Изоляция на двоих

      Драко проснулся в холодном поту. Острая боль в груди перекрыла дыхание. Он закашлялся, пытаясь подняться и вдохнуть. Ему стало страшно. Это не первый приступ. После смерти родителей уже третий. Слёзы беспомощности застелили глаза, но всё же он смог вдохнуть и упал на подушку, пытаясь восстановить дыхание.       Это был тот же сон. Всё тот же ужасный сон. Драко не видел смерти родителей, их казнили в его отсутствие, но замершие безжизненные лица, их тела, лежащие на холодном грязном полу собственных подземелий, навсегда отпечатались в памяти. Подсознание во сне в который раз рисовало их казнь. Безжалостно. И каждый раз Убивающее Проклятие произносили разные Пожиратели Смерти. В этот раз сама тётка Беллатриса.       Драко так и не узнал, кто привёл приговор в исполнение. Малфоя презирали и боялись. «Тихий омут» — так его называли за глаза, но Драко, конечно, знал об этом. Никто не хотел стать объектом мести, а потому его объект был единственно верным. Только Тёмный Лорд мог отдать такой приказ, кто исполнил — уже не имело значения.       Раздался настойчивый стук в дверь.       — Драко! — её встревоженный голос даже напугал.       Он хотел крикнуть, что всё в порядке, но вдох получился слишком тяжёлым, он снова закашлялся.       — Алохомора! — выкрикнула Гермиона и вбежала в комнату, бросаясь к его постели. — Что с тобой? — в ужасе зашептала она, ласково запуская пальцы в его мокрые волосы. — Кошмар приснился?       — Всё в порядке, — с трудом прошептал Драко, хватаясь дрожащими пальцами за её тонкие запястья. — Всё хорошо, малышка.       Он попытался улыбнуться, но боль в груди превратила улыбку в гримасу.       — Да где же хорошо? — она трепетно прижала его голову к себе, поцеловала лоб. — Ты ледяной. Что-то болит?       — Всё в порядке, просто плохой сон. Очень плохой, — перебарывая ком, возникший в горле, просипел Драко.       — Теперь всё хорошо, — с нежностью шептала она, обнимая его плечи, протискиваясь и устраиваясь за его спиной, продолжая поглаживать его волосы. — Иди ко мне.       — Раздавлю, — с трудом усмехнулся он. — Ты крошечная.       — Ничего, я не боюсь, — улыбнулась она. — Просто… просто будь со мной, милый мой, и я буду с тобой. Всё хорошо.       Он сжимал в ладонях её изящные руки. В груди всё ещё покалывало, но уже не так сильно, дыхание постепенно выровнялось, и мысли стали возвращаться в своё русло.       «Однажды я умру, — как-то неожиданно для самого себя стал рассуждать Драко, наслаждаясь её объятиями. — Я могу не проснуться. Или меня просто хватит удар посреди кухни. И она останется здесь совершенно одна, даже похоронить меня не сможет. Придётся сжечь меня в камине… здесь нет камина».       Он попытался прервать водоворот страшных фантазий в своей голове, но это было невозможно. Конечно, она могла бы превратить его в кусок дерева и закопать в горшке с землёй, но что-то такая перспектива Драко тоже не порадовала. Хуже всего было представлять, как Грейнджер сходит с ума в заточении, совершенно одна, обречённая и отчаявшаяся… по соседству с его телом. Он не может этого допустить. Решение лишь одно, хоть и трудно его принимать. Хотел бы отсрочить на сколько возможно, но, похоже, отсрочить нельзя.       Он расслабился в её нежных чутких руках, о кошмаре думать больше не было сил. Драко думал о том, какая она тёплая, как безумно он любит эту невыносимую девчонку. Неужели так и не дождётся этих слов? Никогда. Он успокаивал себя тем, что она пришла, услышав его.       — Почему ты пришла? — вдруг растерянно спросил Драко, будучи уверенным, что кашель она услышать не могла.       Она смущённо прочистила горло и шепнула:       — Ты кричал… так ужасно, как будто… Ты видел родителей, да?       Драко лишь кивнул. Он ни разу не слышал собственного крика во сне. Просыпался от удушья или боли в груди, но чтобы кричать… Он ужасно смутился.       — В этом нет ничего предосудительного, — тихо заговорила Гермиона, ласково целуя его макушку, поглаживая грудь. — Ты пережил страшную утрату. Много боли. Гарри долго мучила смерть Седрика, потом… Сириуса. Как ему досталось! — вздохнула она. — Потому не нужно стесняться. Я понимаю.       И она крепче обняла его голову, сжимая его торс между колен.       — Спасибо… — шепнул он. — Если станет тяжело, пни меня, ладно? — тихо усмехнулся Драко.       — Подзатыльник дам, — хихикнула Гермиона.       — Договорились, — улыбнулся он.

***

      Гермиона ежедневно смотрела на календарь. Она ставила красную точку под каждым числом — на всякий случай, чтобы не сбиться. Весна в полном разгаре. Там, где-то наверху, деревья покрыты зелёной листвой, высокая трава колышется на равнинах, а на холмах, в ветвях тенистых лесов, ютятся щебечущие птицы.       Девушка вздохнула.       Возможно, где-то там, её друзья скорбят о её безвременной гибели. Возможно. А может и нет. Может быть, там никого нет. Эта мысль не укладывается в её голове. Это просто невероятно. Гермиона готова верить во что угодно, даже в конец света, но не в то, что её близких больше нет.       Стук в дверь напугал. После такой беспокойной ночи, она была уверена, Малфой проспит до обеда. Хотя он, вообще-то, только в её постели мог спать до обеда. Гермиона усмехнулась своей мысли, вдруг понимая, что за прошедшие дни очень соскучилась. Ночью, держа его в своих объятиях, вдруг осознала удивительное, нежное чувство. Всё это время он заботился о ней, и когда ему самому понадобилась забота, она испытала счастье, что может дать ему необходимое — просто обняв, просто прошептав ему: «Всё хорошо». От этого мурашки бежали по коже, а сердце наполнялось теплом.       — Открыто! — крикнула она, пряча календарь в выдвижной ящик прикроватной тумбы.       Дверь приоткрылась, и малфоевская растрёпанная шевелюра возникла в проёме.       — Занята? — будто немного сомневаясь спросил он.       — И чем же я тут, по-твоему, могу быть занята? — усмехнулась Гермиона, поднимаясь и подходя к двери.       — Мало ли, — дёрнул он плечом, входя в комнату. — Может быть, устраиваешь секретную лабораторию.       — Зачем мне секретная, в этом доме не может быть секретов, — закатила она глаза.       — Ну ты же закрываешься в зельеварне, бываешь занята…       — Я закрываюсь из соображений твоей же безопасности.       — И как успехи?       — Ну, мне уже удалось извлечь микродозу вещества из контейнера, — стала перечислять она, — изучить состав, а это, между прочим, очень сложно сделать, не имея магловского микроскопа! Ужасно запутанный состав, но я всё-таки отделила основные ингредиенты. А это значит, что я могу попробовать воссоздать аналог…       — Зачем? — подозрительно прищурился Драко.       — А затем, мистер Малфой! — воскликнула она. — Пока мы здесь, там… — и она многозначительно ткнула указательным пальцем в потолок, — рушится Мир! В широком смысле этого слова. У меня есть план!       — Тогда я не вовремя, — выдохнул Драко и, резко развернувшись, направился прочь из комнаты.       — Это ещё почему? — возмутилась она, тут же срываясь с места и следуя за ним. — Что ты хотел сказать? Зачем пришёл?       — Уже неважно.       — Малфой! — сквозь зубы рыкнула она. — Это нечестно! Заинтриговать и сбежать — это очень в твоём духе!       — Занимайся своим ядом, — обернувшись, выдохнул он, его взгляд был переполнен разочарованием. — Надеялся, что хотя бы здесь смогу жить мирной жизнью, но с тобой это, похоже, невозможно.       — Что, прости?! — рассмеялась она. — Мирной жизнью? Со мной? Ты ошибся адресом! Пока я не победю… побежу… кхм! Пока я не разберусь с проблемой — не сдамся, ясно?! Ты можешь продержать меня тут хоть двадцать лет — хоть сорок, — но рано или поздно наступит момент истины. Момент, когда я смогу победить! Я добьюсь!       — Что у тебя за план? — скривился Малфой.       — Не скажу! — выпалила она, скрещивая руки на груди. — Ты не сказал, зачем приходил.       — Ну и пожалуйста! — Драко рванул в кухню.       — Ну и пошёл ты! — бросила Гермиона и вернулась к себе.       Разойдясь по разным комнатам, оба ужасно нервничали, сгорая от любопытства и обиды. Каждому казалось, что правда исключительно на его стороне. Но что-то было не так.       Гермиона упала на кровать и уставилась в одну точку. Она не хотела ссориться. Чувствовала глубокую потребность сохранять покой, который с недавнего времени установился между ними. Девушка ещё помнит те моменты, когда скандалила с ним нарочно, чтобы избежать ненужного общения. Но сейчас всё по-другому. Прошедшая ночь заставила её испытать неведомый прежде трепет.       Пробуждение было внезапным. Страшным. Истошный, надрывный вопль словно разорвал сердце надвое. «Мама! Нет! Мама! Не умирай!» Он кричал так, что содрогались стены. Никогда прежде ей не хотелось его защитить. Даже в тот удивительный вечер их первого в жизни свидания, её сердце не трепетало такой глубокой нежностью. Утешая его, Гермиона как будто исцелялась сама. Исцелялась от злости, обид и предубеждений. От неприязни.       Она вдруг почувствовала себя такой глупой. Маленькой, глупой, избалованной, обидчивой девчонкой, не терпящей неповиновения. Стало стыдно. Она в его доме. Пусть против её воли, но Драко столько сделал для неё, терпит её несносный характер, старается понять, а она… она просто жуткая эгоистка. Да, он запер её! И это перечёркивает всё хорошее, что в нём есть. Но что, если это и правда был единственный выход?       Душа не выдержала метаний. Гермиона поднялась и медленно побрела в кухню, не представляя, что сказать и как. По коридору распространялся приятный аромат кофе и ванили — тёплый, какой-то удивительно домашний и родной. Её сердце трепетало от волнения.       Заглянув в кухню, обнаружила Драко, задумчиво стоявшего к ней спиной. Он опирался ладонями на кухонный стол, нависая над двумя кружками, от которых поднимался горячий пар. Его неподвижная поза выражала, кажется, горечь всего мира вместе взятого. Она подошла так тихо, что Драко даже не заметил. И когда её ладони заскользили по его бокам к животу, мужчина вздрогнул от неожиданности.       — Прости… — уткнувшись лбом в его спину, прошептала Гермиона. — Я не должна быть так резка с тобой. Ты этого не заслуживаешь.       Он вздохнул, и в этом вздохе было такое облегчение, что девушка не смогла сдержать улыбку, крепче сжимая его в объятиях.       — И ты меня прости, — тихо ответил он. — Я вообще не имею права что-то от тебя требовать. Даже ждать не имею права после всего… что сделал.       — Мы это уже обсудили, Драко. Всё, что ты сделал, осталось в прошлом, понятно? А я не должна быть такой злюкой. Знаю, что не должна. Просто не получается… почему-то. Я привыкла руководить. Кто не подчиняется — выкидывается из моей жизни. Так во всём. Но я не хочу… выкидывать тебя. И не потому, что это невозможно. Просто хочу, чтобы мы были вместе. Не понимаю, как это произошло.       Он чуть повернулся, и Гермиона ослабила хватку, сталкиваясь лицом с его жёсткой грудью, втягивая носом его запах и снова крепко обнимая, чувствуя, как его сильные руки смыкаются на её плечах.       — Малышка моя… — выдохнул он в её макушку, прижимая к своей груди со всей возможной нежностью. — Если бы можно было прожить другую жизнь, исправить все ошибки, я пошёл бы на это не задумываясь.       — А если бы ты совсем меня не встретил? В той другой жизни?       Драко молчал. Гермиона слушала лишь его прерывистое дыхание, а он молчал так долго, что ей стало страшно. Может быть, это и правда было бы лучше? Странная тоска закралась в сердце.       — Нет, — вдруг тихо произнёс Драко. — Тогда я не хочу другой жизни.       Во вспыхнувшей радости Гермиона подняла голову. Её глаза светились как две яркие звезды.       Драко ещё не видел её такой. Может быть, когда-то давно, совсем девчонкой, танцующей в объятиях Виктора Крама на Святочном Балу. Его сердце истекало мёдом — золотистым, сияющим, тягучим, обволакивающим. Оно томилось от нежности и грусти. Её голос, будто стрелой, пронзил его, взрывая искрящимися брызгами.       — И я не хочу другой, Драко! Ведь… мы встретились.       Её улыбка вскружила голову, а маленькая ладонь, робко скользнувшая между его лопатками, запустила мороз по коже.       Его взгляд ласкал её губы, её глаза, распущенные волосы, струящиеся по плечам. Она тонула в пасмурном небе его глаз, словно увядший цветок, тоскующий о дожде. Он был так уязвим и трогателен, совсем как этой ночью. Десять дней её уединения после их первого и последнего свидания стали казаться вечностью.       — Я совершаю ту же ошибку, — прошептала она. — Забываю о том, кто мне дорог. Только тебе некуда бежать. Ты тоже сбежал бы, если бы мог?       И Драко отрицательно покачал головой. Усталая усмешка украсила его губы.       — Я бы разделил с тобой все твои увлечения. Твою работу, твои желания, Гермиона, если бы ты позволила. Но ты… не пускаешь меня в свой мир.       — Старая привычка, — виновато усмехнулась она. — Хочу, чтобы всё было как-то по-другому, но сама не знаю, как должно быть, понимаешь? Знаю только, что испытываю… нечто новое. Незнакомое.       Его ладонь бережно погладила чувствительную поясницу, вызывая слабость в теле. Её руки безвольно поднялись к его плечам, и лёгкий рывок будто заставил Гермиону взлететь. Драко посадил её на высокий стул, но даже теперь её глаза были чуть ниже его глаз. Он обнял её нерешительно, но её пальцы, зарывшиеся в его волосы на затылке, жадно сжали мягкие пряди.       Горячее дыхание девушки дрожало.       — Я скучала… — прошептала Гермиона, и его губы чувственно захватили её губы в плен, заставляя всё внутри перевернуться.       Порывистые движения пьянили, и она отвечала так головокружительно нежно. Их дыхания сливались и стонами разлетались в пространстве, будоража кровь. Его руки настойчиво обнажали её хрупкое тело, а губы ласкали голодно, собственнически. Шея, плечи, грудь — Гермиона полыхала, а он… Казалось, он был на последней стадии выгорания. Она целовала в ответ, шептала нежные слова, но этого было слишком мало. Так больно и обидно.       Драко овладел ею, прижав к спинке стула, резко, алчно, нависая над ней, вонзаясь в самое нутро не только тела, но и души.       — Скажи, что ты моя! — требовательно прохрипел он. — Скажи, что не оставишь меня!       — Драко! — простонала она, запрокинув голову, обвивая ногами его бёдра, цепляясь беспомощными руками за край стола за спиной.       — Скажи, что останешься со мной! — шипел он. — Скажи!       Стон сорвался с его губ. Он зажмурился, прижимаясь лбом к её плечу, целуя, касаясь кожи языком, заставляя её кричать от блаженства.       — Скажи! Скажи! — и с каждым движением, он повышал голос. Требовал. Делал то, чего не должен был. И она поняла, что не может ничего пред ним. Его сила — её сила. Его нежность — её нежность. Его боль — её боль.       — Я твоя… — стонала она, впиваясь пальцами в его плечи. — Я останусь с тобой. Останусь! Драко! — запрокидывая голову, смотрела в его горящие мольбой глаза. — Я не оставлю тебя, слышишь?! Никогда не оставлю одного!       И его резкие беспощадные движения разлили истому по всему телу, затмили свет, рассыпаясь красными и синими искрами перед глазами. Её крик сотряс его тело в то же мгновение. Драко крепко обнял её, растворяясь в боли смешанной с блаженством. Он сделал то, чего так боялся. Сделал то, чего не планировал, хотел избежать. Заставил её дать обещание — так варварски жестоко и так безгранично нежно.       Он гладил её волосы, покоящиеся прямо у его рук, обнимал её — маленькую и беззащитную, зависимую и властную. Драко почти уверен, что всё испортил. В порыве этой бездумной страсти испортил всё, к чему они так долго шли.       Но тут её ласковый шёпот окатил лёгкой успокаивающей волной.       — Я не оставлю тебя, слышишь? Всё будет хорошо, Драко.       Он отстранился, взглянул ей в глаза, и её ласковая улыбка, будто вернула потерянную душу в тело.       — И скольких женщин ты заставил дать обещание таким способом? — усмехнулась она.       — Грейнджер! — с досадой простонал он, пряча лицо в ладонях, и она заливисто рассмеялась, порывисто обнимая его, а потом с силой разводя его руки, чтобы заглянуть в глаза.       — Признавайся, змей слизеринский! — смеялась она, вызывая растерянную улыбку на его лице. — Не говори, что не было таких, никогда не поверю! Уверена, каждая Пожирательница Смерти мечтала о тебе. Давай! Колись!       — Гермиона, это не смешно, — засмеялся он.       — Да как же не смешно? Даже я — самая холодная женщина Министерства — попалась в твои сети!       — Я не должен был… — начал он, но…       — Вот теперь, помолчи! — строго потребовала она, ткнув указательным пальчиком ему в грудь. — Ты сделал то, что на самом деле хотел. То, что было нужно как воздух! И не смей сожалеть, ясно? И вообще, кофе заледенел — это просто преступление в наших условиях жизни.       Он тихо смеялся, восхищаясь ею снова и снова. Наблюдал, как она спрыгнула со стула, нагишом прошлась по кухне, взяла в руки холодные кружки и поставила перед ним.       — Моя палочка осталась в комнате, — заявила она. — Подогреешь? Умираю с голоду.       — Лучше сварить новый.       — А этот куда? — возмутилась она. — Разве мы не живём в режиме экономии?       — Пока нет, слишком рано переходить на режим экономии, — уверенно заявил Драко и вылил кофе в раковину.       Наконец одевшись и попивая свежий горячий напиток с подогретыми в микроволновке булочками, молодые люди весело переглядывались.       Гермиона не верила, что чувствует себя счастливой. Значит, она всё сделала правильно, так как надо было в данный момент. Но ощущение какой-то недосказанности немного будоражило. Вопрос остался открытым — зачем он пришёл в её комнату утром? Что хотел сказать?       Когда с завтраком было покончено, Драко вдруг совершенно спокойно заговорил:       — Я хочу показать тебе кое-что, — и её сердце ёкнуло.       Гермиона почти испуганно смотрела ему в глаза, будто не веря.       — Может… не надо? — тихо спросила она.       — Надо. Я хорошо подумал, поверь.       Она вся заполыхала, щёки зарделись, и Драко улыбнулся, увидев такую красноречивую реакцию.       — Идём, — уверенно сказал он, беря её за руку. Он помог девушке спуститься со стула и повёл за собой. Они миновали коридор, вошли в комнату, где находился узел коммуникаций.       Гермиона изучила эту комнату вдоль и поперёк в поисках выхода, а это значит, что показать он хочет что-то совсем другое. Лёгкое разочарование закралось в душу.       Тем временем Драко прошёл вдоль запасных электрогенераторов и, остановившись возле предпоследнего, направил на него волшебную палочку.       — Венгардиум левиоса, — настойчиво произнёс он, и огромная масса задрожала, стала медленно подниматься в воздух. Машина плавно переместилась к первому от Гермионы генератору и аккуратно опустилась. Девушка с замиранием сердца зашагала в сторону Драко. Он выжидательно смотрел на её взволнованное лицо, не произнося ни звука. И вот через мгновение перед ней предстал широкий квадратный люк, расположенный в полу.       — Подожди, — словно не веря, выдохнула она. — Выход… выход что, внизу? Но мы же и так…       — Диссендиум, — крышка плавно сдвинулась в сторону, открывая перед Гермионой лестницу вниз.       — Я не понимаю, — прошептала она, чувствуя, как внутри всё замирает от волнения.       — Идём, Гермиона, — тихо заговорил Драко. — Теперь ты знаешь, где выход. Идём.       Он протянул ей руку. Девушка нерешительно ухватилась за его ладонь, и они медленно стали спускаться. Но пройдя всего каких-то десять ступеней, попали в узкий тёмный коридор, ведущий куда-то вдаль.       — Люмос, — произнёс Драко, и оказалось, что идти не так уж далеко. Всего десяток ярдов, и коридор закончился, а перед молодыми людьми предстала лестница, ведущая наверх. Бетонный туннель казался бесконечным.       — Сорок ярдов, — уточнил Драко. — Да. Мы достаточно глубоко.       — Мы поднимемся? — азартно выпалила Гермиона. — Поднимемся сейчас? Ты покажешь мне выход? Пожалуйста!       Она не отрываясь буравила взглядом темноту над собой. Потом резко взглянула на мужчину.       — Пожалуйста, Драко! — мольба в её глазах убивала.       — Гермиона… — вздохнул он, и она ощутила, как надежда в душе тает.       — Зачем же ты мне показал? — возмутилась она.       — Послушай внимательно, хорошо? Это очень важно. Там наверху электронный кодовый замок. Мы пробовали открыть его магией, но это бесполезно. Необъяснимо, но это так. Бомбарда его не берёт, мы проверяли. Единственный способ войти снаружи, это чтобы тебя впустили добровольно.       Гермиона слушала, затаив дыхание и не моргая.       — Чтобы выйти, — продолжал Драко, — нужен код. Если вдруг со мной что-нибудь случится, не знаю, может быть, я умру первым, может, ты убьёшь меня сама…       — Ты чего несёшь?! — возмущённо прошипела она.       — Не перебивай, — мягко ответил он. — В любом случае, код там установлен однократно и навсегда. Он не меняется, но это можно сделать при желании. Поэтому, если со мной что-то случится, ты найдёшь шесть цифр в моей комнате.       Гермиона хотела возразить, но он перебил:       — Найдёшь! Это несложно!       — Значит, мы не выйдем сейчас? Чтобы я хотя бы знала, где находится бункер. Я ведь, то есть… мы должны суметь добраться куда-нибудь.       — Ты во всём разберёшься, если выберешься. Но! Ты должна понять! Должна мне поверить, Гермиона! Туда нельзя выходить сейчас. Прошло мало времени. Нас ищут! Может быть, уже не так настойчиво. Но ищут. Глубина и защитный барьер скрывают нас от врага. Но мы не имеем права рисковать, понимаешь?       — Да, — кивнула Гермиона. — Я понимаю.       Она разочарованно опустила глаза.       — Малышка, пожалуйста! — простонал он, обнимая её за плечи, виновато вздыхая. — Прости! Я не могу сейчас открыть этот люк. Просто нельзя, моя девочка. Гермиона, мы не можем рисковать, если бы был хоть один шанс что-то изменить, поверь, я бы сделал всё возможное…       — Не надо, Драко. Я всё поняла, — устало вздохнула девушка, обнимая его в ответ. — Я правда всё понимаю. Все твои опасения наверняка не беспочвенны.       Все чувства смешались. И каких она испытывала больше, было невозможно понять. Как будто перед маленьким ребёнком поставили вазочку его любимых конфет — это такая безмерная радость, но строго-настрого запретили их брать — и, кажется, ничего ужаснее нет на белом свете. Гермиона смотрела на высокие крутые ступени винтовой лестницы, готовая бежать изо всех сил. Туда — наверх! Но понимала, что уйти нельзя. Сейчас нельзя уйти! Она вцепилась пальцами в ткань его футболки, сжала её на спине, и ком в горле изменил голос девушки до неузнаваемости.       — Зря ты показал мне выход, — прохрипела она. — Это самое плохое твоё решение.       Ему казалось, что сердце стиснулось в одну маленькую точку. Оно жалобно билось в припадке отчаяния, будто это ему самому показали выход, но выйти так и не дали.       — У меня нет выбора, — прошептал он. — Ты должна знать. Твоё обещание… не является Непреложным обетом. Но если хочешь, чтобы мы выжили, пожалуйста, будь благоразумна!       — Вернёмся домой, — из последних сил прошептала Гермиона. — Не хочу здесь находиться.       Она молча наблюдала за тем, как Драко закрывал выход, ставил запасной генератор на место. Чувство опустошения усилилось. Не хотелось плакать от обиды и не хотелось радоваться тому, что стало доступно. Гермиона не понимала, что чувствует, словно её сердце билось где-то вне тела, а разум остыл.       Драко всё видел. Это было мучительно, но уверен, что поступил правильно. Он сделает всё возможное, чтобы исцелить её боль.       Бессонной ночью, глядя в потолок, Гермиона бессознательно до боли кусала губы. Душа металась между светом и тьмой, между любовью и ненавистью.       «Зачем? Зачем ты показал мне выход…»