовлении зелий? − Еще как, у меня есть время по выходным. Обычно я заканчиваю свои эссе к воскресенью, − ответил Снейп. − Отлично, − сказала Гермиона. − Я подумаю, какое время подойдет лучше всего, и сообщу вам. − Возможно, мы могли бы поговорить об этом на вечеринке завтра вечером? − небрежно произнес Снейп. “Слишком небрежно”, − с подозрением подумала Гермиона. − Я имею в виду, что вы будете там. И я собираюсь там появиться. − Верно, но там будут полезные люди, которых специально пригласил профессор Слагхорн. Люди, которые могли бы познакомить вас с целым рядом других полезных людей. И все вместе вы будете полезны друг другу, − объяснила она. − Но вы - самый полезный человек, которого я встречал, − сказал Снейп. − О! − удивленно произнесла Гермиона. Что ж, это было неожиданно. Снейп, похоже, тоже нашел это неожиданным, и на мгновение сам опешил от того, что выпалил. Прежде чем Гермиона смогла хоть что-нибудь сказать, он резко развернулся и зашагал к сокурсникам шедшим впереди, пока не догнал Мальсибера и остальных. Он так и не обернулся. *** На следующее утро Гермиона не увидела Снейпа. Однако время пролетело незаметно, поскольку в библиотеке был пойман Гилдерой, продававший свои поцелуи девочкам. Гермиону же вызвал возмущенный мальчик, которому отказали в покупке поцелуя. Гермиона была в ярости, готовая пропесочить паренька и разразиться замечательной тирадой о принуждении и праве каждого распоряжаться своим телом, когда выяснилось, что единственная причина, по которой Локхарт отказался от сделки, заключалась в том, что мальчик предложил три кната вместо пяти. “Хочешь Гилдероя − плати”, − заявил Локхарт, что одновременно удивило и позабавило Гермиону. Как только была согласована надлежащая плата, конфликт был улажен. За исключением, конечно, того, что Локхарт торговал поцелуями в библиотеке. К ужасу оставшейся без поцелуев вереницы возлюбленных, Гермиона отправила его обратно в общежитие, чтобы он отдохнул и пересмотрел свой жизненный выбор. Единственным плюсом этого дня было то, что Регулус заглянул к ней в кабинет с букетом черных орхидей. Очевидно, это был “знак уважения от Слизеринского факультета”. Что бы, черт возьми, это ни значило. В любом случае Гермиона приняла их сдержанно, надеясь, что это была правильная реакция в соответствии с нормами чистокровного этикета. Ее попытка быть вежливой, похоже, окупилась, и она была вознаграждена церемонным поклоном и еще более чопорной улыбкой. Вернувшись в свои покои, она наложила на цветы все диагностические чары, какие только знала, но они оказались именно тем, чем выглядели. Цветами. Невинными, даже отдаленно не похожими на подслушивающее устройство, цветами. Так что единственное, что оставалось сделать, это поставить их в вазу с водой и наложить на букет крошечное заклинание стазиса на случай, если они очнутся посреди ночи и попытаются съесть ее лицо. Относиться к чистокровным, казалось Гермионе, было все равно, что страдать эмоциональным запором. Она помнила об этом, когда готовилась к небольшому собранию Горация и пыталась подобрать одежду так, чтобы весь её вид говорил о том, что она не знает о существовании антибиотиков, а также совершенно не одобряет женщин, демонстрирующих открытую кожу и имеющих независимое мышление. Возможно, это был эффект от орхидей, а может быть, и что-то другое, но в последнюю минуту Гермиона зачаровала свою мантию в глубокий темно-зеленый цвет. Не так страшен Слизерин, как его малюют, решила она. Прежде чем покинуть свои покои, она еще раз окинула взглядом в зеркале свой наряд. Приемлемо. Мантия была красивой, хорошо сидела на ней, и хотя это был не Святочный бал или нечто подобное, но она выглядела весьма неплохо. Гермиона оценивающе оглядела зеленую мантию. Если бы Рон мог ее увидеть, он бы упал замертво. Он дольше всех держался за эти дерьмовые факультетские представления и всякий раз, когда напивался, громко твердил, что это не имеет никакого отношения к бурной интрижке с Миллисент Булстроуд, с которой он закрутил через год после разрыва с Гермионой. Милли, по всей видимости, оказалась просто фейерверком в постели, но бросила Рона после того, как стало ясно, что он больше похож на бенгальский огонь. Вместо письма с утешениями Гермиона отправила ей открытку с поздравлением, потому что, в конце концов, она тоже была на ее месте. Рона мог набрать много очков в квиддиче, но очень мало в будуаре. Гризельда, с другой стороны, объяснила Гермионе, что просто взяла ситуацию под контроль и, как хороший тренер, упорно работала над улучшением результатов Рона. Она казалась счастливой, и он тоже. Что, безусловно, только доказывало − если Рон не был великолепен с Гермионой, это вовсе не означало, что он не мог быть великолепен с кем-то другим. Гермиона пришла на мероприятие заранее, как и обещала Горацию, и заняла удобное место в углу комнаты, наблюдая, как студенты постепенно заполняли зал. Она была рада увидеть Ферн, а также удивительно умную четверокурсницу со Слизерина по имени Айя, которая сварила самое совершенное противоядие, которое Гораций видел хоть у кого-то в этом году. Лили привела Джеймса, и ее прическа выглядела фантастически, что означало, что она не воспользовалась ни одним из советов Гермионы. Что, вероятно, было хорошим вариантом. Она ещё успела увидеть как пришли Дирк и Регулус, прежде чем люди стали прибывать нескончаемым потоком. Гермиона была удивлена, что большинство учеников подошли поздороваться, независимо от принадлежности к факультету. Ей казалось, что ее просто терпят в классе, но, возможно, они считали её заслуживающей внимания. Она не была великим или даже очень хорошим учителем... но, возможно, она была "вполне компетентной". Это была ошеломляющая новость. Скорее всего, тщеславие вскружило ей голову, но мозг Гермионы явно не работал в полную силу, когда она снова посмотрела на вход. У неё перехватило дыхание, когда она заметила на входе высокую фигуру в чёрном. Такие знакомые иссиня-чёрные волосы свисали до плеч, и она ненадолго забыла, где находится. Когда. Профессор Снейп. Он повернулся, знакомо взмахнув мантией, и она увидела, что это вовсе не профессор Снейп. Это был мистер Снейп. Гермиона почувствовала облегчение. Он увидел ее и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ. Он подошел к ней, и Гермиона сдержала широкую улыбку, заметив как он невольно прихорашивается. − Профессор, здравствуйте, − сказал Снейп. − Здравствуйте, мистер Снейп. Я ужасно разочарована вашей прической. Разве вы не обещали мне французскую косу? − ухмыльнувшись, произнесла Гермиона. Он смущенно коснулся своих волос. − Да. Но я не хотел перетягивать всё внимание на себя. − Как галантно с вашей стороны, − сказала Гермиона. − Мне нравится ваша мантия, − добавила она. Он осмотрел себя сверху до низу. − Благодарю вас. Она новая. − Заметно. Но, мне кажется, у нее слишком много пуговиц, − прокомментировала Гермиона. − Мне нравятся пуговицы, − возразил Снейп. − Очевидно, − кивнула Гермиона. Он ухмыльнулся. − Пуговицы недооценивают. − Преступно, − со всей серьезностью согласилась она. − Итак... гхм… − нерешительно произнес Снейп. − Хотите, я принесу вам что-нибудь выпить? Гермиона посмотрела на него. Он очень заметно задержал дыхание. Она не была уверена, что именно так общалась с кем-либо из своих учителей в Хогвартсе. Приносила ли она кому-нибудь выпить? Ей вдруг вспомнилось, как она принесла Филиусу напиток на вечеринке у Горация, на которую ходила с Кормаком. В тот вечер она еле отбилась от лап и болтовни своего спутника, чтобы поговорить с Филиусом о дополнительных занятиях по чарам. Что ж. Значит, все было в порядке. Верно? Просто возможность сделать приятное учителю, на которого равняешься. Верно? Верно. Тогда все было в порядке. − Спасибо, − произнесла она после паузы. − Это очень любезно с вашей стороны. Прежде чем она успела сказать ему, какой напиток ей нравится, он исчез, лишь черная ткань закружилась вокруг него. “Это так сюрреалистично”, − тихо пробормотала Гермиона.