From the World Beyond\Из потустороннего мира

      Гарри и Гермиона провели остаток недели за планированием, и как бы им ни хотелось поскорее отправиться в путь, они обнаружили, что им нужно время. В итоге все оказалось намного сложнее, чем Гарри предполагал. Гермиона должна была получить паспорта для него, Джеймса, Лили и Сириуса, для чего пришлось убедить незадачливого клерка-маггла внести их имена в правительственную базу данных. Затем им нужно было купить билеты на самолет, забронировать гостиницы и спланировать маршрут.       Наконец наступила долгожданная пятница. Гермиона проснулась в шесть утра и закончила собирать вещи еще до полудня. Гарри был немного медлительнее и приступил к работе только в три часа дня, к большому беспокойству Гермионы. — У тебя все необходимое собрано? — спросила Гермиона.       Гарри сверил часы. Было полшестого. Через пять минут они должны были встретиться с его родителями и Сириусом на Площади Гриммо. — Ты задавала этот вопрос по меньшей мере сотню раз, — проворчал он.       Гермиона подняла на него бровь. — И каждый раз я напоминаю тебе о чем-то, что ты не собрал.       Гарри вздохнул. — Что еще? У меня есть сменная одежда, моя палочка, посадочный билет, зубная щетка, все книги, которые ты не смогла вместить в свою сумку… — Твой паспорт?       Гарри взял только что приобретенную тоненькую книжечку с чайного столика и засунул ее в верхнее отделение своего зачарованного рюкзака. — Это тоже есть. — Твой бумажник?       Гарри схватил со стола бумажник и сунул его в карман, чувствуя себя крайне неловко. Он избегал смотреть в сторону Гермионы, так как был уверен, что на ее лице застыло самодовольное выражение. — Что бы ты делал без меня, Гарри? — спросила Гермиона, качая головой. — Понятия не имею, — ответил Гарри. — Не оставляй меня, Гермиона.       Гермиона покраснела, но выглядела очень довольной. — Никогда не думала об этом. Кроме того, как я могу уйти, зная, что ты никогда не выживешь в этом мире самостоятельно?       Теперь настала очередь Гарри краснеть. Он не встретил взгляда Гермионы и сделал вид, что сосредоточился на сборе остальных вещей, что ему совершенно не удалось, поскольку благодаря постоянным напоминаниям Гермионы он обнаружил, что ему больше нечего собирать. — Все есть? — снова спросила Гермиона, засовывая свою сумочку с бисером в карман. — Ты можешь предложить ещё что-то… — сказал Гарри, взваливая на плечи свой рюкзак. — Нет, я думаю, это все, — ответила Гермиона, к облегчению Гарри. Она подошла к камину, и бросила щепотку порошка в огонь. — Дом Номер двенадцать, Площадь Гриммо!       Огонь вспыхнул зеленым светом, и она шагнула в него, Гарри последовал за ней. Через головокружительную секунду он вышел в темной кухне Гриммо.       Сначала Гарри услышал его — звук заполошных рыданий и непонятного бормотания. Затем он увидел его. Сириус сидел на диване, его одежда и волосы были в беспорядке. В руках он отчаянно сжимал бутылку огневиски. Джеймс и Лили стояли рядом с ним, Джеймс пытался вырвать у него бутылку, а Лили изо всех сил старалась его успокоить. — Что происходит? — пискнула Гермиона, оторопев от шока.       Лили встала и мрачно посмотрела на них. Она жестом попросила их выйти в коридор, подальше от мужчин. Гарри и Гермиона последовали за ней. Гарри почувствовал, как на него накатывает чувство ужаса. Неужели с Сириусом случилось что-то ужасное? Его ранили? На него напали? — Что случилось? — нервным шепотом потребовал Гарри, как только они оказались в коридоре. — Сегодня он проходил аттестацию в Аврорате, — сказала Лили, ее голос был напряжен. — Он хорошо сдал все физические и магические тесты, но когда они перешли к оценке умственных способностей…       Даже в тускло освещенном коридоре Гарри мог видеть, как потемнело лицо его матери. — Сначала его поместили в маленькую темную комнату и сказали, что он должен найти способ сбежать. Ему удалось сделать это за двадцать минут, но Джеймс сказал, что он вышел очень потрясенным, — прошептала она. — Потом ему пришлось решать головоломку, когда вокруг раздавались громкие взрывы и яркие вспышки света. Это еще больше выбило его из колеи.       Лили сглотнула. — А потом… потом это был дементор. — Что? — Гермиона внезапно вскрикнула. — Как они могли… — Говорите тише, пожалуйста, — прервала Лили, ее голос был более суровым, чем Гарри когда-либо слышал от нее. — Это стандартная процедура обследования. Они хотят проверить, можешь ли ты сохранять голову и блокировать магию, изменяющую сознание. Но… когда Сириус столкнулся с Дементором…       Лили не закончила, но в этом и не было необходимости. Гарри подумал, что он уже знает, что произошло. Дементор, вдобавок ко всему прочему, должен был вызвать в нем воспоминания об Азкабане. Сириус никогда не рассказывал о том, каково было внутри тюрьмы, но если его внешний вид при первой встрече с Гарри позволял судить об этом, то его воспоминания об этом месте должны были быть действительно ужасными. — Джеймс привел его обратно, — продолжала Лили. — Он усадил его на диван и отлучился на несколько минут, чтобы сходить в туалет. Когда он вернулся, Сириус уже держал в руках бутылку виски и выпил треть стакана. Алкоголь только усугубил ситуацию… — Мы можем чем-нибудь помочь? — спросила Гермиона, в голосе ее звучало отчаяние. — Или… мы можем отвезти его в больницу Святого Мунго? — Они просто дадут ему пузырек с зельем беспробудного сна и отправят восвояси, — кисло сказала Лили. — В конечном счете, это принесет больше вреда, чем пользы. Волшебный мир вообще не понимает таких вещей — психических заболеваний, посттравматического стрессового расстройства, всего этого. Даже целители верят, что только магия может все исправить… хотя очевидно, что это не так.       Сириус издал еще один громкий вой, и Лили вбежала обратно в комнату, Гарри и Гермиона следовали за ней по пятам. Гарри увидел причину внезапной вспышки — Джеймсу удалось вырвать бутылку из рук Сириуса, и он отчаянно пытался вернуть ее обратно. — Я — нет! — кричал Сириус, пытаясь дотянуться до виски. — Ты предал их, грязная крыса! Ты сдал их Волан-де-Морту! — Бродяга, то, что ты видишь, не реально, — тщетно твердил Джеймс, тряся Сириуса. — Это Огневиски заставляет тебя видеть вещи. А дементор…       При слове «Дементор» лицо Сириуса внезапно осунулось. Его лицо, и без того бледное от испуга, побледнело еще больше. Он вдруг перестал вырываться, и не двигаясь, рухнул обратно на диван. Гарри бросился к Джеймсу, чтобы встать рядом с ним, и то, что он увидел, потрясло его. Глаза Сириуса были открыты и расфокусированы. Его зрачки расширились настолько, что радужная оболочка практически исчезла.       Джеймс посмотрел на Лили с выражением ужаса. — Что… что нам делать, Лили? — судорожно проговорил он. Его лицо, как и лицо Сириуса, быстро теряло цвет.       Лили покачала головой, тоже не зная, что делать. — Думаю, нам придется отвезти его в больницу Святого Мунго, — сказала она тоненьким голосом. — Они… они только вырубят его… но… но это может быть единственное, что мы можем сейчас сделать…       Джеймс решительно кивнул и встал, бросив щепотку дымолетного порошка в камин. — Больница Святого Мунго! — крикнул он.       Он подошел к дивану и поднял хромого Сириуса. — Оставайтесь здесь, — приказал он всем остальным. — Я вернусь, как только смогу. Лили, обыщи дом и избавься от каждой бутылки алкоголя, которую найдешь. Неважно, будет ли это Огневиски, Сливочное пиво или маггловское пойло. Избавься от всего.       С этими словами Джеймс шагнул сквозь пламя. В тот же миг он исчез. Лили повернулась к Гарри и Гермионе с серьезным выражением лица. — Вы слышали Джеймса, — сказала она. — Обыщите весь дом. Я возьму кухню. Вы двое осмотрите верхние этажи.       Гарри и Гермиона бросились вверх по лестнице. Гермиона распахнула дверь в столовую и сразу же начала рыться во всех шкафах, которые попадались ей на глаза. Гарри поднялся на первый этаж и обыскал гостиную. Он не ожидал найти здесь ничего, кроме Темных Артефактов, и действительно, поиск ничего не дал. Однако это нисколько не успокоило его.       Судя по звукам, которые все еще доносились с первого этажа, Гермиона еще не закончила обыск столовой, поэтому Гарри поднялся по лестнице, осмотрел второй и третий этажи, но ничего не нашел. Наконец, он поднялся на площадку четвертого этажа, где находились комнаты Сириуса и Регулуса. Он подошел к двери Сириуса и, немного извинившись за вторжение, открыл ее и вошел в комнату.       В нос Гарри тут же ударил резкий запах алкоголя. Он увидел не заправленную кровать Сириуса и высокую стопку грязного белья, сложенную у ее подножия. Очевидно, Сириус запретил даже Кикимеру входить в свою комнату. Гарри осмотрелся, и ему не потребовалось много времени, чтобы найти источник запаха. На комоде стояло не менее десяти бутылок «Огденс Финест», пять или шесть из них были уже пусты.       Сириус прожил меньше недели. Гарри понял, что он, должно быть, выпивал по меньшей мере полную бутылку в день. Гарри взмахнул палочкой и исчезли бутылки, одна за другой. Он чувствовал себя виноватым за то, что сделал это без разрешения своего крестного, но в памяти всплыли вид и звук кричащего Сириуса, галлюцинирующего и потерявшего рассудок. Так было лучше.       Он открыл шкафы и ящики, обнаружив еще две нераспечатанные бутылки. Он быстро заставил их исчезнуть, прежде чем выйти из комнаты и закрыть за собой дверь. На всякий случай он осмотрел комнату Регулуса, но не нашел ничего «подозрительного». С мрачным чувством выполненного долга он спустился обратно по лестнице и увидел, что Гермиона и его мать уже ждут его на кухне. — Вы что-нибудь нашли? — был первый вопрос, который задала Лили.       Гарри мрачно кивнул. — Я нашел пятнадцать бутылок в его комнате, — рассказал он. — Пять из них были уже пустые. — Черт, — громко выругалась Лили, застав Гарри врасплох. — Я нашла четыре бутылки здесь, и еще одна бутылка маггловского скотча была в столовой. Он напился до полусмерти… и никто из нас не знал об этом… никто не остановил его… — Должно быть, он пил поздно ночью, — сказал Гарри. — Большинство бутылок было в его комнате. — И было бы легко замаскировать запах алкоголя с помощью магии, — мрачно добавила Гермиона. — Не вини себя, Лили.       Лили с трудом сглотнула ком в горле и пожала плечами, очевидно, не будучи убежденной. Все трое молча ждали, чувствуя себя слишком напряженно, чтобы говорить в ожидании каких-либо новостей от Джеймса. Минутная стрелка достигла двенадцати. Было семь. Они уже должны были быть в аэропорту, но они все еще сидели здесь, не двигаясь, и ждали с тяжелой тревогой в сердце.       Наконец, когда было уже почти полвосьмого, камин снова ожил, и Джеймс вышел из него. Он запыхался, его лицо было красным, а на спине рубашки виднелись пятна пота. — Что они сделали? — потребовала Лили, поднимаясь. — Они сделали именно то, что ты сказала, Лили, — ответил Джеймс, задыхаясь и раздражаясь. — Дали ему зелье сна без сновидений и назвали это работой. Они хотели сразу отправить его обратно, но я заставил их оставить его на ночь просто на случай, если что-то случится. — Хорошая мысль, — тихо сказала Лили.       Джеймс пожал плечами. — Это было просто логично.       Лили отрывисто кивнула и налила себе стакан воды, выпив его одним глотком. — Я.… я думаю… ужин? — спросила она.       Джеймс поднял бровь. — Ужин? Разве ты не собиралась уходить? — Мы планировали, — сказала Гермиона. — Но теперь, когда Сириус такой… я.… я не знаю… — Ты должна поехать, — твердо ответил Джеймс, глядя Гермионе прямо в глаза. — Ничто не должно быть для тебя важнее, чем возвращение твоей семьи. Он повернулся к Лили. — И ты… ты должна пойти с ними.       Лили выглядела потрясенной. — Но Сириус… — Я могу позаботиться о Сириусе, — сказал Джеймс, стараясь звучать уверенно. — Возможно, ты нужна им больше, чем Сириус, Лили. Ты избавилась от всего алкоголя?       Лили кивнула. — Мы нашли… двадцать или около того бутылок, — прошептала она, пораженная. Мы… мы избавились от всех. — Мерлинова отвисшая левая ягодица, — вздохнул Джеймс, его глаза внезапно потеряли фокус от шока. Однако через секунду он взял себя в руки и со стоическим выражением лица посмотрел на Лили. — Вы трое идите, Лили, — сказал он. — Не позволяйте этому остановить вас от того, что вы должны сделать. Сириус… я справлюсь. Если что-то случится, у нас есть новые зеркала. — Ты уверен? — спросила Лили. — Мы можем не успеть вернуться вовремя, если мы вам понадобимся. Или зеркала могут не работать на таком большом расстоянии. Или… может случиться сотня разных вариантов.       Джеймс попытался улыбнуться, но безуспешно. — Я уверен. Поезжайте, Лили, Гарри, Гермиона.       Лили кивнула и дрожащей рукой взвалила на плечи свой рюкзак. Она обменялась последним долгим взглядом с Джеймсом. Он уверенно кивнул, и Лили сдалась, повернувшись к Гарри и Гермионе с покорным выражением лица. — Пойдем, — пробормотала она. — Мы аппарируем на Кингс-Кросс. Это сэкономит нам время.       Джеймс поцеловал Лили на прощание и коротко похлопал Гарри и Гермиону по спине. Лили схватила за руки Гарри и Гермиону, и они закружились на месте, появившись через секунду на пустынной платформе Девять-и-Три-четверти.       Лили осмотрела их, предположительно убедившись, что они не разщипились, и без слов провела их через зачарованную стену на платформу номер девять. Сцена здесь была почти полной противоположностью пустой магической платформе, с настоящим потоком пассажиров, многие в костюмах и галстуках, бегающих туда-сюда. Лили протиснулась вперед, Гарри и Гермиона следовали за ней по пятам, чтобы не потеряться в толпе, а затем спустились на станцию метро и сели в поезд.       Долгое время никто из них не разговаривал, погрузившись в собственные мысли под фоновую симфонию скрипа колес поезда по рельсам. Лишь когда линия Пикадилли достигла пригорода и поезд постепенно опустел, Лили впервые нарушила тишину. — Я должна была остаться, — прошептала она, ее выражение лица было обеспокоенным, а голос хриплым. — Я не должна была оставлять Джеймса одного, чтобы позаботиться о Сириусе.       Гарри и Гермиона обменялись взглядами, не зная, что сказать в ответ. Гарри разрывался между желанием поехать, чтобы быть с Гермионой в этом, без сомнения, трудном и эмоциональном путешествии, и чувством вины за то, что он оставил Джеймса и Сириуса на произвол судьбы. — Но… может быть, он был прав, — добавила Лили со вздохом. — Может быть, мне суждено быть здесь, с вами.       На весь оставшийся путь они снова погрузились в зловещее молчание. Где-то по пути Гермиона взяла руку Гарри — или, может быть, наоборот, — и крепко сжимала ее. Наконец, поезд достиг конечной остановки, и они втроем вышли в аэропорт. Гермиона провела их к стойкам регистрации, а затем провела их к нужному гейту, где они сели ждать.       Гарри спросил последующий план действий, пока Лили ушла звонить Джеймсу по зеркалам, больше ради того, чтобы поговорить, о чем-то другом. — Двенадцать часов до Токио, — сказала Гермиона, ее глаза на долю секунды сверкнули от волнения, когда она вошла в «режим планирования», а затем снова потускнели. — Три часа в аэропорту, потом девять часов до Сиднея, потом еще два часа до Хобарта. Это будет… много. — А когда мы туда приедем? — продолжил Гарри. Он уже знал, каким будет ответ, ведь Гермиона спланировала все вместе с ним до мельчайших подробностей, но любое решение, способное избавить его от тягостного молчания, было желанным. Мы пробудем в пути больше суток подряд, — ответила Гермиона, подыгрывая ему. — Так что сначала мы поспим. А на следующий день попробуем достать телефонную книгу или какой-нибудь справочник и посмотрим, сможем ли мы их найти. Если нет… нам придется придумать какой-нибудь другой способ.       Когда Гермиона произнесла последнее слово, в голосе ее прозвучал некоторый испуг, поэтому Гарри накрыл ее руку своей и нежно сжал. — Я уверен, что мы найдем их, так или иначе, — прошептал он.       Гермиона слабо улыбнулась. Они снова погрузились в тишину, но на этот раз она была гораздо более комфортной, чем прежде. Словно был сломан какой-то лед, рассеялось какое-то мрачное настроение. Лили вернулась как раз в тот момент, когда началась посадка на рейс. — Джеймс только что звонил, — прошептала она на ухо Гарри и Гермионе, пока они стояли в очереди, в голосе звучало явное облегчение. — Он сказал, что все в порядке. Сириус все еще спит в больнице Святого Мунго. Он проверит его утром.       Услышав это, Гарри почувствовал, как его охватывает чувство облегчения, и его вина за то, что он оставил Джеймса и Сириуса, немного уменьшилась. Очередь продвинулась, и вскоре Гарри и Гермиону попросили показать посадочные билеты и паспорта. — Паспорт и посадочный билет, пожалуйста, — сказала агент на выходе, звуча немного скучающе. Гарри пошарил в карманах, достал необходимые документы и передал их ей.       Она внимательно изучила оба документа, потратив на паспорт Гарри гораздо больше времени, чем на паспорт Гермионы. Гарри почувствовал, как внезапный страх охватил его, когда она внимательно изучала его документы. Было ли здесь что-то не так? Неужели клерк из-за Конфудуса не ввел правильные данные в маггловские базы данных? Неужели его вышвырнут из аэропорта, а может, бросят в маггловскую тюрьму? Однако ничего подобного не произошло. Спустя долгую минуту женщина подняла голову, удивив Гарри улыбкой на своем лице. — Молодая пара! — радостно щебетала она. — Помню, когда я была в вашем возрасте, я путешествовала по миру… ах… ну, время проходит слишком быстро, не так ли?       Гарри почувствовал, что его лицо пылает. Уголком глаза он заметил, что Гермиона тоже яростно краснеет. — Э.… да, это так, — пискнула Гермиона, забирая обратно свой паспорт, возможно, немного слишком агрессивно.       Однако женщина, казалось, ничего не заметила. — Как замечательно, — сказала она, все еще сияя. — Что ж, дорогие, наслаждайтесь отдыхом.       Гарри и Гермионе потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя. — Да… э.… спасибо, — сумел пробормотать Гарри. Не желая больше ни минуты находиться в неловком присутствии этой дамы, он забрал у нее свой паспорт и бодро последовал за Гермионой вниз по эскалатору.       Они поднялись на борт самолета и расселись по своим местам, и Гарри заметил, что на щеках Гермионы еще сохранились остатки румянца. Необъяснимо, но Гарри чувствовал какую-то странную неловкость, пока они сидели вместе в тишине. В ушах Гарри снова и снова звучали слова агента на посадке. Действительно ли они с Гермионой так похожи на пару?       И была ли это только видимость, или происходило нечто большее? — Вы двое в порядке? — внезапно спросила Лили, появившись из ниоткуда, заставив Гарри подпрыгнуть от удивления. — Вы выглядите немного… неловко.       Гарри моргнул, глядя на свою мать. — Да… э.… что случилось?       Лили подняла бровь. — Ты просто вел себя… неловко, — заметила она. — Я не знаю, может быть, это было просто… неважно. Гермиона, ты когда-нибудь летала раньше?       Гермиона кивнула, слегка обрадовавшись смене темы. — Несколько раз… когда я ездила на каникулы с.… с мамой и папой, — тихо сказала она. — Но потом… потом я перестала ездить с ними из-за всего, что происходило. Я.… я даже вернулась раньше, потому что… потому что…       Ее лицо потемнело, и она не закончила, но Гарри точно знал, о чем она говорила. Он помнил как вчера, Гермиона ворвалась в его комнату на Гриммо с красным лицом, покрытым снегом, и заставила его выйти.       Это было какое-то её особое качество, решил Гарри, которое давало ей силу возвращать его к реальности, когда никто другой не мог этого сделать. Даже Рон, которому удавалось лишь временно отвлечь его и облегчить его эмоциональное состояние, но никогда не исцелить. — У тебя будет шанс наверстать упущенные возможности, — мягко сказала Лили. — В будущем у тебя будет гораздо больше шансов, на самом деле.       Гермиона вздохнула. — Я надеюсь… — Так и будет, — тихо сказала Лили, похлопав Гермиону по плечу. — Я знаю, что будет.

***

      Гермиона снова посмотрела на движущуюся карту. Сейчас они находились где-то над Сибирью. Гарри, несмотря на нервное предвкушение первого полета на самолете, заснул через час после того, как был подан ужин. Сейчас его голова покоилась на ее плече, дыхание было глубоким, медленным и спокойным, а очки, которые он не потрудился снять перед сном, были смешно сдвинуты.       Однако она не могла заснуть, как ни старалась. Мысль о том, что она снова увидит родителей, радовала ее неимоверно, но теперь, когда они были так близко, в ней поселилось и другое чувство — страх. Что, если родители отвергнут ее? Или разозлятся на ее поступок? В конце концов, у них были на то веские причины. Гермиона даже представить себе не могла, что она будет чувствовать, если ее дети изменят ее воспоминания.       Лили сидела рядом с ней, все еще бодрствуя и читая книгу. — Что ты читаешь? — спросила Гермиона, отчасти из любопытства, а отчасти просто для того, чтобы было чем заняться, чтобы нарушить тишину. — Возвращение короля, — ответила Лили. — Я читала трилогию, когда мы прятались. Я прочитала первую и вторую книги, но так и не смогла закончить. Я была всего в двух главах от конца, когда… ну, вы знаете… случилось.       Лили отложила книгу и посмотрела на Гермиону. — Ты любишь читать, не так ли?       Гермиона почувствовала, что краснеет. — Ну… э.… да. Как ты узнала?       Лили пожала плечами. — У меня сложилось впечатление, что ты из тех людей, которые много читают.       Гермиона мрачно усмехнулась. — Раньше, до Хогвартса, я больше читала. А потом… ну… с Гарри стали происходить разные вещи… и я больше сосредоточилась на том, чтобы… чтобы сохранить ему жизнь. — Я никогда не говорила тебе спасибо, — прошептала Лили, ее глаза внезапно увлажнились. — За все, что ты для него сделала. Я вижу это в его глазах, когда он с тобой. У него всегда такой ужасно, отрешенный взгляд… но, когда он рядом с тобой, он как будто снова становится живым. — Он делает то же самое для меня, — пробормотала Гермиона. Где бы она была без него? Ну, на этот вопрос ответить было легко. Она была бы мертва, ее бы ударил тролль по голове на первом курсе. — Мне повезло, что он у меня есть.       Лили улыбнулась. — Судя по тому, что я вижу, я думаю, он знает, что ему тоже повезло с тобой. Вернее, вам повезло, что вы есть друг у друга. — Я просто стараюсь делать все, что в моих силах, — самозабвенно пробормотала Гермиона. — Есть люди, которые, возможно, могут… — Твое присутствие уже более чем достаточно, — перебила Лили. — И я ни на минуту не сомневаюсь, что Гарри думает так же. А что касается других людей… никто из них не будет для него тем же, чем ты, ты ведь знаешь это, не так ли? — К тому же, — продолжила она. — Как ты думаешь, Гарри сделал бы это для кого-то другого? Путешествовать через полмира, чтобы найти не своих родителей? Я не знаю, сделал бы он это ради Рона или ради той Джинни, о которой ты мне рассказывала. Ты для него особенная, даже если он не осознает этого.       Гермиона вздохнула. Слова Лили, какими бы утешительными они ни были, вновь напомнили ей о родителях, и она снова вернулась к своим сомнениям. Что, если родители будут ненавидеть ее за то, что она собирается сделать? Что, если они не захотят ее больше видеть? Кто тогда у нее будет?       У нее будет Гарри, но, если она действительно останется одна и без друзей в этом мире, как долго Гарри будет готов терпеть ее? Ему нужно было жить своей собственной жизнью. Каким бы бескорыстным он ни был, он не мог — не мог — остаться с ней до конца жизни. Он собирался найти работу, завести новых друзей. Влюбиться…       От этой мысли у Гермионы заныло в животе. Она представила себя сидящей в зале, когда Гарри, стоя у алтаря, женится на неизвестной женщине. Она попыталась почувствовать себя счастливой, глядя на эту картину. Она должна была радоваться этой картине. Но как она ни старалась, она не могла. Почему-то ей хотелось оказаться там, где стояла невеста, но не в качестве подружки невесты… а в качестве самой невесты.       Хотела ли она жить, если в жизни Гарри она снова окажется на втором месте? Смогла бы она? — Тебя что-то беспокоит? — спросила Лили. Гермиона чуть не подпрыгнула от удивления. Ее внутреннее страдание, должно быть, отразилось на ее лице, поняла она. Прежде чем повернуться к Лили, она тщательно скрыла все эмоции на лице. — Это из-за твоих родителей? — вздохнула она, лишая Гермиону возможности отмахнуться от этого фразой «Все в порядке». — Я.… я думаю, — ответила Гермиона тоненьким голосом, почему-то не в силах солгать Лили. Какая-то часть ее слепо надеялась, что она, будучи сама матерью, сможет рассказать ей, что могут чувствовать ее родители. — Ты беспокоишься о том, что они подумают о тебе после столь долгой разлуки? — мягко спросила Лили. — Или как они отреагируют, когда узнают о том, что тебе пришлось сделать? — В-вы оба, — пискнула Гермиона. — Я.… я.… я боюсь, что они возненавидят меня.       Гермиона ждала, что Лили ответит утвердительно. Она ожидала этого. Теперь, когда она высказала свое беспокойство, она подумала, что было смешно, что это беспокойство вообще возникло у нее. Конечно, родители будут ее ненавидеть. Она действовала за их спинами и изменила их воспоминания, перевернула всю их жизнь, заставила их забыть о ее существовании, чтобы она могла подвергать себя опасности, не чувствуя вины перед теми, кого она оставила. Кто бы не ненавидел такого человека? Она была трусихой. Это было все, чем она была. — Гермиона, посмотри на меня, — вздохнула Лили. Гермиона послушно подняла голову и посмотрела ей в глаза. Они были того же оттенка зеленого, что и у ее сына. Как у матери, так и у сына, было что-то в глазах, что успокаивало ее, порождало в ней надежду из ничего. — Гермиона, твои родители никогда не могли бы ненавидеть тебя, — сказала она тихо, но твердо. — Ты их дочь. Ты была в опасности. Они были в опасности. Ты должна была сделать мучительный выбор. Они поймут это. Если не сразу, то со временем. — Что сказали твои родители? — нервно заикалась Гермиона. — Когда ты вступила в Орден?       Лицо Лили потемнело. — Моя мать умерла на пятом курсе Хогвартса. Мой отец, так тяжело переживавший смерть матери, умер от сердечного приступа через месяц после моего седьмого курса. Они так и не узнали, что произошло. — Она окинула Гермиону тяжелым взглядом. — Поверь мне, Гермиона. Лучше, если у тебя будет семья, даже если тебе придется пройти через столько душевной боли, чтобы вернуть ее, чем потерять ее так рано. Даже Гарри может не знать, насколько это ужасно. Он никогда не знал ни меня, ни Джеймса — до сих пор, я имею в виду. Гораздо хуже, когда ты растешь с ними, а потом теряешь их, когда ты так молода.       Гермиона сглотнула. — Я…прошу прощения… — В этом нет необходимости, — ответила Лили. — Это давно в прошлом… ну, во всяком случае, если говорить абсолютно точно. Я не говорю, что то, через что ты проходишь, не тяжело, Гермиона, но альтернатива намного хуже. — Вы… вы уверены, что они не будут меня ненавидеть?       Лили покачала головой. — Я не могу быть уверенной ни в чем, но если они любят тебя, я не вижу причин, чтобы они держали на тебя обиду за то, что ты сделала. У тебя не было выбора. — Но… но что, если они это сделают? — испуганно спросила Гермиона. — Тогда… ну, я знаю, что это, вероятно, не так много, но я все равно буду рядом с тобой. И Джеймс, и Сириус, — сказала Лили, сжав локоть Гермионы. — И Гарри. Что бы ты ни думала, он никогда не оставит тебя.       Он слишком сильно любит тебя, чтобы оставить тебя.       Услышав последние слова, Гермиона почувствовала, как ее пронзил электрический разряд, а затем что-то, что вызвало в ней нежное, пушистое чувство, согревающее даже ее конечности.       Он слишком сильно любит тебя, чтобы оставить.       Это глупо, подумала Гермиона. Конечно, Гарри любил ее. Она любила его. Они были лучшими друзьями.       Но в то же время она знала, что смысл слов Лили был не в этом. — Тебе нужно немного отдохнуть, — мягко сказала Лили. — Мы прибудем в Японию через шесть часов, и после этого нам предстоит еще много путешествовать.       Гермиона кивнула. Теперь, когда Лили заговорила об этом, она действительно чувствовала себя необычайно усталой. Возможно, беспокойство и тревога истощили ее. После минутного колебания она прислонила свою голову к голове Гарри и закрыла глаза. Перед тем, как они закрылись до конца, она увидела, как на лице Лили появилась блаженная улыбка.       Сны Гермионы были запутанными, но в то же время прекрасными и теплыми.