Изоляция на двоих

      Не прошло и секунды, как Гермиона кинулась ко второму кусту.       — Грейнджер! — сквозь зубы прорычал Малфой, бросаясь наперерез. Он обхватил её за талию и потащил прочь, а она беспомощно размахивала ногами и руками, молча рыча и вырываясь, не имея шанса ему врезать. Но тут её пальцы вцепились в его волосы. Малфой сжал зубы, но не издал ни звука. Она маленькая, лёгкая, но слишком юркая. Извиваясь как змея, Гермиона выскользнула из его рук, но он будто предугадывал её действия и тут же обхватил за плечи, сдавил в области локтей до боли, и его горячее дыхание опалило её ухо.       — Успокойся, малышка, — ласково прошептал он. — Прошу тебя, успокойся.       Но она ещё сильнее забилась в его руках. Драко услышал беспомощный всхлип.       Её душа разрывалась от боли и отчаяния — она просто букашка по сравнению с ним. Что она может против мужчины? Против его роста, против горы мышц, против силы. И он умнее, чем она думала. Малфой видит её насквозь, и потому с каждой минутой становится всё бесполезнее сопротивляться. Как же это страшно. Нелепо. Безвыходно. Она не сразу услышала его шёпот, билась в его объятиях, словно птица в сетях, пока были силы. Зажмурилась, надеясь проснуться. Пока его тёплое дыхание не вызвало мороз по коже. Змеиное шипение — завораживающее, расслабляющее.       — Щщщ… всё будет хорошо, малышка…       Его губы еле ощутимо коснулись её уха лёгким, неуловимым поцелуем, и она, издав хрип, дёрнулась, делая попытку вырваться. Но его руки сдавили крепче, а ладонь осторожно сжала её горло.       — Послушай меня, — шептал Малфой. — Я не желаю тебе зла, слышишь? Я обещал — и выполню.       Гермиона поёжилась в его руках, ощущая эту грубую мощь спиной, плечами, всем своим нутром, силу, способную раздавить её, сломать кости, но пальцы на её горле так… трепетны. Он поглаживал её. Осторожно. Ненавязчиво.       — Я не обижу тебя, обещаю… — она повела плечами в тщетной попытке освободиться. — Щщщ… ну всё. Я отпущу тебя. Прошу, не ломай больше ничего.       Гермиона открыла глаза. Вокруг неё земля, сломанные цветы. От ощущения собственной слабости девушка впадала в отчаяние. Рыдание подкатило к горлу. И когда его руки расслабились, Гермиона резко повернулась, замахиваясь кулаком. Малфой перехватил её руку, дёрнул к себе, обхватывая за талию. Она упёрлась в его грудь ладонью. Искра гнева промелькнула в его глазах.       — А знаешь, я рад, что ты это сделала, — прошептал он, притягивая девушку к себе. — Не хочу видеть лицемерку. Ты мне не нравишься такой злобной, но хуже, когда ты кривляешься.       — Хочешь меня настоящую? — вдруг выпалила она, внезапно запуская свободную руку в его волосы, оттягивая его голову назад. Драко от неожиданности выдохнул, запрокинул голову. Её взгляд был странным — затуманенным, злым.       Гермиона почувствовала, как её кофточка сминается на спине, как его кулак сильно давит под лопаткой, и она яростно смотрит на его подбородок, напряжённую шею, изрезанную голубыми венами. Неожиданно чувствует сквозь ткань, как напряжённо бьётся сердце мужчины. И его пальцы на её запястье обретают какой-то совсем другой смысл. Его дыхание будто становится громче, а руки горячее. Её словно обволакивает чем-то липким, затягивающим, одурманивающим. Внезапно Гермионе приходит мысль, что она не помнит, когда к ней прикасался мужчина. От этого осознания внутри что-то сжимается, она как будто снова чувствует, как он поднимает её на руки, несёт по коридору, держит её дрожащую руку, чтобы напоить. Гермиона разжала пальцы.       Он резко выпрямился, посмотрел ей в глаза. Драко отпустил её руку, и вдруг её ладони проскользнули по его лицу. Аромат цветов. Это не духи — это запах красных хризантем.       — Грейнджер, что ты делаешь? — шепнул он.       — Хочу перегрызть тебе горло, — севшим голосом тихо произнесла она.       И вдруг Гермиона приподнялась на цыпочки, будто её толкнуло что-то. Лишь на мгновение успела заметить удивление в его глазах, а потом… тепло его губ. Сухой, неловкий, такой робкий поцелуй. Она не сводила с него глаз, просто смотрела и дрожала в его руках, ощущая ладонями тепло его кожи. Внутри всё переворачивалось от какого-то неведомого чувства. Это была дикая, глубокая нужда. Непонятная, но такая яростная.       Его сердце замедлило ход. Очередной трюк? Драко чувствовал печать её губ на своих. Поцеловала. Зачем? Ведь только что она была готова его убить.       — Плохая идея, — выдохнул он. — Подумай. Ты потом будешь очень жалеть.       Взгляд девушки немного отдавал безумием, её карие глаза выворачивали душу наизнанку. Гермиона прерывисто дышала, кусала губы.       — Будь хорошим для меня, — еле слышно прошептала она, ласково касаясь его губ кончиками пальцев. — Пожалуйста! Будь хорошим для меня. Просто. Сейчас. Пожалуйста.       Он с горечью покачал головой, ослабляя объятия, пытаясь отстраниться.       — Ты пожалеешь, — с досадой выдохнул он. — Я обещал тебе…       Её тонкие пальчики медленно заскользили вдоль его челюсти к шее, зарылись в его волосы на затылке. Она обмякла, щёки горели, губы стали алыми, Гермиона с трудом вздохнула.       Тяжёлая досада сдавила его сердце. Она всё ещё надеется вернуть палочку. Готова на всё. Хорошо, что он сунул её на одну из полок, когда бежал за Грейнджер. Драко опустил руки.       — Я буду заботиться о тебе, — прошептал он, чуть склонившись к её лицу, — только не притворяйся больше. Будь настоящей.       — Я настоящая. Сейчас!       Она вдруг подпрыгнула, обхватывая его шею руками, а талию ногами. Малфой покачнулся и как-то инстинктивно подхватил её за бёдра. Гермиона впилась в его губы сладко, словно была безумно голодна. Драко глубоко вдохнул, ощущая её аромат, утопая в её огне. Горячая и голодная. Словно львица, вырвавшаяся из клетки. Драко обнял её крепко, наслаждаясь этим пламенем во плоти, отвечая на её жадные поцелуи. Его пальцы зарылись в её растрепавшиеся кудри, а вторая рука сдавила ягодицу под задравшейся чёрной юбкой. Первый стон вырвался из её груди, сладкий, отчаянный.       — Грейнджер… — с трудом прошептал он, когда её губы на мгновение ослабили напор. — Остановись, малышка…       — Молчи-молчи! — простонала она в его губы, упиваясь ими, сгорая от этого безумия. Без условий. Без объяснений.       Он почувствовал, как её руки разжались, она качнулась назад, хватаясь за ворот его рубашки, расстёгивая первую пуговицу. Раздражение лишь на мгновение мелькнуло в её взгляде, и схватившись за отвороты, Гермиона дёрнула тонкую белую материю, вырывая пуговицы вместе с тканью.       — Молчи! — повторила она, и её ладони ласково прошлись по его обнажённым плечам.       — Грейнджер… — он запрокинул голову, и её губы впились в его шею под челюстью, его вздох, пронёс волну мурашек по спине девушки.       — Просто молчи. Не хочу…       Её взгляд вдруг замер на бледно-розовых полосах, которыми была исполосована его грудь. Коснувшись шрама губами, она ласкала своего пленителя, легонько царапая плечи, спину. Но этого было так мало! Так ничтожно мало! Гермиона сдёрнула свою кофточку, под которой не было белья, прижалась грудью к его похолодевшей коже, и нежный стон сорвался с его губ.       Её улыбка стоила всей жизни. Драко смотрел на неё, и не мог осознать то, что происходит. В голове туман.       — В беседку! — шепнула она.       Драко сделал несколько шагов, на ходу покрывая её плечи быстрыми поцелуями. Её стоны совершенно сводили с ума, и его одиночество, накопившееся за долгие месяцы, словно стёрлось из прошлого.       — Сядь, — выдохнула она, и он послушно опустился на скамью, усаживая её к себе на колени. Быстрыми, порывистыми движениями она расстегнула его брюки. Смотрела в глаза, и казалось, что больше нет пропасти, что всегда пролегала между ними.       На мгновение Драко заметил неуверенность в её взгляде.       — Послушай… — начал он.       И Гермиона быстро замотала головой, снова припадая к его губам.       — Молчи-молчи! — стонала она, пробираясь рукой под его бельё.       Его отчаянные стоны заполнили пространство, когда её ласковые пальцы достигли цели. Драко вцепился в её тоненькую талию, запрокинул голову, упираясь спиной в жёсткие перила беседки. От её прикосновений сознание отключилось, словно во сне. Он не уловил того момента, когда она приблизилась, лишь ощутил сильный жар, влагу, безумное натяжение, они оба вскрикнули, и Драко яростно прильнул губами к её груди, заглушая собственную боль.       — Ты слишком… узкая… — процедил он.       — Зато настоящая, — прошептала она, медленно опускаясь вниз, закусив нижнюю губу. — Боже! — сквозь зубы простонала она, запрокидывая голову, от блаженства. — За что? Почему ты? Почему?       Она впилась в его губы и двигалась, двигалась, не сводя глаз с его дрожащих ресниц, с его сведённых над переносицей бровей, наслаждаясь его стонами, целуя его алчно, непрерывно. Казалось, что больше ничего не существовало, только он. Ненавистный, красивый, необходимый, единственный, заставивший проснуться инстинкты.       Зачем он шептал так нежно? Зачем называл «малышкой»? Никто никогда так ласково не говорил с ней, так… откровенно преданно, доверительно.       — Моя малышка… — вдруг прошептал он, нежно пощипывая её грудь, проскальзывая языком по розовым ореолам.       — О, пожалуйста! — простонала Гермиона. — Говори со мной! Говори!       В её животе скопилось дикое напряжение. Оно то усиливалось, то ослабевало, девушка ускорила движения, вращая бёдрами, сосредотачивая всё своё внимание на его стонах, на его дыхании, голосе.       — Ты такая красивая, моя малышка. Грейнджер, ты меня возненавидишь…       — Да-а-а, — простонала она, ощущая, как тугой узел сворачивается внутри, как он вибрирует, как выпускает щупальца, захватывающие грудь, плечи, шею, как она начинает гореть. — Ненавижу тебя… ненавижу… о, пожалуйста…       Её лицо исказила мука.       — Остановись, — простонал он, — на секунду. Слышишь? Остановись!       Его пальцы впились в её бёдра.       — Ещё! — прохрипела она.       — Остановись… — он резко выдохнул, ещё раз, она смотрела ему в глаза, когда его била дрожь, когда Драко ловил ртом воздух, а её движения стали хаотичными, растерянными, пока она не замерла, с томным вздохом медленно опускаясь к нему на грудь, ласково обнимая за шею, мягко, трепетно целуя его губы, переполняясь блаженством, лишающим рассудка.       Непрошеные слёзы заструились по её щекам, сознание вернулось слишком быстро. Слишком. Его нежный шёпот напугал, словно она вовсе не была с ним пять секунд назад.       — Не плачь… всё будет хорошо… — и его тёплые ласковые губы оставляли нежные поцелуи на её плече, шее.       Ком, сдавивший горло, не позволял говорить. Она молча глотала слёзы, не поднимая головы, спрятав лицо на его плече, ощущая, как внутри становится пусто.       — Ты превратил нашу жизнь в ад, — тихо произнесла она.       — Ад внутри нас, малышка, — вздохнул он. — Я знаю — ты однажды поймёшь.       Гермиона медленно сползла с него, робко прикрывая грудь рукой, отворачиваясь, чтобы избежать его взгляда. Она села на скамью к нему спиной, прижав дрожащие колени к груди и неуклюже пытаясь натянуть юбку как можно больше, чтобы спрятать ноги, не понимая, что чувствует. Услышала, как он сел рядом, шуршал чем-то, и на её плечи опустилась его разорванная рубашка. Она быстро просунула руки в рукава, укутываясь в мягкую приятную ткань, пропитанную его удивительным запахом — немного едким, пряным ароматом имбиря. Стало немного спокойнее. Но…       — Это ничего не значит, — холодно заявила она, и ком снова встал поперёк горла.       — Да, я знаю, — спокойно ответил он.       Гермиона почувствовала, как он бережно целует её затылок, и у неё не хватило сил отстраниться. Страшно от того, что ей было так хорошо. Так непростительно прекрасно. Его стоны звучали в голове, его руки будто всё ещё касались тела, поцелуи жгли губы, и их нельзя было истребить. Невозможно.       Она слышала, как он поднялся, вышел из беседки, но нарочно не смотрела в его сторону, отвернувшись и прислонившись к узкой колонне. Было тепло и спокойно. Гермиона была уверена, что сейчас ей должно быть очень-очень плохо. Но ей было до странного приятно. Желание объяснить самой себе произошедшее расплывалось где-то глубоко в подсознании. Думать не хотелось вовсе. Изоляция — вот в чём причина. Она не виновата, это всё проклятая изоляция. Гермиона уверена, что в других обстоятельствах она бы никогда…       Осознание того, что сдвинутое на своё место бельё и юбка медленно промокают, встревожило. Она собралась с духом и выпалила.       — Малфой, мне нужно зелье.       — Репаро, — раздался его тихий голос, и мороз прошёл у неё по спине и шее, казалось, что даже волосы на голове зашевелились. Его голос стал чем-то совершенно иным — чем-то дорогим. И это ужасно.       — Репаро, — повторил Драко.       Нет. Она не может себе позволить. Не должна! Он её похитил и…       Тихий странный шорох заставил её оглянуться. Малфой стоял на коленях посреди оранжереи, бережно сгребая ладонями рассыпанную землю. Из восстановленного горшка торчал облезлый, потрёпанный куст. Драко собирал землю и бережно ссыпал её в горшок, пытаясь более менее ровно установить пострадавшие цветы.       — У тебя что, нет инструментов? — пытаясь придать насмешливость своему голосу, спросила Гермиона.       Драко, не поднимая головы, тихо ответил:       — Мадам Стебль всегда говорила, что растения, как и люди, нуждаются в любви и заботе. Может… он почувствует, как я к нему отношусь, и не погибнет.       Её сердце сжалось до боли. Почему она до сих пор отказывается верить, что Малфой и правда желает ей добра? Он ведь какой-то совершенно другой. Разве он стал бы ковыряться голыми руками в грязи? Он так трепетно расправлял смятые цветы…       Гермиона поднялась, подошла к нему и встала на колени. Она положила ладони на тёплую чуть влажную землю и ощутила невероятный прилив сил. Сгребала разбросанные частички в кучку, высыпала в горшок, с ужасом рассматривая, что наделала.       — Прости меня… — прошептала она, и Драко адресовал ей изумлённый взгляд, но Гермиона не поднимала глаз. — Мне правда очень жаль.       Он просто кивнул, а у неё на душе стало немного легче.       — Она обязательно поправится, — с надеждой произнесла девушка. — Хризантемы очень сильные, выносливые. Конечно, новые веточки отрастут не сразу, но…       — Не хочешь сделать себе букет? Из обломков. Жаль выбрасывать, — продолжая распределять землю в горшке, спросил он.       И Гермиона взглянула на него так, будто это был незнакомый ей человек. Не Малфой.       — Я сварю для тебя зелье. Готового нет, — тихо сказал он.       Она уже открыла рот, желая высказать предположение, что он не мог не продумать такой вариант развития событий, и зелье против беременности непременно должно быть в запасах. Но почему-то едкое замечание показалось таким неуместным и грубым, что она лишь ответила:       — Хорошо, только нужно это сделать поскорее.       Они какое-то время просто сидели в оранжерее, гипнотизируя потрёпанный цветок взглядами. Оба думали об одном и том же: «Как же так получилось… Хоть бы он не погиб… Не верю в то, что произошло».       — Ладно, идём! — наконец выдохнул Драко. — Нужно поторопиться.       Гермиона подняла с пола несколько сломанных веток, сложив небольшой букет, и не спеша побрела в сторону зельеварни, слыша, как Малфой произносит очищающие заклинания, убирая оставшийся после скандала разгром. Она понять не могла, почему всё напряжение, неделями копившееся в душе, вдруг исчезло? На его место пришло опустошение, и это даже хорошо. Но надолго ли?       Она услышала его шаги. Малфой поравнялся с ней, чуть обогнал.       — Можно я посмотрю? — тихо спросила она.       Драко немного опешил, повернулся к ней вполоборота, продолжая движение.       — Думал, ты захочешь уединиться, — и он кивнул на свою рубашку, приходящуюся ей до самого колена.       Её взгляд невольно скользнул по шрамам на его обнажённом торсе.       — Не хочу, — отведя взгляд, шепнула она, уютно заворачиваясь в светлую приятную ткань.       — А я пожалуй накину что-нибудь. Сейчас приду.       Он свернул в свою комнату, а Гермиона вошла в зельеварню. Вздохнув, окинула взглядом бесконечное в её теперешнем положении пространство. Надежды не было, но она протянула вперёд руку и настойчиво произнесла:       — Акцио «пижма».       И полная тишина ожидаемо разочаровала. Девушка взяла с полки первую попавшуюся колбу и налила в неё воды из-под крана, с любовью размещая в ней милый букетик из красных хризантем. Потом Гермиона пошла вдоль полок, рассматривая надписи на коробочках.       — Не трать время. Присядь, — каким-то очень официально-деловым тоном произнёс Малфой, по-хозяйски вошедший в комнату в тёмно-серой футболке и чистых брюках, и стал быстрыми изящными движениями волшебной палочки вызывать с полок ингредиенты один за другим. Склянки и коробочки закружились в прекрасном завораживающем танце, опускаясь на стол, и Гермиона ощутила, как сильно тоскует по этой возможности.       Она наблюдала, как Малфой без доли сомнений отмерял и соединял ингредиенты в маленьком котелке — такой спокойный, безмятежный. Обычный. Очевидно, это для него элементарное дело. Что-то неприятно разъедало душу, и она мучительно пыталась угадать, для скольких девушек он варил это зелье. Гермиона смотрела на него безотрывно, а он словно был один в этой комнате. А чего она хотела? Она сама сказала — это ничего не значит. Всё это умопомрачение ничего не значит. Она настойчиво старалась себя в этом убедить.       Гермиона уютно устроилась в кресле. Было тепло. Внизу живота что-то еле заметно пульсировало. Аромат трав дурманил, и каждое движение Малфоя постепенно словно становилось медленнее, размытее. А потом она вздрогнула от тёплого прикосновения его ладони к плечу. Распахнув глаза, встретила его строгий взгляд, и поняв, что задремала, ужасно смутилась.       — Не стоит с этим тянуть, если не собираешься стать мамой, — тихо произнёс он, вкладывая в её ладонь склянку с насыщенно-коричневой жидкостью.       Гермиона вдруг почувствовала себя так ужасно. Как она допустила это? Горло сдавило. Ей вдруг показалось, что Малфой смотрит на неё с укором, даже с осуждением. Она тут же вскочила с кресла и схватила со стола колбу с цветами.       — Я приму его у себя, — холодно бросила девушка и направилась к выходу.       Живот слегка тянуло. Закрывшись в комнате, она прислонилась к двери спиной, и горькие слёзы заструились по щекам. Всё изменилось. Всё стало не так. Нельзя было этого допускать! Но всё, о чём она могла думать — это он. Его образ не покидал ни на секунду — его голос, тихий шёпот, его поцелуи, ласка. И как она ни старалась, не могла отогнать видения.       С досадой завесив зеркало халатом, попавшимся под руку, взглянула на склянку. И вдруг ощутила влажную липкую дорожку, медленно заскользившую по внутренней стороне бедра. На душе вдруг сразу стало так хорошо, и Гермиона с облегчением вздохнула — наконец-то задержка цикла, которая так её беспокоила, прекратилась. Она положила склянку с зельем в ящик трюмо.       — Ты мне больше не нужно, — шепнула Гермиона. — Всё это ничего не значит. Никаких последствий.       И она отправилась в душ, снова изучать ассортимент женских гигиенических средств.       В тот день они больше не виделись. Малфой её не беспокоил, и Гермиона прокралась в кухню только ночью, чтобы стащить яблоко и булочку — голод терпеть совершенно не хотелось. Она заснула с трудом, ворочаясь и вздыхая. Малфой. Человек лишивший её свободы, волшебной палочки и… уверенности. Погружаясь снова и снова в его слова, его поступки, прикосновения, Гермиона теряла голову от растерянности.       А днём, наконец-то с трудом проснувшись, она не поверила своим глазам.