Сталь и глина

В печи потрескивали поленья, шуршал гончарный круг, в чайнике булькала закипевшая вода. Я улыбалась, бормоча под нос мелодию простой песенки. Всё-таки забавно сегодня вышло с сэром Двалином. Теперь я точно знаю, как смущаются суровые главнокомандующие. — Я с тобой не ужинаю! — понизив голос, передразнила я сэра Двалина и хихикнула. Закончив делать заказанные королём кружки, я выставила изделия на просушку перед обжигом и налила себе чай. Мой взгляд упал на аккуратно сложенный и уже выстиранный мною королевский плащ, прикрытый мешковиной от любопытных глаз редких посетителей. Надо было как-то отдать его хозяину, но не буду же я просить личной аудиенции у самого короля и отнимать время ради такой мелочи или того ужаснее — передавать плащ с посыльным! Да и здесь его хранить было опасно — мало ли кто увидит, начнутся пересуды, сплетни. А король, по слухам, был страшен в гневе, хотя и прогневить его было, по тем же слухам, сложно. Но проверять это на себе не очень-то хотелось. Вот и решила я пока закончить первые кружки и под предлогом необходимости одобрения его величества как-нибудь потом и плащ заодно вернуть. Желательно, чтобы это «потом» не настало слишком уж быстро. Король волновал меня, смущал и пугал одновременно. А наши случайные встречи выбивали из равновесия. Даже сейчас я глубоко задумалась, вспоминая все наши странные и смущающие столкновения. Я тряхнула головой и отпила уже остывший чай. Мысли о короле Торине в который раз ввели меня в безвременный ступор. Я даже укорила себя за то, что позволяю себе думать о его величестве и не занимаюсь работой. — Мастер Гирд, — сперва мне показалось, что это опять моё воображение, но, развернувшись к дверям, поняла, что нет. Король Торин, вполне реальный, заполнил собою входной проём. — Ваше величество, — я неловко поклонилась, не выпуская кружку из рук, отчего чай расплескался по моим пальцам. Я поставила кружку над печью и поспешно вытерла руки о фартук, при этом стараясь не смотреть в глаза королю. Мне казалось, что на моём лице огромными рунами написано, о чем я думала перед его приходом. Торин тем временем вошел внутрь и остановился у оставленных на просушку изделий. А я всё гадала, зачем же он пришел самолично. Неужели из-за каких-то кружек? — Не трогайте! — поспешила предостеречь я, когда король протянул руку к одной из кружек. Его рука замерла, а его глаза удивленно уставились на меня. Я же с опозданием поняла, что прикрикнула на самого короля. — Простите, ваше величество, — тут же попыталась исправиться я, — Но это не обоженные изделия и ещё мокрые. Вы испачкаетесь… — Я не боюсь испачкаться, мастер Гирд, — спокойно ответил король, но руку убрал, — Так значит, так будут выглядеть королевские кружки? — Я хочу их расписать, но уже после первого обжига, — пояснила я, — Хотела попробовать несколько вариантов и прислать вам на одобрение. — Хорошо, — Торин теперь уже разглядывал меня, и от этого его взгляда внутри меня всё холодело и горело одновременно, — Принеси кружки, когда будут готовы, и мы обсудим с тобой варианты. — Я? — предательский голос сорвался на хрип. Не ожидала, что король будет столь скрупулёзен в выборе и потребует моего присутствия, — Вы можете просто прислать мне выбранный вариант. — Так не хочешь прийти ко мне лично? — губы короля чуть дрогнули в улыбке. Я ошарашено посмотрела на него, не совсем понимая, что мне на это ответить. И тот и другой ответ в случае с королём оказались бы на грани неприличия. — Я бы не хотела отнимать ваше время, ваше величество, — еле слышно сказала я, уставясь в пол, — Не думаю, что у вас его много, чтобы принимать ещё и простую горшечницу. — У меня достаточно времени, чтобы принять королевского мастера и обсудить с ним королевский заказ, — довольно резко сказал король Торин. — Как вам будет угодно, ваше величество, — поклонилась я, понимая, что выгляжу глупо, пытаясь отказаться от встречи. — Да, мне будет угодно видеть тебя, — хрипло проговорил Торин, а я истерично соображала, что бы ещё сказать, потому что король вроде как решил задержаться в мастерской и не спешил уйти. Между нами повисла неловкая тишина, стучавшая в моих висках еле терпимой болью. Из-под ресниц я заметила, как король Торин шагнул ко мне, и только налившиеся от страха свинцом ноги не позволили мне отступить. Он просто стоял в двух шагах от меня, а я в ужасе уставилась на его обитые железными пластинами сапоги и старалась придумать, что же сказать или сделать, чтобы прекратить эту пытку. Не знаю, откуда у меня появилась невиданная храбрость, но стоять вот так было ещё хуже, нежели уворачиваться от орков во время битвы, поэтому я подняла голову и посмотрела в глаза Торину и с удивлением поняла, что они полны печали. Мне вдруг захотелось провести по ним ладонью, чтобы согнать эту неведомо откуда взявшуюся пелену грусти, но я, конечно же, даже пальцем не пошевелила. — У меня ваш плащ, ваше величество, — сказала я, не отрываясь, глядя на короля. При этом мой голос гулко отразился от стен, и я услышала недолгое эхо. Торин ничего не ответил. Его взгляд изучал моё лицо, словно искал что-то и не мог найти. Он, кажется, даже не слышал, что я говорю. — Я его выстирала и высушила, — тихо сказала я. Король молча кивнул. — Он здесь, — мой голос сорвался на хрип, — Вы возьмите его, пожалуйста. Я не могла оторвать глаз от короля. Хотела, но не могла. Мне казалось, что, отведи я взгляд, произойдет что-то страшное, что-то опасное, что-то, чего я пока не познала, но ощущала угрозу всем своим существом, как кролик, впервые встретившийся с диким зверем. Я затаила дыхание. Торин сделал ко мне шаг, и тут я не выдержала и рванула к скамье, где лежал плащ короля. Подхватив его, я развернулась, выставив его словно щит перед собой. — Спасибо, ваше величество, за ваше великодушие, — скороговоркой проговорила я, стараясь больше не смотреть в лицо Торина, иначе чувствовала, что снова пропаду, — Я возвращаю вам его вместе со своей благодарностью за спасение моей жизни. Моя жизнь принадлежит вам. Я услышала то ли вздох, то ли смешок, а потом король перехватил у меня сверток с плащом и молча вышел из мастерской. А я как была, так на том же месте и рухнула на колени, прижимая к груди трясущиеся руки. И что это было? Я несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, и только потом смогла встать на подрагивающие ноги. Этой ночью, да и все последующие мне снился змей с сапфировыми глазами. Он опутывал моё тело и терся своей гладкой кожей, задирая и сминая мою одежду, холодя и обжигая. Он всё сильнее сжимал свои кольца, и я чувствовала, что внутри меня разгорается пламя, но я не успевала сгореть и просыпалась вся в поту, с ватными ногами и с томной тяжестью внизу живота. Я спросила у Медх о значении сна и она, вопреки моим ожиданиям, не испугалась, не задумалась, а громко и весело рассмеялась. — Тебе же сколько, Хайка? — смеялась она, — Уже за семьдесят. Самый сок. Замуж тебе пора. — А при чем тут страшный змей и огонь? — удивилась я, краснея до кончиков ушей. — Так это тебе твой муж объяснит, — хохотнула Медх, — Подробно и в деталях. А иначе ты ничего не поймешь со слов-то. Я и правда ничего не поняла, но всё равно у травника купила веточку ивы и засушенные цветки хмеля от кошмаров, которые мало чем помогли. Синие, как темные воды Келдуина, глаза следили за мной каждую ночь, а по телу скользила мягкая чешуя, обжигая кожу изнутри. — Какая-то ты нервная, — сказал мне на очередной встрече принц Фили, — Случилось чего? Или Торин загрузил работой так, что и спать некогда? — Нет, ничего, ваше высочество, — отмахнулась я от него, — Просто, правда, немного устала. Но кружки уже готовы. Сегодня уже понесу королю на утверждение. — Вот увидишь, он выберет ту, на которой только печать Эребора, — уверенно сказал Фили. На самом деле мне было всё равно, какую кружку выберет его величество Торин, потому что меня заботило совсем другое. От одной только мысли, что надо идти к королю, все мои внутренности сжимались до размера сушеной клюквы, а на лбу выступали капельки пота. Я пыталась успокоить себя, что такая реакция лишь из-за того, что глаза короля были точь в точь как у змея из моих кошмаров. Но это мало помогало. К девяти вечера, когда через сэра Глоина была назначена для меня аудиенция, я стояла перед массивной дверью кабинета его величества. В руках у меня было две корзины с вариантами кружек. Все имели разные формы — пухлые, продолговатые, закруглённые, в виде кувшинов и другие, расписные и просто покрытые глазурью, но у всех на боку красовалась печать Эребора. — Мастер Гирд, — стражник, который только что вышел из кабинета, кивнул мне входить, что я и сделала. К моему и так обострившемуся до предела ужасу король Торин оказался в кабинете один. А я-то всю дорогу от мастерской молилась Махалу, чтобы у короля была толпа советников и приближенных. Уж не знаю, но оставаться снова наедине с королем мне почему-то очень не хотелось. — Ваше величество, — поклонилась я, ставя на длинный овальный стол обе корзины, — Как вы и просили, я принесла варианты кружек. Не дожидаясь позволения и не поднимая головы, я начала доставать из корзин кружки и расставлять на столе. — Я сделала несколько форм от привычных до, как мне кажется, весьма необычных, но вполне удобных и вместимых, — говорила я, не останавливаясь, боясь даже перевести дыхание, — Например, вот эта кружка-бочонок имеет даже металлические инкрустированные обручи, которые по вашему желанию можно заменить на серебро или даже золото. Краем глаза я увидела, что король подходит к столу и подхватила следующую кружку. — А вот эта по кайме расписана королевскими рунами величия и благоденствия, — я повертела в руках кружку и взяла следующую, — А здесь, как вы можете видеть, я выбрала вытянутую форму и расписала сценами охоты. Мне кажется, что такой мотив всегда отдает некой торжественностью и… — Хаэ, — перебил меня король, и я чуть не выронила кружку из рук. Меня не столько удивило неформальное обращение короля ко мне, сколько его мягкий тон. — Простите, ваше величество, — тут же сказала я, замолкая и опуская руки. Вот ведь разговорилась. Ведь король и сам может посмотреть. Мне хотелось отрезать себе язык, а лучше всю голову. — Ты проделала хорошую работу, — сказал король, вдруг оказавшись совсем рядом, — Мне нравятся все варианты. Поэтому я даю добро на то, чтобы ты сделала несколько кружек каждого варианта, если тебя это не затруднит, конечно же. Я распоряжусь, чтобы тебе доставили всё необходимое. — Да, ваше величество, — поклонилась я, порадовавшись, что так просто и быстро всё закончилось, и начала было собирать кружки обратно в корзину, как вдруг Торин перехватил мою руку и теперь-то уж кружка выскользнула из моих в миг ослабевших пальцев, упала на стол и гулко звякнула, но, к счастью, не разбилась. Хотя этого я уже не заметила. Я с испугом смотрела в сапфировые глаза из моих кошмаров, чувствуя, как внутри зажигается пламя, а под одеждой кожа покрывается мурашками. — Ваше величество, — прошептала я, отступая на шаг назад. В глазах короля Торина я увидела своё напуганное лицо. — Я не сделаю тебе ничего дурного, — голос короля напомнил мне оглушительный поток реки Келдуин, и я поёжилась. — Я не сомневаюсь в этом, ваше величество, — и хотя голос у меня получился ровным, но губы при этом дрожали. Торин медленно перевернул мою руку и вдруг коснулся губами моей ладони. От этого прикосновения у меня закружилась голова и перехватило дыхание. Затем он прижал мою ладонь к своей щеке и заглянул в мои округлившиеся от шока глаза. — Ваше… — мой голос срывался, дрожал и отказывался звучать как надо. Я потянула на себя руку, и Торин с легкостью отпустил её, не став удерживать. Я сжала пальцы, вдруг ощутив холодное покалывание на их кончиках. Сердце безумной птицей рвалось наружу. В голове плыл тягучий туман. На глаза выступили слезы. И прежде, чем хоть одна слезинка скатилась по щеке, я рванулась к выходу, открыла дверь и побежала по коридорам и лестницам туда, где меня никто не увидит — в свою мастерскую. Однако я так и не добежала до мастерской, потому что на пути моем выросло препятствие в виде сэра главнокомандующего со стражниками. Я затормозила, но всё равно умудрилась впечататься в грудь сэра Двалина. — Хаэ Гирд, — кашлянул сэр главнокомандующий мне в макушку и отлепил меня от себя, — Какого, прошу прощения, балрога, ты носишься по нижнему ярусу? Хочешь проверить прочность конечностей? Или кружки лепить не желаешь, и таким своеобразным образом решила переломать себе руки? — Простите, сэр Двалин, — я шмыгнула носом, отчаянно пряча заплаканное лицо. — А чего ревешь? — после недолгой паузы спросил он, так и не дав мне пройти, — А ну отвечай, кто обидел? Я этому гному покажу наглядно, где у него какое место находится. Мои ребятки так его… — Да это я просто ударилась, — быстро проговорила я и потерла локоть левой руки для наглядности, — Больно очень. Вот и слезы полились. Сэр Двалин нахмурился. Точно не поверил. Ну и ладно. Не буду же я объяснять ему, что на самом деле случилось. — Пошли, — кивнул мне сэр Двалин, а своим подчиненным рявкнул отправляться на посты. — Куда? — спросила я, уже полностью успокоившись. — К Оину, — ответил он, — Надо удостовериться, что у тебя кости не сломаны. А то кто кружки будет лепить? Нам, что ж, из бочонков прикажешь пить на Присяге-то? — Да в порядке я, — попыталась отговориться я, но сэр Двалин так на меня посмотрел, что я послушно поплелась рядом с ним к королевскому целителю. Уже на подходе к главной улице нам встретился сэр Балин и сэр Ори, которые несли в руках кипы бумаг. — Доброго дня тебе, брат, — улыбнулся запыхавшийся сэр Балин, весело выглядывая над папирусами, — Прогуливаетесь? Ну гуляйте, гуляйте. Дело молодое. — Мы не гуляем, — буркнул вдруг помрачневший сэр Двалин, — Мы по делам идем. — Ну идите, идите, — закивал, весело щурясь, сэр Балин, и, наклонившись к заинтересованно разглядывающему меня сэру Ори, громко шепнул, — Ну? Что я тебе говорил! — Да не гуляем мы! — рявкнул им вслед сэр главнокомандующий и сжал пальцы на головке своего боевого топора. — Может, я сама дойду? — спросила я, косясь на мрачного сэра Двалина. — Идём, — приказал тот, пропустив моё предложение мимо ушей, — Королевский целитель просто так не примет. Тут протекция нужна. — Так я могу и не к королевскому… Но тут я подавилась воздухом, потому что перед нами вырос король Торин, который, как мне показалось, был мрачнее тучи. Я инстинктивно спряталась за спину сэра Двалина, чувствуя, как меня начинает трясти. — Ваше величество, — прогундел сэр Двалин, прижимая кулак к груди. Торин положил руку на плечо сэру главнокомандующему, похлопав его, как старого друга, и перевел взгляд на меня. А я тем временем всеми силами старалась не покраснеть, и выходило у меня ужасно. Лицо и уши горели, а поцелованная недавно ладонь начала чесаться. — Куда направляешься с моей горшечницей? — спросил король, сделав ударение на слове «моей». — Да наткнулся на неё, — кивнул в мою сторону сэр Двалин, — Зареванную. Сказала, что ударилась. Веду к Оину, чтобы осмотрел. А то без кружек же останемся. Я подняла взгляд на короля, но увидев, что он смотрит на меня, тут же опустила голову и сжала пальцами юбки. — Ударилась, значит? — вздохнул король Торин, — Что ж, мастер Гирд, впредь будь осторожнее. Ты для меня незаменима. И да, я отослал все кружки тебе в мастерскую. Сделаешь, как и договорились. — Да, ваше величество, — тихо проговорила я, не поднимая головы. Король ушел, а я всё так и шла, опустив голову и заново переживая случившееся в его кабинете. — Да не бойся ты его так, — услышала я голос Двалина и подняла глаза. Тот чуть повернул голову, чтобы видеть меня, — Я знаю Торина много лет. Даже, если твои кружки будут все в трещинах, он не будет гневаться. Главное, чтобы ручки были не вовнутрь сделаны. А с этим у тебя, вроде как, проблем нет. Знаешь же, куда ручки лепить? Я промолчала, понимая, что не смогу выговорить ни слова — в горле снова образовался огромный ком, и все силы уходили на то, чтобы не разреветься. Сэр Двалин, кажется, ничего не заметил. Он довел меня до королевской лечебницы, переговорил с сэром Оином и удалился, кивнув мне на прощание. — И что тут у нас? — сэр Оин, королевский целитель, внимательно рассматривал, крутил и щупал мою руку, — На вид ничего нет. Да и кости целы. Вероятно, просто задели нерв. Это не страшно. Я дам вам мазь, будете мазать один раз перед сном. — Спасибо, сэр Оин, — поблагодарила я, поправляя рукав и чувствуя вину перед пожилым целителем, — Сколько я вам должна? — Не говорите глупостей, — покачал головой сэр Оин, — все главные мастера получают лечение абсолютно бесплатно. Всё оплачивается из казны короля. — О, — только и смогла выдавить я из себя, получая баночку с мазью, которая мне не пригодится. Я вышла от сэра Оина и побрела на кухню к Медх. Мне срочно нужно было отвлечься. А с Медх всегда было весело, но не в этот раз. У Медх я застала Ирду в весьма плачевном состоянии. Она сидела, ковыряя ногтем столешницу и шмыгала носом. Тут же была и Сафа. — Что теперь будет! — всхлипывала Ирда, качая головой. — А что случилось? — я быстро уселась напротив и протянула руку, чтобы поддержать Ирду. — Король, — шепнула Сафа, перегнувшись через стол в мою сторону, — он сегодня застал сэра Нори с Ирдой в подсобке. — Что значит застал? — не поняла я. — Ну что, что?! — застонала Медх, закатывая глаза, — Какая же ты ещё наивная, Хайка! Целовались они, вот что. — Как целовались? — выдохнула я и тут же прикрыла рот рукой, ошарашено глядя на Ирду. — Губами, а как ещё? Ну и не только…– усмехнулась Медх, а Сафа грозно на неё цыкнула. — Просто целовались, — пояснила мне Сафа, — А король в этот момент в швейную зашел. — Ругался? — догадалась я, но Ирда замотала головой. — Лучше бы ругался, — сказала она, вытирая слезы платком, — Он просто вошел, увидел нас и вышел. — И? — не поняла я, — А чего ты плачешь? Не ругался ведь… — Глупая, — Медх даже подзатыльник мне отвесила, — Теперь сэру Нори предстоит поединок. Он опозорил гномку и должен пролить кровь. Дядя Ирды уже вызван из Железных Холмов к королю Торину, чтобы отстоять честь семьи, а сэру Нори запрещено покидать Гору. Я даже и не знала о таких традициях и поэтому с каждым словом Медх мои глаза всё больше расширялись. — Но они же просто целовались, — удивилась я, — Это же нормально, когда двое любят друг друга. Или я что-то не понимаю? — Не понимаешь, — покачала головой Сафа, — Мелкая ещё, чтобы понимать. — Ага, точно, — закивала Медх, — Были бы только поцелуи, до поединка бы не дошло. — Хватит, Медх, — резко оборвала её Сафа, — Не для ушей Хаэ. Ей рано такие вещи знать. — Да пусть уж лучше знает, чтобы быть готовой дать отпор всяким сэрам Нори, — огрызнулась Медх, но продолжать не стала, а я так и ёрзала на скамье, стараясь понять, о чем же речь. — Но если сэр Нори попросит руки Ирды, — вернулась к проблеме Сафа, положив ладонь на спину безутешной подруге, — а её семья примет его, то тогда поединка удастся избежать. — Но сэр казначей пока ни слухом, ни духом, — зло процедила сквозь зубы Медх, и Сафа снова шикнула на неё, потому что Ирда взвыла от последних слов так, словно ей подожгли пятки. — Но вы же целовались, — почти шепотом сказала я Ирде, — Неужели это ничего не значит? Он же не будет целовать тебя, если не любит. Уверена, сэр Нори придет и обязательно попросит твоей руки. Просто сейчас что-то его задерживает. Медх хотела было что-то сказать, но Сафа так грозно на неё посмотрела, что та сжала губы в тонкую линию и только тяжело вздохнула. — Послушай, Ирда, — спокойно сказала Сафа и даже улыбнулась, — Хаэ права. Надо просто подождать. Уверена, что сэр Нори на каком-то задании или у короля. Он обязательно придет к тебе! Он же благородный гном, участник Похода, великий воин! До глубокой ночи мы все сидели, утешая и подбадривая Ирду, благодаря чему я забыла о собственных проблемах и страхах. Но когда Сафа увела обессилевшую от горя Ирду, а я осталась с Медх, чтобы помочь ей убрать со стола миски и кувшины, оставшиеся после нашего ужина, то воспоминания тут же нахлынули безжалостной ледяной волной. — Медх, — я подошла к подруге, чтобы помочь ей переложить оставшиеся куски рыбного пирога на поднос, — Что означает, если гном целует руку гномке? — Чего это вдруг у тебя такие вопросы, Хайка? — прищурилась она. — Да вот сегодняшние события с Ирдой натолкнули на мысли, — пожала я плечами, стараясь не выдать напряжения, — Просто бывает, что целуют пальцы, а бывает ладошку. Так что это значит? — Ну, пальцы целуют знатным дамам и леди, — пустилась в разъяснения Медх, вроде ничего не заметив, — Старшим родственницам тоже, родительницам, матерям жён в знак уважения и почтения. В старину целовали пальцы прекрасным дамам, показывая своё восхищение их красоте, благородству и другим качествам. — А ладошку тоже целуют в знак уважения? — спросила я, чувствуя легкое покалывание в ладони. — Э, нет, — заговорщически улыбнулась Мехд, — Просто из уважения ладошки не целуют. Ведь какая наша ладошка? — спросила она, показыввая свою мозолистую руку, — Ты ведь горшечница, должна знать, насколько чувствительна кожа с внутренней стороны. Так что ладошка — это наша женская слабость, нежность, чувствительность. И целуя её, гном показывает, что хочет обладать… кхм… — Медх словно пришла в себя, осознавая, что сказала слишком много, — Ну то есть хочет выразить свои чувства. — А почему тогда целует в ладошку, а не в губы? — решила не отставать я, зная, что Медхе только дай волю поболтать. — Почему? Почему? — завозилась на кухне с пущим рвением гномка, — Ну не хочет пугать, например. Или не уверен в чувствах гномки, а свои скрывать не может, но слишком благороден, чтобы посягать на честь гномки. Тут много причин может быть. И вообще, поздно уже. Шла бы ты домой, Хайка. — А другой причины нет? Не касающейся... чувств? — спросила я, кидая стопку кухонных полотенец в открытую печь. — Да что ты творишь?! — закричала Медх, а я, словно очнувшись, глупо посмотрела на сгоревшие в один миг полотенца. — Прости, — тут же извинилась я, — Просто задумалась. Я заплачу. Там было двадцать штук. Завтра же принесу новые с рынка! Честное слово, Медх. Не злись. — Устала ты, да и я тоже, — вздохнула гномка, тяжело опускаясь на скамью, — Ничего. Скоро мне сюда помощников назначат. Да и ты себе проси подмастерьев. А то как одна собралась успеть закончить работу до Присяги? — Да я просила, но никто не идет. Все в кузницы идут или шахты — ответила я, — Не красит гнома гончарный круг. Не то, что молот да кирка. — Ну и дураки, — улыбнулась Медх, — У тебя великая работа, благодатная можно сказать. Получше всяких кузнецов да ювелиров. — Угу, — согласилась я, уже вовсю зевая, — Пойду я, а то печь надо с ночи растапливать, чтобы прогрелась до нужной температуры. — Иди, милая, иди, — махнула рукой Медх, — Я тоже скоро пойду. А завтра, если что узнаю, не изменилась ли ситуация с сэром любовничком, пришлю тебе мальчишку-посыльного. Надеюсь, завтра и расскажешь мне, кто же этот несчастный, что тебе ладошку лобызал? — Медх! — воскликнула я, тут же потеряв сонливость, — Никто меня не лобызал! Я ж просто так спросила! — Ага, конечно, — хохотнула Медх, — Иди уже спать. Я кивнула и пошла к себе, еле волоча ноги от усталости, но в то же время прибывая в каком-то восторженном возбуждении, которое вдруг менялось на жгучую боль в районе груди и в висках. Неужели король Торин влюбился в меня? Но быть такого не может! Кто он, а кто я? Скоро весна, а там и День Присяги. Аристократы со всех кланов привезут своих дочерей, чтобы король смог выбрать себе жену, которая и по статусу и по красоте будет достойна такого великого воина и повелителя. Он никогда не выберет в жёны простую, ничем не примечательную горшечницу. У меня просто разыгралось воображение, а Медх что-то напутала. Не может такой гном, как Торин полюбить такую гномку, как Хаэ. Тогда что значат его взгляды и прикосновения? У кого мне спросить? Почему папы и Дженки нет рядом? С чувством глубокого одиночества я зашла в свою мастерскую и начала растапливать печь на завтра.