***
Это лето было самым неспокойным и самым изнурительным в их жизни. Первое лето похорон, на которых им впервые «посчастливилось» присутствовать. Первое лето судов, адвокатов и юристов, с которыми им впервые «выпала удача» пообщаться столь близко. Впервые за последние два года небо озарялось лучами, не было даже намека на облака. Солнце светило отвратительно и погано. Погода не может быть такой хорошей, когда так плохо. Когда жизнь кажется пыткой, солнце не должно светить. — Я не опоздал? — Драко, недавно трансгрессировавший, торопливо подходил к парню с девушкой, стоявшим чуть поодаль от собравшихся во дворе Крэббов людей. Чистокровная аристократия или то, что от неё осталось. Бывший цвет магического сообщества. На Малфое, разумеется, чёрный костюм, чёрная рубашка, и, конечно же, чёрные ботинки. Даже его синяки под глазами очень удачно вписывались под антураж. Сегодня утром у него было последнее слушание по делу отца. Удивительно, что он вообще пришёл. — Нет. — коротко ответила Пэнси, обнимая подошедшего парня. Черное платье ниже колена, такие же туфли на каблуке, она даже потрудилась и использовала чары гламура. Видно, внешний вид оставлял желать лучшего, что читалось по деталям, которые иной мог и не заметить: короткие волосы, казалось, больше не были обрезаны по линейке, не было привычного ровного среза, ногти коротко сострижены, а лака на них и вовсе нет. — Ну как там? — отозвался Теодор, протягивая ладонь другу для рукопожатия. — Как и ожидалось, заключение в Азкабане с возможностью досрочного освобождения, при условии частого сотрудничества с Авроратом. Семья Малфоев после войны отправилась на суды, в которых свидетелем защиты был святой Поттер. Мерлин, конечно, он их защищал. Знал бы Избранный, что Драко делал для золотой девочки, или хотя бы пытался сделать, с них бы даже штраф не взяли, что уж говорить о Люциусе, которому всё-таки не посчастливилось отделаться от Азкабана. Малфою-младшему же повезло куда больше. Адвокаты обыграли всё таким образом, что, в конце концов, на Драко практически не висело ни единого вменяемого обвинения, за исключением дурного характера и сумасбродного отца. В ходе битвы он не воспользовался ни единым непростительным, да и к смертям людей в своём же доме он ни разу не приложил руки. К принятию метки его так вообще принудили, что фактически являлось «неимением» мотивов к остальным деяниям вроде покушений. «Неопознание» Поттера и Грейнджер в Мэноре оказалось отличным «стратегическим ходом», который впоследствии сыграл не последнюю роль на суде. К тому же, семья Малфоев вовремя дезертировала с поля боя, как бы отказавшись от идей Волн-де-Морта ещё до его падения. Адвокаты всё сделали почти ювелирно. Удача. — Тоже неплохо. — пожала плечами Пэнси. Всё, что было не смертью или казнью, для них стало «неплохо», а если это ещё и не заключение в Азкабан, то и вовсе «отлично». Родители Пэнси почти легко отделались за неимением доказательств их связи с Пожирателями. Меток ни у кого не было, отец исправно выполнял работу в министерстве. Единственными вопросом к Паркинсонам были в излишней близости с семьей Малфоев и присутствие во время битвы. Мистер Паркинсон как-то смог заверить – вроде немалой суммой галлеонов, – что никакой связи с Волан-де-Мортом не имел ни он, ни его семья. В палочках семейства, к тому же, не было найдено ни единого непростительного во время битвы. А о голословности Пожирателей уже складывались легенды, когда они обвиняли совершенно невиновных, лишь бы им скосили срок или вовсе, чтобы избежать поцелуя дементора. Конечно, пришлось сходить на пять допросов с сывороткой правды. Рассказывать об убийстве Кэрроу снова и снова, рассказывать о смерти того мальчика каждый раз, как в первый. Счастье, что вопросы касались исключительно битвы, иначе бы к концу следствия Пэнси бы окончательно сошла с ума. — Да, вполне. — кивнул Теодор, который не сводил глаз с темного закрытого гроба, стоявшего во дворе поместья Крэббов. Говорят, гроб не открывался по причине изуродованного тела Винсента, которое даже колдомедики не смогли привести в хотя бы сносный вид. Отец Нотта был приговорён к поцелую дементора, потому что тот по глупости не менял своих взглядов, гордо о них заявляя. Тео был полностью амнистирован. С покровительством Макгонагалл другого и не ожидалось. Всё наследство, к счастью парня, осталось при нем, как «благодарность» за содействие, за правильно сделанный выбор. Когда речь заходила о казни, Теодор отмахивался, заявляя, что отец получил то, на что работал многие годы. Парень сам не хотел признаваться себе в окончательном сиротстве. Мать давно погибла, отца тоже считай уже не было. У Теодора была только тётя – сестра матери, с которой они поддерживали отношения, но не более. Парень отказался от её опекунства и переезда к нему в особняк, заверяя, что он вовсе не одинокий и уже совершеннолетний. Якобы, ничего с ним не случится, если вдруг окажется предоставлен сам себе. — Мама в трауре. — Малфой сделал глоток бренди из стакана, который подал ему домовик. — Она просила извиниться перед Крэббами за то, что не придёт. — Миссис Крэбб где-то в доме. Подойди к ней. — Паркинсон всё это время держалась за локоть Теодора стальной хваткой, видимо, ноги не держали не только Драко. — Вы не пойдете? — кивнул в сторону поместья Драко. — Мы уже разговаривали с ней. — отстраненно ответил Тео. — Я не вытерплю её слёз ещё раз. — зажмурила глаза Пэнси, отрицательно мотнув головой. — Это кошмар. Последнее, чего хотелось – успокаивать кого-то, когда ты сам нуждаешься в успокоении. Бедных родителей Винсента было жаль, действительно жаль. Потерять сына из-за его, а скорее их, глупости, пожалуй, было невероятно страшно. — Драко, милый! — уши разрезал звонкий голос матери Пэнси, подходящей ближе к молодым людям. Едва она заметила почти белую макушку вблизи дочери, сразу же двинулась в их сторону. Женщина выверенно переставляла ногу за ногой, отчего казалось, что она не идёт, а плывёт по коротко стриженной лужайке. Мальчики всегда отвешивали кучу комплиментов матери подруги, потому что эта женщина вызывала немалую долю восхищения одним своим внешним видом. Почти особа королевских кровей: статная, грациозная, с длинными гладкими смоляными волосами. — Миссис Паркинсон, вы как всегда превосходны. — Драко учтиво кивнул подошедшей женщине и хотел было в приветствующем жесте поцеловать кисть, но та легко распахнула свои руки для объятий. — Мой милый мальчик, для тебя я уже давно Элоиза. — она погладила его по спине. Так по-матерински: тепло и нежно. Совсем не по этикету. Приятно. — Как там Люциус? — Мам. — постаралась осечь её Пэнси, понимая, что для Драко эта тема была фактически неподъемной. — Пэнси, не мешай взрослым разговаривать. — постаралась разрядить шуткой и без того тяжелую обстановку миссис Паркинсон. — Да, Пэнси, не мешай. — выдавил из себя улыбку блондин. — Отец в Азкабане. Теперь точно. — Мальчик мой, мне так жаль. — Элоиза взяла парня за руку и взглянула на него своими полными сочувствия глазами. Драко будто увидел Пэнс через лет двадцать пять. Она была один в один как мать, за единственным исключением – у её матери глаза были темными, практически черными. — А мама как? Мы с ней так давно не виделись. Даже боюсь представить, что с ней сейчас. — Думаю, она будет рада, если вы решите наведаться, Элоиза. — Драко всё ещё старался вести светскую беседу и не подавать виду, что на самом деле разговор не даётся ему так просто, как хотелось бы. — Да, давно пора. — женщина взяла руку Драко, сжав чуть сильнее. Ему было некомфортно от такого проявления…сожаления? Молчаливо, тихо, почти невесомо. Губы Элоизы дрогнули в подобии улыбки. У него не остаётся сил выдавить последнюю усталую улыбку, только немного прикрыть глаза, кивая. Соглашаясь и принимая. Первое заметное проявление слабости. Он почти вслух говорит, что сил осталось катастрофически мало. — Мальчики, — миссис Паркинсон наконец отпустила руку Драко, взглянув на Теодора, который был полностью погружен в свои мысли и вернулся только после условного «зова», — спасибо вам. Боюсь представить, что мы бы так же могли стоять… — Мама! — снова миссис Паркинсон перебил голос Пэнси, старавшейся наконец избавить мальчиков от общества своей щепетильной матери. — Не перебивай, милая. — женщина легко нахмурила брови, отмахиваясь от дочери, — Я хочу, чтобы вы оба знали, в нашем доме вы давно уже не просто гости. Если вам понадобится помощь людей, желающих вам только добра, то вы всегда знаете... — Миссис Паркинсон, — начал Теодор, обращаясь к женщине. — Я же сказала, Тео, для тебя тоже Элоиза. — Элоиза, спасибо вам. — натянул на себя благодарную улыбку парень. — Спасибо. — кивнул Драко, чуть поджимая губы. Они с Теодором фактически остались без родителей, и осознание сего факта пришло только сейчас. Миссис Паркинсон, чётко осознавшая всю плачевность ситуации раньше них самих, старалась дать им что-то вроде защиты; понимание, что они еще хоть кому-то нужны в этом мире. Женщина улыбнулась, и наконец удалилась, обняв парней еще раз. Показалось, что, уходя, она осторожно смахнула слезу. — Прошу внимания! — мистер Крэбб стоял недалеко от гроба, поднося палочку к горлу для усиления громкости голоса. Ребята медленно стали приближаться к сформировавшейся кучке людей. Было множество слизеринцев, вся сборная по квиддичу, некоторые из священных «Двадцати Восьми», родители однокурсников, родственники Винсента. Мурашки сами собой пробегали по коже от осознания. — Благодарю вас всех, что пришли попрощаться с моим сыном Винсентом. Его не стало в тот день, когда многие понесли потери. Для нас тот проклятый день не стал исключением. Мы потеряли самое большое богатство нашей жизни, которое восполнить будет просто невозможно. Винсент был прекрасным, добрым, отзывчивым, — отец выдавил из себя подобие улыбки, грустно поднимая глаза к жене, грузной женщине, стоявшей чуть поодаль, — но горячо любимым, и не только нами с супругой, как я могу судить... Был… — мужчина посмотрел на гроб, стоявший на пьедестале рядом с выкопанной ямой прямо по середине двора, а не в привычных семейных склепах. Странное, но больше страшное зрелище. — Прости нас за нашу глупость, прости, что не смогли тебя уберечь. Извините. — слёзы полились из глаз мужчины, голос начал дрожать, а губы страшно кривились. Мистер Крэбб быстро удалился в объятия жены, умывающейся слезами. Повсюду были тихие всхлипывания, шёпот, кто-то подходил к заколоченному ящику и говорил сам с собой. Вернее, с Винсентом. Особенно Гойл, который простоял там добрых минут десять, не в силах попрощаться с другом навсегда. Молодой человек вцепился в гроб мертвой хваткой, а слезы брызнули из глаз. Никто и никогда не видел Грегори таким. Его с большим трудом оттащили, уводя с собой, Монтегю и Ургхарт. Паркинсон, Нотт и Малфой подошли ближе. Пэнси уже даже не пыталась сдерживать слезы, в то время как Теодор старательно моргал, не давая ни единой слезинке выпасть из глаз. Драко же продолжал старательно поджимать губы, контролируя, чтобы никакой нерв на лице не дернулся. Они потеряли «своего». Это могли быть похороны кого угодно из них, если бы им повезло чуть меньше. Одна только мысль о том, сколько таких похорон сейчас проходит по всей магической Англии, приводила в ужас. Каждый кого-то безвременно потерял. Для боли нет хороших и плохих. Она придёт к каждому. После того, как каждый желающий попрощался с Винсентом, мистер Крэбб одним движением руки указал на гроб, и домовики начали погружать его в землю. — Поразительно, — шептала Пэнси мальчикам, стоящим по две стороны от неё, когда они вновь чуть удалились от скопления. — Я даже не подозревала, что это может быть так тяжело. Он ведь правда был «нашим», «своим», понимаете? — Любая смерть — тяжело, Пэнс, — ответил Тео, который внимательно изучал землю вокруг своих ног. — Это из-за меня, — на одном дыхании отозвался Драко, опрокидывая очередной бокал. — Я виноват. — Никто не виноват. — нахмурился Нотт, легонько пиная носком начищенных туфель траву. — Он сам наколдовал этого горящего змея. Впервые после произошедшего Малфой осознал смерть приятеля. В его понимании они никогда не были с Винсетом друзьями. С ним и Гойлом было удобно: они не задавали лишних вопросов, выполняя все «просьбы» беспрекословно. На шестом курсе всегда стояли у дверей в Выручай команту, обратившись в девчонок с первого курса. Драко был им просто благодарен за то, что они были. Забини и Нотт стали бы задавать вопросы, пытаться решить проблему, найти выход, но ему это было категорически не нужно. Его не нужно было спасать – просто помочь, что всегда и делали парни. — Я хочу на кладбище в Годриковой Впадине. — вырвалось у Пэнси, пока она наблюдала как Малфой, помятый, уставший, с красными глазами, усердно прятал тремор рук, крепче сжимая в руках бокал. — Зачем? — Драко наконец смог отразить на лице хоть одну эмоцию — непонимание. — Передать, что ты редкостный говнюк. — отозвалась Пэнси, смотря куда-то сквозь парня.***
Остаток лета, когда все страсти немного поутихли, а походы к юристам и адвокатам закончились, Паркинсон провела в поместье у Нотта, оставшегося в одиночестве. Девушка не желала видеть то, что происходит у неё дома: частые «проведывания» министерства, скандалы отца и матери. Она просто хотела тишины, мира и спокойствия. Всё это Пэнси смогла найти лишь в поместье друга, рядом с понимающим, разделившим весь пройденный ад человеком. Тео сам предложил остаться у него на какое-то время, не объясняя особо почему, но очевидно: ему было страшно. Ей тоже. Только по этой причине согласие было дано без лишних раздумий. Каждую ночь Паркинсон снились яркие вспышки, летящие во все стороны, тела однокурсников, трупы Теодора и Драко, трупы её родителей, глаза Кэрроу и вопль Долохова, голова того мальчишки. Каждая ночь превращалась в бесконечный кошмар. Теодор всегда ложился спать с Пэнси в одной комнате. Каждый вечер девушка заверяла, что сегодня всё будет нормально, и он может идти к себе. Но ещё ни одна ночь не была «нормальной». Тео каждый раз просыпался от всхлипываний с соседней кровати и тихого, странного хрипа, который вполне мог бы стать криком или визгом, если бы девушка не спала. Пэнси всегда просыпалась от напряжения во всём теле, её всегда трясло, а в уголках глаз собирались слёзы. Теодор подходил, уставши усаживаясь рядом: — Это был сон. — тихо шептал он, осторожно гладя Пэнси по спине. — Я убила их всех… — шипела она со слезами на глазах. — Даже Уизли. — Ты не убивала Уизли и Криви. Это была война, Пэнси. — он уже выучил эту фразу наизусть. Каждый раз, когда среди ночи Нотта будил приступ Паркинсон, первое, что пробегало в голове: «контузия», в шутку, потому что так было забавно, так было менее волнительно. Драко же появлялся редко, когда совсем уставал от судов и постоянных допросов. Но каждое его появление в Нотт-Мэноре заканчивалось пустыми бутылками алкоголя, которые ребята могли найти в погребах, и не одним десятком скуренных сигарет. Тео пристрастился к курению «действительно расслабляющей маггловской херни», начитавшись из писем Блейза о «действительно волшебной травке», что не одобряли ни Малфой, ни Паркинсон. Им всё ещё было тяжело, каждый находил спасение в своей отраве. Здоровая голова и мысли не возвращались так быстро, как планировалось. — Здесь необходимо прибраться, — недовольно заявила Паркинсон в одно утро, разглядывая последний чистый фарфоровый сервиз, стоявший в самом дальнем углу кухни. — Где все твои домовики? — Отец послал их куда подальше еще в прошлом году. — разъяснил Теодор, наколдовывая традиционный утренний кофе. — Акцио сливки. — легким движением руки баночка оказывается в руках у парня, в то время как Пэнси подогревает турку с кофе. — Почему? — девушка на секунду отвлекается, и всё содержимое начинает бурлить с бешеной силой, чуть ли не выливаясь за края. — Черт… — Я же говорил, у него началась паранойя, что за ним следят. Домовики вообще были завербованы Орденом. — устало выдохнул Теодор, левитируя чашки со сливками ближе к столу, у которого расположилась Пэнси и её маленький вулкан. — Пойдем в столовую, а то мы с тобой окончательно превратимся в прислугу. — Я могу попросить родителей, чтобы они прислали пару домовиков. Здесь становится невозможно жить! — девушка осторожно левитировала турку, разливая кофе по предметам сервиза, стараясь случайно не разлить всё на ноги Тео, что было уже не раз. В последнее время руки иногда принимались трястись, отчего всё сложнее было справляться с палочкой, точно отправляя заклинания. — Боюсь, твои родители не в таком восторге от места твоего пребывания, чтобы еще и домовиков сюда отправлять. Молодые люди прошли по серому коридору в столовую, которая так и говорила о своём прошлом владельце. Полы из черного мрамора, стены в отделке из оникса, иногда встречающийся гранит – ничего не вызывало приятных ассоциаций. Холод, да и только. Ещё и эти стальные ножки круглого столового стола и стульев, приставленных к нему, с темной серой обивкой и какими-то странными серебристыми узорами. Больше похоже на какой-то склеп. Мрак. — Их вина. — хмыкнула Пэнси, вспоминая редкие дни пребывания дома в этом году. Больший мрак, чем интерьер дома Нотта, вызывала атмосфера, царившая в родительском поместье. — Паркинсон! — с щелчком в камине и ярко зажигающейся в нём зеленой вспышкой слышится недовольный громкий выкрик. — Всё-таки попросила прислать домовика? — поднимает одну бровь Теодор, оглядываясь на камин, из которого уже выходил высокий силуэт. — Твой отец с самого утра заявился к нам! — возмущался Малфой «с порога». — Какого черта ты не появляешься дома вторую неделю? Я не намерен терпеть его трёп с моей матерью о «былом». Слизеринцы избегали слов «война», «Пожиратели», «Темный Лорд», «битва». Они будто отрицали всё, что было. Старались забыть как можно скорее. Но забыть подобное через почти три месяца казалось невозможным. — Милый, значит, оставайся здесь. — легко ответила брюнетка. — Я тоже была не намерена, именно поэтому не появляюсь в доме вторую неделю. — девушка пнула соседний стул, отодвигая его для парня, как бы приглашая к ним. — Прекрати уже это, меня зовут Драко. Моё имя Дра-ко. — раздражённо шипел парень, подходя ближе к Пэнси и Теодору, сидевших к нему спиной. — Повернитесь наконец! Никакого удовольствия разговаривать с вашими затылками. — Хорошо, сладкий. — хмыкнул Теодор, поворачивая голову к Малфою. — Ну и притон. — выдохнул блондин, садясь рядом с ними, оглядывая всё вокруг. На столе стояла полная пепельница, а рядом с ним бумажный пакетик с тем самым «потрясающим маггловским волшебством», чуть дальше пачка ментоловых сигарет Пэнси (адрес магазина Блейз всё-таки подсказал). Бутылки огневиски, стоявшие на другом конце стола, которые вроде как не убирались оттуда ещё с последнего его посещения. — Что делают твои домовики? — скривив губы, спросил Малфой. — У меня их нет, я это сотню раз говорил. — раздражённо ответил Теодор. От Малфоя исходила неприятная нервозность, обволакивающая всё вокруг. — Ну так заведи новых. — поднял бровь Драко, косясь на брюнета. — Какая проблема? — Ты вообще знаешь откуда берутся домовики? — уставши спросила Пэнси, делая глоток кофе. — У меня нет времени, чтобы интересоваться такой ерундой. — фыркнул слизеринец, вырвав из рук Паркинсон чашку. — Неплохой сервиз. Я люблю кофе без сливок, кстати. — Какие мы нежные. — закатил глаза Теодор, потянувшись к бумажному свертку и доставая из кармана специальную бумагу. — Так встань и сделай. — девушка рывком забрала у Малфоя чашку себе обратно. — Какие вы злые сегодня. — нахмурил брови Драко, оглядывая недовольные лица друзей. — Мы? — развернулся на него Теодор, у которого глаза до того округлились, что чуть не вылетели из орбит. — Я сегодня у тебя останусь. Где кофе варят? — На кухне. — ответила Паркинсон, поджигая сигарету, зажатую между зубов. — Благодарю. — Драко двумя пальцами вытянул у подруги изо рта папиросу и отправился по коридору варить себе напиток. — Ты тоже заметила, что он с каждым разом всё сильнее раздражает? — Теодор осторожно высыпал траву из пакетика на развернутый кусочек бумаги, который в последствии будет свернут. — Нам всем сейчас тяжело. — прикрыла глаза Пэнси, откидываясь на спинку стула. — Заметила.***
— Вы видели последнюю статью пророка? — громко спросил Теодор, выходя из камина с парой левитирующих перед ним пакетов с едой, купленных, удивительно, в маггловском районе, и со свежей газетой в руках, на обложке которой была колдография сияющего от заливистого смеха золотого трио. — Мы не слышим. — Пэнси поставила палочку к горлу для усиления громкости её голоса. Они с Драко расположились у камина в гостиной, которая находилась через коридор и пару поворотов от холла, в котором, вероятно, остановился Теодор. С того момента, как Малфой и его раздраженность заявились в поместье, прошло уже три дня. Пэнси успела на пару часов вернуться домой, заверив, что с ней всё в порядке и она находится под надежной защитой Теодора и теперь уже Драко, которому родители безоговорочно доверяли свою дочь. Малфой вызвал пару домовиков, чтоб те наконец привели поместье в порядок и сделали из него что-то приличнее того, что он узрел, когда явился. — Видели "Пророк"? — Теодор зашел в гостиную, кинув в сидящего в кресле Драко газету. Следом за Ноттом следовали пакеты с провиантом. — Ты где был? — нахмурился блондин, заглядывая за спину друга. — О, я наведался в маггловский район, а на обратном пути купил газету в Косом. — Ты думаешь, мы будем это есть? — скривил лицо блондин, оглядывая пластиковые пакеты. — Раньше же ели. Да и откуда, ты считаешь, берется еда? Я сам её, по-твоему, выращиваю? — подмигнул Теодор. — Попроси Дейзи убрать их. Парень плавным движением палочки опустил пакеты на пол. — Дейзи. — пробасил Драко, подзывая единственного домовика, оставшегося в поместье после генеральной уборки. В комнате с щелчком появилась маленькая эльфийка. Она была ещё совсем молодой по меркам эльфов. Именно она была «няней» Драко, баловала его сладостями, за что не редко получала выговоры от Люциуса. — Да, молодой господин Драко Малфой? — эльфийка учтиво поклонилась молодым людям по очереди, после чего развернулась к Драко. — Прибери это, будь любезна. — парень одним пальцем указал на пакеты, разглядывая газету. — Что-то ещё, молодой господин Драко Малфой? — эльфийка чуть ли не вставала на колени при разговоре с молодым человеком, смотря на него с благоговением. — Попробуй сделать из этого что-то приличное. — Хорошо, молодой господин Драко Малфой. Дейзи испарилась вместе с пакетами еды. Пэнси наблюдала за всем этим с немым вопросом на губах, который наконец решила задать. — Мерлин, серьёзно? Она до сих пор говорит «Молодой господин Драко Малфой»? Как у неё ещё язык не отвалился. — Я просил называть меня как-то иначе, но она сразу же впадает в истерику. — отмахнулся блондин, на секунду вспоминая, как Дейзи начала кричать, что ей следует убить себя за то, что она отвратительный домовик, недостойный служить такой знатной семье. — Очень ранимая натура. — подметил Теодор, присаживаясь на диван к Пэнси, пока Драко внимательно всматривался на обложку газеты и кричащий заголовок: «КОГДА НАМ ЖДАТЬ СВАДЬБЫ ГЕРОЕВ ВОЙНЫ?» — Чего, блять? — округлил глаза Малфой, поднимая их на друзей. — Пир во время чумы? Серьёзно? Идиоты. — Что там? — Паркинсон протянула руку, в которую Драко ей тут же передал «Пророк». Девушка увидела надпись и смех чуть не вырвался из её груди. Истерический. — Мерлин… — Пэнси непонимающе подняла глаза к ухмыляющемуся Теодору, после чего к вскипающему Драко, и начала читать вслух, открыв нужную страницу. «Война повлияла на всё магическое сообщество, но на героев, как это полагается, сильнее всего. Они рука об руку спасали мир, полгода искали крестражи в лесах, грабили Грингроттс и противостояли невероятной силе! Удивительно? Конечно! Но как молодые сердца, спасая мир, смогут найти спасение для самих себя? Ответ более, чем прозаичен: Друг в друге! В любви! Мисс, пока что, Грейнджер и мистер Уизли были замечены в магазине Джорджа Уизли (старшего брата Рональда Уизли). Мы все помним слабость девушки перед знаменитыми парнями ещё со времён Виктора Крама и Гарри Поттера, но теперь в сети девушки попадает и друг Освободителя Англии. Что за игры ведёт бывшая блистательная ученица школы «Хогвартс»?» — Освободителя. — фыркнул Малфой, скрещивая руки на груди. Пэнси, которая еще не до конца понимала смысл прочитанного, усмехнувшись, продолжила. «Гермиона Грейнджер беззастенчиво целует парня в щеку, а Рональд Уизли только счастливо улыбается (см.прил.). Неужели нам стоит ждать скорого объявления о помолвке? Героям пророчится светлое будущее, которое, мы надеемся они проведут вместе! Счастья молодым! Ура Героям! Всегда ваша, Рита Скитер.» — Это очередная чушь, написанная Скитер. — закатила глаза Паркинсон, наконец вникнув в суть прочитанного. — Помните, я на четвертом курсе наплела ей ерунды о Поттере и Грейнджер? Происходит точно такая же ситуация, я не думаю, что у них хватит мозгов… — Почему сейчас кого-то вообще это волнует? — перебил подругу Малфой, которая снова начала щебетать без передышки. — Разве мало проблем, помимо… этого? — на последнем парень немного скривился. — А ты прочитай дальше. — кивнул Пэнси Теодор, указывая на то, что было после подписи. Девушка вернулась к газете, быстро пробежавшись по строчкам, её лицо вытянулось в изумлении. Она решила, что это необходимо прочитать вслух, чтоб поверить в написанное: «Где сейчас золотая молодежь аристократии и чем они занимаются в свободное от ношения масок Пожирателей время? Как переживает заключение Люциуса Малфоя его сын – небезызвестный Драко Малфой? В ком нашла утешение его невеста – дочь министра в сфере финансов Волшебной Британии и акционера Персея Паркинсона? Что с сыном кровожадного Пожирателя Нотта? Где сейчас Гринграссы? Чем сейчас занимается единственный наследник Флинтов? Читайте в следующем выпуске.» — Пиздец. — заключила Пэнси, смотря на друзей. — Блять. — взревел Малфой, подскакивая с места, и выхватывая у подруги из рук газету. Ему нужно было увидеть это своими глазами, чтобы поверить в этот бред. — Ага, — выдохнул Теодор. — Бренди? Огневиски? — Всё. — хором ответили Малфой и Паркинсон. Устав от всего этого, девушка облокотилась о собственные колени локтями, подперев подбородок рукой, немного прикрыв рот. Глаза бегали по лицу Драко в надежде, что он хоть что-то скажет. Блондин же одной рукой держался за голову, а во второй была газета с неприятным «читайте в следующем выпуске» и не менее приятной колдографией, где Грейнджер касается своими губами щеки этого нищеброда. — Мне это нахер не надо, тем более сейчас. Мама с ума сходит, только Элоиза, — Драко кивнул в сторону Пэнси, как бы объясняя «твоя мать», — ей и помогает. Как можно было одной статьей снова втоптать их общее состояние ниже некуда? Вернуть в конец мая, когда все трое чуть ли не волосы на голове рвали, выплевывая из себя последние остатки жизни. Малфой уверенно доставал репутацию семьи из задницы, делая пожертвования куда только можно и нельзя, даже вроде в фонд, вдохновленный высказываниями Грейнджер – «свободу домовикам от рабства!». Хотя сам в это время только что вылез из залов суда, со слушаний по своему делу и по делу отца. Сумасшествие. Дура Скитер тянула свои руки туда, где их могут оторвать. Буквально отгрызть. Нотт, который так уверенно старался не взять на себя репутацию отца, боялся того самого клеймо, которое Скитер буквально написала на нём своей будущей статьей: «Что с сыном кровожадного Пожирателя Нотта?» А что вообще значит «в ком нашла утешение»? Будто Пэнси его отчаянно искала, прыгая последние несколько месяцев из одной постели в другую. Откуда вообще взялось слово «невеста»? Конечно, больнее всего ударяло совсем другое: «в свободное от ношения масок Пожирателей время?». Они навсегда останутся в глазах общества людьми, вчера снявшими маски. Мерлин, спаси их души.***
Шёл второй час, как молодые люди решили расслабиться после «Пророка» единственным известным им способом. Яд попадает в организм, расслабляя мышцы, в особенности главную из них – сердце. — Я больше боюсь за мать. — выдохнул Малфой клубок невесомого, почти прозрачного дыма из легких. — Она с ума сойдёт, окончательно. Драко сидел на диване, подогнув под себя ноги, в одной руке между большим и указательным покоился косяк, а во второй Паркинсон, устроившаяся рядом. — Уже бояться за себя нужно. — сделала глоток из стакана подруга. — Они переживут, а нам жить с этим. — Почему за их ошибки всегда платим мы? — Тео сидел в кресле, закинув длинные ноги в клетчатых пижамных штанах на подлокотник. — А кто, если не мы? — усмехнулся блондин. — Они, к примеру. — многозначительно кивнула Пэнси, слегка закашлявшись от обжигающего горло напитка — Вас не злит счастье на лицах Поттера, Уизли и Грейнджер? Они будто с каждым днем только лучше выглядят. — выплюнул Малфой, совершенно отходя от темы. — Ещё как! — отозвался Теодор. — Их там будто не было, как будто у них руки чистые, а победили они только силой любви и добра. — А ты думал как? — улыбалась Пэнси. — Ты что, они просто проходили мимо Пожирателей, и те становились цветами, воюющими за них. — закатил глаза Драко. — А вообще-то, думаю, им не легче нашего. — пожала плечами девушка, пока Малфой тушил окурок косяка о пепельницу, покоившуюся у неё на груди. — Уверена? — поднял бровь Драко. — Если вдруг ты забыла, это не их ненавидит вся Магическая Англия. — Может чуть-чуть всё-таки легче. — скривила лицо она, вспоминая, что именно из-за презрения обществом не была нигде уже больше трёх месяцев дальше Малфой-Мэнора, Нотт-Мэнора и своего собственного поместья. А ведь сейчас уже был август! Всё лето в заключении. Второе лето. — А я о чём, нам нужно доставать эту чертову репутацию из беспросветной задницы заново, а им нет. — продолжил Малфой. — При чём, это ведь не мы виноваты! — Ты всю жизнь будешь винить папочку? — вскинул бровь Тео. Он устал от того, что чертов Драко Малфой отказывался брать вину на себя. Хотя бы самую малость. — В отличие от тебя, мне не плевать на свою семью. — стрельнул серыми глазами блондин, на пару секунд оставляя на брюнете отпечаток недовольства. — Тогда не жалуйся на свой «тяжёлый крест». У всех был выбор. Ты его сделал. — О, конечно! Тебе легко говорить, благословленный святой МакГонагалл! — Малфой раздраженно закатил глаза. Нотту почти всё сошло с рук с легкой подачи старухи, которая ручалась за него. По его делу даже не открывали следствия! — Мальчики! — осекла их Пэнси, понимая, что сейчас кто-то из них точно начнёт разгораться. Между её мальчиками будто повисла неприязнь друг к другу ещё в прошлом году. Это постоянное напряжение давило всё сильнее, когда они собирались втроём. Конечно, бывали дни, когда всё шло гладко, этот тоже обещал быть таким. Но обещания не сдержал. — А я не прав? — Драко убрал руку с плеча девушки, удивлённо взглянув на неё. Плечам стало прохладнее. — Прав, Малфой. За одним исключением, моего отца, которого, к слову, ненавидят не меньше, чем твоего, а может и больше, казнили. Мать умерла. Мне легко говорить? — Нотт ответил вместо неё, отстаивая самого себя, только вот для чего? Этот разговор был бессмысленным. — Давайте не будем мериться членами. — нахмурилась Пэнси, отодвигаясь от блондина. — Всем тяжело. — Паркинсон, не тебе говорить. — Теодор наконец начал выговаривать накопившуюся обиду. Алкоголь всегда развязывал ему язык. — У тебя есть родители, оба! Мы с Малфоем, гарцующие вокруг тебя целыми днями. Ты всерьез считаешь… — Хватит. — перебила девушка друга, только начавшего высказывать всё, на что раньше попросту не хватало смелости. — Потрясающе! — карикатурно повторил фразу в манере Пэнси Теодор, рывком поднимаясь с кресла. — Только я договорю. Ты всерьез считаешь, что ты хоть каплю нас понимаешь? Ни черта ты не понимаешь! Паркинсон даже ответить ничего не могла, только недовольно вскинула бровь, буравя друга взглядом. Здесь и отвечать нечего. Поговорят они завтра утром, а потом она, очевидно, вернется домой. — Нотт, прекрати. — Драко свёл брови к переносице. Тео начал говорить лишнее, то, что должно было оставаться у него в голове, не имея выхода наружу. — Ах, да, не забудь еще спеть колыбельную своему драгоценному Малфою! — всплеснул руками брюнет, разворачиваясь. Парень, громко топая и бормоча что-то трудно разборчивое себе под нос, исчез за поворотом, нервно дыша. Теодор переживал, пожалуй, сильнее всех, его можно понять. Нужно понять. У него больше никого нет. Тео просто нужна была семья, которую он надеялся найти в друзьях. Но эта семья была настолько эфемерной, что и надеяться на неё не стоило. Особенно, когда не было рядом Блейза, единственного, кто мог собрать их всех воедино и ненавязчиво сгладить все углы. — Да что с ним не так? — тяжело вытолкнул воздух из легких Малфой, молча глядя ему вслед пару минут. — Он переживает. — почти выплюнула Пэнси, разворачиваюсь к парню. Тео её обидел. Знал, что ей нелегко приходится, но сказал. Позволил себе. Впервые. — Ты разве нет? Ведешь себя отвратительно в последнее время. — Как и вы оба. — хмыкнул он в ответ. Девушка смотрела на Малфоя будто впервые. Который раз за последние полтора года. Он опять изменился. Он больше не «её мальчик». Повзрослевший за последние месяцы юноша сидел перед ней. Драко снова похудел, как, впрочем, и Пэнси, и Теодор. От скул падала тень на впалые щеки, глаза больше не искрились, грозовые тучи были больше похожи на грязные лужи. — Нет, милый, один напыщенный павлин голубых кровей нас пока опережает в рейтинге «противности». — Да, Нотт тот ещё… — Ты, кретин-Малфой. — хохотнула Пэнси, легко ударяя друга в плечо. — Тео успокоится к завтрашнему утру. — Как ты вообще живешь с ним? Он такой вспыльчивый. — О, милый, он такой вспыльчивый только при тебе. — подмигнула Драко девушка. — Да и не всю жизнь же мне его терпеть. — Кто знает. — улыбнулся он ей. Кто знает? Она знает. Знает наверняка, что всю жизнь готова терпеть только одного человека, сидящего напротив. — В детстве я была уверена, что буду терпеть всю жизнь именно тебя. — Меня? — усмехнулся парень, опуская глаза к обивке дивана. — Ты никогда не умела выбирать что-то стоящее. — А будто ты умел. — закатывает она глаза в ответ. — Все мои пассии были вполне приятными девушками. Так что да, умел. — И почему же я не знаю имени ни одной из них, раз они приятные девушки, а, ловелас? — Пэнси поднимает бровь, ядовитая ухмылка появляется на лице. Она точно лучше, чем они. Точно. Лучше. Была и будет. — Знаешь, просто не подозреваешь. — Драко лукаво улыбается. Самодовольный идиот. — Да и зачем тебе знать. Они ведь даже рядом с тобой не стояли. Будто прочитал мысли, хотя ему и не нужно было. Столько лет дружбы давали о себе знать, он уже мог читать её мысли по дрогнувшей мышце на лице, по прищуру, по тону. Только вот говорил он то, что ей хотелось слышать. Эти девушки «стояли» рядом с ней, хотя бы потому, что были пассиями Малфоя, как он сам и выразился. Они точно были ей ровней, а если одной из них была Дафна Гринграсс, то подавно выше на голову. Эти мысли часто лезли в её голову, а выгонять их с каждым разом становилось всё сложнее. Пэнси раньше всегда думала, что она лучше: красивее, стройнее, веселее, умнее. Раньше. До пубертата Драко. До того, как Пэнси перестала быть «особенной» девчонкой, которую он подпускал к себе куда ближе, чем всех остальных. — Может откроешь имя хоть одной? — старается выглядеть обычно. Обычно смотрит, обычно улыбается. По-паркинсоновски. Лишь бы он не прочитал её, как открытую книгу. — Милисент. — он опять улыбается, делая очередной глоток огневиски. — Она рассказывала, как ты её отшила от меня. Не переживай, ты была права, не в моем вкусе. — О, замолчи. — выплюнула Пэнси. Дальше ей уже не хотелось знать имён по одной простой причине: Милисент была просто симпатичной, просто смышленой, да вся она была олицетворением слова просто. И та смогла завладеть его вниманием как девушка. Он заинтересовался. Мерлин, может, у него какой-то фетиш на девчонок, похожих то на пастилу, то на зефир? — Твоя очередь удивлять. — Драко устроился поудобнее, закидывая руку на спинку дивана. — Чем? Эдрианом? — издаёт легкий смешок. Он ведь не может знать о ком-то помимо Эдриана. О ком-то вполне конкретном. — Можешь Голдстейном, можешь ещё кем-то. Мне тоже интересно. — из раза в раз, чуть выпив, Малфой даёт выход своему любопытству. В этот раз этот интерес был…неловкий. Для Пэнси точно. Он никогда не затрагивал подобные темы с ней. Она ведь всё-таки не Блейз Забини. — Нечем удивлять. Только Эдом могу, хочешь? — старается не выдохнуть с облегчением. Не знает, не догадывается. Ему и правда просто интересно как другу. Об этом ведь говорят парни, когда остаются вдвоем? Вполне обычный разговор. — Избавь меня от этой скуки. — Драко отмахивается. — Ещё расскажи сказку о вашей любви. Ему ведь рассказывала? — Сказку о любви могу рассказать только маггловскую. Тео недавно читал какую-то книжку. — старается отвлечь его, спрыгнуть с темы, которая может привести неизвестно к чему. — Попробуй. — хмыкает, не удовлетворившись ответом. Привычно опускает голову ей на колени. Так было всегда. Так…правильно? — Однажды русалка спасла маггла... — вкрадчиво начала Пэнси, запуская руку в светлые волосы, начиная перебирать прядь за прядью. Он знает это действие наизусть, как все выученные им руны. Что-то в мире должно оставаться постоянным. Привычным. — Русалка? Они же… — Молчи. — девушка хлопнула ладошкой по его губам. — Однажды, русалка спасла маггла после кораблекрушения. А он оказался принцем! До этого она видела очень похожую статую парня в своём излюбленном подводном саду. Так она его увидела и сразу поняла – он её судьба. А этот принц он, знаешь, красивый-красивый. Ну и она поплыла к злой колдунье, чтоб та её сделала человеком. Та взамен попросила её голос, она потрясающе пела. Но было еще одно условие, он должен полюбить её и жениться на ней, чтоб душа ее жила вечно, как маггловская, а вот если он на другой женится – с восходом солнца на следующий день она превратится в морскую пену, а сердце её разорвётся. И вот, у Русалочки есть ноги и нет голоса. Каждый шаг для неё, как хождение по битому стеклу. А она, дура та ещё, всё идёт к своему принцу. Только вот он не помнит её совсем-совсем. Видит и не может понять, что именно она его спасла. Как к сестре начинает относиться, знаешь, есть такие кретины вроде тебя. — Драко хмыкает с прикрытыми глазами, за что опять получает легкий удар по губам. — Ему ведь и в голову не приходит жениться на ней, она для него как ребенок, сестра младшая. Приходит ему время жениться, едет он в другое королевство, к той, что родители выбрали. И всё! Всё, влюбляется! Вот она его невеста раскрасавица. — Пэнси невольно морщится, продолжая рассказ, а Драко уже начинает увлекаться не совсем умело рассказанной историей. — И это ради него она лишилась голоса, а каждый шаг – мучения, а он и не догадывается. Она даже на его свадьбу пошла! Правда, со смертельной мукой в сердце. Потом они отправились на корабль, где продолжали праздновать. Тут приплывают её сестры-русалки и говорят, что если она вонзит нож в сердце принцу, то, по обещанию колдуньи, она снова станет русалкой и ей не придётся умирать в маггловском обличии. А она, идиотка, кстати говоря, не стала этого делать. Пришла, поцеловала его на прощание, нож выкинула в море, окрашенное красным цветом, а потом и сама в море бросилась, превращаясь в морскую пену. Конец. — Мне не понравилась твоя сказка. — недовольно пробурчал Малфой. Он вдруг стал похож на того мальчишку, с которым они познакомились в детстве. Всё та же интонация, всё то же недовольное лицо, всё так же лежит с прикрытыми глазами у неё на коленях. — Знаешь другую? — Нет. — отвечает девушка, легко улыбнувшись. — Мне она понравилась. Такая…знакомая. — сама не понимает, зачем добавляет последнее. — Боялась, что Дафна станет той самой принцессой из соседнего королевства? — не сдерживается парень от колкости. Про неё он тоже знал, как и про всех остальных, кого Паркинсон отвадила одним своим присутствием. — Прекрати. — Пэнси снова легко ударяет его улыбающиеся губы ладошкой. — Да, может быть и боялась. Вы все на неё слюни пускаете! Что мне оставалось делать? — Сказать мне всё как есть, Пэнс. — Драко открывает глаза, заглядывая в лицо подруги, смотрящей на него сверху вниз. Алкоголь почти бил в крови, кричал в голове. Этот разговор не должен был состояться вообще. Но, видимо, сейчас, когда наконец появляется хоть немного времени для их собственной жизни, эта тема приходится как нельзя кстати. Пора прекращать игнорировать Василиска в посудной лавке. Начать…жить? Слизеринка надеется, что он наконец-то понял одну простую истину: они найдут спасение друг в друге, смогут убаюкать все кровоточащие раны, наконец свести со лба выжженную надпись «пристрелите меня». — А что бы изменилось? Ты бы вдруг понял, что давно влюблён в меня? Или понял, что я и есть лучший вариант для тебя? — Я всегда понимал это, но мне не хотелось разбивать сердце малыша Нотта, он слишком ранимый для таких новостей. — Драко хмыкает, будто что-то обдумывая, по мере возможностей, в сложившейся ситуации вкупе с огневиски. — Плевать на него. — не задумываясь отвечает брюнетка, ведь сейчас, казалось бы, решается вопрос всей её жизни. Она сейчас может обрести спасение из этой беспросветной тьмы, в которой очутилась. Может и спать начнёт лучше? Может и солнце снова станет светить иначе? Приятно, как и раньше. — Драко… Малфой всё видит, всё прекрасно понимает. Ему не менее хочется наконец найти успокоение. Может человек, который знает тебя наизусть, как глупый стишок, и есть то самое спокойствие? Может, всё-таки именно она была спасением, а не чёртова Грейнджер, за которую он цеплялся всю битву, как за последний луч возможного рая в его личном аду? Пэнси была всегда на виду, как самое очевидное решение, как самый очевидный недостающий ингредиент зелья, которому всегда почему-то приходится искать замену. — Я не обещаю любить тебя всю жизнь. — наконец собирается с мыслями парень. – Я вообще не обещаю тебя любить, извини. Но попробовать нам стоит. Это не отношения…Это проба, понимаешь? – он смотрит на неё, сведя брови к переносице. Хмурится, ждёт ответ. Что он вообще ей сейчас предлагал? Зачем? Из страха потерять то хрупкое, что осталось от их дружбы? Или просто из страха потерять то хрупкое, что осталось у него от прежней, когда-то счастливой жизни. Девушка лишь утвердительно кивает, не в силах ответить. Опускает свою руку к его, пальцами цепляется за него. Она ждала этого последние пару лет, а в итоге слышит лишь подобие. Скомканное, невнятное подобие предложения к подобию отношений. Но это ведь только начало, правда? Он сможет когда-нибудь её полюбить. Разумеется, сможет. Это ведь написано каллиграфическим почерком на их судьбе? «Быть всегда вместе». Самые крепкие отношения выливаются из дружбы, ведь так? Только вот Пэнси напрочь забывает о гиппогрифе, стоящем чуть поодаль от Василиска. Грейнджер никуда не делась.***
Теодор просыпается в комнате один. Не среди ночи, а утром. Не от всхлипываний, а от тишины, стоящей в комнате. Пэнси ночевала с Малфоем, а не с ним. Он знал, думал о том, что оставлять их двоих сейчас нельзя. Черт. Драко наверняка порушил всё то, что они успели с ней выстроить. Драко всегда важнее, Драко всегда на первом месте, Драко всегда ближе и понятнее. Чёрт-чёрт-чёрт. Вчера он к тому же умудрился наговорить лишнего, много лишнего. Того, что говорил на эмоциях, о том, о чём даже никогда не думал. Это была какая-то вспышка бреда. Но ведь он был прав в отношении Драко. Категорически прав. Парень решает спуститься вниз, не заглядывая в соседние комнаты, чтобы, не дай Мерлин, не испортить себе день. Если не хочешь знать лишних ответов – не задавай лишних вопросов. В столовой тихо. Их двоих нет. Они же не могли трансгрессировать ещё вчера, обидевшись? Не дождавшись извинений, в конце концов. Такое они бы точно не стали пропускать. Как говорится: нет шоу занимательнее слизеринца, пытающегося извиниться. Заходит в гостиную и видит то, что видеть вполне рад. Они оба сидят на диване, попивая кофе. Только вот Паркинсон улыбается как-то слишком правдоподобно. Слишком правдоподобно у него под рукой. Что-то в этом обычном жесте было непривычным – его рука на её талии. — Доброе утро. — Нотт решил начать разговор с позитивной ноты, ближе подходя к ним, устроившимся на диване. — И тебе. — отозвалась Пэнси, даже не направив в его сторону выжидающего взгляда. — Я хотел извиниться перед вами. — начал было Тео шоу, как сразу же был прерван. — Считай, что мы простили тебя заочно. — кивнул ему Малфой, продолжая попивать свой кофе. — Я рад. — Тео подошёл ближе, усаживаясь в кресло рядом с диваном. — Но мне всё равно стыдно за то, что я наговорил вам вчера. Сами понимаете… — Тео, всё в порядке. — улыбается ему Пэнси. По его прикидкам, она должна была наброситься как фурия. Но, видимо, эту фурию накачали успокоительными зельями до отвала. Он точно что-то пропустил. — Как спалось? — парень смотрит на подругу, ожидая ответа. В комнате висит странное напряжение, которое нужно разрушить. — На удивление, — кивает ему брюнетка. — Представляешь, я даже проснулась только утром! Даже не помню, когда такое в последний раз было. А вы? — Паркинсон оглядывает их обоих. Обычно Пэнси говорит не так. Сейчас же она будто подбирает слова, что свойственно ей исключительно редко. Теодору даже думать страшно, что, черт возьми, произошло. — Да, я тоже. Хотя в твоём поместье без кошмаров спать довольно странно. — хмыкает Драко в ответ. — Не знаю даже… — Теодора перебивает стук в окно гостиной, на которое все молниеносно реагируют. В окно стучит филин, в клюве у которого письмо. Ладно, он подумает о произошедшем в его отсутствии позже. Когда то, что он пропустил, станет слишком явным, бьющимся в глаза. А пока есть дело куда интереснее. Филин, письма от которого никто не ждёт. Для письма от Блейза ещё слишком рано. Вариантов почти не оставалось. Теодор взмахом палочки открыл окно, в проём которого тут же влетела птица, кидая письмо им на стол, после чего сразу же улетая обратно. На письме печать Хогвартса. Только не это. Пэнси первая тянется, чтобы взять конверт, на котором каллиграфическим почерком написано «Теодор Нотт». Она безмолвно кидает бумагу Тео, слегка щуря глаза. Все молчат, ожидая, что же там написано. Теодор начинает громко читать:«ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС» Директор: Минерва МакГонагалл (Кавалер ордена Мерлина I степени, Член Международной конфедерации магов) Дорогой мистер Нотт! Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс» на дополнительном курсе обучения для участников войны и других пропустивших седьмой курс обучения в связи с войной. Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов. Занятия начинаются 1 сентября. Ждём вашу сову не позднее 20 августа. Искренне Ваша, Минерва МакГонагалл, заместитель директора! P.S. Убедительно прошу Вас уведомить ваших друзей: мисс Паркинсон и мистера Малфоя о том, что для их будущего этот год необычайно важен. У Вас больше рычагов влияния. Благодарю за помощь вашим друзьям!»
— Серьезно? Хогвартс после всего, что было? Мы не то, что бы повзрослели, мы постарели для… — Паркинсон начала тараторить вылезая из-под руки Малфоя. Для неё возвращение в Хогвартс равно поцелую Дементора. Эти коридоры всегда будут напоминать лишь об одном. Об её убийствах. Слава Мерлину, что они были во имя добра. Хоть что-то в её жизни было правильным. — Это образование, Пэнс. Для него нельзя быть старым. — отвечает в смятении Теодор, передавая в протянутую руку Драко письмо. Они все ни капли не понимают. Хогвартс совсем не входил в их планы. — Это, блять, невообразимо. — соглашается с девушкой почти ошарашенный Малфой. — Как ты себе это представляешь? — Как обычно. — кивает Нотт. — «Здравствуйте, я войду? Извините, не мог оторваться от зеркала всё утро». — брюнет не удерживается от того, чтобы не передразнить то, как проходит утро Драко Малфоя по его мнению. — Да нам и выбор не предоставляют. — Нас там заплюют. Нет, сначала затопчут, а потом только заплюют. Нет, сначала мы наслушаемся в свой адрес… — Пэнси начала говорить, привычно тараторя. Не так, как пару минут рассказывала о хорошем сне, стараясь повторить собственную манеру. — Прекратите. — Малфой сморщился, вытирая ладонью своё лицо, не в силах больше слушать разговор на разных частотах. Ему нужно подумать, желательно в тишине. — Серьезно, Драко? Ты собрался думать? Нас просто ставят перед фактом. — ухмыляется Нотт, вдруг поняв, что у них в который раз нет выбора. Только вот на этот раз отсутствие выбора вроде даже не так противно. — Старуха вполне недвусмысленно мне всё написала. — Мы ведь можем просто не вернуться. — Пэнси с надеждой в глазах метает взгляд с одного на другого. — Правда ведь? — Можем, только одной статьей в «Пророке» не отделаемся. — почти сквозь зубы отвечает Драко, со злостью сжимая бедро Пэнси, находящееся под рукой. Ему даже страшно представить следующий возможный год в Хогвартсе, где все будут только и делать, что заглядывать Избранному и прочим Героям Войны в рот. При условии, что те вообще вернуться. Ведь у них-то выбор есть. — Вопросов станет только больше, а к нам с тобой и так их не мало. Блять. — Вот и я говорю. Выбора нет. — подытоживает Теодор, тяжело выгоняя воздух из легких. Почему рука Малфоя на её бедре?