Неизменно изменчивое время

Гермиона сидела на маленькой каменной скамье на кладбище за небольшим деревянным зданием, которое, как она предположила, являлось одной из местных церквей. Кладбище было довольно красивым, среди рядов беспорядочно разбросанных могил росли полевые цветы. Удивительно, но этот вид умиротворял. Неподалеку от места проведения похорон Гермиона нашла местную закусочную и пробыла там около часа, после чего вернулась на кладбище. Она решила, что, правильно это или нет, но присутствовать на похоронах было бы неуместно. Гермиона пришла на кладбище уже после погребения, и только Снейп и его отец остались рядом с небольшим холмиком земли и бледным, простым надгробием. Гермиона нашла скамейку и села на нее, не желая их беспокоить. После часа ожидания она увидела, как Тобиас закурил сигарету, положил руку на белый камень и что-то сказал Снейпу. Снейп покачал головой, а Тобиас пожал плечами, засунул руки в карманы и покинул кладбище, оставляя за собой тонкую струйку дыма. Снейп повернулся обратно к могиле и долго стоял, склонив голову, не двигаясь. Гермиона знала, какую глубокую рану оставляет в твоей жизни потеря родителя. Нет, в свой день рождения она не грустила. Гарри и Джинни никогда не забывали прислать ей открытку и пригласить на чай (а Рон, как правило, вспоминал об этом через день или чуть позже и судорожно пытался компенсировать это самой огромной коробкой шоколадных конфет, которую только мог найти). Даже Рождество редко нагоняло на нее тоску: оно проходило либо в кругу растущего в геометрической прогрессии клана Уизли, либо в одиночестве, либо с кем-то из ее команды с работы. У нее даже было одно незабываемое Рождество с Эвридикой и Сэрой, когда они весь день пили коктейли и смотрели фильмы по телевизору Гермионы. Нет, больше всего она скучала по родителям, как ни странно, в совершенно обычные моменты жизни. Например, когда она рассталась с Роном и так отчаянно хотела позвонить маме и выплакать всю свою растерянность. Когда в ее машине вышел из строя генератор, и она точно знала, что ее отец мог бы починить его, а не просто наугад пробовал бы на нем заклинания, пока двигатель не взорвался бы и ей не пришлось купить другую машину. Или когда она впервые получила предложение работать в Департаменте, обойдя четыреста претендентов и став обладательницей желанной должности. Гермиона хотела, чтобы мама и папа сказали ей, как они гордятся ею. Что они всегда знали: если их дочь будет упорно работать, то добьется всего. Не имело значения, что она выросла в семье магглов и обошла при отборе на должность тех, кто учился обращаться с волшебной палочкой еще с пеленок. Они бы гордились ею независимо от этого. Она была уверена в этом. Гермиона вновь обратила внимание на Снейпа. Его тень удлинялась по мере того, как солнце начинало клониться к закату. Она встала со скамейки и подошла к нему. − Привет, − сказала она. Снейп посмотрел на нее. Его глаза покраснели от слез, а на лице застыло бледное, апатичное выражение. − Здравствуйте, − поздоровался он. − Вы не против, если я постою здесь с вами? − спросила Гермиона. − Нет, − ответил Снейп все так же невыразительно. Гермиона перевела взгляд на надгробие и прочла надпись, сделанную мелким шрифтом: “Зимой стоит одинокое дерево”. − Мистер Блэк сказал, что ваша мать была сильной ведьмой, − прокомментировала Гермиона. − Была, − согласился Снейп. − Когда-то она была сильной. Но она была. Гермиона кивнула и замолчала. − Они сказали, что она потеряла свою магию, потому что вышла замуж за маггла... вышла за отца, − вдруг резко произнес Снейп. − Кто "они"? − спросила Гермиона. − Люди в школе. Вы думаете, это правда? − Вряд ли, − рассудительно произнесла Гермиона. − Общение с магглами ни на что не влияет. То, кого ты любишь... с кем проводишь время − это не имеет значения. Любое общение оказывает лишь очень незначительное влияние, например, как в тех случаях, когда черпаешь энергию из эмоций для заклинаний. Возможно, если испытываешь стресс или депрессию, будет труднее колдовать, и легче, если чувствуешь себя очень счастливым или злым, но это не означает, что магия полностью исчезает. − Хорошо, − сказал Снейп. − Тогда приятно это знать. − Она учила вас заклинаниям, когда вы были маленьким? − спросила Гермиона. Снейп посмотрел на нее с растерянностью, которая сменилась чем-то похожим на снисходительность. − Ну да. Оба ваших родителя были магглами, − сказал он ровным тоном. Гермиона удивленно моргнула. Она не знала, что ответить на это, и стоит ли чувствовать себя оскорбленной. − Так и было, − подтвердила она. − Но они многому меня научили. Я уверена, что ваш отец учил вас совсем не тому, чему учила ваша мать. − Ничего такого, чему стоило бы учиться, − возразил Снейп. Впервые за все время ее присутствия в нынешней эпохе он использовал ту же насмешливую интонацию, с которой она была слишком хорошо знакома в студенческие годы. Неужели именно это событие уничтожило милого, неловкого мальчика и породило озлобленного, подавленного мужчину? У Гермионы свело желудок. Снейп, должно быть, заметил перемену в её лице, и его собственное скривилось от отчаяния. − Простите, профессор Грейнджер, я не знаю, почему я так сказал, − извинился он. − Может быть, злиться легче, чем грустить, − предположила Гермиона. − Это так, − согласился Снейп. Он снова повернулся к могиле. − Они не узнают, что она была ведьмой, − печально произнес он. − Вы не возражаете, если я кое-что добавлю? − спросила она. Он лишь пожал плечами в ответ. Гермиона пошарила в своей сумке, вытащила брошь в виде змеи и закрыла глаза. Она позволила форме кристаллизоваться в ее сознании, прежде чем пустить в ход свою магию, чувствуя, как она собирается щупальцами вокруг броши и направляется к камню с выгравированной эпитафией. Закончив, она открыла глаза. − Я не вижу никакой разницы, − разочарованно произнес Снейп. − Вы что-нибудь чувствуете? − спросила Гермиона. Снейп шагнул к камню и остановился. − Да, − сказал он. − Я знаю, что здесь что-то есть. Я чувствую это. Как будто тяжелое, давящее чувство. − Попробуйте применить заклинание обнаружения, − предложила она. − Revelio, − прошептал Снейп, взмахнув палочкой. Нежные серебристые алиссумы стали появляться на надгробии, а когда они распустились, их медовый аромат наполнил воздух. В центре крошечных цветов то тут, то там сверкали бриллианты и изумрудная пыль. Цветов становилось все больше и больше, пока они не закрыли надгробие почти целиком, за исключением четкой надписи, гласившей: “Эйлин Снейп”. Снейп ничего не сказал, что заставило Гермиону занервничать. − Я могу убрать, если вам не нравится, − предложила она. − Нет, − проговорил он хриплым голосом. − Оставьте. Снейп присел рядом с могилой и протянул палец к одному из маленьких цветков. От его прикосновения все вокруг растаяло. − Они все еще там, − успокоила Гермиона, садясь рядом с ним. − Заклинание обнаружения вернет их обратно. − Вы использовали свою брошь, чтобы сделать их, − заметил Снейп. − Да, − подтвердила Гермиона. − Лично я не могла придумать лучшего применения для нее. А вы? − Нет, − быстро ответил Снейп. − Как вы заставили их пахнуть? − Ах, − сказала Гермиона и слегка покраснела. − Я экспериментировала, когда была моложе. Пыталась поразить всех тем, какая я умная. Все началось с создания моих собственных духов, затем пришло понимание химии аромата, того, как создавать разные виды... − она замолчала, поняв, что болтает лишнее. Снейп повернулся и посмотрел на нее. − А потом? − А потом я решила попробовать создавать разные запахи, используя трансфигурацию. Я имею в виду, что в любом случае при трансфигурации ты преображаешь молекулы, так почему бы не пойти дальше? − объяснила Гермиона. − И что же вы трансфигурировали? − спросил он. − Рождественские открытки, − печально ответила Гермиона. − Для моих учителей. Если вы еще не заметили, я − ботаник. − Рождественские открытки для своих преподавателей − это крайняя степень ботанства, − серьезно согласился Снейп. − У всех свои недостатки, − слегка усмехнувшись, сказала Гермиона. − И нездоровая потребность угождать авторитетам − мой. Снейп слабо улыбнулся ее самоуничижительному замечанию и вновь обратил свое внимание на могилу. − Я не разговаривал с ней с тех пор, как уехал в начале семестра, − пробормотал он. − И больше не смогу. Гермиона не знала, что ответить, поэтому просто положила руку ему на плечо и слегка сжала. − Она была так счастлива, когда я получил письмо, − продолжил мальчик. − Она рассказывала мне все о Хогвартсе. В ее представлении это звучало так фантастично. − Хогвартс и вправду порой похож на сказку, − тихо согласилась Гермиона. − То, что я поехал туда, было для нее всем. Когда папы не было дома, она заставляла меня рассказывать ей о моих занятиях и о том, чему я научился. Но я никогда не говорил ей о проблемах, − добавил Снейп после крошечной паузы. − Вы имеете в виду мистера Поттера и мистера Блэка? − спросила Гермиона. − Мне казалось, что это было единственное, чего она ждала с нетерпением, − сказал Снейп. − Я не мог рассказать ей о плохом. Просто не мог. − Верно, − дипломатично произнесла Гермиона. − Чертова школа, − резко выпалил Снейп, сжав кулаки от гнева. − Если она так любила этот мир, почему все бросила? Почему вышла замуж за моего отца? − его голос сорвался на вопросе. − Может быть, она больше любила вашего отца, − предположила Гермиона. Снейп немного сдулся, вспышка гнева вновь сменилась печалью. − Возможно, − согласился он. − А потом родились вы, и внезапно появился человек, которого она полюбила больше всего на свете, − предположила Гермиона. Лицо Снейпа скривилось от боли, и он опустил голову на руки. Гермиона рефлекторно прислонилась к нему, пытаясь хоть как-то утешить. Но он повернулся и уткнулся лицом ей в шею, и она почувствовала на своей коже его горячие, влажные слезы. − Кто будет любить меня теперь, когда она умерла? − прошептал он с отчаянием. У Гермионы перехватило дыхание, а сердце сжалось от боли. Что сказать? Она понятия не имела. Но была уверена, что промолчать − это самое худшее, что можно сделать. Лучше сказать хоть что-нибудь, чем совсем ничего. Но что она могла ответить? Она, конечно, не могла заявить, что, насколько ей было известно, на протяжении всей его дальнейшей жизни его никто не любил. Он был совершенно одинок и в жизни, и в смерти. Она не могла этого сказать. Она не хотела этого говорить. Почувствовав прилив ярости и желания защитить, Гермиона знала, что скажет. − Я здесь, − сказала она, обняла мальчика и крепко прижала к себе. − Я рядом. *** Гермиона не знала, сколько времени они так просидели, но руки её затекли и ныли от боли, а дневной свет начал меркнуть, когда Снейп наконец поднял голову. − Уже поздно, − сказал он. − Да, − ответила Гермиона. − Вам стоит вернуться домой. − Нет! − резко произнес Снейп. − Только не туда. Давайте вернемся в Хогвартс. − Вы не хотите увидеться с отцом перед возвращением? − неуверенно спросила Гермиона. − Он сказал, что пойдет в паб. Он… − Снейп отвернулся от Гермионы. − С ним лучше не общаться, когда он пьян, − резко закончил он. Гермиона увидела в этом простом утверждении что-то очень грустное и ужасное, связанное с детством Снейпа. Но она ничем не выдала себя, с некоторым усилием сохранив нейтральное выражение лица. − Конечно, − сказала она. − Как хотите. Я сообщу профессору Дамблдору, что мы возвращаемся. Гермиона вытащила свою палочку. Заклинание патронуса никогда не относилось к числу ее сильных навыков, и было одним из немногих, в которых ей все еще требовалась помощь палочки. Она посидела немного, перебирая в памяти несколько воспоминаний, которые все еще вызывали в ней радость... письмо из Хогвартса, ее первый поцелуй с Виктором, ее связь с Косолапусом, смех с Роном, когда они воображали, что влюблены друг в друга, Рон и Гарри, выжившие на войне, выдающиеся результаты по всем предметам, предложение от Департамента. Выдра материализовалась перед ними, лениво плавая вокруг них в воздухе. Она перевернулась на спину и стала почесывать живот, ожидая приказаний хозяйки. − Ваш патронус, − произнес Снейп с некоторым удивлением. Выдра, похоже, заметила их, покружила вокруг их голов и уткнулась носом в лицо Гермионы, хотя та ничего не почувствовала. Волшебница добродушно отогнала ее, и выдра снова подплыла к голове Снейпа, ненадолго зависнув перед ним вверх ногами, чтобы заглянуть ему в лицо. Гермиона внутренне порадовалась, что ее глупая затея вызвала у подростка улыбку. − Да, − с нежностью сказала Гермиона. − Он настолько капризный, что порой и не веришь в это, но он мой. Она поманила выдру к себе. − А теперь слушай внимательно, − обратилась она к серебристому силуэту. − Это сообщение для профессора Альбуса Дамблдора, директора Хогвартса, ясно? Профессор Дамблдор, это Гермиона Грейнджер, мы с мистером Снейпом возвращаемся в Хогвартс сегодня вечером. Пожалуйста, откройте камин, чтобы мы могли вернуться. Выдра тихо забормотала и сделала несколько кругов в воздухе, прежде чем уплыть. − Получилось? − спросил Снейп. − Надеюсь, − ответила Гермиона. − Телефон надежнее патронуса, но что есть, то есть. − Вас зовут Гермиона, − как бы между прочим сказал Снейп. − Так и есть, − ответила Гермиона. − И прежде чем вы начнете умничать, я хотела бы подчеркнуть, что в нем больше слогов, чем в вашем. Снейп покачал головой. − Оно милое. Это хорошее имя. − Что ж, прекрасно, − сказала Гермиона. − Поскольку другого у меня нет. Идемте к поезду. Может, перекусим по дороге? Он пожал плечами. − Я не знаю. − Мы можем купить в Министерстве очень вкусное жаркое, − предложила Гермиона. − Можно остановиться там, поужинать вместе, а потом отправиться в Хогвартс. Или просто подождать до открытия камина в Хогвартсе. − Поужинаем вместе, − быстро и твердо сказал Снейп. − Я имею в виду, в Министерстве. − Отлично, − сказала Гермиона. − Вы не пожалеете. Там прекрасно готовят. Или, по крайней мере, будут, внезапно подумала она. Ой. Она очень надеялась, что так было и раньше. *** Возвращение в Лондон было тягостным. Снейп, по-прежнему одетый в костюм, сидел рядом с Гермионой в поезде, но все время безучастно смотрел в окно. Волшебница достала из сумки один из своих текстов, пытаясь понять, как умножить силу заклинаний с помощью кристаллов времени, чтобы успеть починить прибор времени до наступления следующего века. Спустя полчаса она решила проверить состояние Снейпа, который некоторое время лежал почти неподвижно, и обнаружила, что он заснул. Гермиона невольно засмотрелась на него спящего и решила, что так он выглядит гораздо моложе. В расслабленных чертах безошибочно угадывалось сходство с Тобиасом. Гермиона вздрогнула. Перед ее взором встал этот страшный человек, не просто пугающий, а совершенно ужасающий. Гермиона не была до конца откровенна со Снейпом. Она вполне могла представить, как жизнь с человеком, в котором скопилось столько злости, привела к проблемам Эйлин с магией. Возможно, женщина подавляла свои способности, чтобы сохранить мир в семье. А может, и нет. Гермиона могла только догадываться. Она только знала, что даже то короткое время, которое она провела с Тобиасом, было похоже на хождение по шаткому канату над зияющей пропастью, полной гнева, который словно только и ждал искры, чтобы вырваться наружу. Как же это было тяжело и для Снейпа, и для его матери! Неудивительно, что он так хорошо умел контролировать свои эмоции. Она слегка нахмурилась, когда эти мысли пронеслись в ее голове. Дом не был безопасным местом для Снейпа. И школа тоже. Да и существовало ли вообще когда-нибудь такое место?