Сломанные

Мягкое кресло было идеально создано для тела Дазая, удобно устроившегося в нём. Была бы возможность, он бы даже с радостью сейчас сладко поспал, посмотрел бы какой-нибудь необычный и странный сон, где у него было бы пять рук и две головы, а вокруг него летали бы радужные котики; но вместо этого он всего лишь рассматривал серый потолок и скучающе вёл беседу. — Что ты здесь видишь? — Слона, – не думая, отвечает он. — Ты даже не посмотрел на картинку. Осаму отрывается от наиинтереснейшего разглядывания потолка и косит взгляд сперва на картинку, на которой он отчётливо видит крупного мотылька, и только потом в глаза психолога. Женщина за тридцать не выглядела как человек, которому можно было бы довериться: такой свой внутренний мир он точно не позволит прочитать. Она всё пронюхает, просканирует, обязательно сделает записи в толстейшем непримечательном блокноте, и потом будет выносить вердикт – прямая дорога в психушку, тебе больше ничего не поможет. — Это всё ещё слон. Психолог устало вздыхает и показывает следующую картинку. Дазай ещё немного поразвлекался, называя совсем не то, что он видел на самом деле. Хоть его шалость и была очевидной, ничего против ему не сказали. После окончания этого теста психолог отложил всё в сторону, взяв только блокнот с ручкой. Дазай поморщился. Было в этой встрече что-то некомфортное, а точнее – всё; он почувствовал быстро ползущих тараканов внутри своей черепной коробки. Сейчас здесь будут копаться. — Дазай-кун, – позвала она его. – Почему ты совершаешь попытки самоубийства? — Потому что хочу убить себя. Слишком прямой вопрос предполагает слишком прямой и весьма очевидный ответ. — Ты действительно этого хочешь или просто пытаешься привлечь внимание? — Чьё же? – Осаму усмехается, этот психолог с каждым вопросом нравился ему всё меньше меньше. — Не знаю, – взмахивает руками женщина. – Друзей, девушек? – она выдерживает паузу, не разрывая зрительный контакт. – Родителей? Осаму скрещивает руки на груди и широко улыбается. — Поверьте мне, девушки и без того от меня без ума, друзей тоже хватает, – он игриво подмигнул. – А внимание родителей и так было много, не жалуюсь. — А как проявлялось это внимание? – аккуратно спрашивает психолог, Осаму снова обращает своё внимание к серому потолку. Бесит. — Я понимаю, что Вы делаете, – сухо говорит Осаму. – Но собака не зарыта в моей семье, Вы не там копаете. Давайте просто досидим молча, я не хочу больше разговаривать. До конца урока оставалось десять минут, а предложение Осаму выглядело больше как утверждение, против которого не пойдёшь. Психолог снова печально вздохнул. — Мы с тобой так далеко не уедем. Таков был её итог сегодняшней встречи. «Далеко ехать» Дазаю как раз и не хотелось, так что терял он ровным счётом ничего. Он только закрыл глаза, дожидаясь окончания. — Жду не дождусь нашей следующей беседы, – весело помахал рукой Дазай, уже выходя из кабинета. Ну наконец-то это подошло к концу, теперь можно и выдохнуть спокойно. Ацуши уже стоял у стены напротив, ожидая, и, как только увидел одноклассника, тут же подошёл ближе. Как он так быстро после звонка оказался на другом этаже – бежал, что ли? — Пойдем? — Ага. На перерыве они обедали в библиотеке на том же месте. Накаджиме это даже нравилось: у них в школе появилось что-то вроде своего скрытного местечка, где их никто не трогал, и где они могли свободно поговорить, не боясь быть кем-то услышанными. Осаму выглядел довольным, быстро уплетая свой обед, Ацуши только скромно улыбался. — Как работа с психологом? – спросил он, когда они уже закончили с едой. — Не знаю, – Дазай вытянул ноги вперёд, зевая. – Такое чувство, будто в моих волосах порылись и сожрали всех вшей. Ацуши посмеялся, представив это у себя в голове. Действенный метод от психолога, записывайтесь все! — Это же хорошо. — Не для меня, – улыбнулся он. Они посидели некоторое время неподвижно. Осаму чуть придвинулся к Ацуши и толкнул своим плечом в его, привлекая внимание. – Можно я тоже пожру твоих вшей? — Ч-что? – совсем не понял Накаджима, смотря в расслабленный профиль парня. — Почему именно ты хочешь умереть? – объяснил Дазай свои слова. – Мне бы хотелось знать. — Ах, ну... Ацуши отвёл взгляд. Он не ожидал такого вопроса, по крайней мере, точно не сейчас. Не то, чтобы он хотел скрывать это от Дазая – он был уверен, что Осаму намного чудаковатее его самого в бесконечность раз, и он поймёт и примет всё. Ну, почти всё. Проблема была именно в этом «почти». Да и сложно выразить через слова своё ощущение от жизни. Но попробовать всё же стоит – это меньшее, что Ацуши может сделать со своей стороны. — Наверное, потому, что мне не принадлежит моя жизнь, – начал Накаджима, прочистив горло. – То есть, как и говорил, я раньше был довольно умным, и мне было приятно от похвалы родителей, но позже я понял, что это единственное, за что меня ценят. Когда у меня появлялись какие-то увлечения и тяга к определенным хобби, родители говорили, что это пустая трата времени, – руки парня сцепляются в замок и пальцы нервно трутся друг от друга. – Они не давали мне возможности заниматься музыкой, рисованием, танцами, или элементарно поиграть с ребятами в футбол во дворе. Всего и не перечислить. Только забрасывали меня учебниками настолько, что они мне опротивели. После этого я потерял интерес к учебе. Ацуши замолчал. Он попытался, но в словах так и не смог передать то, как себя чувствовал в действительности. Он был марионеткой в руках своих родителей, которые хотели слепить из него идеальную куклу для своих целей. И у него никогда не было свободы выбора. Даже своим нежеланием достигать успехов в учёбе и частой сменой школ, у него не получалось выкарабкаться из цепких родительских лап, которые всё плотнее и плотнее сжимали его, пытаясь раздавить остатки от его настоящего «Я». И как объяснить это Дазаю, как показать ему ту жизнь, которую он совсем не воспринимал как свою собственную? Слишком трудно. — То есть твоя причина уйти из этого мира – это то, что тебе не нравится учеба? — Нет, это просто начало, – Ацуши улыбнулся. Всё-таки попытка и правда оказалась неудачной. – Признаться, я тоже ходил к психологу несколько лет, и там меня пытались "вылечить". Точнее, родители так думали, психолог же был на моей стороне. – Накаджима вздохнул и по привычке принялся кусать свои губы – Осаму уже становилось их жаль. – Дело в том, что всё стало намного хуже, когда… – Ацуши прикусил язык, внутренний голос кричал всё громче и громче: «Не говори!», но вера в то, что Дазаю можно доверять, перевешивала этот кричащий голос. Помедлив ещё парку секунд, Накаджима всё-таки сказал то, чем уже долгое время ни с кем не делился, – ..когда родители узнали, что их сын не совсем традиционный, – он аккуратно намекнул на свою сексуальную ориентацию, не осмеливаясь сказать об этом прямо. Стало страшно даже дышать. Казалось, Ацуши сейчас просто взорвётся. Со стороны было давящее молчание, приятнее было бы услышать весёлый смех. Накаджима с опаской взглянул на Дазая, тот выглядел очень задумчивым, его взгляд не выражал беспечность. Черт. Кажется, он поторопился с признанием. — Ты…по мальчикам? – мягко уточнил Дазай, будто боялся спугнуть пугливого уличного котёнка резким движением. Ацуши отвернулся, стыдливо пряча лицо. Кивок. – Вау, – Дазай поднимает взгляд к потолку, упираясь макушкой в полку шкафа. – Ты удивляешь всё больше и больше с каждым днём, Ацуши-кун, – сказал он с едва уловимым смешком. Накаджима сильнее вжался в шкаф позади себя, этот тон голоса не звучал одобрительно. Хотелось просто испариться, растаять в воздухе. Или лучше стать одной из книг на самой нижней полке, чтобы уж точно превратиться в полностью незаметный объект. Он ведь только что всё испортил? И кто только тянул его за язык! Реакция Осаму совсем неясная – этот смешок был язвительным, иначе и быть не могло. Что делать, что делать, что делать. Паника всё нарастала. — Эй, ты чего? – удивлённо спросил Дазай, видя нервное состояние Ацуши, который начал мелко подрагивать и не понимал, куда себя спрятать. – Я это не в плохом смысле, ты не подумай. Это было неожиданно, только и всего. Мне всё равно, кто тебе нравится. Ацуши замер, почувствовав ладонь на своём локте, что успокаивающе сжалась. — Тебе не противно? – промямлил он вопрос в свои коленки. — Почему мне должно быть противно? – улыбнулся Дазай и несильно потряс его за локоть пару раз, призывая к тому, чтобы Накаджима к нему повернулся. – Ну же, хватит сидеть так, будто я убил тебя без твоего спроса. Ацуши выпрямился в спине и, не долго думая, внимательно посмотрел Дазаю в глаза. В них и правда не отражалось отвращение или беспочвенная ненависть только от одного занимательного факта – его и правда совсем это не волновало? Ацуши почувствовал, как по всему телу пробегает приятное чувство облегчения. — Просто всем противно, когда я говорю об этом, поэтому я- — Ах! – Дазай схватился за область своего сердца и сломался пополам, сильно жмурясь. – Как больно! — Что, что такое? – настала очередь и Ацуши беспокоиться. У Осаму ещё и сердечные болезни имеются? — Ацуши-кун сравнил меня со всеми! Моё сердце не выдерживает такого удара! Как…ты мог, ах- Дазай драматично страдал, чуть ли ни всем телом падая на пол, а Ацуши, смотря на эту картину, искренне рассмеялся. Ну что за человек. Никогда бы он не подумал, что после такого признания кому-то, он может чувствовать невероятную лёгкость. — Ты такой дурак, Дазай-сан. — Ты не лучше, – с прищуром ответил он, заканчивая свой спектакль. Минуту они сидели в тишине, каждый думая о своём. – Как ты это понял? – спросил Осаму, наконец. — Что я гей? Сперва мне понравился мальчик из моего класса. К слову, это не закончилось ничем хорошим. А потом я просто представлял себя с парнями, когда… ласкал себя. — Хммм, – задумчиво протянул Дазай. – Интересно. Никогда не пробовал представлять себя с кем-то, когда делаю это. — А? Но ведь нужно как-то возбудиться. — Я душу себя, – проговорил он и, подумав, добавил, – обычно. Мне этого хватает. О! – он повернулся к нему с азартом в глазах и ткнул в свою забинтованную шею. – Если бы я это не носил, то люди могли бы узнавать, когда я в последний раз удовлетворял себя! Ацуши прыснул от смеха. — Боже, отвратительно. — Зато ты немного повеселел, – Осаму улыбнулся ему. – Знаешь, послушав тебя, я всё ещё не думаю, что ты должен умирать, – увидев, как Ацуши открыл рот, чтобы начать возмущаться, он резко подставил палец к его губам. – Тихо, дай досказать, – Дазай сунул руки в карманы плаща и свёл колени вместе, постукивая их друг о друга. – Тебе просто нужно научиться брать жизнь в свои руки, а не позволять другим вести тебя по определённой тропинке. Ты не хочешь умирать, ты просто не хочешь жить таким образом, поэтому его всего лишь нужно поменять. – Ацуши хмурил брови, поджимал губы, но продолжал молчать. – У тебя вообще был парень? — Нет, – только и ответил он, не понимая, причём здесь парень. — Вот видишь. Ты ещё даже ни с кем не встречался, а ведь для многих смысл жизни как раз заключается в любви. Накаджима странно себя чувствовал, ему начинало казаться, что Дазай может быть прав. Он может быть счастливым, свободным, и просто ощутить саму жизнь, если что-то кардинально в ней изменить. Это было сложно, но не невозможно. Или же ему просто отменно сейчас промывали мозги. У Ацуши закружилась голова от наплыва мыслей, всё запутывалось. — Тогда что насчёт тебя? Почему ты не можешь изменить свою жизнь так, чтобы она тебе нравилась? — Я? – Осаму приподнимает брови и усмехается так, словно услышал самую нелепую шутку за все прожитые годы. – Я так не могу. В какую бы сторону я не менял образ этой жизни, она навсегда останется такой же. Накаджиме очень хотелось спросить о том, что заставляет его думать подобным образом, что вообще произошло в его жизни – насколько это было хуже его собственного опыта; но он не решился. Осаму посоветовал ему меняться, и отличным шагом было бы убрать свою нерешительность в подобных ситуациях, но начать это делать – всегда самая трудная часть. Возможно однажды, в один день, когда они станут чуточку ближе, когда сам Ацуши станет смелее, он обо всём узнает и тогда всё поймёт.

***

Энергии в Осаму было необычайно много. Ацуши еле плёлся за ним следом, полностью уставший – физкультура последним уроком просто ужаснейшая идея, и гори в аду тот, кто составлял это дурацкое расписание. — Без тебя, не убить мне себя-я, не убить мне себя-я, – впервые Ацуши слышал, как Дазай поёт слова песни, а не просто напевает какие-то бессмысленные звуки. Текст его совсем не удивлял, а вот приятный голос Осаму даже очень (кто бы подумал, что он может настолько хорошо петь?). – Одному никак нельзя совершить двойной суици-и-и-иц. Дазай остановился, восхищённо смотря перед собой и, подпрыгнув на месте, побежал вперёд, напоминая со стороны радостного ребёнка, дождавшегося сладостей. Накаджима недоумённо проследил за ним и его глаза расширились, когда он увидел, как Дазай лезет на перила моста. Он почувствовал прилив сил и ринулся следом, решив, что его одноклассник сейчас прыгнет вниз, но тот лишь раскинул руки в стороны для балансировки и весело зашагал, продолжая свою песню. Перила были достаточно широкие, чтобы на её поверхность помещалась одна стопа. В какой-то момент Осаму наклонился стороной к воде, вытягивая ногу в сторону и намереваясь упасть, Ацуши резко схватил его за руку и потянул на себя, возвращая на место. — Фух, спасибо, – Осаму улыбнулся, сжимая его ладонь в своей. – Вот так, помогай мне. В таком положении они дошли до середины моста, словив на себе парочку странных взглядов, а потом Дазай остановился. Он повернулся к Ацуши вставая на перила на самые носочки и протягивая вторую руку к парню. — Взбирайся тоже. — Что? – Ацуши посмотрел на перила, а потом снова на лицо одноклассника. – Ты шутишь? Мы не поместимся здесь вдвоём. — Да что ты такой трус, – Осаму посмеялся. – Не бойся, всё будет в порядке. Накаджима посомневался ещё пару секунд и, вздохнув, всё-таки протянул вторую руку с мыслью, что это плохая затея. С горем пополам они уместились на перилах, одна нога за другой начала медленно ступать вперёд. Ацуши чувствовал себя неловко от такой близости: макушку щекотало чужое дыхание, их ладони крепко сцеплены вместе, вторая рука Дазая придерживала его за спину, а свою Ацуши не знал, куда деть, и просто держался ею за ручку сумки на плече. — Постой, – сказал Накаджима после пары сделанных шагов, их тела немного тряслись от неустойчивости. – Может, слезем? Что если мы всё-таки упадем? – он поднял взгляд, и его голова ещё больше закружилась – лицо Дазая было всего в паре сантиметров! Лицо хитрое, с широкой ухмылочкой. Ацуши вздрогнул, почувствовав, как рука Осаму на его спине стискивает его сильнее, прижимая ближе к телу, и вторая рука незамедлительно проделывает то же самое. Ацуши испуганно и вопросительно смотрел на Осаму. — Что значит «если»? Таким довольным Дазай не выглядел даже за сегодняшним обедом. Ацуши не успел ничего осознать, как Осаму ступил носками на самый край перил и, прижав к себе парня ещё крепче, со всей силы от них оттолкнулся. Протяжный крик Ацуши и задорный смех Дазая отдались эхом, прежде чем их тела с громким плюхом оказались под водой. Не успев задержать дыхание, Ацуши мотал головой в стороны от неприятного ощущения в носу и раскрыл глаза под водой. Дазай сдерживал смех. Смешно ему! Схватившись за его плечи, Накаджима выплыл наверх, тут же жадно глотая воздух и сразу после этого начиная противно кашлять. Осаму вынырнул за ним следом, теперь он мог не сдерживать в себе смех. — Ты- кх, фу, блин, – Ацуши вытер нос и откашлялся ещё пару раз. – Ты мог хотя бы предупредить! — Да ладно тебе, – Дазай похлопал его по макушке. – Так больше адреналина! Тебе не понравилось? — Ты планировал это с самого начала, да? – с подозрением прищурился Ацуши, Осаму прикрыл глаза и, улыбаясь, закивал. Что ж, его план раскрыли, можно сдаваться с поличным. Накаджима хмыкнул. – Да, мне понравилось, – возвратился он к вопросу. – Но чего-то не хватает. — Хм? – Дазай удивлённо раскрыл глаза. – Чего же? — Давай поиграем на желание? – глаза Ацуши засверкали. Осаму не мог отказать такому заманчивому предложению, тем более, когда Накаджима так сильно этого хотел. А хотел он просто выяснить, кто из них дольше продержится под водой. Глупый малый. Идти против мастера в этом деле – заведомый проигрыш; желание уже было у Дазая в кармане, хоть он и делал это совсем не ради того, чтобы его получить. На счёт три они одновременно опустились под воду. Ацуши всё ещё держался за плечи Дазая, так как боялся остаться без опоры – плавать он не особо умел. Первую минуту они оба продержались без особого труда, при этом поддерживая зрительный контакт, от чего глаза поначалу сильно щипало, но позже они привыкли к этим ощущениям. Вторая минута для Ацуши началась уже трудно. Организм начал требовать кислорода, хотя бы небольшого вдоха, и сохранять спокойствие стало сложнее. От мысли, что, вдохнув, он так и не получит желаемого воздуха, начала кружиться голова. Пальцы сжимали ткань, глаза сильно зажмурились – парень надеялся, что это всё поможет продержаться ему дольше. Ацуши совершил ошибку, сглотнув слюну, после чего бесконтрольно втянул носом воду, и от неожиданности раскрыл рот. Вода, конечно, источник жизни, но, пожалуй, не в тех ситуациях, когда она становится заменой кислороду. Это уже источник смерти. Накаджима не вытерпел и всё-таки вытянул голову наружу, заходясь кашлем ещё хуже, чем в предыдущий раз. В носу жгло, в горле жгло, а ещё, как ни странно, но хотелось очень много пить. Прошло полминуты, а Осаму всё ещё находился под водой, Ацуши уже начинал за него беспокоиться. Он потянул его вверх, и Дазай, чуть посопротивлявшись этому действию, выплыл наверх, выплёвывая воду изо рта. — Жестоко, я только начал чувствовать что-то приятное, – Дазай поджал обиженно губы и, кашлянув пару раз, выплюнул ещё немного воды. – Бе, – он провел ладонью по волосам, убирая их назад. Ацуши даже приоткрыл рот – с открытым лбом Осаму выглядел иначе и в каком-то смысле красивее. — Что ты загадаешь? – спросил Накаджима, возвращаясь к их «игре». Дазай пожал плечами. — Не знаю. Я сохраню это желание на будущее, окей? – Осаму подмигнул. – А ты смотри не умри до этого момента. Ацуши скромно улыбнулся и коротко кивнул. Сейчас он был бы вовсе не против умереть – при красиво пылающем закате, в этой небольшой реке, и главное – не в полном одиночестве, а вместе с Осаму. Совсем не потому, что Дазай был его единственным вариантом, а потому, что именно с Дазаем умирать было бы вовсе не скучно и не страшно. Это был бы самый лучший аттракцион на пути к завершению такой долгой поездки, как жизнь. Как хотелось бы, чтобы Осаму загадал именно это, и как жаль, что его желание будет совсем о другом.