From the World Beyond\Из потустороннего мира

      Остаток недели они провели в Хобарте, пока родители Гермионы занимались поисками покупателя на их дом и тренировками по короткому графику. Гарри обратился к Кингсли за помощью в перевозке вещей Грейнджеров с помощью магии, и через два дня, два волшебника из Австралийского департамента портключей явились к ним домой и забрали первые коробки.       Лили, Джеймс и даже Сириус, казалось, были в хорошем настроении. Сириус не смеялся и не шутил так часто, как раньше, но когда он отпускал странную колкость или редко улыбался, это казалось намного глубже, искреннее и шло от самого сердца, как будто он действительно воплощал эти эмоции, а не просто пытался показать себя для других.       Гарри, тем временем, никогда не был так счастлив. Казалось, что все, чего он когда-либо желал, встало на свои места. Война, боль, казалось, остались позади. У него были мать, отец и Сириус — хотя они казались ему скорее старшими братьями и сестрой, чем настоящими родителями. И самое главное, у него была Гермиона. Она была его, а он — ее, во всех мыслимых смыслах.       Если бы он посмотрел в Зеркало Еиналеж прямо сейчас, что бы он увидел?       Утром в понедельник Хелен и Джей закрыли дом и занялись практикой. Последние коробки с их вещами были отправлены обратно в Великобританию через Министерство Австралии вечером того же дня, а Лили пошла и купила билеты на самолет, чтобы отправиться в Дарвин, где Гермиона, очевидно, хотела сесть на поезд, чтобы увидеть австралийскую пустыню.       Проснувшись на следующее утро, Гарри был взволнован настолько, что даже не захотел оставаться в постели. Он быстро встал, но не прежде, чем обменялся с Гермионой крепким утренним поцелуем. Даже торопливое утро было волшебным, когда он просыпался рядом с ней, и он обнаружил, что не может даже представить, как он умудрился пропустить то, что было прямо перед ним все эти годы…       Они встретились со взрослыми в прихожей. Родители Гермионы и Лили выглядели взволнованными, их лица были полны предвкушения. У Джеймса было более серьезное выражение лица, а Сириус выглядел слегка подавленным. Должно быть, они только что вышли с одного из своих "сеансов консультирования", понял Гарри. Тем не менее, лицо Сириуса выглядело гораздо здоровее, чем в тот вечер, когда они приехали. — Готова идти, милая? — спросила Хелен. Вопрос был адресован Гермионе, но Гарри не мог отделаться от ощущения, что отчасти он был адресован и ему. И хотя он все еще думал, что, возможно, ему не следует этого делать, ему было странно комфортно от этого ощущения.       Гермиона кивнула. — Пошли.       Они вышли из отеля и направились в центр города, где сели на автобус, который доставил их в аэропорт. Джеймс и Сириус, никогда прежде не видевшие самолетов, при виде их выглядели почти так же взволнованно, как, по мнению Гарри, выглядел бы Артур Уизли в аналогичной ситуации.       Когда почти подошло время посадки, Лили почти по-матерински раздала им посадочные билеты. Гарри сунул свой в паспорт, а Гермиона внимательно изучила свой.       Гермиона посмотрела на Лили, на ее лице появилось озадаченное выражение. — Билет, который ты отдала… — Да? — спросила Лили. Судя по выражению ее лица, она, похоже, знала, о чем спрашивает Гермиона, но тщательно скрывала это. — Что насчет этого? — Там написано… Первый класс? — Гермиона осторожно продолжила. — Ты… ты…       Лили загадочно улыбнулась — выражение, которое у нее получалось на удивление хорошо. — Ты не рассердишься на меня, если я скажу «да»?       Гермиона сглотнула. — Я… нет, конечно, нет! Но… не было никакого…       Лили бросила косой взгляд на Хелен. — Мы… то есть твоя мама и я… мы подумали, что должны вас всех немного побаловать, — медленно ответила она. — Это… ну… это будет шестичасовой перелет. Я думаю, мы все заслуживаем провести его с комфортом, а не в тесном кресле. — И если вам от этого станет легче, мы внесли свою справедливую долю, — добавила Хелен, глядя на Лили с приподнятой бровью. — Несмотря на все протесты Лили.       Гермиона моргнула, затем застенчиво хихикнула. — Спасибо, мама, Лили. — Спасибо, — эхом отозвался Гарри.       Лили фыркнула. — Ну, если хочешь быть корректным, я использовала твои деньги, — сказала она. — Так… ты благодаришь меня за то, что я использовала твои деньги, чтобы сделать что-то, за что ты теперь благодаришь меня. Что ж… спасибо и не за что?       Они все четверо рассмеялись над этим и вели легкую беседу, пока их не позвали на посадку. Агент на посадке не сделал никаких замечаний по поводу того, что Гарри и Гермиона на этот раз выглядят как пара, но, если честно, Гарри не стал бы возражать, если бы он это сделал. Весь мир, если бы его это волновало, мог бы знать, как ему повезло быть с такой невероятной девушкой.       Они прошли по эскалатору и устроились на своих местах в первом ряду. Лили и Джеймс заняли места позади них, Хелен и Джей — напротив, а Сириус — одно из мест через проход от Джеймса.       Гарри услышал, как Джеймс пробормотал Сириусу. — Я так рад, что не надо брать Портключ, — и тот в ответ тихонько хихикнул. Его настроение, казалось, значительно улучшилось даже с утра, а на лице появилось удивительно живое выражение.       Появился стюард и раздал фужеры с шампанским. Джеймс весело поднял тост, к которому присоединились все, включая Сириуса, хотя Лили заставила его взять бокал колы вместо шампанского. Гарри сделал глоток напитка. Он был сладким, но не слишком, как медовуха. Пузырьки пощекотали язык и заставили его фыркнуть, отчего немного напитка попало в нос. — «Брызгает», — проворчала Гермиона, хихикая, когда Гарри пытался выдуть напиток из носа.       Гарри попытался взглянуть на нее, но ему захотелось рассмеяться. Поэтому в течение следующей минуты он чередовал фырканье от смеха с фырканьем от дискомфорта, вызванного попаданием жидкости в нос. Но это только усилило смех Гермионы. — О, Гарри, — сказала она с издевкой. — Что мне с тобой делать?       Гарри ухмыльнулся ей. — Продолжать показывать эту улыбку? — с надеждой спросил он.       Улыбка Гермионы расширилась. — Только для тебя. — Не думаю, что смогу решить, от кого из вас, голубки, меня тошнит больше, — услышал Гарри хмыканье Джеймса с сиденья позади него. Он повернулся на своем месте и уставился на отца, и на этот раз ему это удалось. Джеймс только ухмыльнулся в ответ и имитировал рвотные движения, за что получил от Лили шлепок по бедру.       Самолет отъехал от ворот и вырулил на взлетную полосу. Гарри взял Гермиону за руку, пока двигатели раскручивались для взлета — не то чтобы ему нужен был для этого повод — и они поднялись в воздух, под ними расстилалось Тасманийское море и сельская местность. — Это действительно конец, — прошептала Хелен Джею через проход. — Мы едем домой. — Еще не скоро, — ответил Джей. — Но… это все для нас здесь…       У Гарри заложило уши, когда самолет поднялся на заданную высоту полета, и он пристально смотрел в окно, даже во время обеда. Зеленый гористый остров уступал место широкому проливу, а вскоре в иллюминаторе показался материк. — Если будешь смотреть в окно, свернешь себе шею, — добродушно укоряла Гермиона.       Гарри отвел взгляд в сторону. — Отлично, тогда я могу на тебя смотреть?       Гермиона фыркнула. — Это немного жутко, Гарри. Почему бы нам не поменяться местами? Ты уже достаточно долго сидишь у окна.       Гарри посмотрел на нее с выражением, которое, должно быть, было неохотным на его лице, и она сделала свою лучшую попытку сделать щенячьи глаза. Гарри фыркнул, стараясь не поддаваться на ее дешевую тактику, но в то же время он чувствовал, что его защита рушится. — Ладно, час, — проворчал он, вставая.       Они с Гермионой поменялись местами, но он все равно изо всех сил старался смотреть на землю внизу, которая медленно превращалась из зеленой в желтую. Ему пришлось вывернуть шею, чтобы заглянуть Гермионе через плечо, но в итоге он решил прислониться подбородком к ее плечу, против чего она, похоже, ничуть не возражала.       В конце концов, даже Гарри устал смотреть в окно, когда самолет пересекал бесплодную красную глушь. Отраженные блики даже немного вредили его глазам. Он заказал чашку чая, затем опустил спинку кресла и лег, закрыв глаза.       Он не собирался засыпать, но в следующее мгновение Гермиона легонько потрясла его. Открыв глаза, он увидел, что она находится всего в нескольких сантиметрах от него. Гарри почувствовал, что его сердце слегка ускорилось. Эти глаза были, пожалуй, самым прекрасным зрелищем, от которого можно проснуться… — «Соня», — дразняще прошептала она. Часть ее волос упала ему на лицо, приятно щекоча его, выводя из состояния сонливости. — Пора просыпаться. Мы в получасе полета.       Гарри поправил спинку сиденья и сел. Он посмотрел в окно. Солнце уже садилось, окрашивая небо в красивый золотисто-красный цвет. Земля внизу была темной в контрасте с небом, что только усиливало потустороннее чувство, которое Гарри испытывал, любуясь пейзажем.       Они спустились в Дарвин на закате солнца, и перед ними открылся прекрасный вид, когда они выстроились для посадки. После нескольких секунд неловкости, пока самолет тормозил на взлетно-посадочной полосе, они начали короткую рулежку к терминалу.       Имея совсем немного багажа, кроме нескольких рюкзаков, они быстро высадились и вышли из терминала менее чем через пятнадцать минут. Им пришлось поймать два разных такси, чтобы уместить свою компанию из семи человек, и после короткой поездки они прибыли в небольшой центр города.       После быстрого ужина в ресторане у воды они разошлись по своим номерам, так как все — кроме Гарри, похоже, — были утомлены и устали после долгого путешествия из одного конца страны в другой. В номере Гарри и Гермионы была двуспальная кровать и небольшой балкон. Гермиона вышла, пока Гарри укладывал их вещи. Сумеречное небо было темно-синим и безоблачным. Над морем вдалеке Гарри начал различать мерцание первых звезд.       Гарри шагнул к ней, и она обхватила его за плечи. — Помнишь ту ночь, когда мы спасли Сириуса?       Гарри почувствовал, что улыбается. — Как я мог забыть? Ты была потрясающей той ночью.       Это заставило Гермиону слегка покраснеть. — Как и ты, — вздохнула она. Она снова посмотрела на море. — Все было именно так… небо… звезды… ты… Я знаю, что веду себя глупо… — Гермиона, ты никогда не будешь глупой, — укорил Гарри. Он сделал глубокий вдох. — В ту ночь я понял, что… что в тебе есть что-то большее. Что ты… ты была чем-то большим, чем мой лучший друг… — Он сделал паузу, чтобы посмеяться над собственной глупостью. — Мне потребовалось четыре года, чтобы понять, что это было. — У меня тоже ушло четыре года, — сказала Гермиона с нежной улыбкой на лице. Глупая я. — Гермиона, ты никогда не была глупой, — повторил Гарри, прежде чем нежно прижаться губами к ее губам. Она издала писк удивления, смешанного с восторгом, и погрузилась в поцелуй.       Гермиона отстранилась, на ее лице появилось озорное выражение. — «Я», — она поцеловала его в губы, — «люблю» — снова, — «тебя» — и снова, — «так» — и снова, — «сильно».       На этот раз она прильнула к его губам в обжигающем поцелуе. Гарри едва не зашатался от удивления. Никогда в жизни он не испытывал такой страсти, такой потребности, но и такой любви к кому-либо…

***

      На следующее утро Джеймс проснулся рано, как раз когда взошло солнце. Сейчас он сидел на плетеном кресле на балконе и смотрел на спокойное море. Он не спал уже почти час, и небо над головой было где-то между бледно-золотым и светло-голубым. Утренний морской бриз обдувал его волосы, слегка взъерошивая их, как будто он был на метле.       Лили принесла чайник с чаем и заняла место рядом на подлокотнике его кресла. Сириус, который сидел на стуле напротив него, встал, возможно, чтобы пойти в ванную.       Джеймс опустил взгляд на слегка потрепанный гостиничный блокнот, который он привез с собой из Хобарта. На нем был список цифр, которые другому человеку показались бы бессмыслицей, но Джеймсу они рассказывали важную историю. Сорок, тридцать пять, тридцать, двадцать восемь, двадцать четыре, девятнадцать…       Восемь.       Падение на одиннадцать пунктов за один день. Если это не «резкое снижение», то что же тогда? В последние несколько дней, когда Сириус вновь переживал ту ночь, он казался более спокойным. Его дрожь уменьшилась, цвет лица улучшился. Казалось, что все, что делал Джеймс, действительно работает. — Как ты думаешь, он готов двигаться дальше? — спросила Лили шепотом. — Судя по цифрам, он может, — задумчиво ответил Джеймс. — Но… я не знаю, должны ли мы двигаться дальше так скоро. К тому же, другие его воспоминания… они гораздо тяжелее для него, чем воспоминания о той ночи.       Лили медленно кивнула. — Ты думаешь, он не справится с этим?       Джеймс вздохнул. — Я не знаю. Кажется, он хорошо справился с этим, но я боюсь, что если мы попытаемся заняться чем-то более… серьезным… он регрессирует.       Они оба молча размышляли в течение многих мгновений. — Ну… в конце концов, тебе придется содрать гипс, — тихо сказала Лили. — Рано или поздно. — Мы сделаем это, — согласился Джеймс со вздохом. — Но… как ты думаешь, сейчас подходящее время?       Они тупо смотрели друг на друга, понимая, что ни у одного из них нет хорошего ответа. Несмотря на всю теорию, которую Джеймс прочитал, он по-прежнему знал до боли мало о том, как правильно обращаться с Сириусом на практике. — Каким бы ни было твое мнение, я ему доверяю, — наконец сказала Лили, похлопав его по руке.       Сириус вернулся через минуту и сел в кресло, безмолвно глядя на море. Шум волн был слабо слышен, и Джеймс заметил, что Сириус подсознательно реагирует на него. Казалось, он еще больше напрягся в своем кресле, его глаза заметно расфокусировались.       Казалось, это решение Джеймс принял за него. Возможно, это была плохая идея — двигаться дальше так быстро, но время имело значение. Каждый день ожидания — это еще один день, когда Сириус будет страдать. Он пролистал свои записи, ища те, которые он сделал в первый день их занятий. Он взял карандаш и нарисовал маленькую галочку рядом с «Петтигрю», а затем посмотрел дальше по списку. Война.       В отличие от раздела ниже, этот раздел он разделил на несколько подразделов. Здесь были «Сражения», «Смерти» и «Террор Пожирателей Смерти». Под каждым из них он написал несколько примеров событий, которые привел ему Сириус. По иронии судьбы, события под названием «Битвы» выглядели наименее ужасными. Это и благословение, и проклятие, что они родились тогда, когда родились, — мрачно подумал Джеймс.       «Свет и взрывы», — нацарапал он несколько дней назад. Внезапно Джеймс почувствовал себя немного потерянным. Как он должен был заставить Сириуса рассказать о своем опыте участия в войне? Кроме нескольких стычек, они почти не воевали, и ни одна из них не казалась Джеймсу настолько примечательной, чтобы Сириус сам испугался. — На кого из них ты смотришь? — тихо спросила Лили, похоже, думая примерно о том же. Джеймс указал на пергамент, и Лили наклонилась, читая его более внимательно, а затем снова посмотрела на Сириуса с выражением задумчивости на лице. — В Министерстве… это были взрывы и яркие вспышки, не так ли?       Сириус сглотнул, слегка побледнев от воспоминаний. Он медленно кивнул, сохраняя решительное молчание. — Может быть, стоит начать воздействовать на него… искрами? Или создавать вспышки зеленого или красного цвета с помощью своей палочки? — предложила Лили, глядя на Джеймса. — И мы могли бы сочетать это с… шумом? Мы можем создавать звуковые эффекты, похожие на взрывы, магически…       Джеймс медленно кивнул и повернулся к Сириусу, желая узнать его мнение. — Что ты думаешь? — осторожно спросил он.       Сириус пожал плечами, выглядя слегка покорным. — Насколько это может быть хуже того, что ты заставлял меня делать раньше?       Джеймс сглотнул, не найдя ответа на этот вопрос. — Нам просто придется это выяснить, — пробормотал он, возможно, совсем некстати.       Сириус снова пожал плечами, когда Джеймс достал свою палочку. Он повернулся, чтобы обменяться взглядом с Лили, которая слегка кивнула в знак одобрения. Он поднял палочку в воздух и наложил быстрые звукоизолирующие чары, после чего слегка щелкнул ею, издав треск, больше похожий на гром, чем на взрыв.       Он посмотрел на Сириуса. Выражение его лица не изменилось, хотя Джеймс заметил, что его зрачки слегка расширились. — Как ты себя чувствуешь? — спросил он. — Нормально, — ответил Сириус. — Это… — Он неожиданно вздохнул и замолчал, глядя на балкон. — Это что? — Джеймс надавил, рефлекторная часть его психики вдруг подумала, что он был на грани того, чтобы сказать что-то важное.       Сириус снова вздохнул. — Это было ничего. — Это должно было быть что-то, — снова попытался Джеймс. В его голове срабатывали сигналы тревоги. Он был обязан докопаться до сути, как в качестве псевдо терапевта Сириуса, так и в качестве друга.       Сириус упрямо смотрел на залив, поджав губы и ничего не говоря. Джеймс не стал словесно отталкивать его, но и сам ничего не сказал, позволив тяжелой тишине воцариться над ними.       Через несколько минут Сириус обернулся к Джеймсу с мрачным выражением лица. — Ты действительно хочешь знать? — вздохнул он, его голос был хриплым.       Джеймс кивнул. — Пожалуйста, мне нужно знать. — Ты подумаешь, что я маленький ребенок… — Нет, не буду, — решительно оборвал его Джеймс, чувствуя, как в нем проносится что-то похожее на разочарование, смешанное с уверенностью. — Ты был моим первым и лучшим другом, Бродяга, моим братом по крови. Мы уже столько всего пережили. Ничто не заставит меня думать о тебе только как о ребенке.       Сириус сглотнул, на мгновение засомневавшись в себе, прежде чем открыть рот. — Ночные кошмары, — прохрипел он. — Они не звучали… так… Это всегда было… больше… Взрывы и вспышки света со всех сторон… иногда крики… Это не звучало как… как звук, который вы только что издали. Джеймсу потребовалась секунда, чтобы усвоить информацию. Он догадывался, что Сириуса мучают кошмары, но Сириус никогда не рассказывал о них, даже ему во время сеансов. Когда он, наконец, понял, что сказал Сириус, его мозг начал работать в усиленном режиме, пытаясь придумать, что из этого следует, что с этим можно сделать. Он вопросительно посмотрел на Сириуса, безмолвно спрашивая, может ли он сказать ему что-нибудь еще. К его удивлению, выражение его лица, казалось… просветлело. Каким-то образом. Однако он не ответил на его безмолвный вопрос.       Джеймс читал о воздействии в естественных условиях в своих учебниках, и он воспроизвел слова Сириуса в своей голове, пытаясь придумать, как можно применить то, о чем он читал. Взрывы и вспышки света со всех сторон. У них были палочки, они могли их воспроизводить. Иногда крики… они могли воспроизвести и это. Он взглянул на Лили, и оказалось, что и у нее в голове крутились те же мысли.       Джеймс начал формировать в уме приблизительную идею, но когда он взглянул на часы, то увидел, что через пятнадцать минут они должны спуститься вниз. Что бы он ни начал планировать, сейчас было не время. Наверное, лучше не начинать сейчас то, что может вызвать у Сириуса воспоминания, подумал он. В любом случае, ему нужно больше времени, чтобы все обдумать и, возможно, еще раз обратиться к литературе… — Давайте собираться в дорогу. Нас скоро будут ждать, — решил он, вставая. — Спасибо, Сириус, — добавил он уже тише, бросив на Сириуса долгий взгляд. — Спасибо, что рассказал мне.       Сириус рассеянно кивнул и встал. Джеймс не пропустил радостное выражение на его лице, когда понял, что сегодня они не будут проходить сеанс. Они быстро оделись и направились вниз. Гарри и Гермиона уже были в холле и завтракали. Оба кормили друг друга сосисками, на их лицах сияли яркие, но неразборчивые улыбки. Джеймс сделал шуточное движение, на что Гермиона в ответ закатила глаза.       Лили бросилась вперед и обняла обоих, а Джеймс и Сириус ограничились похлопыванием по спине. — Доброе утро, — поприветствовал Сириус, к удивлению Джеймса. Раньше он никогда не говорил первым по утрам.       Гарри выглядел таким же удивленным, как и Джеймс, но его улыбка стала только шире. — Доброе утро, Сириус.       Сириус взъерошил волосы Гарри, и Джеймсу вдруг показалось, что ему снова двадцать один год, и он смотрит, как Сириус играет со своим маленьким сыном. На мгновение Джеймсу показалось, что он видит, как возвращается прежний Сириус, Сириус, которого он знал, когда они вместе учились в школе, до всего, что произошло… — Хорошо провели ночь? — спросила Лили, садясь. Непостижимым образом Джеймс уловил слабый след румянца на их щеках, прежде чем Гарри кивнул, немного неловко. — Довольно хорошо, а вы? — Не на что жаловаться, — ответил Сириус, снова удивив всех.       Настроение за столом казалось в целом приподнятым, и оно только улучшилось, когда спустились Хелен и Джей, раздавая билеты на поезд. Они закончили завтрак, затем выписались из отеля и на двух такси отправились на вокзал.       Через двадцать с лишним минут езды они прибыли на место и вышли на маленькой железнодорожной станции. Даже в это время, более чем за час до отправления, вокзал уже был заполнен туристами с фотоаппаратами.       Они вышли на платформу, и перед ними остановился поезд, подобного которому Джеймс никогда не видел. Он бросил боковой взгляд на Сириуса и увидел, что на его лице тоже появилось удивленное выражение. Поезд был гладким и серебристым, его тянули два огромных локомотива, которые издавали низкий, грохочущий шум, пока простаивали на платформе. Сквозь окна в вагонах виднелись уютные спальные помещения. — Билеты, пожалуйста, — спросила служащая, когда они подошли к двери вагона для посадки.       Все семеро передали свои билеты, и она тщательно проверила каждый из них, после чего передала их обратно Лили. — Добро пожаловать, — тепло сказала она. Ваши купе по правой стороне.       Джеймс поднялся по ступенькам на посадку вслед за Лили. Внутреннее помещение выглядело гораздо больше, чем Хогвартс-Экспресс, чем внешнее. По всей длине вагона шел узкий коридор, а стены по обе стороны были искусно украшены. Справа был ряд дверей, ведущих в спальные купе. — Давайте найдем наши комнаты, — сказала Лили, глядя на билеты. — Гарри, Гермиона, вы в пятом купе. Хелен, Джей, вы в седьмом. Джеймс, мы с тобой в восьмом, а Сириус в двенадцатом — одноместном.       С этими словами они направились дальше по коридору. Сначала они прошли мимо купе Гарри и Гермионы и зашли внутрь, чтобы положить свои вещи. Затем они нашли купе Грейнджеров и, наконец, свое собственное. — Сириус, ты ведь сможешь найти свое купе самостоятельно? — спросила Лили с ноткой беспокойства в голосе.       Сириус слегка забавно фыркнул, чего Джеймс не слышал от него уже очень давно. — Я не ребенок, Лили. — Иногда я не вижу разницы, — с усмешкой ответила Лили. Сириус еще раз весело усмехнулся и ушел, пройдя по проходу, чтобы найти свое купе.       Лили закрыла за ними дверь и долгую минуту смотрела на Джеймса. — Кажется, он… изменился, — вздохнула она наконец. — Он больше похож на себя прежнего, чем раньше, — согласился Джеймс. — Он не отпускает похабные шуточки на каждом шагу, и он не ведет себя угрюмо и подавленно, когда это не так. — Ты думаешь, он может быть…       Джеймс сглотнул. — Слишком рано говорить об этом, — грустно ответил он. — Он может… у него может быть рецидив… я не знаю. И то, как он вел себя сегодня… это казалось почти… чудом, так сильно он изменился. — Что ты имеешь в виду? — Ты, должно быть заметила… — сказал Джеймс, садясь и глядя в окно. Туристы снаружи медленно вливались в поезд. — Мелочи. Как его выражение лица стало намного ярче, чем обычно, как он поприветствовал       Гарри и взъерошил ему волосы, как он просто рассмеялся над твоей шуткой, а не стоял без эмоций. Это отличалось даже от вчерашнего вечера, когда он молчал весь ужин. — Как ты думаешь, что произошло? — спросила Лили, опускаясь на сиденье напротив него. — Это из-за Гарри?       Джеймс пожал плечами. — Возможно… мы здесь уже почти неделю… может, он наконец-то почувствовал эффект? Но почему так внезапно сейчас?       Они сидели в тишине в течение многих минут, пока платформа начала медленно пустеть. Послышался глухой стук, когда дверь вагона закрылась. Несколько раз прозвучал гудок поезда, и вскоре поезд начал двигаться, медленно и неуклонно отъезжая от станции.       Окраины города быстро превратились в фермерские угодья и поросшие кустарником холмы. Наконец, через двадцать минут пути Лили наконец нарушила тишину. — Вы собираетесь продолжать делать то, что делали? — спросила она.       Джеймс без раздумий кивнул. — То, что ему лучше, не значит, что все хорошо, — ответил он. — Я читал об этом в газетах. Бывает, что состояние пациентов внезапно резко улучшается, но это не значит, что с ними все в порядке. — И то, что ты сделал в отеле…       Джеймс снова кивнул. — Я думаю, мы должны попытаться заставить его встретиться со своими страхами в реальном мире, а не просто пережить их. Взрывы и громкие вспышки… они не похожи на Петтигрю. Тогда он боялся воспоминаний, но сейчас он боится гораздо большего.       Лили смотрела на него почти с восхищением. Джеймс боролся с желанием рассмеяться. Это снова было похоже на шестой курс, когда он решил "опустить голову", как выразился Сириус, и повзрослеть. Он полагал, что в каком-то смысле это было то же самое, но теперь его призвание было гораздо больше, чем значок префекта. — У тебя есть план?       Джеймс потянулся вниз, взял свой рюкзак и открыл его, доставая свои конспекты и книги. — У меня есть идеи, — ответил он, положив их на стол. — Хотя мне нужно провести больше исследований. — Мы проведем больше исследований, — поправила Лили, подняв бровь. — Ты же не думал, что я позволю тебе сделать это в одиночку? И, кроме того, не думаешь ли ты, что было бы неплохо спросить Хелен и Джея?       Джеймс моргнул, застигнутый врасплох ее неожиданным предложением. — Хелен и Джей… разве они не дантисты? Они лечат зубы, а не разум. — Они все еще медицинские работники, — рассуждает Лили. — В магловском мире от них ожидается, что они будут обращать внимание на признаки проблем, выходящих за рамки их непосредственной сферы компетенции. Они могут знать… что-то. Стоит попробовать, не так ли?       Джеймс все обдумал. Это был возможный путь, который они и не думали исследовать. В этом есть смысл, подумал Джеймс. Целители Святого Мунго должны были обладать определенными знаниями во всех дисциплинах целительства, в конце концов, хотя у него даже не возникло мысли, что маглы могут требовать того же. — Давайте попробуем, — решил Джеймс, вставая. — Почему бы и нет?       Они с Лили вышли из своего купе и направились по проходу к купе Грейнджеров. Джеймс постучал в дверь, и через секунду Хелен открыла. — Джеймс. Лили, — вздохнула она, удивленная. — Что-то случилось? — Нет, ничего, — успокоил Джеймс. — Мы просто хотели поговорить с тобой. — Да, конечно, входите, — сказала Хелен. — Может быть, здесь немного тесновато… — Не беспокойтесь, — легко ответила Лили, достала свою палочку и взмахнула ею. Мгновенно одна стена купе выдвинулась на полметра.       У Джея отвисла челюсть, когда он смотрел на стену. — Что… — Чары расширения пространства, — ответила Лили, упреждая вопрос. — Это незаметно снаружи. Я сниму его, когда буду уходить, так что никто ничего не заметит. — «Круто», — задыхался Джей, его глаза расфокусировались. Хелен легонько ударила его по руке, и это, казалось, вернуло его внимание к реальности. — О чем ты хотел поговорить? — спросила она.       Джеймс сделал глубокий вдох. — Сириус.       Хелен медленно кивнула. — Хорошо… — Он страдает от посттравматического стрессового расстройства, — объяснил Джеймс, переходя сразу к делу. Рука Хелен поднялась, чтобы прикрыть рот, а глаза Джея расширились. — Я пытался помочь ему, — продолжил он. — Пытался поговорить с ним про его воспоминания. Это довольно хорошо сработало для одного из них, но… для этого я подумал, что лучше попробовать что-то другое.       Джей несколько раз моргнул, как будто пытаясь прояснить свой разум. — Вы занимались с ним… разговорной терапией? — Что-то вроде этого, — пробормотал Джеймс. — Вы как… психолог-волшебник? — спросила Хелен, ошеломленная.       Джеймс покачал головой. — Нет. В магическом мире нет целителей, работающих с разумом, — сетовал он. — Все, что я делал… пытался делать… это все самообучение.       Хелен задохнулась. — Это… это хорошая идея? — Это лучше, чем позволить ему напиться и упасть со скалы, — серьезно сказал Джеймс. — У нас нет целителей разума, а обратиться к такому целителю в магловском мире будет… невозможно.       Грейнджеры обменялись задумчивым взглядом, и Джеймсу стало интересно, о чем они думают. Знали ли они что-то такое, чего не знал он? Или они просто сомневались в том, что он решил сделать? После минуты тягостного молчания Хелен снова посмотрела на Джеймса с несколько обеспокоенным выражением лица и кивнула. — Наверное, ты прав… если ему действительно не к кому обратиться… — вздохнула она, глядя вдаль. — Как он реагирует на терапию? — Ну, похоже, — ответил Джеймс. — Страх, который он испытывал перед первым воспоминанием, с которым мы работали, кажется, сильно уменьшился. Это… хорошо, верно? — Я… я полагаю, — сказал Джей, звуча немного растерянно. — Мы должны были пройти курс по психологии в университете, но это выходит за рамки того, что я знаю. Он, извиняясь посмотрел на Джеймса. — Мне очень жаль. Если вы хотели спросить у нас совета… я не могу вам помочь. Я не знаю почти ничего об этой конкретной теме — гораздо меньше, чем вы, похоже, знаете. Я не хочу дать вам плохой совет и принести больше вреда, чем пользы. Все, что я могу посоветовать вам сделать, это прочитать самые современные исследования, которые вы можете получить в свои руки.       Раздраженно Джеймс умоляюще посмотрел на Хелен, но она тоже покачала головой. — Мне жаль. Я тоже не знаю.       Джеймс сглотнул и медленно кивнул, обменявшись долгим взглядом с Лили. Она пожала плечами и слегка покачала головой. Честно говоря, это с самого начала было маловероятно. Он ожидал, что два дантиста не будут знать достаточно, чтобы помочь ему, так же как два специалиста по ядам не смогут помочь пациенту, который случайно трансфигурировал половину своего тела, но это не помешало чувству поражения овладеть им. — Я понимаю, — ответил Джеймс, стараясь не выдать разочарования. — Думаю, мне просто придется провести дополнительные исследования. Спасибо, что уделили мне время. Извините, что я… э-э… предположил. — Нет причин благодарить нас, — сказала Хелен, покачав головой. — Мы ничего не сделали, чтобы помочь вам. И не нужно извиняться. Я рада провести пять минут, разговаривая с другом. Но у меня есть одна просьба. — Конечно.       Лицо Хелен стало неожиданно серьезным. — Присмотри за Гермионой, пожалуйста. И за Гарри тоже. Истории, которые мы слышали о том, что случилось на войне… Я буду очень удивлена, если на них это как-то не повлияет. Ты единственный здесь, кто знает достаточно о психическом здоровье, чтобы что-то с этим сделать. Просто… присмотри за ними, пожалуйста.       Джеймс кивнул. — Я обещаю, что сделаю это. — И сделаешь ли ты все возможное, чтобы помочь им, если им понадобится помощь? — нажал Джей. — Без сомнения.       Хелен вздохнула, потянулась и сжала руку Джеймса. — Спасибо. Я знаю, что это может быть для тебя лишней работой… — Нет, для меня это совсем не так, — твердо ответил Джеймс, его голос был полон убежденности. — Это касается моего сына и самого важного для него человека в мире. Я сделаю все, что в моих силах.

***

      Гарри находился в темном, затхлом помещении. Он знал, что это комната, так как видел свет, проникающий через края двери, но в остальном пространство было неосвещенным, и он не мог различить ни стен, ни потолка, ни пола.       Казалось, он не мог пошевелить руками и ногами. Казалось, что они были связаны каким-то материалом, похожим на веревку. Он немного поборолся, и путы чудесным образом разорвались.       Вдруг сверху раздался пронзительный, леденящий кровь крик, прорезавший темноту и ударивший Гарри прямо в сердце. Это причинило ему физическую боль. Его сердце разрывалось прямо в груди, его кровь кипела от ужаса и ярости, он прикусил язык так сильно, что почувствовал вкус крови…       Крик раздался снова. На этот раз он узнал его.       Это была Гермиона.       И вдруг все вернулось к нему. Они были захвачены Похитителями. Рон был мертв, уничтоженный Убийственным проклятием Грейбэка. Беллатриса отправила его в подвал, а Гермиону держала наверху, пытая ее проклятием Круциатус.       Дальше все становилось только хуже. Когда Хвост затолкал его в подвал, он нашел Полумну, Дина и мистера Олливандера мертвыми на полу, их трупы были брошены и наполовину разложились. Из-за него погибли его друзья… снова.       Крик раздался снова, и это вернуло Гарри к реальности. Беллатрикс причиняла боль Гермионе, и, кого бы он ни потерял, он никогда не сможет смириться с тем, что потерял ее.       Пошатываясь, он направился туда, где, по его мнению, находилась дверь, и, к его удивлению, она распахнулась. Он поднялся по лестнице, когда Гермиона издала еще один ужасный вопль. Забыв о скрытности, он побежал в гостиную так быстро, как только мог.       Гарри увидел красный цвет, когда выхватил свою палочку и направил ее на темную ведьму. Несколько заклинаний, которых он в своей жизни не видел и не слышал, вылетели из палочки и попали ей прямо в грудь. Трое Малфоев, стоявших в противоположном конце комнаты, выхватили свои палочки и атаковали. Однако Гарри оказался быстрее, и через несколько секунд они уже лежали на земле.       Он бросился к Гермионе. Она лежала без сознания, ее лицо было белее простыни, а глаза широко открыты. Он попытался привести ее в чувство, но безуспешно.       И тогда он увидел это. Глубокий порез на ее шее, тянущийся от гортани вниз по правой стороне шеи. Кровь вытекала из открытой раны и стекала на пол.       Гарри почувствовал, как на глаза навернулись слезы. — Нет… пожалуйста… только не Гермиона… только не Гермиона…       Он позволил слезам свободно стекать по его лицу. — Только не Гермиона, — повторял он.       Гарри не сразу понял, что позади него произошло какое-то движение, пока не стало слишком поздно. Он почувствовал, как холодный кончик палочки уперся ему в шею. Не оборачиваясь, он увидел в голове довольную усмешку Драко Малфоя…       Малфой сказал что-то, чего Гарри не уловил. Это должна была быть насмешка, возможно, предложение вымолить у него жизнь, но Гарри было все равно. Он хотел смерти. Это было лучше, чем жить дальше в мире без нее… за что бы он боролся, в конце концов?       Раздался свистящий звук, короткая вспышка зеленого света, и он увидел, как его тело упало на землю. — Нет… только не Гарри… пожалуйста, только не Гарри… — услышал он хныканье Гермионы. — Нет… он не умер…       Гарри застыл в шоке. Почему он слышал голос Гермионы? Разве он не умер? Разве она не умерла? Она была мертва; он должен был быть мертв. Он пошел и присоединился к ней, как и хотел. Но почему он чувствовал руки вокруг своего тела, слабый запах ее тела?       Его глаза распахнулись, и он обнаружил, что смотрит в темноту на пару карих глаз, и слышит ритмичный звук колес поезда, скрежещущих по рельсам. Внезапно реальность нахлынула на него. Они не были в Малфой-мэноре, Гермиона не была мертва. Дрожащей рукой он потянулся вверх и щелкнул выключателем.       Лицо Гермионы было таким же бледным, как и в его кошмаре. Она ужасно дрожала, ее ночная рубашка промокла от пота. Гарри не мог не взглянуть на ее шею. Там не было страшной кровоточащей раны, но кожа имела так мало цвета, что сливалась с одеждой. Это было еще страшнее.       Когда к Гарри вернулись чувства, он обрел достаточно власти над своим телом, чтобы наклониться вперед и заключить ее в шаткие объятия, на которые она попыталась ответить взаимностью, как только могла. — Ты жив, — прокричали оба почти одновременно.       Гарри заглянул ей в глаза. Ее зрачки медленно возвращались к своему нормальному состоянию, но она все еще сильно дрожала. — Я… я думала, что ты…       Гермиона вздрогнула. — Так… так и я… — Но это не так, — прошептал Гарри. Эти три слова так приятно звучали на его языке. Это было подтверждение того, что она все еще рядом с ним… это было все, чего он хотел… просто быть там, где она… — Ты тоже, — прошептала Гермиона в ответ, зарываясь лицом в его грудь и внезапно наполняясь слезами.       Она вцепилась в его рубашку, в его плечи, в любую его часть, до которой могла дотянуться, и зарыдала. Гарри обнял ее, молча поддерживая. Он должен был знать, что все это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Все казалось почти идеальным. Родители Гермионы вернулись, Сириус поправился, и они были все вместе… Но когда маска была снята… рана всё ещё кровоточила и болела, собственно как и всегда.       Плач Гермионы прекратился, и она подняла голову с его плеч, глядя на него опухшими глазами. Ее дрожь прекратилась, но лицо оставалось таким же бледным, как и прежде. — Хочешь… пойти спать? — предложил Гарри, несмотря на то, что сам не хотел спать. — Или ты хочешь… — Можешь… можешь просто… подержать меня? — умоляла Гермиона, хныча. — П-пожалуйста…       Гарри кивнул и сел у стены купе, слегка раздвинув ноги и позволив ей сесть между ними. Она прислонилась спиной к его груди, а он крепко обхватил ее за талию.       Она была там… ощущение ее присутствия — это все, что волновало Гарри…