***
Лэйрак привык лечить себя сам: знахари и шаманы любили болтать не меньше других ихан-лла, а время и окто-паста действовали не хуже. Так было и в этот раз: Лэйрак вправил вывих, наложил повязку…. Рука какое-то время побаливала — дней шесть или восемь, он не вёл счёт; потом перестала — и слушаться перестала тоже. Он истолок четыре кристалла ихана, втёр его в дёсны и сделал то, чего не пробовал вне тренировок: переместился к отшельнику Рикешу прямо в шатёр. Божественное дыхание пронизывало Лэйрака насквозь — Рикеш не смог бы соврать... Их обоих не радовало столкновение с неизбежным: "излечимое, но слишком запущенное повреждение нервно-мышечной ткани" требовало ампутации.***
Лэйрак проспал полсуток и только сейчас, прихрамывая, выходит из шатра. Ночь темна: Мать скрылась ещё вчера, Отец обратился тонким багровым серпом, а Яйцо, пятый день растущее, даёт мало света... Женщину, ждущую рядом, Лэйрак узнаёт почти сразу: Ийрэ, четвёртая из Копья кшат-командира Лихета; улыбаясь, она протягивает ему... синхро-кинжал? — Пришла поздравить тебя. Всё же у воронов не рождаются сэччи! Об этих “воронах” Лэйрак немного знает — и не стремится исправиться. Мать оказалась слаба и умерла, не успев доносить яйцо, а отец — не признал родства, пусть и вырезал его из трупа... Что делать с признанием Ийрэ, Лэйрак не знает — но новый кинжал ему пригодится.***
Псионное оружие запоминает владельца, вступает с ним в резонанс — подобно тому, как делают со-родители или любовники; и точно так же — может отказываться принять нового партнёра, даже если старый уже много лет как мёртв. Плеть притворяется паинькой, но Лэйрак чувствует её норов. Он действует левой рукой и не удивляется, когда энергетический жгут, выстреливающий из рукояти, берёт его в мёртвый захват. Петля, обвивая руку до локтя, насквозь прожигает перчатку — и мелко вибрирует, получая ответный импульс: хлётский, решительный и такой же жгучий. — Кажется, мы с тобой поладим, родная! — смеётся Лэйрак. Он — редкое дело! — рад, что левой рукой уже много лет ничего не чувствует.