Неизменно изменчивое время

Это был один из немногих случаев, когда Гермиона ощущала благодарность за то, что в волшебной Британии ничего и никогда не меняется. Как она и обещала, можно было заказать жаркое на ужин, а блюдо выглядело так традиционно, что аж сердце замирало от восторга. Гермиона наблюдала, как Снейп аккуратно вылил примерно пинту мясного соуса на картофель и залил им йоркширские пудинги, пока содержимое тарелки равномерно не покрылось блестящей подливкой. Он заметил, что она обратила на это внимание. − Слишком много? − спросил он, нерешительно отодвигая соусницу. − Я не могу представить себе мир, в котором было бы слишком много соуса, − невозмутимо заявила Гермиона. Снейп улыбнулся с видимым облегчением и закончил приготовления к ужину. Это напомнило Гермионе о том времени, когда Рон и Гарри были в том же возрасте. Они оба, казалось, только и делали, что ели все подряд. У нее даже сохранилось смутное воспоминание о том, как Гарри однажды пил мясной соус. Гарри вообще ел быстро, что, по мнению Гермионы, было связано со временем, когда он жил с Петунией и Верноном. В то время он никогда не знал, когда в следующий раз поест, и будет ли это вообще. Поэтому он старался съесть как можно больше из того, что мог. Рон тоже так делал, но у него не было оправдания в виде тяжелого детства − ну, если не считать, что в семье Уизли ты просто обязан есть быстро, чтобы твои братья и сестры тебя не опередили. Пока ребята жили в Хогвартсе, − благословенном месте с молочными реками и кисельными берегами, а также роскошными обедами от домовых эльфов, − никто из них не задумывался о готовке. Но когда они оказались в бегах, все это очень быстро изменилось. Гермиону, единственную, у кого был хоть какой-то реальный опыт в поисках еды (боже, благослови брауни), всегда куда-нибудь отправляли … Втайне Гермиона считала, что это было связано с тем, что она девушка, а мальчики думали, что поиск еды и ее приготовление − это женская работа. Вероятно, никто из них никогда не видел, чтобы мужчина что-то готовил. Хоть что-то! За исключением, конечно, профессоров Снейпа и Слагхорна, которые варили зелья. Но это, наверное, не считалось, потому что приготовление зелий было очень важной работой и впечатляющим мастерством. Хотя почему-то Молли Уизли, готовящая три блюда на восемь человек три раза в день в течение многих лет на одну зарплату, видимо, не впечатляла. Верно. Боже, как же иногда ее бесил волшебный мир! Впрочем, как и весь остальной мир. − Вы много знаете о Министерстве? − спросил Снейп, наливая соус еще и по краю тарелки. − Думаю, достаточно, − небрежно ответила Гермиона. − Я знаю, как пользоваться каминами, чтобы попасть в нужные места, куда обращаться для оформления патентов и какие блюда лучшие из тех, что здесь подают. − Мальсибер говорит, что министерство насквозь коррумпировано, − добавил Снейп. − А вы что думаете? − Хммм, − задумалась Гермиона. Она задумчиво пожевала жареный пастернак, прежде чем ответить. − Полагаю, что есть немало коррумпированных чиновников, но в целом всё не настолько неплохо. Снейп отложил вилку. − Вас это не беспокоит? − Коррупция? − спросила Гермиона. − Конечно, беспокоит. Но верить в то, что любая организация или группа людей безупречны − это просто наивно. До тех пор, пока вы это понимаете и соответствующим образом корректируете свои действия, все, в основном, работает. − Но, − Снейп нахмурился, − это кажется немного неправильным. Это значит, что везде так. − Велика вероятность, что так и есть, − продолжила Гермиона. − Как вы помните, мы обсуждали склонность людей к ошибкам. Везде, где замешан человеческий фактор, есть вероятность несовершенства. Потому что люди несовершенны. Чаще всего это делает жизнь интересной. Но иногда и ужасной. − Да, это так, − серьезно сказал Снейп. Он еще некоторое время помешивал еду на своей тарелке, прежде чем снова заговорить. − Я подумывал о том, чтобы уйти из школы, − признался он. − Я понимаю, почему вы этого хотите, − ответила Гермиона. − Лично я считаю, что вам не стоит этого делать. Но в конце концов, в этом мире вы уже взрослый человек и можете сами решать как распоряжаться своим будущим. − В том-то и дело, − сказал Снейп. − Я не знаю, чем хочу заниматься. Они ели в тишине, пока Гермиона не решила, что наелась, и не отодвинула тарелку. − Вам когда-нибудь хотелось все изменить? − спросил Снейп. − Например, сделать все совершенно по-другому? Гермиона рассмеялась. − Да. Какую конкретную часть всего, по вашему мнению, следует изменить в первую очередь? − Я не знаю, − произнес Снейп слегка удивленно. Гермиона улыбнулась и покачала головой. Она уже собиралась заговорить, как вдруг заметила в другом конце зала очень знакомое лицо. Этого нельзя было отрицать − перед ней стояла очень молодая версия Огастуса Руквуда. Гермиона наблюдала, как он пересек обеденный зал, остановился и взял газету, улыбнулся и обменялся несколькими словами с другим человеком, а затем продолжил путь к выходу. Она и забыла, что Руквуд был шпионом Волдеморта в Министерстве. Он пользовался дурной славой в различных отделах. Единственный известный Пожиратель смерти Невыразимец. − Вы в порядке, профессор? − с любопытством спросил Снейп. − Да, − солгала Гермиона. − Я в порядке. Она натянуто улыбнулась и заговорила, пытаясь отвлечься: − Вы говорили о том, чтобы все изменить. И мне просто интересно, что вы имели в виду. Снейп задумчиво посмотрел на ложку с рагу в своей руке, потом поднес ее ко рту, прожевал содержимое и, наконец, заговорил: − Ну, взять, к примеру, школу. Поттер и его друзья творят все, что им вздумается, а учителя закрывают на это глаза. Они чуть не убили меня, а Поттер теперь староста. Его никто не наказал. Даже наградили и дали больше власти над такими, как я. − Честно говоря, я и сама с трудом мирюсь с этим решением, − сказала Гермиона. − Кто-то вроде мистера Крессвэлла подошел бы гораздо больше. Снейп рассмеялся. − Вы не согласны? − спросила она. − Профессор Грейнджер, − произнес Снейп и в его тоне слышалась снисходительность. − Он магглорожденный. Гермиона слегка вздрогнула. − Понятно, − сказала она. − Значит, вы считаете, что из-за этого он не должен быть старостой? − Не я, − пожал плечами Снейп. − Но его мало кто будет уважать и принимать всерьез. Даже придурки из Рейвенкло будут смеяться над ним. Гермиона откинулась в кресле и посмотрела на Снейпа. − А как насчет магглов в целом? − спросила она. − Я нормально к ним отношусь, − пожал плечами Снейп. − Но, думаю, это глупо, что нам приходится жить вместе с ними и при этом скрываться. Зачем вообще жить вместе? − Наверное, потому, что все мы люди, − сухо прокомментировала Гермиона. − Некоторые из нас немного отклоняются от нормы. Но все мы люди. − Но вы же не живете с маглами, − заметил Снейп. − Живу, − возразила Гермиона. − И хожу с ними в кино, гуляю с ними по улице, узнаю от них удивительные вещи, ужинаю и еще много чего делаю вместе с ними. Потому что в основе своей, кроме магии, ничто больше не отделяет меня от других людей. Это довольно недальновидно − полностью игнорировать одну из сторон общества, в котором живешь. Снейп выглядел задумчивым. − Но магглы не любят магию, − наконец сказал он. − Мне кажется, она их пугает. Гермиона решила, что именно этот комментарий полностью характеризует отношение Тобиаса к сыну. − Ну, если бы я не умела колдовать, то, наверное, мне было бы очень страшно, если бы кто-то мог взмахнуть палочкой и превратить меня в стул, − сказала Гермиона. − Но думаю, что и вам было бы также страшно, если бы кто-то направил вам в лицо пистолет. Всё относительно. Для этого и существует Статут секретности. Чтобы сохранить относительный мир. − Люциус говорит, что если маглы узнают о магии и Статуте, то, скорее всего, попытаются нас убить, − безапелляционно заявил Снейп. − Мистер Снейп, вы же должны понимать, что это нелепо, − сказала Гермиона, удивляясь его заявлению. − Ничего подобного! − воскликнул Снейп и слегка покраснел. − Мой папа даже… − он замолчал, будто внезапно осознав, что хотел сказать. − Даже... − произнесла Гермиона, ожидая продолжения. − Ничего, − сказал он. − Забудьте об этом. − Хорошо, − согласилась Гермиона. “Боже, что сделал его отец?” − с ужасом подумала она. − Просто... − тихо произнёс Снейп. − Интересно, была бы мама жива, если бы вышла замуж за волшебника, а не за отца? Думаю, она была бы счастливее. Гермиона вздохнула. Она не была в этом уверена, однако даже одной встречи с Тобиасом ей хватило, чтобы понять: в этом утверждении была толика истины. − К сожалению, мистер Снейп, − начала она, − нам не дано узнать, как бы повернулась наша жизнь, если бы мы поступили иначе. Все, что нам остается − принимать жизнь такой, какая она есть. − Я скучаю по ней, − тихо произнес мальчик. − Её только не стало, а я уже скучаю. − Это нормально, − сказала Гермиона. Внезапно ей в голову пришла идея. − Мистер Снейп, − сказала она, − в углу Атриума есть Сад Памяти. Если хотите, мы можем посетить его и добавить туда имя вашей матери. У меня есть несколько галеонов, которых вполне на это хватит. Он поднял на нее глаза и улыбнулся. − Да. Я бы хотел. Но разве он сейчас открыт? − Он не закрывается, − сказала Гермиона. − Его можно посещать в любое время. Большинство волшебников этого не делают, потому что у них дома есть портреты их любимых. Но вы поймете, в чем разница. Они встали из-за стола, и Гермиона повела Снейпа к маленькой зеленой двери, за которой оказалась винтовая лестница. Гермиона направилась вверх, и Снейп последовал за ней. На самом верху за маленьким столом сидела пожилая ведьма и что-то писала в свитке, но подняла глаза, когда они приблизились. − Хотите посетить сад? − спросила она. − Мы бы хотели добавить воспоминание, пожалуйста, − сказала Гермиона. Она порылась в сумке и протянула горсть монет, скрыв точную сумму от Снейпа. − Да, отлично. Имя? − спросила ведьма. Гермиона посмотрела на Снейпа. Он помолчал минуту, прежде чем твердо произнести: − Эйлин Принц. О… Гермиона задумалась, но кивнула в знак молчаливого согласия. Раз он так хочет, пусть так и будет. − Ну что ж, дорогой, а теперь хорошенько подумай о ней, а я выберу что-нибудь подходящее, − с теплотой в голосе произнесла ведьма, вставая и направляясь к Снейпу. Он бросил испуганный взгляд на Гермиону. − Просто Легилименция, − быстро произнесла Гермиона. − Беспокоиться не о чем. Постарайтесь сосредоточиться на своей маме и на том, какой бы вы хотели ее помнить. Это все, что им нужно. − Не делал этого раньше, дорогой? − спросила ведьма у Снейпа. Он слегка покачал головой. − Не волнуйся, − успокаивающе сказала женщина. − Я не буду копаться в твоих воспоминаниях. Просто зайду и выйду. Подросток моргнул, и ведьма подняла свою палочку. − О, это прелестно, − почти сразу же сказала она с довольным выражением лица, а потом, пошатываясь, вернулась за свой стол. Снейп открыл глаза и посмотрел на Гермиону. Он выглядел таким обеспокоенным, что Гермиона потянулась к нему и сжала его руку, надеясь, что это его успокоит. Ведьма что-то забормотала сидя за столом, а в воздухе вокруг них возникло легкое движение. − Что ж, теперь вы можете войти, − сказала ведьма спустя пару минут. − Пожалуйста, сообщите, если увиденное не оправдает ваших ожиданий. Гермиона провела Снейпа через вторую дверь меньшего размера в огромный сад. Возможно, Снейпу и удалось скрыть свое благоговение перед главным Атриумом, но при виде сада он не смог этого сделать. Это был необычный маленький кусочек природы внутри Министерства. Гермиона, хоть и была ужасным садоводом и избегала копания в саду любой ценой, все-таки могла распознать гортензии, гибискус и цветки космеи, ноготков и цинний. Одна тропинка через сад вела к розам, другая – к травам, таким как мята, розмарин, шалфей и другие. В целом, сад создавал ощущение прирученной дикой природы, но в то же время это было приятное место для отдыха и медитации. Гермиона подвела Снейпа к пруду в центре комнаты. Они сели справа от небольшого мостика, перекинутого через воду, на плоский белый камень, который словно нагрелся от несуществующего солнца. − Мне кажется, здесь лучше всего, − сказала она. − Если вы хотите увидеть свою маму, просто прикоснитесь к воде и произнесите ее имя. Снейп немного засомневался, но всё же подался вперёд и кончиком указательного пальца коснулся поверхности воды. Гермиона видела, как шевелятся его губы, но он произнес имя так тихо, что она его не услышала. Не было никаких сомнений в родстве между юношей рядом с ней и отражением, которое оживало в воде. Тёмные глаза, выдающийся нос и медленно расцветающая застенчивая улыбка − всё было на месте. − Мама, − с тоской произнес Снейп. − Пойду немного погуляю по саду, − тактично сказала Гермиона. − Я скоро вернусь. Она встала, оставила его у пруда и подошла к углу с травами. Сорвав немного мяты и раздавив ее в ладонях, Гермиона вдохнула терпкий аромат. Она бывала в саду с несколькими людьми, даже с Гарри. Он оставил здесь память о Сириусе, что в то время показалось ей милым, но сейчас она уже не верила, что он был тем человеком, на которого Гарри стоило бы равняться − даже после смерти. Гермиона хотела поместить сюда память о своих родителях, чтобы у нее была возможность прийти и посидеть с ними, но ей ответили, что это противоречит политике Министерства, запрещающей добавлять воспоминания о маглах. В довершение ко всему ведьма, стоявшая за ней в очереди, добавила воспоминание о своем умершем питомце. Гермиона стояла там, чувствуя, как закипает кровь, наблюдая, как сотрудник министерства осторожно извлекает идеальное воспоминание о кошке. Для Министерства ее родители значили меньше кошки. Конечно, Гермионе нравились кошки, и Живоглот, в частности, был для нее лучшим другом, чем многие настоящие люди, но... но все же. Это потому, что они были магглами. − Но у тебя ведь есть их маггловские фотографии, Гермиона? − сказал Рон, пытаясь успокоить Гермиону после того, как она рассказала им об отказе в саду Памяти Министерства. Гермиона бросила на него взгляд. Почему он сказал “маггловские фотографии”? Почему не просто фотографии? Ведь волшебники все равно украли эту идею, а потом просто усовершенствовали ее с помощью магии. Это было одно и то же. Почему волшебники так тщательно все разграничивали? Маггловские технологии. Маггловская Британия. Магглорожденные. Все они в душе были расистами, просто поддерживали разные уровни разделения на своих и чужих. − И технически твои родители все еще живы, − добавил Гарри. − По крайней мере, ты их знала. В тот момент ей хотелось придушить Гарри, когда он это сказал. Можно подумать он был единственным человеком в мире, чьи родители умерли до того, как он смог их узнать. Он был не единственным, кто страдал. Она же отказалась от всего. От всего! У нее не было большой семьи Уизли. Бесплатного дома в престижном районе Ислингтона. Преданного партнера. Ребенка. Уютной должности аврора, которую ему предоставили, хотя он так и не вернулся в Хогвартс и не сдал экзамены. Газеты не рисовали его как жаждущую славы шлюху, которая провела половину войны, трахаясь с известными волшебниками (черт возьми, да, она до сих пор злилась из-за этого, потому что скорее предпочла бы так провести войну, чем делая то, что ей приходилось на самом деле). У нее ничего этого не было. У нее была только она сама, ее работа, которую она получила с таким трудом, и небольшая квартирка с книжным шкафом. И иногда этого было достаточно, а иногда − нет.