Примерно полгода спустя
Запах — это первое, что доступно мне. Пока осязание в коме, а глаза незрячи, я могу лишь слышать, как где-то там, в зыбком иррациональном нечто, маняще и знакомо пахнешь ты. Ложбинка живота пахнет мускусно-терпко — как смазка на вершине головки, оставляющей подтёки вдоль блядской дорожки; изгиб шеи отдает солью сонной испарины; чуть влажный загривок — тонкой кислинкой. Пространство дышит тобой, всасывает мельчайшие душистые крупицы, разбирая их в моем носу на атомы, чтобы тут же собрать в единый, цельный образ, кружащий меня в томительном вихре знакомого аромата. Мне мало обонять, я хочу видеть, слышать, трогать, но знаю, что спешить нельзя. Одно неверное движение, один неосторожный жест — и все исчезнет, испарится, осядет конденсатом горечи в пустой серой комнате, где я вновь буду один. Без тебя. Чувства постепенно набирают силу, пробуждают оцепенелый организм. Концентрируюсь на плывущем зрении. Больше знаю, чем вижу там, в жемчужном тумане, твой силуэт. Отчего-то знакомый до мельчайших деталей, близкий. Свой. Как давно ты так сильно во мне, Дино? Здесь не место вопросам, здесь нет ответов, только чувства, что, знаю точно, погубят меня, но позже. Твой обнаженный силуэт проступает четким абрисом на фоне зыбкой дымки. При виде сливочно-пастельной кожи мой кадык плавно падает чуть ли не в яремную ямку, чтобы тут же стремительно толкнуться почти в подбородок. В загустевшей тишине я, кажется, даже слышу, как стекает капелька пота между твоих лопаток. Язык зудит от желания слизать соленое, а затем, пропахав носом ложбинку позвоночника, скользнуть вниз, раскрывая поджарые полужопия, пробуя самым кончиком трепет твоего предвкушения. Член встаёт в полную силу от одной только мысли, как сожмешься на моем языке, забившись в хрипах агонии, пока я буравлю тебя, подготавливаю для себя, растрахиваю, сшибаю барьеры, побеждая малейшее сопротивление, намек на то, что можешь не пустить, не дать, не хотеть… Трогать тебя нельзя — это я помню точно. Почему не знаю, но правило выгравировано на подкорке. Пока я не касаюсь, мы можем видеть то, что спрятали так глубоко, что сами забыли где. Я помню, ты был блядью. И тебе это нравилось. Факт, который ровно ничего не значит здесь и сейчас. Будь кем угодно, только будь им для меня одного. Ты смеешься, мелко подрагивая плечами. От твоей открытой мягкой улыбки в сердце становится тесно. Хочется налететь беспорядочным комом, едва не снося с ног, вплавить, запаять тебя в себя, присвоить навечно. Напитать тебя своим запахом, самой своей сутью, заполнить глубоко-глубоко, до самых недр бьющегося за рёбрами органа. Нельзя. Смотреть, но не трогать. Помню. Пространство колеблется, грозя разбить на острые осколки мир, что я спрятал ото всех, от самого себя, в первую очередь. Твой силуэт идёт помехами — протягиваю руку, хочу ощутить плотную твердь, теплое тело, но пальцы ловят лишь горький дым. В отчаянии обхватываю себя ладонями, цепляюсь за единственное реальное, что ещё осталось. И мир замирает, оседая лёгкой улыбкой на твоём лице. Словно угадав мои мысли, разворачиваешься ко мне полностью, опустив ресницы, стоишь в полумраке, вычерчивающим на твоём теле пляшущие тени. Немного суетливо, оцарапав живот, стискиваю ноющий член. Не во имя похоти — чтобы ощутить тебя через себя, поверить, что существуешь. Ты усмехаешься, повторяя мой жест, но более плавно. Вот оно, наше Зазеркалье, где взаимность имеет обратную сторону. Где невысказанные чувства оборачиваются безмолвными стонами и синхронными рваными движениями. —***
…Люцифер, сильно дёрнулся всем телом попытался сесть, но лишь глухо застонал, ударившись затылком о спинку кровати. — Ну наконец-то! — раздалось откуда-то сверху. — Открывай глаза, спящая красавица, если не хочешь ехать на автобусе. Ади. Сидит на нем верхом. Ади?! Верхом на нем?! Вместе с… Ости? А где, блядь его побери, Дино?! Взъерошенный со сна Люцифер ошалело хлопал глазами, судорожно цепляясь за остатки сна, но они ускользали, как туман сквозь пальцы. Что? Что там было?.. Предательская память отхлынула зыбкой волной, оставляя его наедине с Ади и непонятным чувством утраты. — Ну, наконец-то! Так дрыхнешь, что, наверное, и в очко выдрать можно, а ты и не шелохнешься. Не до конца проснувшийся, дезориентированный, мужчина не реагировал на очередную пидорскую шутку. Сознание, подчиняясь одному ему понятному алгоритму, уже переключилось, мучительно воспроизводя в голове вчерашние события. Люцифер остался ночевать у Ади, чтобы тот с утра подвез его на работу, потому что его собственная машина в ремонте. Это понятно. Непонятно, какого хуя оборзевший рыжий мудила сейчас сидит на нем верхом, будто так и надо, кривляется и вертит в костлявых руках его смартфон, из которого бодрящим саундтреком льётся ругань Ости, от переизбытка чувств смешивающей английские и испанские слова. — О, а что значит «maldito un jodido»? Сто пудов, что-то гнусное. Запустив голосовое сначала, Ади с упоением слушал заливистые обороты, приправленные изящной бранью, и даже рот приоткрыл в восхищении. — Выключи. Люцифер вырвал телефон из загребущих лап, отбрасывая его на пол. — И слезь с меня. — У тебя все ещё того, стоит, — Ади бесцеремонно заглянул под покрывало, будто ебучий вигвам не бросался в глаза снаружи. — Примешь холодный душ или, может, по-дружески… — рыжий сделал недвусмысленный жест кулаком, мерзко ухмыляясь. — Завали ебало! — пошлые шутки приятеля сейчас дико бесили. Это перебор даже для Ади. Это все казалось грёбаным сюром, ведь всего мгновение назад… Сбросив с себя приятеля, Люцифер, завернулся в покрывало, направляясь в ванную. В спину тут же прилетело: — Так чего Ости заговнилась? На нее не похоже, вот так без причины посылать. Да и ты у нас злоебучий джентльмен. Так что не поделили? — Хуй! Люци раздраженно хлопнул дверью, включил воду и залез в душ, мечтая смыть с себя гадкое послевкусие вчерашнего вечера. Но, увы, оставив Ади без ответа, он не мог так же легко выбросить грёбаную правду из головы. Он облажался, серьезно облажался. Они были знакомы пару месяцев, и ещё в первую встречу мужчина ощутил обоюдную искру, которой так давно не было между ним и женщиной. Хотя, когда у него вообще было, хоть что-то, хоть с кем-то, кроме… Ости не была типичной тусовщицей, каких можно увидеть на вечеринках Ади: неглупая, остроумная, знающая себе цену, но не выпячивающая этого. Они часто пересекались, наслаждаясь сиюминутным, ни к чему не обязывающим флиртом. Люциферу импонировал ее ненавязчивый стиль общения, нравилась Ости как собеседник, но о большем сначала он даже не задумывался. Возможно, в этом крылась проблема — уважая девушку, он не мог прижать ее в первом попавшемся углу, даже если сама она ничего не имеет против. Тем не менее, со временем ей стало мало светских бесед и заигрываний, и страстные поцелуи на многочисленных за последние месяцы тусовках в доме Ади вот-вот грозили перейти в неконтролируемое спаривание. Однако, как только дело приближалось к главному, Люцифер находил причину, чтобы слиться. То его отвлекал шум за стеной, то он слишком много выпил, то забыл презервативы. Ости понимающе кивала, кажется, только ещё больше возбуждаясь от его галантности. Люцифер не развеивал ее иллюзий, естественно, не упоминая, что у него пропадает эрекция в самый ответственный момент. Хотя, справедливости ради, у любого упадет в подобных условиях. Ну, не считая ебливого Ади, чьи стоны бесячим аккомпанементом так часто раздавались из-за стены, убивая либидо напрочь. У рыжего, наверное, встанет даже на стадионе, полном людей, а Люцифер так не мог. Нужно сменить антураж. Вот только и речи быть не могло, чтобы пригласить девушку в свою квартиру на окраине Санта-Моники, в которую он въехал несколько месяцев тому, но так и не обжился толком. Его этот гадюшник вполне устраивал, но Люцифер обладал достаточно хорошим критическим мышлением, чтобы понимать — такая, как Ости, не будет трахаться на простынях из Вэлмарта да ещё и в окружении холостяцкого бардака. Мужчина выдавил приличное количество геля для душа и со вздохом начал намыливаться, снова возвращаясь мыслями во вчерашний злополучный вечер. Ости пригласила его к себе, и Люцифер предвкушал приятное времяпровождение. Сначала ничего не предвещало беды. Вкусный ужин, лёгкая беседа, музыка — все способствовало жаркому продолжению вплоть до утра. Сейчас он понимал, что нужно было почуять неладное еще во время танца: Ости прижималась к нему грудью, мужчина ощущал ее запах, ее горячее дыхание на своей коже, и ему это нравилось. А вот его члену было поебать. Люцифер сжимал в руках сексуальное женское тело, видел вожделение в зелёных глазах и шумно сглатывал, прослеживая траекторию острого язычка, скользящего по накрашенным пухлым губам. Но в штанах не наблюдалось абсолютно никакой активности. Ни-ху-я. Наверное, надо было сразу извиниться и уйти. Но после стольких неудавшихся попыток не хотелось выглядеть идиотом. К тому же, опасаясь самого неприятного, он отрицал очевидное — член тупо отказывался вставать, несмотря на все уловки Ости. Дальнейшее Люцифер вспоминал, ощущая жгучий стыд. Лихорадочно целуясь, они переместились в спальню. Мужчина все ещё надеялся, что его собственный хуй войдёт в положение, но тот отказался подниматься даже когда Ости сбросила платье, оставшись в одном до опиздинения сексуальном белье. При виде этих бедер любой пидор бы переметнулся в натуралы. Но его внутренний натурал лишь усерднее прикидывался пидором. Он остался глух и к его собственным мольбам, и к рьяным стараниям девушки, что добросовестно пыталась поднять уныло лежащий член двадцатиминутным отсосом. В конце концов все закончилось скомканно и пиздец как неловко. Стараясь не смотреть ей в глаза, Люцифер оделся и, пробормотав что-то невразумительное и совершенно неправдоподобное о плохом самочувствии, попросту съебался. Домой ехать было поздно, поэтому, вызвав такси, он вскоре оказался дома у гостеприимного Ади. — Слушай, ты мне за химчистку должен уже дохуя! — раздался весёлый голос рыжего из-за двери. — Весь матрас в конче, что, опять всю ночь порнуху смотрел? Ади ему, конечно, лучший друг, но вот же пидор назойливый! — Не твое дело! — Люцифер выключил воду и, схватив полотенце, начал яростно растираться. — Да мне-то похрен, дрочи хоть до мозолей. Но, если уж засираешь мои простыни, лучше делать это с кем-то вторым. Если с Ости не вышло, может, попробуешь с Феррари? Ты же знаешь, я не осуждаю. У тебя когда вообще последний раз секс был, а не дрочка? Как Дино, достаточно оклемался, чтобы осчастливить тебя своей задницей? Не нужно было видеть, как рыжий лыбится от уха до уха, все слышалось в его тоне. Бесцеремонное вторжение в личное пространство бесило и ранило одновременно. — Отъебись! — гаркнул Люци, от всей души мечтая пожать приятелю шею. Упоминание Дино — такое несвоевременное, язвительное, было словно кислотой под кожу. — Заплачу я за сраную химчистку, только отъебись сейчас, пожалуйста! — Вот и заботься потом о людях. Все нахуй посылают, и хоть бы кто-то пригласил. Люцифер хотел съязвить, что хуй самого Ади — второе по посещаемости место в L.A. после Paramount Pictures, но тут наконец услышал долгожданный хлопок двери, осознавая, что наконец остался один. Нужно было собрать себя в кучу, но мысли о недавнем сновидении не отпускали. Уже поблекшем, расплывшемся, полустертом, но все ещё задевающим за живое. Казалось, он упускает что-то важное, и стоит лишь вспомнить сон до мельчайших подробностей — получит ответ на вопрос, который даже еще не сформулировал. Который лишь трепещет где-то за затылком, смутно волнуя невысказанным чувством. Но все, что всегда оставалось после того, как сон осыплется прахом — Дино: тёплый и настоящий… Это все, что Люцифер помнит, просыпаясь. Вот же блядь! Да какого хрена, Люцифер, какого хрена? Почему этот Феррари будто намертво врос в нутро, опутал внутренности щупальцами, не отпуская, но в то же время упруго отталкивая?! Кто они друг другу? Друзья? Латентные любовники? За почти полгода со смерти Геральда он так и не смог понять. Как и не нашел объяснения, почему не поговорили толком, не расставили точки над «и», что мешало? Машинально приводя себя в порядок, Люцифер вспоминал, как много произошло за последние месяцы: ему пришлось продать — вернее, просто отдать, — дом банку за долги, распродать бо́льшую часть своего оборудования, чтобы заплатить немалую сумму адвокату, когда родственники таки почившего Дэвида подали на него в суд, требуя компенсации ущерба, якобы за то, что неудачливый актер пострадал на съемках, и в рот они ебали факт, что тот курил как паровоз, и у него просто оторвался тромб! Суд Люцифер в конце концов выиграл, но иск высосал почти все его сбережения, и, так как в права наследства он на тот момент ещё не вступил, ему пришлось устроиться на работу… в контору Геральда, прокляни пидорский бог его душу! Правда Мисселина, занявшая место мужа, была начальницей мечты — строгой, требовательной, на удивление компетентной, но при этом корректной и не властной, — и Люцифер, открыв в себе талант риэлтора, неплохо зарабатывал, даже находя новую работу сносной; но все же гаденькая мысль, что дядюшка и после смерти его уел, настойчиво скребла мозг. И мужчина не оставлял мыслей когда-нибудь встать на ноги и снять фильм, для чего были нужны не только деньги, которые невозможно было в одночасье изъять из компании Геральда, не погубив бизнес, едва державшийся на плаву в условиях частичного локдауна (так с Мисселиной Люцифер не поступил бы никогда), — но и, что еще более важно, связи. Поэтому приходилось бывать на многочисленных вечеринках, чтобы его имя не поблекло в глазах богемной тусовки, и брать мелкие заказы на монтаж видеороликов для интернета. Не заработка ради, скорее, для навыка и портфолио. Вся эта деятельность с ненормированным графиком отнимала так много ресурса, что на личную жизнь попросту не хватало. И все же, даже измученный усталостью от недосыпа, сначала он старался как можно чаще видеться с Дино. Тогда, в доме у Феррари, куда они пришли со всем семейством дядюшки, Люцифер ощутил что-то наподобие ответственности. Не кем-то навязанное обязательство, не чувство долга, а добровольное желание заботиться и помогать. Обстоятельства смерти Геральда шокировали, вызывая закономерное отвращение и негодование, но все же первой мыслью было — а что же с Дино? Как жутко, должно быть, ему, как стыдно, больно, страшно и одиноко. Кто его поддержит? Лора? Люцифер даже разозлился, представляя Феррари в объятиях назойливой блондинки. И, когда Мисселина пожелала встретиться с человеком, отнявшим у нее семью, Люци ни минуты не сомневался, что пойдет с ней, приняв на себя роль буфера. Впервые он действовал совершенно инстинктивно, не размышляя, не давая названия своему порыву, просто чувствуя, что не может иначе, что попросту хочет быть рядом. Хотя реальность превзошла самые болезненные ожидания, почему-то именно поцелуй показался ему самым естественным способом утешения. Поддерживая Дино, Люцифер будто исцелялся сам. Увы, миг единения был неумолимо короток, а потом их затянула беспощадная тяжелая рутина, и то, что Люцифер увидел тогда в сумраке спальни, пропитанной лекарствами и запахом немытого тела, оказалось цветочками по сравнению с последующим тихим адом. Феррари предстояла долгая терапия, но, даже осознавая это, мужчина и представить не мог, насколько сложным окажется этот путь. Общая апатия, подкрепляемая неконтролируемым вспышками беременной Лоры, усугублялась чувством вины, что так явно читалось в потускневших голубых глазах. Люцифер отчаянно хотел помочь, но просто не понимал, где его место во всем этом хаосе. Он чувствовал себя эпизодическим персонажем, введенным в середине пьесы, стремящейся к кульминации, и абсолютно не понимал своей роли, ведь ему не давали даже короткой реплики, он просто ни на что не влиял! Дино постоянно опекали: вездесущая Мисселина, удивительным образом сблизившаяся с любовником мужа, непредсказуемая и властная Лора, Мими — ее бессменная тень, странная Лилу, вряд ли хоть наполовину понимающая, что происходит, и требующая своей доли внимания. Плюсом — обострившаяся зависимость от таблеток. Люцифер в этом бабьем оркестре ощущал себя бесправным зрителем, и по сути так и было. Только он, казалось, видел, что Дино жутко устал и не справляется, что завяз во всем этом пиздеце, под названием «яркая жизнь бывшего порностар Феррари», что не назойливой опеки он требует, а покоя и личного пространства. И, возможно, друга рядом. И, чтобы все это обрести, Дино нужно сменить обстановку, оторвавшись от пиявки-Лоры, и сосредоточиться на себе, хотя бы пока не слезет с колес. Держа при себе собственное мнение об их отношениях, Люцифер твердил Лоре о необходимости ограничить транквилизаторы, пока не понял, что ей, в общем-то, это удобно. И, когда однажды ему прозрачно намекнули, что их сложившаяся «семья» не нуждается в посторонних, а Дино, находясь в той же комнате, ничего не возразил, мужчина понял, как ничтожны его полномочия. Точнее, их не было вообще. Настойчивое мычание телефона прервало поток воспоминаний. Мисселина. После ковида у нее осложнения с легкими, и он обещал отвезти ее к врачу сегодня, потому как после процедур самостоятельно водить ей опасно. Мужчина коротко ответил на звонок, заверив тётушку, что скоро будет. Когда он сел в машину, Ади, устроившийся на пассажирском сидении, для вида что-то проворчал по поводу задержки и тут же врубил радио на полную мощь, подпевая. Люцифер лишь поморщился, досадуя на противно-позитивную черту приятеля быть всегда бодрым и жизнерадостным. Его же громкие звуки с утра дико раздражали, но выбирать не приходилось — машина рыжего, значит, и правила устанавливает он. Стараясь абстрагироваться от фальшивого пения приятеля, мужчина попытался было снова углубиться в свои мысли, как очередной вопрос окатил его ушатом ледяной воды. — Не, ну серьезно, у тебя вчера был турнир по одиночному армрестлингу? — довольно скалился Ади, перекрикивая льющуюся из динамика какофонию. — Мне не жалко простыни, не думай. Просто поражаюсь, как один человек может выдавать столько! Ты как ебучий спермозавод, бро, тебе бы в буккакэ участвовать. Ости не дала? Я не дал. Блядь, да за что мне это с утра?! Никогда ещё рыжий так не бесил своей проницательной беспардонностью, но это был Ади, несмотря на всю свою ебанутость, не раз подставлявший ему плечо, поэтому вслух Люцифер лишь сухо заметил: — С каких пор дрочить в твоём доме предосудительно? Приятель закурил, хитро прищурившись, но промолчал. Люцифер втопил педаль газа в пол, пытаясь выбросить из головы продолжение вчерашних событий. Явившись в дом друга после позорного облома с Ости, мужчина почти сразу пошел к себе, прихватив бутылку рома. Нужно было срочно нажраться, пока наедине с собой на него не навалился первобытный ужас от догадки, что он, возможно, импотент. Однако, пока Люцифер заливал свое фиаско элитным алкоголем, бездумно шаря на pornhub с целью снять груз с души, он понял, что его опасения преждевременны. Хотя мужчина не останавливался на каком-то определенном видео, но организм почти сразу среагировал ноющими яйцами и заинтересованно привставшим членом. И, когда Люцифер осознал, что листает вкладку гей-порно, было уже поздно. Запоздалая эрекция накрыла острыми ощущениями до ломоты во всем теле. На экране мелькнула знакомая белокурая шевелюра, губы, обхватившие чужой хер на застывшем превью, были красными от уже явно долгого отсоса. И, когда Люцифер нажал play, комнату наполнили пошлые хлюпающие звуки, посылая колкие мурашки по спине вплоть до сладко сжавшейся дырки. Рука сама потянулась к колом стоящему члену — несколько грубых злых рывков, и Люцифер обильно кончил, подвывая в мокрую от пота подушку. Но остановиться уже было невозможно. У него оставалось несколько часов до утра, нескончаемые гигабайты отборнейшей порнухи с Феррари в главной роли и полбутылки рома, чтобы запить послевкусие происходящего… — Приехали. Люцифер затормозил так резко, что не пристегнутый по своему обыкновению Ади, едва успел выставить тощие руки, избегая прямого столкновения с приборной панелью. — Еблан?! — завопил рыжий, но Люци уже хлопнул дверью авто. Широким шагом пересекая холл высотки, в которой располагался офис Мисселины, мужчина только у лифта обнаружил, что приятель тащится за ним. — Я отлить, — как ни в чем не бывало буднично оповестил Ади, нажимая на кнопку с номером «двадцать два». Люцифер, мельком подумав, что Мисселине нужно уже брать с рыжего деньги за эксплуатацию офисного сортира, ничего не ответил, желая отрешиться от реальности хоть ненадолго. Ночуя у друга, он не успел сменить костюм и тоскливо предвкушал долгий рабочий день в прилипшей к шее рубашке. Запасные, предусмотрительно спрятанные в шкафу его крошечного кабинета, были благополучно использованы еще на прошлой неделе. Пора начать ночевать дома. При их появлении секретарша на ресепшн мило улыбнулась и хихикнула. — Доброе утро, Моника. Мисселина у себя? Девушка, тряхнув мелированными кудряшками, указала глазами в сторону зала совещаний. Ади, отвесив ей дежурный комплимент, свернул налево. Неужели Мисси собрала летучку? Почему без меня? Люцифер мазнул взглядом по настенным часам — нет, он не опоздал, даже пришел чуть заранее. Сто́ит взять документы, чтобы после больницы не подниматься на ними. Пройдя в свой закуток, отделенный от общего пространства стеклянной дверью, мужчина быстро нашел нужную папку и, снова нырнув в коридор, замер, как гончая, учуявшая добычу. — Доброе утро, Моника, Мисселина у себя? Эхом отбились в голове стандартные слова, произнесенные чужим голосом, приходящим к нему во снах. Феррари?! Люцифер прижал к груди папку с документами, словно закрываясь этим импровизированным щитом, слушал, как шаги, приглушенные ковровым покрытием, становятся всё ближе. Органы чувств и рефлексы почему-то работали по отдельности: зрение фиксировало знакомую улыбку, возможно, чуть более отрешённую, чем обычно, бледную, несмотря на лето, кожу, светлые волосы, остриженные так, что завивающиеся концы едва прикрывали скулы. Варварство. От последнего почему-то защемило в груди, обливая сердце едкой горечью. Дино поднял взгляд от стакана, который держал в чуть вытянутой руке (Люцифер мысленно застонал, некстати вспоминая, какими умелыми и нежными могут быть эти гибкие пальцы!), голубые глаза растерянно расширились. Черт, чёрт, черт! Ведь он знал, что Мисселина до сих пор тесно общается с Феррари! Почему же тогда его появление здесь застигло врасплох?! Тело внезапно отмерло и, напрочь игнорируя сигналы мозга, призывающего открыть рот и просто поздороваться, резко, как механическая кукла, развернулось в противоположном направлении. Вот только бежать было некуда. —***
Офис гудел как потревоженный улей: Моника тараторила по телефону, провожая его подозрительным взглядом; Мисселина, меряя шагами широкий холл и, время от времени, отпивая воды из стакана, сдавленно охнула при виде Люцифера; и только Ади, невозмутимый в своей язвительности, обмахиваясь первым попавшим под руку буклетом, радостно оскалился: — Вот это физиономия, чувак, просто ходячие мертвецы! Надо хоть лёд приложить, что ли. Люцифер озирался, размышляя, что лед нужно было прикладывать пятнадцать минут назад, а теперь только шить и надеяться, что за пару дней его лицо перестанет напоминать резинового надувного слоника. — Дино ушел, — мягко произнесла Мисселина, заметив взгляд племянника. — А тебе нужно в травмпункт, немедленно. Как раз с другой стороны здания, на первом этаже. Не беспокойся, я доберусь к доктору Кроули на такси. Ади, проследи пожалуйста, чтобы Люциферу оказали помощь в ближайшие полчаса, а потом он отправился домой и никуда не совался в ближайшие пару дней. Иначе я сама пристегну его к кровати и буду кормить с ложечки, меняя повязки каждый час, пока не решу, что его лицо больше не пугает клиентов. Кстати, Люци, появляться в офисе в таком виде тебе запрещено. Считай, у тебя отпуск. Все, иди. Произнеся свою размеренную речь, она ободряюще коснулась плеча племянника, и плавно прошла к лифту. Люцифер не стал спорить. Мисселина, как всегда права. К тому же он устал. А ещё после ее речи ему почему-то показалось, что появление Дино в офисе было спонтанным. От этой мысли в груди разлилось неожиданное тепло. …Воспоминания о встрече с Феррари не покинули его и спустя четверть часа, пока он сидел, ожидая когда подействует анестезия. И чуть позже, ерзая в кресле хирурга, который ставил ему скобы — слава яйцам, обошлось без накладывания швов, — Люцифер отчетливо понял, что никакой он не импотент.