Неизменно изменчивое время

В поезде Снейп словно ушел в себя, утратив те небольшие проблески уверенности и сухого юмора, которые он начал постепенно раскрывать перед ней в Хогвартсе. Гермиона беспокоилась о том, что ждет их впереди. Казалось, что встреча с отцом для Снейпа − это нечто более ужасное, чем стычки с Мародерами в школе. Она краем глаза наблюдала за ним, пока они шли от станции к его дому. Она предложила аппарировать их до места назначения, но он отказался, сказав, что безопаснее пройтись пешком. Улицы, по которым они шли, явно не принадлежали богачам, хотя некоторые маленькие палисадники были опрятными, с идеальными рядами цветов и чистыми окнами. Они прошли через чей-то заросший участок, пересекли несколько улиц, на которых не было зелени, и тут Гермиона заметила, что дома выглядят более ветхими и заброшенными. Наконец Снейп остановился у дорожки одного из домов, состояние которого было лучше, чем у стоящих по бокам. Но Гермиона решила, что это не очень-то способствует сохранности конструкции и целостности жилища. Снейп быстро повернулся к Гермионе, и она слегка отступила назад, поняв, что на его лице отразился страх. − Позвольте мне говорить, − попросил он. − Пожалуйста. Гермиона кивнула. Она начинала нервничать. Она последовала за ним к двери и ждала, пока он копался в кармане в поисках ключа, когда дверь внезапно распахнулась. − Привет, па, − сказал Снейп. − Это профессор Грейнджер. Она привела меня из школы. − Ну надо же, − фраза прозвучала насмешливо. Мужчина шагнул в дверной проём, и Гермиона, наконец, увидела его. Не было сомнений, что это отец Снейпа, так как сходство с ним, взрослым, было поразительным. Различия же были незначительны: менее выдающийся нос, более крепкая линия челюсти и слегка вьющиеся волосы. Но мужчину, стоящего в дверном проеме, лениво прислонившегося к косяку и смотревшего на Гермиону с нескрываемым интересом, большинство людей, несомненно, назвали бы красавцем. Однако, если бы она захотела получить аналогичные заверения в физической привлекательности профессора Снейпа, у нее бы ничего не вышло. Мужчина придержал дверь. − Что ж, входите, − сказал он. − Я поставлю чайник. Костюм на твоей кровати, Сев. Твоя мама хотела бы, чтобы ты хорошо выглядел для нее. − Значит, сегодня? − спросил Снейп сдавленным голосом. − Сегодня, − сказал отец Снейпа, возвращаясь в дом. − Как... что случилось с мамой? − спросил Снейп у своего отца, когда тот закрыл дверь за ними. − Давай не будем обсуждать это при посторонних, − ответил мужчина, многозначительно глядя на Гермиону. − Я Гермиона Грейнджер, − наконец решила присоединиться к разговору Гермиона. Она протянула ему руку. − Я глубоко сожалею о вашей утрате и о том, что помешала вам и вашему сыну в это ужасное время. Мужчина посмотрел на нее с новым интересом, протянул руку и взял ее руку в свою большую теплую ладонь, коротко пожав. − Надо же, Сев, − произнес он. − Ты наконец-то привел в дом человека с хорошими манерами. Я Тобиас. − Спасибо, что пригласили меня, − сказала Гермиона. − Я могу оставить вас и вашего сына горевать и готовиться к похоронам, а сама вернусь позже, чтобы сопроводить Северуса обратно в школу. − Эйлин никогда не приглашала гостей, не дав им почувствовать себя как дома, − сказал Тобиас. − Как я уже сказал, я поставлю чайник. И мы с вами немного поболтаем, пока Сев будет собираться. Гермиона не упустила из виду тревогу, появившуюся на лице Снейпа в связи с предложением его отца. − Эм... может... − начал он. − Ты меня слышал, − мрачно рявкнул Тобиас. − Наверх. В его голосе звучала едва уловимая, но безошибочная угроза. Снейп нахмурился и посмотрел на Гермиону. “Все будет хорошо”, − сказала Гермиона, проникнув в его сознание. Конечно, она ненавидела легилименцию, но это не значило, что она возражала против ее использования в случае необходимости. Лицо Снейпа тут же стало пустым. − Да, папа, − сказал Снейп. Он ушел, даже не оглянувшись. − Что ж, присаживайтесь, − сказал Тобиас, указывая на маленький деревянный стол в тесной кухне. Гермиона присела на один из стульев, пока Тобиас кипятил чайник и заваривал чай. Наконец он поставил чайник и две чашки на стол и сел напротив Гермионы. − Значит, вы профессор? − спросил Тобиас. Это был вопрос со странной смесью любопытства и раздражения. Гермиона улыбнулась, но это было не более чем легкое подергивание сжатого рта. − Да, − просто ответила она. На самом деле все было намного сложнее, но она не хотела вдаваться в подробности. − Не слишком ли вы молоды? Гермионе удалось сохранить полную неподвижность под его оценивающим взглядом, последовавшим за этим вопросом. − Я вполне компетентна, чтобы учить вашего сына, − резко ответила она. Тобиас издал короткий, удовлетворительный смешок. − Не сомневаюсь, − сказал он, поджимая губы. Странная горечь проступила на его лице. − Северус − очень талантливый ученик, − сказала ему Гермиона. − У него безудержное желание учиться, все впитывать, знать как можно больше. Тобиас усмехнулся. − Это завуалированный способ сказать, что он невыносимый всезнайка? Я это уже понял. Гермиона не смогла удержаться от того, чтобы не разинуть рот. В голове промелькнуло воспоминание прошлого (или, на самом деле, будущего), как в глазах профессора Снейпа мелькнула холодная ненависть, когда он посмотрел на нее в классе и сказал: “Вы уже второй раз говорите без разрешения, мисс Грейнджер. Ещё пять баллов с Гриффиндора за то, что вы − невыносимая всезнайка”. Она вспомнила, как горячий румянец стыда разлился по ее лицу и груди, и каким сердитым он выглядел. Она просто хотела показать, как много знала, как много училась. Хотела доказать, что имела право находиться в Хогвартсе и что она такая же настоящая ведьма, как и все остальные. Но вместо этого он раздавил ее своими язвительными и насмешливыми словами. В тот момент она возненавидела себя, а заодно и его. Сейчас же Гермиона по другому оценивала реакцию профессора Снейпа. Хотя его гнев и был направлен на нее, но, возможно, дело было не только в ней. Тобиас потянулся к картонной пачке, лежащей на столе, вытащил сигарету и быстро сунул ее в рот. Сигарета слегка свисала между его тонких губ. Гермиона смотрела, как он взял зажигалку и безрезультатно чиркает ею рядом с кончиком сигареты. Не достигнув желаемого, он так знакомо усмехнулся и бросил зажигалку на стол. Она звякнула о стол и прокрутилась почти на один полный оборот. Тобиас вздохнул и приподнял бровь, глядя на Гермиону. У неё перехватило дыхание. В каждом движении его лица ей виделись отголоски профессора Снейпа. − Огоньку не найдется? − спросил он. − Нет, извините, я не курю, − ответила она, слегка ошеломленная таким знакомым выражением лица. − Уверен, вы сможете что-нибудь придумать. Верно? − сказал Тобиас, лениво подняв руку и пошевелив пальцами. − Магия-шмагия? Гермиона хмыкнула, но тут же вызвала небольшое пламя на правой ладони. Оно танцевало и мерцало, отбрасывая тени на угловатое лицо сидящего за столом мужчины. Тобиас наклонился вперед, хищно улыбаясь, и склонил голову к ее руке. Его черные волосы были густыми, но между прядями то тут, то там поблескивало серебро. Он откинулся на спинку стула, раскуривая сигарету. Гермиона взмахнула рукой, и пламя погасло. − Уметь добывать огонь − хороший навык выживания, − прокомментировал Тобиас. − Но вам это ни к чему, правда? Вы просто щелкаете пальцами − и вуаля. − Это немного сложнее, − пожала плечами Гермиона. Тобиас затянулся сигаретой и медленно выпустил дым. − Эйлин тоже так всегда говорила. Но, держу пари, немалому количеству людей помогло бы такое умение. Особенно тем, кто замерзает, а уж их детям... − его голос был нейтральным, но лицо − жестким. − Это противозаконно, − с неловкостью в голосе произнесла Гермиона. Тобиас глухо рассмеялся. − О да. Статут о Секретности. Я подписывал эту бумажку. Не хотим, чтобы эти мерзкие магглы извлекали выгоду из того, что может улучшить их жизнь. Лучше держать все это в секрете. Гермиона моргнула; на самом деле она не ожидала такого комментария и определенно не была уверена, как на него стоит реагировать. Она немного нервничала и надеялась, что Северус скоро вернется. Его отец заставлял ее чувствовать себя неловко. Она почти чувствовала, как под его холодным фасадом кипит безграничная ярость. Взрослый Северус Снейп, которого она помнила, умел припечатать язвительными комментариями и ледяными оскорблениями, но он никогда не вызывал у нее такого страха, как его отец в этот момент. А ведь он просто спокойно сидел за кухонным столом и курил сигарету. Он напоминал ей Люциуса. Фанатика до мозга костей. − Не думаю, что они преследовали именно эти цели, − сказала Гермиона, хотя иногда ей тоже так казалось. − Зачем я вообще говорю с тобой об этом. Что ты вообще знаешь о нашей жизни? − резко кинул Тобиас, переходя на ты. − Мои родители не волшебники, − ответила Гермиона, и он, услышав это, откинулся на спинку стула. − А, понятно. Как у девчонки Эванс. Так что же это такое? Мутация? Лишний ген? Просто повезло? − спросил он почти насмешливо. − Я не знаю. Думаю, никто не знает, − ответила Гермиона. Несколько минут они сидели в тишине. Гермиона использовала всю силу воли, чтобы оставаться совершенно неподвижной. Тобиас находился всего в нескольких футах от неё, с пустым, нечитаемым лицом, которое она помнила почти с каждого урока зельеварения, на котором присутствовал профессор Снейп. Это было жутковато. Было что-то... что-то притягательное… возможно, даже харизматичное в ее бывшем профессоре зельеварения. Несмотря на ужасное состояние его волос, колючий нрав и язвительность, выставленную на максимум. И это она даже не стала упоминать о носе, который, судя по всему, достался ему не от отца. Во всяком случае, что-то в нем было. Хотя что именно, и как определить это "что-то", было выше ее понимания. Она даже видела отголоски этого в Снейпе-подростке. Зачатки того человека, которым он стал. “Станет”, − поправила она себя. Тобиас, с его тонким носом, сильной челюстью и пустой, волчьей улыбкой, производил впечатление хорошего человека. Но внутри он был прогнившим. Гниль и разложение. − Ну и как тебе живется с родителями, не являющимися магами? − неожиданно спросил Тобиас, и Гермионе показалось, что он прочитал ее мысли. − Прекрасно, − солгала Гермиона. − Не сомневаюсь, − сказал Тобиас, наконец-то затушив сигарету о тарелку на столе. − Когда Эйлин рассказала о нас своим родителям, они выгнали ее. Сказали, что ей больше не рады. И все потому, что она выбрала маггла. − О, − сказала Гермиона, главным образом потому, что не могла придумать, что еще сказать. Над головой раздалось несколько глухих ударов, которые, как надеялась Гермиона, означали, что Северус почти закончил одеваться. − А ее родители знают, что она умерла? − осторожно спросила Гермиона. Тобиас помрачнел. − Все равно я не знаю, как с ними связаться. Я попросил Эвансов сообщить Севу в школу. Севу? В голове Гермионы промелькнула мысль. Но они отправили сову Лили. Почему? − Я могу сообщить им, если хотите, − предложила Гермиона. Мужчина покачал головой. − Они ясно дали понять, что она умерла в их глазах в день нашей свадьбы. Гермиона молча кивнула. Мир, о котором говорил Тобиас, был за пределами ее жизненного опыта. Этот мир был где-то далеко от ее уютных семейных вечеров, на которых часто присутствовали бабушки и дедушки с обеих сторон, а иногда даже тети, дяди и кузены. Самая крупная семейная ссора, которую она помнила, была, когда кто-то уронил соусницу, не успев подать темную, сочную подливку. В ее мире семья − это смех, принятие и безусловное уважение, а не осуждение, гнев и жестокое пренебрежение. Даже ее родители, для которых она была мертва... ладно... и для остальных членов семьи тоже. Ну, не совсем мертва, ее просто не существовало. Но Гермиона не сомневалась, что если бы Министерство смогло вернуть им память, они были бы так счастливы, что она выжила. Они бы все ей простили. Обязательно. Она знала это. Знала в глубине души. Кто мог отвергать своих детей из-за предрассудков? Кому было все равно, что их дочь мертва? Кто были эти люди? “Разве это не лучше объясняло поступки профессора Снейпа?” − тут же обвиняюще заявило ее сознание. Она внутренне поморщилась, особенно когда вспомнила, как Рон громко заявлял, что все ненавидят этого человека. “Хотя, − тут же возразила ее аналитическая сторона, − ваш источник информации может быть предвзят.” Она попыталась незаметно оценить темноволосого мужчину, сидящего напротив нее. Казалось, его забавляло ее внимание. Красивые люди привыкли к тому, что их оценивают, подумала Гермиона, и, поскольку конечный результат обычно в их пользу, они не обижаются на это. Гермиона кисло подумала: “Не так уж это и приятно, когда в тебе ищут изъяны”, что заставило ее вспомнить о зубастой Гермионе-подростке с ужасными волосами, чернильными пятнами на губах из-за бесцельного постукивания пером, будучи погруженной в свои мысли. Она вздрогнула. − Все в порядке, па? − раздался от двери нервный голос Снейпа. Он ясно чувствовал напряжение, царившее в комнате. − Да, − ответил Тобиас, − я просто знакомлюсь с твоим профессором. Гермиона отпила глоток чая. − Мы прекрасно побеседовали, − холодно сказала она. Тобиас пристально посмотрел на нее, а затем от души рассмеялся. Смех эхом разнесся по комнате, а веселье смягчило его черты, и Гермиона смогла понять, что привлекло в нем Эйлин. − Ты мне нравишься, − сказал он. − Ты крепче, чем кажешься. Гермиона одарила его своим лучшим взглядом в стиле профессора Снейпа, приподняв бровь, и Тобиас ответил ей тем же. Они сидели за столом прямо напротив друг друга, и, глядя глаза в глаза, словно сражались в странной безмолвной битве. − Я готов, па, − сказал Снейп, прерывая их молчаливую перепалку. Гермиона посмотрела в его сторону. Он был одет в черный костюм, скорее всего, принадлежавший его отцу, так как он был немного потрепан и великоват, белую рубашку и черный галстук. В этой одежде он выглядел старше, а угрюмое выражение лица добавляло ему лет. − А, Сев, − произнес Тобиас. − Прекрасно выглядишь. Твоя мама гордилась бы тобой. − Спасибо, папа, − ответил Снейп. Его взгляд метнулся к Гермионе, как бы желая получить и ее одобрение. − Да, − подтвердила Гермиона, внезапно почувствовав, как от волнения у нее сжимается горло. − Она бы очень гордилась вами.