Она шла медленно и грациозно. Гермиона представляла себе, будто её любимый папа трепетно сжимал её руку, лежащую на его предплечье. Белоснежный шёлк струился по телу, расстилаясь шлейфом по каменному полу. Она с трудом дышала, ощущая нежный аромат своих любимых красных хризантем, собранных в крошечный букет, перевязанный белой ленточкой.
Она представляла, слёзы счастья на лице мамы и ясно слышала её нежный голос: «Ты самая прекрасная невеста!»
Гермиона видела улыбки Гарри и Джинни, их сияющие глаза, наполненные искренней радостью. Она была уверена, что сейчас они где-то здесь, рядом и благословляют её выбор. Её окружали друзья и близкие. Даже Рональд был здесь, смотрел на неё устало, пусть с небольшой досадой, но и с пониманием. Он словно говорил: «Наверное, это тот, кто тебе нужен…», и Гермиона улыбалась в ответ, с нежностью шепча: «Спасибо…»
Её путь был так недолог. Но казалось, что за эту минуту она успела вспомнить всех, кого беззаветно любила, успела представить, что все они — её гости. Их гости.
Она приближалась к маленькому алтарю, установленному посреди школьного двора. Здесь их увидели бы все, не только её друзья, но и его.
Слизерин.
Но Драко никого не ждал на самое прекрасное торжество в своей жизни. Никого. И даже тот факт, что его родители смиренно приняли его решение забрать с собой единственную женщину, к которой прикипела его душа, мало утешал — их выбор не был благословением. Они поняли и промолчали. И всё же, в глубине души, он надеялся, что они порадуются за него.
Он ждал её у алтаря в идеальном светло-сером костюме с бутоньеркой из красных хризантем в петлице. Он ждал, пока она красиво и плавно приближалась, тихонько стуча каблучками по мостовой школьного двора. Хогвартс окружал сказочный осенний лес, холмы, а над головой нежно голубело небо, подёрнутое перьевыми облаками. Золотые листья шуршали под ногами, и Драко не сводил глаз с возлюбленной, что медленно шла к нему, освещая весь его мир ласковой улыбкой.
Их глаза блестели от слёз. Влюблённые не могли налюбоваться друг другом, и казалось, что больше нет преград, есть только любовь.
Драко вдохнул поглубже и первые слова тихим волнующим потоком сорвались с его губ:
— Я, Драко Люциус Малфой, перед лицом чистой совершенной и негасимой магии, беру тебя, Гермиона Джин Грейнджер, в законные жёны и клянусь своей магией до последнего вздоха любить, оберегать и поддерживать тебя. А когда Смерть примет нас в свои объятия, моя душа станет твоим ангелом. Навечно.
Слезинки серебряными ручейками сорвались с её ресниц, заскользили по щекам, но нежная улыбка умиления не сходила с лица. Гермиона таяла от того, как взволнованно он сжимал в ладонях её изящные пальчики, как он дрожал, а его дыхание прерывалось.
— Я, Гермиона Джин Грейнджер, перед лицом чистой совершенной и негасимой магии, беру тебя, Драко Люциус Малфой, в законные мужья и клянусь своей магией до последней секунды любить тебя, быть преданной и послушной, коль скоро Смерть разлучит нас. Я бы хотела продлить твой род, быть настоящей женой, матерью… — И теперь его сияющие глаза наполнились слезами. Драко вздохнул, а она продолжала: — Ещё немного, и мы снова будем вместе. В вечности.
Их волшебные палочки, зажатые в правой руке, соприкоснулись кончиками. Жених и невеста одновременно произнесли: «Люмос». Яркий огонёк осветил их лица. «Этернум», — шепнули они.
Яркий свет окружил их золотистым куполом, ослепляя, заставляя зажмуриться, но сквозь полуприкрытые ресницы, они смотрели друг на друга, ощущая, как горячая волна охватила их тела, проникая через кончики пальцев рук в каждую клеточку тела, заставляя сердца пылать от нежности и любви.
Свет медленно угасал, словно впитываясь в их волосы, рассыпаясь золотыми искрами вокруг. На их безымянных пальцах золотым свечением отпечатались еле заметные бледно розовые шрамы в виде кольца — так магия подтвердила законность их супружества. Гермиона сделала робкий шаг навстречу Драко и он склонился к её лицу нерешительно, будто ожидая чего-то. Глядя на неё в этом белом подвенечном платье, с маленьким букетом красных хризантем в руках, словно не верил до конца, что она — тайная мечта его мрачной тёмной жизни — стала единственным лучиком солнца в глубинах земли. Всё ещё не верил, что она любит, просто знал, что это так.
Внутри горело от тревоги и счастья одновременно.
— Я люблю тебя, Драко, — прошептала она, как будто хотела вновь уверить, что всё это реальность, что это не сладкий мимолётный сон. — Признайся, знал ли ты, что это случится, когда тёмной холодной ночью отнял меня у Смерти.
Драко устало улыбнулся, стараясь дышать ровно, чтобы боль в груди позволила ему сказать всё то, что хотел сказать всегда.
— Это была призрачная надежда, — тихо отвечал он, сжимая в ладонях её дрожащие руки. — В тот странный день, когда… ты готова была меня убить, я понял, что надежда становится реальностью. Не мог не надеяться, понимаешь?
— Да, — выдохнула Гермиона. — И мне так жаль, что я отняла наш с тобой шанс на счастье. Отняла время.
— Это уже неважно, — улыбнулся Драко. — Важно, что сейчас — в эту минуту — мы вместе.
— И времени всё меньше. — Гермиона зажмурилась, а потом снова взглянула ему в глаза. — Может быть, это наш последний день.
— И мы проживём его, как последний, — прошептал он и порывисто склонился к ней, со всей нежностью припадая к её губам — забытым, желанным.
Головокружение унесло в мир сладких грёз. В мир, наполненный надеждой, несмотря ни на что. Они знали, что времени нет, и сейчас торопились жить, как никогда. Любить, как последний раз. Их губы сливались в отчаянных голодных поцелуях. Дыхания сбивались, оставляя позади Хогвартс, прошлое, войну и потери. Они хотели жить сейчас, потому что другого времени у них не было.
Драко поднял возлюбленную на руки, быстрым шагом унося в заранее подготовленную спальню. Вокруг её постели благоухали в вазах красные хризантемы. Приглушённый свет делал комнату похожей на маленький оазис, наполненный жизнью, страстью.
Он посадил её на ложе. Влюблённые не сводили глаз друг с друга, запоминая каждую черту, каждый драгоценный миг их теперь уже супружеской жизни.
Драко опустился перед ней на колени, осторожно снимая белые туфли на высоких каблуках. Гермиона любовалась им, утопая в блаженстве от его прикосновений.
— Как же я тосковала по тебе, — прошептала она, роняя слезинку на платье. — Моя любовь…
Драко склонился к её коленям, обнимая ноги, зарываясь лицом в шёлковые складки свадебного платья.
— Малышка… — вздохнул он, целуя её руку, лежащую на коленях. — Я благодарен тебе за каждую минуту. За каждое мгновение этой странной жизни. Самой чудесной жизни, какую я смог прожить рядом с тобой.
— Я была ужасна, — тихо засмеялась она, глотая слёзы.
— И это, поверь, было лучшее, что со мной произошло.
Драко поднял голову, смотрел ей в глаза, и Гермиона нежно гладила дрожащей рукой его мягкие светлые волосы.
— Ты лучшее, что случилось со мной, Драко. Мой муж. Мой добрый ангел хранитель. Сколько ты вынес от меня.
Гермиона зажмурилась, всхлипнула. Ощутила движение перед собой, его тёплые ладони, охватывающие лицо, его губы, трепетно целующие уголок её губ.
— Я люблю тебя, жена моя, — с улыбкой прошептал он, покрывая поцелуями её подбородок, щёки. — Моя малышка. Моя личная Грейнджер. Навсегда.
Их губы встретились, слились отчаянно страстно, горячо, заставляя сердца ускорить ход. Его рука обвила талию, а вторая нашла застёжку платья на боку. Гермиона, не открывая глаз, потянула галстук, сжимавший его шею, дрожащими пальцами расстёгивала пуговицы на его пиджаке, рубашке. Так страшно было взглянуть на него, будто это был сон, который может раствориться каждую секунду.
Его ласковые ладони оглаживали её бёдра, ненавязчиво приподнимая подол платья всё выше. Они целовались непрерывно, пока не пришла пора подвенечному платью покинуть её дрожащее от долгого одиночества тело. Белоснежное кружево тонкой полупрозрачной сорочки завораживало. Драко сам выбирал её, но даже представить не мог, как нежно и соблазнительно будет выглядеть Гермиона в этом лёгком облаке из крупных цветов, под которым просвечивали притягательные кружевные трусики и резинки белых чулок. Драко любовался ею, и Гермиона с наслаждением наблюдала движение его восхищённого взгляда. Он всё так же стоял перед ней на коленях, и его трепетные длинные пальцы осторожно дразнили, поглаживали бёдра. Драко снова и снова целовал её губы, будто невзначай раздвигая её ноги шире, неспешно спускаясь мягкими влажными поцелуями от губ к подбородку, шее.
Гермиона сладко вздохнула, когда его язык медленно проскользил от шеи к плечу. Её ладони прошлись по его плечам, снимая пиджак вместе с рубашкой, а его губы спускались всё ниже, оставляя мягкие поцелуи на груди. Его руки плавно поднялись по её бокам, по рукам, покрывшимся крупными мурашками.
Гермиона тихо застонала, когда его пальцы подцепили лямочки сорочки и потянули их вниз. Кружево будоражаще цеплялось за напряжённые соски, и Гермиона кусала губы в предвкушении, обнимая его голову, опускающуюся к ореолам.
— Словно первый раз, — с улыбкой прошептал Драко, и еле уловимо подул на нежный розовый обнажившийся сосок. Гермиона задрожала, запрокидывая голову, сдавливая мужа бёдрами, теряя самообладание.
— Драко… — выдохнула она, — как же я тосковала по тебе…
Он нежно обхватил один сосок губами, ласково обнимая вторую грудь ладонью, срывая с её губ стон вожделения, бросая игривый взгляд на её лицо. Язык закружил вокруг нежной плоти, заставляя Гермиону громко вскрикивать, впиваться пальцами в его плечи. Оставив одну грудь, он припал ко второй, и Гермиона извивалась в его руках, шепча:
— Как же хорошо, мой нежный, о ещё!
И он ласкал её грудь, пока её бёдра не начали нетерпеливо ёрзать, сдавливая его торс, а он сжимал ладонями её горячую попку, приговаривая:
— Да, моя малышка, тебе хорошо, я знаю.
— Я хочу тебя, Драко! — захныкала она, пытаясь притянуть его к себе, но он стал стягивать её сорочку вниз, покрывая поцелуями её живот, заставляя Гермиону умолять:
— О да, пожалуйста, ещё, ещё! Драко! Мой любимый!
Он, чуть отстранившись, бережно стянул с неё сорочку вместе с трусиками, оставив только чулки, и, не давая ей шанса прийти в себя, прильнул губами к её влажному лону. Гермиона глубоко вдохнула, откидываясь на постели, утопая в собственных стонах, в его алчном ворчании, когда его язык затрепетал вокруг влажных губок, вылизывая, зацеловывая.
Драко казалось, что стояк разорвёт его на части. Она была такой сладкой, желанной, и её похотливые стоны сводили с ума, заставляли засасывать и вылизывать её с удвоенной яростью, упиваться ею. И когда её дыхание сбилось, а бёдра приподнялись выше, Драко вцепился пальцами в её ягодицы, заставляя её закинуть ноги ему на плечи. Она кричала и билась словно в агонии, извиваясь и цепляясь за его растрёпанные волосы, выдыхая:
— О Боже! О Боже! Драко! Это… Это…
Она затихла, мягко пытаясь отстраниться, но он не отпустил, пока Гермиона не пришла в себя.
— Иди ко мне, умоляю! — простонал она, и он тут же поднялся, нависая над ней, упираясь каменным стояком в её истекающее соками лоно, проваливаясь, ощущая умопомрачительное давление. Её руки ласково обхватили его шею, губы жадно припали к его губам, дразня кончиком языка, перемежая поцелуи тихим шёпотом:
— Возьми меня! Возьми, мой нежный.
Резкие движения, бесконтрольные, мощные, срывали вздохи наслаждения с её губ. Его стоны сливались с её криком. Разгорячённые, жадные руки ласкали плечи, влажные спины, ноги сплетались, а тела слипались от жары и вожделения. Драко целовал её губы, погружаясь всё глубже, резче, пока его не накрыло первой за долгие месяцы разрядкой. Он не сводил взгляда с её трепещущего в оргазме тела, её счастливой улыбки.
— Жена моя… — прошептал Драко, крепко сдавливая её в объятиях, прижимаясь губами к её шее. И Гермиона улыбалась, не сдерживая слёз счастья, струившихся по щекам.
— Я люблю тебя, слышишь? — шептала она, целуя его плечо, шею. — Я так тебя люблю!
***
Ощутив ненавязчивый запах дыма, Драко потянулся за противогазом, лежащим в тумбочке.
— Я хотела бы остаться здесь навсегда, — вдруг прозвучал тихий утомлённый голос. — Умереть прямо сейчас, в твоих объятиях.
— Не говори так. — Ком сдавил его горло, сделав голос хриплым. — Ты просила напоминать тебе…
— Да. Я просила напоминать.
Она прижалась к нему крепко, цепляясь пальцами за его плечо, обнимая изо всех сил.
— Драко, мне страшно. Что, если там, где мы окажемся, не сможем найти друг друга? Что, если… ад существует и нас будут мучить вечно за все преступления, что мы совершили?
Он не мог вымолвить ни слова. Не мог дышать. Но усилием воли заставил себя проглотить дозу кислорода, растворившегося в запахе дыма.
— Мне тоже, малышка. Но это не так страшно, как нам кажется. Ведь мы вместе сейчас. Прямо сейчас. Однажды я уже украл тебя у Смерти. И если там нас разлучат, я всё равно тебя найду. Надень. — Он настойчиво стал толкать ей в руку противогаз. — Надевай. Ты поклялась слушаться, — наигранно усмехнулся он.
И Гермиона молча выполнила его распоряжение. Они лежали обнявшись. Время шло. Атака должна была закончиться, но нужно было ещё очистить помещения.
В зеркальной комнате они молча смотрели друг на друга, ожидая хоть каких-то результатов. Приборы показывали загрязнение сорок процентов и оно не снижалось.
— Времени больше нет, — спокойно произнёс Драко. — Иди. Делай что должна. Я попытаюсь сменить фильтры.
— Ты ведь видишь, это не помогает, — так же спокойно ответила Гермиона. — Мы уже отравлены.
— Я попытаюсь выиграть время. Хотя бы день. Иди. Или… — он смотрел на неё с сожалением, с какой-то глубокой безнадёжностью, — мы можем закончить прямо сейчас.
Гермиона прикусила губу, чувствуя, как внутри всё замирает от страха.
— Ты уверен, что он придёт? — прошептала она.
— Уверен, — решительно ответил Драко. — Он не сможет поступить иначе — слишком велик соблазн. Мы сопротивлялись… дольше всех. Он придёт.
Гермиона кивнула и отправилась в коридор. Войдя в лабораторию, она извлекла из шкафа большой контейнер, наполненный крошечными пузырьками с сияющей жидкостью. Осторожно поставив его на стол, она судорожно вздохнула. Глаза застелила пелена слёз. Ей нужно решиться, осталось всего ничего.
Переставив половину пузырьков в коробку поменьше, Гермиона с благоговением медленно побрела по их с Драко дому. Она вошла в чулан и оставила два пузырька на полках в разных частях комнаты. Вошла в свою спальню и оставила два пузырька там. То же самое проделала в комнате Драко.
Сознание мутилось. Противогаз исчерпал резерв, и Гермиона устало стянула его с лица, вдыхая отравленный воздух. В груди сжималось от чувства отчаяния и рвущихся наружу слёз. Она должна быть сильной. Должна быть решительной, иначе всё зря. Все жертвы, все потери будут неоправданны. Пусть у них не будет будущего, но зато другие люди обретут его. Гермиона, набравшись мужества, шагнула в коридор и замерла. Перед ней была чуть приоткрыта дверь в Выручай-комнату.
Войдя туда, она больше не смогла сдержать слёз. Драко сидел на полу у маленькой детской кроватки. Комната была наполнена игрушками, а над колыбелью медленно вращалась карусель, украшенная звёздами. Она играла тихую мелодичную колыбельную, какую Гермиона слышала в детстве.
Она подошла к мужу, и взгляд её уловил что-то маленькое в его руках. Крошечный детский башмачок. Кусая губы она поставила коробку на комод и вернулась к Драко, бережно обняла за плечи, и он, уткнувшись лицом в её живот, разрыдался. Они плакали, цепляясь друг за друга, понимая, что всё это уже не имеет смысла. Всё прошло.
— Я не знал, прости, — надрывно простонал он. — Не хотел причинять тебе боль. Прошу, прости меня за всё.
— Я знаю. Знаю, — шептала она, целуя его макушку. Гермиона настойчиво отобрала у него башмачок, со всей возможной нежностью прижала его к груди, переполняясь любовью до самых краёв. — И ты прости меня. Пусть у других будет шанс. А мы с тобой будем вдвоём, правда?
Он поднял на неё красные от слёз глаза.
— Я хочу, чтобы ты жила, Гермиона. Я хочу, чтобы ты ушла.
— Никогда. — Её голос прозвучал холодно. Уверенно. — Я никогда не покину тебя, как ты не оставил меня. Это наше дело. Напоминай мне — до последнего вздоха напоминай мне, слышишь? Мне больше некому доверять. Ты выиграл время. Значит, всё получится. Идём. У нас много работы. Поможешь?
Драко улыбнулся измученно, неосознанно прижимая ладонь к сердцу, вызывающему тупую нудную боль в груди.
— Ты всегда была решительной, малышка, — тихо произнёс он. — Я хотел бы иметь хоть десятую долю твоей решительности.
И Гермиона опустилась перед ним на колени, обнимая за плечи.
— Ты ещё не понял, Драко Малфой? — И она с любовью посмотрела ему в глаза. — Ты такой и есть. Твоя душа — мой мир. Моя надежда. Знаешь, как говорят маглы перед смертью? Все там будем. Скоро увидимся. А знаешь, что мне рассказывал Гарри?
— И что же? — вымученно усмехнулся Драко.
— Он был там. Он видел Дамблдора. Но в тот момент ещё не настал его час. Мы будем вместе, слышишь? Я свято в это верю.
Они обнялись крепко, порывисто.
— Надо торопиться, — прошептала Гермиона. — Ещё одна атака и всё будет бесполезно.
Они поднялись, взялись за руки, последний раз взглянули на уютную детскую комнату, переглянулись и решительно вышли, становясь на тропу войны.
— Что, если мы просчитались? — говорила Гермиона, оставляя очередной пузырёк в кухне. — Что, если будет… всё не так.
— Если я полный идиот и плохо их знаю, то мы поймём это только на том свете, — невесело усмехнулся Драко.
***
Его руки крепко держали любимую в объятиях. Её трепетные пальцы чутко ласкали тронутую щетиной щёку, а другая рука зарывалась в его шелковистые волосы. Они дышали. Дышали друг другом. Их губы еле уловимо соприкасались… прощаясь. Они знали, что следующего раза может не случиться. Им ничего не оставалось, вариантов развития событий было только два.
— Я отвлеку их, Гермиона, — прошептал Драко. — Ты должна попытаться…
— Драко, — с трудом улыбнувшись, шепнула она. — Ты ведь сам знаешь, что они окружили остров чарами обнаружения. Мне не уйти. Я хочу… — она медленно прерывисто вдохнула, — в последнюю минуту видеть тебя. Быть рядом… с мужем. А если попытаюсь уйти — погибну в полном одиночестве. Или ты
этого хочешь? — с грустью усмехнулась Гермиона.
Он обнял её ещё крепче, вдыхая её аромат, нежно целуя любимые губы.
— Я хотел бы умереть вместо тебя.
— А я вместо тебя… — выдохнула она. — Но мы не умрём, любимый мой. Мы просто уйдём… в вечность. Прощай.
Её слёзы окропили его лицо. И Драко тяжело сглотнул.
— Прощай. И до встречи.
